ША (паровоз)

S 160 ÖBB 956 ČSD 456.1 MÁV 411 FS 736 НКПС/МПС ША JDŽ 37 OSE Θγ TCDD 45 171–220 PKP Tr201, Tr203
Паровоз № 5197 в Стаффордшире. Аналогичные паровозы поставлялись и в СССР
Основные данные
Страна постройки	США
Завод	ALCO, Baldwin
Годы постройки	1942 — 1946
Всего построено	2120
Ширина колеи	1667 мм, 1524 мм, 1435 мм, 1067 мм
Технические данные
Осевая формула	1-4-0
Длина паровоза	10 567 мм
Служебный вес паровоза	74 т
Сцепной вес	64 т
Нагрузка от движущих осей на рельсы	16 тс
Диаметр бегунковых колёс	850 мм
Диаметр движущих колёс	1448 мм
Давление пара в котле	15,8 кг/см²
Полная испаряющая поверхность нагрева котла	164,8 м²
Тип пароперегревателя	двухоборотный Шмидта
Поверхность нагрева пароперегревателя	43,6 м²
Площадь колосниковой решётки	3,81 м²
Число цилиндров	2
Диаметр цилиндров	482,6 мм
Ход поршня	660,4 мм
Эксплуатация
Страна	Австрия Австрия, Алжир Алжир, Великобритания Великобритания, Венгрия Венгрия, Германия Германия, Греция Греция, Индия Индия, Италия Италия, Марокко Марокко, СССР СССР, США США, Тунис Тунис, Турция Турция, Франция Франция, Чехословакия Чехословакия, Республика Корея Республика Корея
S 160 на Викискладе

USATC S160 — военные паровозы типа 1-4-0, выпускавшиеся американскими заводами для поставок на экспорт по ленд-лизу. Эксплуатировались во множестве стран Европы, Африки, Азии, в том числе и в Советском Союзе, а также в самих США. В СССР данные паровозы получили обозначение серии Ш^А (Ш американский)

Паровозы Ш^А на советских железных дорогах

Во время Второй мировой войны на советских железных дорогах возникла острая необходимость пополнения локомотивного парка. Советские заводы, были ещё не готовы для массового выпуска паровозов и тогда в 1943 году был выдан большой заказ американским заводам ALCO и Baldwin на изготовление паровозов серии Е (поставлялись на российские железные дороги ещё во время Первой мировой войны). Однако американские заводы не могли сразу начать их производство, из-за загрузки прочими военными заказами (в том числе и танками). Тогда для быстрого пополнения паровозного парка, был выдан заказ на изготовление 150 паровозов (позже заказ был увеличен до 200 паровозов) типа 1-4-0 с условием, что их изготовление будет закончено до конца этого года. Также одним из условий было то, чтобы у паровоза был минимальный габарит, что позволяло их эксплуатировать на любых железных дорогах мира.

В качестве прототипа был взят паровоз типа 1-4-1, который американские заводы строили в 1918 году для железных дорог Франции. Новые локомотивы относились к так называемым военным паровозам («паровозы без роскоши») — паровозы, построенные с минимальным количеством цветных металлов (в основном бронзы). Помимо материалов, эти паровозы отличались от обычных ещё и более простой, но прочной конструкцией, а при их изготовлении допуски размеров были более свободными. таким образом их производство было дешевле и быстрее. Всего с октября по декабрь 1943 года американские заводы выпустили 200 паровозов типа 1-4-0. На советских железных дорогах эти паровозы получили обозначение серии Ш^а, что означало: паровоз эквивалентен паровозу серии Ш, но построен на американских заводах. Паровозы завода Baldwin получили номера № 1—90, завода ALCO — № 91—200. Эксплуатировались на Октябрьской, Белорусской, Приволжской, Эстонской и Казанской железных дорогах.

В 1957 году 50 паровозов переделали на колею 1067 мм и отправили для работы на Сахалинскую железную дорогу.

Литература

• В.А. Раков. Паровозы серии Ш^а // Локомотивы отечественных железных дорог 1845-1955. — 2-е, переработанное и дополненное. — Москва: «Транспорт», 1995. — С. 337-339. — ISBN 5-277-00821-7.

См. также

• Транспортный корпус США
• Паровоз Е
• Паровоз Ш

Отрывок, характеризующий ША (паровоз)

– Не…е…т, – проговорил сквозь зубы Долохов, – нет, не кончено, – и сделав еще несколько падающих, ковыляющих шагов до самой сабли, упал на снег подле нее. Левая рука его была в крови, он обтер ее о сюртук и оперся ею. Лицо его было бледно, нахмуренно и дрожало.
– Пожалу… – начал Долохов, но не мог сразу выговорить… – пожалуйте, договорил он с усилием. Пьер, едва удерживая рыдания, побежал к Долохову, и хотел уже перейти пространство, отделяющее барьеры, как Долохов крикнул: – к барьеру! – и Пьер, поняв в чем дело, остановился у своей сабли. Только 10 шагов разделяло их. Долохов опустился головой к снегу, жадно укусил снег, опять поднял голову, поправился, подобрал ноги и сел, отыскивая прочный центр тяжести. Он глотал холодный снег и сосал его; губы его дрожали, но всё улыбаясь; глаза блестели усилием и злобой последних собранных сил. Он поднял пистолет и стал целиться.
– Боком, закройтесь пистолетом, – проговорил Несвицкий.
– 3ак'ойтесь! – не выдержав, крикнул даже Денисов своему противнику.
Пьер с кроткой улыбкой сожаления и раскаяния, беспомощно расставив ноги и руки, прямо своей широкой грудью стоял перед Долоховым и грустно смотрел на него. Денисов, Ростов и Несвицкий зажмурились. В одно и то же время они услыхали выстрел и злой крик Долохова.
– Мимо! – крикнул Долохов и бессильно лег на снег лицом книзу. Пьер схватился за голову и, повернувшись назад, пошел в лес, шагая целиком по снегу и вслух приговаривая непонятные слова:
– Глупо… глупо! Смерть… ложь… – твердил он морщась. Несвицкий остановил его и повез домой.
Ростов с Денисовым повезли раненого Долохова.
Долохов, молча, с закрытыми глазами, лежал в санях и ни слова не отвечал на вопросы, которые ему делали; но, въехав в Москву, он вдруг очнулся и, с трудом приподняв голову, взял за руку сидевшего подле себя Ростова. Ростова поразило совершенно изменившееся и неожиданно восторженно нежное выражение лица Долохова.
– Ну, что? как ты чувствуешь себя? – спросил Ростов.
– Скверно! но не в том дело. Друг мой, – сказал Долохов прерывающимся голосом, – где мы? Мы в Москве, я знаю. Я ничего, но я убил ее, убил… Она не перенесет этого. Она не перенесет…
– Кто? – спросил Ростов.
– Мать моя. Моя мать, мой ангел, мой обожаемый ангел, мать, – и Долохов заплакал, сжимая руку Ростова. Когда он несколько успокоился, он объяснил Ростову, что живет с матерью, что ежели мать увидит его умирающим, она не перенесет этого. Он умолял Ростова ехать к ней и приготовить ее.
Ростов поехал вперед исполнять поручение, и к великому удивлению своему узнал, что Долохов, этот буян, бретёр Долохов жил в Москве с старушкой матерью и горбатой сестрой, и был самый нежный сын и брат.


Пьер в последнее время редко виделся с женою с глазу на глаз. И в Петербурге, и в Москве дом их постоянно бывал полон гостями. В следующую ночь после дуэли, он, как и часто делал, не пошел в спальню, а остался в своем огромном, отцовском кабинете, в том самом, в котором умер граф Безухий.
Он прилег на диван и хотел заснуть, для того чтобы забыть всё, что было с ним, но он не мог этого сделать. Такая буря чувств, мыслей, воспоминаний вдруг поднялась в его душе, что он не только не мог спать, но не мог сидеть на месте и должен был вскочить с дивана и быстрыми шагами ходить по комнате. То ему представлялась она в первое время после женитьбы, с открытыми плечами и усталым, страстным взглядом, и тотчас же рядом с нею представлялось красивое, наглое и твердо насмешливое лицо Долохова, каким оно было на обеде, и то же лицо Долохова, бледное, дрожащее и страдающее, каким оно было, когда он повернулся и упал на снег.
«Что ж было? – спрашивал он сам себя. – Я убил любовника , да, убил любовника своей жены. Да, это было. Отчего? Как я дошел до этого? – Оттого, что ты женился на ней, – отвечал внутренний голос.
«Но в чем же я виноват? – спрашивал он. – В том, что ты женился не любя ее, в том, что ты обманул и себя и ее, – и ему живо представилась та минута после ужина у князя Василья, когда он сказал эти невыходившие из него слова: „Je vous aime“. [Я вас люблю.] Всё от этого! Я и тогда чувствовал, думал он, я чувствовал тогда, что это было не то, что я не имел на это права. Так и вышло». Он вспомнил медовый месяц, и покраснел при этом воспоминании. Особенно живо, оскорбительно и постыдно было для него воспоминание о том, как однажды, вскоре после своей женитьбы, он в 12 м часу дня, в шелковом халате пришел из спальни в кабинет, и в кабинете застал главного управляющего, который почтительно поклонился, поглядел на лицо Пьера, на его халат и слегка улыбнулся, как бы выражая этой улыбкой почтительное сочувствие счастию своего принципала.
«А сколько раз я гордился ею, гордился ее величавой красотой, ее светским тактом, думал он; гордился тем своим домом, в котором она принимала весь Петербург, гордился ее неприступностью и красотой. Так вот чем я гордился?! Я тогда думал, что не понимаю ее. Как часто, вдумываясь в ее характер, я говорил себе, что я виноват, что не понимаю ее, не понимаю этого всегдашнего спокойствия, удовлетворенности и отсутствия всяких пристрастий и желаний, а вся разгадка была в том страшном слове, что она развратная женщина: сказал себе это страшное слово, и всё стало ясно!