Шведский орден вольных каменщиков

Поделись знанием:
(перенаправлено с «ШОВК»)
Перейти к: навигация, поиск
Шведский орден вольных каменщиков
ШОВК
Svenska Frimurare Orden
Дата основания

1735 год

Тип

масонство

Число участников

16 500

Великий мастер

Андерс Стрёмберг

Город

Стокгольм, Швеция

Официальный сайт

www.frimurarorden.se

Масонство

Шведский орден вольных каменщиков (ШОВК) (швед. Svenska Frimurare Orden) — шведский масонский орден был основан в 1735 году. Он является самой старой масонской организацией действующей в Швеции, и использует только Шведский устав. Шведский орден вольных каменщиков признан Объединенной великой ложей Англии в качестве регулярной масонской организации. Общая численность ордена — 16 500 масонов[1].





Организационная структура

Орден разделён на несколько сгруппированных по градусам организаций.

В него входят:

  • 43 иаонновские ложи (Iº — IIIº);
  • 23 ложи Св. Андрея (IVº — VIº);
  • 7 капитулов (VIIº — Хº).

Также в орден входят исследовательская ложа и ложа стюардов. Кроме того есть 63 признанных «братских общества», задача которых обеспечить масонское общение в сельских общинах, где количество масонов настолько мало, что не может обеспечить полноценную работу масонских лож.

Кроме того, есть 1300 членов в Финляндии в 7 иоанновских ложах, 2 ложи Св. Андрея, и 1 верховный капитул. В то время как Финляндия имеет также встроенную великую ложу, которая работает по Американскому уставу. Географический раздел юрисдикций в Финляндии согласовывался в течение десятилетий, и две великие ложи находятся в хороших братских взаимоотношениях[2][3].

Членство

Во всех конституциях шведского устава все члены ордена должны быть мужчинами и исповедовать христианство. Посетители лож ордена, принадлежащие к любой другой религии из признанных иностранных юрисдикций (в том числе из Шведского округа Великой ложи Финляндии) могут присутствовать на работах лож, но посетители, посещающие верховный капитул (начиная с VIIº) должны быть признаны как христиане, или должно быть подтверждение, что они христиане[3][4][5].

У Шведского ордена вольных каменщиков существует тесная взаимосвязь с Лютеранской церковью Швеции, которая является основной национальной церковью Швеции. Священники и епископы Церкви Швеции играют особую роль в рамках шведского устава, в частности, начиная с VIIº и выше.

Галерея

См. также

Напишите отзыв о статье "Шведский орден вольных каменщиков"

Литература

  • Lars Otto Berg och Ulf Åsén: Det svenska frimureriet under 275 år;
  • Tom Bergroth: I guld och himmelsblått. Frimureri, ett ideal i tiden;
  • Dan Eklund, Sten Svensson och Hans Berg: Hertig Carl och det svenska frimureriet, ISBN 9789197833608;
  • Harry Lenhammar: Med murslev och svärd. Svenska frimurarorden under 250 år, Delsbo;
  • Sverre Dag Mogstad, Frimureri. Mysterier, felleskap, personlighetdannelse. Oslo 1994;
  • Anders Simonsen: Bland hederligt folk. Organiserat sällskapsliv och borgerlig formering i Göteborg 1755—1820, Göteborgs universitet, Historiska institutionen, diss., Göteborg;
  • Svenska frimurare Ordens allmänna lagar, Stockholm;
  • Svenska Frimurare Ordens ideologiska grundsyn. Utarb. på uppdrag av Svenska Frimurare Ordens Högsta råd, 1993;
  • Andreas Önnerfors: Mystiskt brödraskap — mäktigt nätverk. Studier i det svenska 1700-talsfrimureriet, Ugglan Minervaserien 12, Avdelningen för idé- och lärdomshistoria, Lunds universitet, Lund.

Примечания

  1. [www.frimurarorden.se/information-in-english/the-grand-lodge-of-sweden/ Svenska Frimurare Orden]
  2. www.gardberg.net/foreningsbandet/Overenskommelsen.pdf
  3. 1 2 www.gardberg.net/foreningsbandet/FB%202015_4.pdf
  4. [www.frimurarorden.se/information-in-english/ Svenska Frimurare Orden]
  5. www.gardberg.net/foreningsbandet/FB%202014_1.pdf

Ссылки

  • [www.frimurarorden.se/ Сайт Шведского ордена вольных каменщиков]

Отрывок, характеризующий Шведский орден вольных каменщиков

За столом разговор ни на мгновение не умолкал и состоял как будто бы из собрания смешных анекдотов. Еще Магницкий не успел докончить своего рассказа, как уж кто то другой заявил свою готовность рассказать что то, что было еще смешнее. Анекдоты большею частью касались ежели не самого служебного мира, то лиц служебных. Казалось, что в этом обществе так окончательно было решено ничтожество этих лиц, что единственное отношение к ним могло быть только добродушно комическое. Сперанский рассказал, как на совете сегодняшнего утра на вопрос у глухого сановника о его мнении, сановник этот отвечал, что он того же мнения. Жерве рассказал целое дело о ревизии, замечательное по бессмыслице всех действующих лиц. Столыпин заикаясь вмешался в разговор и с горячностью начал говорить о злоупотреблениях прежнего порядка вещей, угрожая придать разговору серьезный характер. Магницкий стал трунить над горячностью Столыпина, Жерве вставил шутку и разговор принял опять прежнее, веселое направление.
Очевидно, Сперанский после трудов любил отдохнуть и повеселиться в приятельском кружке, и все его гости, понимая его желание, старались веселить его и сами веселиться. Но веселье это казалось князю Андрею тяжелым и невеселым. Тонкий звук голоса Сперанского неприятно поражал его, и неумолкавший смех своей фальшивой нотой почему то оскорблял чувство князя Андрея. Князь Андрей не смеялся и боялся, что он будет тяжел для этого общества. Но никто не замечал его несоответственности общему настроению. Всем было, казалось, очень весело.
Он несколько раз желал вступить в разговор, но всякий раз его слово выбрасывалось вон, как пробка из воды; и он не мог шутить с ними вместе.
Ничего не было дурного или неуместного в том, что они говорили, всё было остроумно и могло бы быть смешно; но чего то, того самого, что составляет соль веселья, не только не было, но они и не знали, что оно бывает.
После обеда дочь Сперанского с своей гувернанткой встали. Сперанский приласкал дочь своей белой рукой, и поцеловал ее. И этот жест показался неестественным князю Андрею.
Мужчины, по английски, остались за столом и за портвейном. В середине начавшегося разговора об испанских делах Наполеона, одобряя которые, все были одного и того же мнения, князь Андрей стал противоречить им. Сперанский улыбнулся и, очевидно желая отклонить разговор от принятого направления, рассказал анекдот, не имеющий отношения к разговору. На несколько мгновений все замолкли.
Посидев за столом, Сперанский закупорил бутылку с вином и сказав: «нынче хорошее винцо в сапожках ходит», отдал слуге и встал. Все встали и также шумно разговаривая пошли в гостиную. Сперанскому подали два конверта, привезенные курьером. Он взял их и прошел в кабинет. Как только он вышел, общее веселье замолкло и гости рассудительно и тихо стали переговариваться друг с другом.
– Ну, теперь декламация! – сказал Сперанский, выходя из кабинета. – Удивительный талант! – обратился он к князю Андрею. Магницкий тотчас же стал в позу и начал говорить французские шутливые стихи, сочиненные им на некоторых известных лиц Петербурга, и несколько раз был прерываем аплодисментами. Князь Андрей, по окончании стихов, подошел к Сперанскому, прощаясь с ним.
– Куда вы так рано? – сказал Сперанский.
– Я обещал на вечер…
Они помолчали. Князь Андрей смотрел близко в эти зеркальные, непропускающие к себе глаза и ему стало смешно, как он мог ждать чего нибудь от Сперанского и от всей своей деятельности, связанной с ним, и как мог он приписывать важность тому, что делал Сперанский. Этот аккуратный, невеселый смех долго не переставал звучать в ушах князя Андрея после того, как он уехал от Сперанского.
Вернувшись домой, князь Андрей стал вспоминать свою петербургскую жизнь за эти четыре месяца, как будто что то новое. Он вспоминал свои хлопоты, искательства, историю своего проекта военного устава, который был принят к сведению и о котором старались умолчать единственно потому, что другая работа, очень дурная, была уже сделана и представлена государю; вспомнил о заседаниях комитета, членом которого был Берг; вспомнил, как в этих заседаниях старательно и продолжительно обсуживалось всё касающееся формы и процесса заседаний комитета, и как старательно и кратко обходилось всё что касалось сущности дела. Он вспомнил о своей законодательной работе, о том, как он озабоченно переводил на русский язык статьи римского и французского свода, и ему стало совестно за себя. Потом он живо представил себе Богучарово, свои занятия в деревне, свою поездку в Рязань, вспомнил мужиков, Дрона старосту, и приложив к ним права лиц, которые он распределял по параграфам, ему стало удивительно, как он мог так долго заниматься такой праздной работой.