Шабад, Леон Манусович

Леон Манусович Шабад
Место рождения:	Минск
Научная сфера:	медицина
Место работы:	НИИ онкологии АМН СССР
Учёная степень:	Доктор медицинских наук (1935)
Учёное звание:	профессор (1938)
Альма-матер:	Первый Ленинградский медицинский институт
Научный руководитель:	Г. В. Шор
Награды и премии:

Лео́н Ма́нусович Шаба́д (6 января 1902, Минск — 29 августа 1982, Москва) — советский учёный-онколог, один из создателей экспериментальной онкологии в СССР. Профессор (1938), академик АМН СССР (1962).

Биография

Леон Манусович Шабад родился в Минске 6 (19) января 1902 года.

Место учёбы: три курса в Екатеринославском медицинском институте, с 1922 года учился в Первом Ленинградском медицинском институте.

Место работы: с 1924 года — кафедра патологической анатомии Первого Ленинградского медицинского института. С 1935 года — заведующий лабораторией экспериментальной онкологии ВИЭМ в Ленинграде, заведующий кафедрой патологической анатомии 2-го Ленинградского медицинского института (1938—1941), начальник лаборатории экспериментальной онкологии в Институте морфологии человека АМН СССР г. Москва (1945–1952), в НИИ онкологии АМН СССР в Ленинграде (1952—1958); с 1958 по 1980 годы — заведующий отдела по изучению канцерогенных агентов и зав. лаборатории профилактики канцерогенных воздействий НИИ экспериментальной и клинической онкологии АМН СССР.

Область научных интересов: исследование возникновения раковых опухолей, экспериментально-морфологические исследования генеза опухолей различных тканей и органов, изучение химического канцерогенеза, предрака, профилактики злокачественных опухолей. Л. М. Шабад — создетель учения о предраке. Он разработал морфологическую классификацию форм предраковых изменений у животных и человека, описал развитие опухолей у потомства животных при воздействии на них онкогенных веществ.

Награды и премии

• Орден Ленина;
• Орден «Знак Почёта»;
• медали;
• Международная премия ООН «За выдающуюся исследовательскую работу по изучению причин рака и борьбу с ним» (1962).

Труды

Л. М. Шабад — автор около 400 научных работ, включая восемь монографий.

• Шабад, Л. М. Очерки экспериментальной онкологии. М., 1947;
• Шабад, Л. М. Предрак в экспериментально-морфологическом аспекте. М., 1967;
• Шабад, Л. М. О циркуляции канцерогенов в окружающей среде. М., 1973;
• Шабад, Л. М. Мои учителя и ученики. Алма-Ата, 1990.

Литература

• Аничков, Н. М. Л. М. Шабад - основоположник экспериментальной онкологии в нашей стране. // В кн. "12 очерков по истории патологии и медицины". — СПб: Синтез бук, 2013, с. 136-160.
• Белицкий, Г. А., Якубовская, М. Г., Васильев, Ю. М. Сто лет со дня рождения Леона Манусовича Шабада // Вопросы онкологии. 2002. № 1. С. 113–119.

• Большая медицинская энциклопедия. 3-е изд. 1978. Т. 27. С. 360-361.

• Зеленин, С. Ф. Деятельность учёных-медиков Западной Сибири в годы Великой Отечественной войны (1941–1945 гг.). Томск, 2002. 168 с.

• История одной лаборатории: Научное наследие основоположника российской экспериментальной онкологии, академика АМН СССР Л. М. Шабада. М., 2008. 309 с.

• Первый в России исследовательский центр в области биологии и медицины: К 100-летию Института экспериментальной медицины. 1890–1990. Л., 1990, 376 с.

• Томский научный центр. 20 лет (1979–1999) / Под ред. Е. Д. Гольдберга. Томск, 1999. 176 с.

• Фоминых, С. Ф., Некрылов, С. А., Грибовский, М. В. и др. Профессора медицинского факультета Императорского (государственного) Томского университета – Томского медицинского института – Сибирского государственного медицинского университета (1878–2003): Биографический словарь. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2004. Т. 1. 378 с.

Ссылки

[www.rujen.ru/index.php/%D0%A8%D0%90%D0%91%D0%90%D0%94_%D0%9B%D0%B5%D0%BE%D0%BD_%D0%9C%D0%B0%D0%BD%D1%83%D1%81%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87 Еврейская энциклопедия]

Отрывок, характеризующий Шабад, Леон Манусович

Кроме этих поименованных лиц, русских и иностранных (в особенности иностранцев, которые с смелостью, свойственной людям в деятельности среди чужой среды, каждый день предлагали новые неожиданные мысли), было еще много лиц второстепенных, находившихся при армии потому, что тут были их принципалы.
В числе всех мыслей и голосов в этом огромном, беспокойном, блестящем и гордом мире князь Андрей видел следующие, более резкие, подразделения направлений и партий.
Первая партия была: Пфуль и его последователи, теоретики войны, верящие в то, что есть наука войны и что в этой науке есть свои неизменные законы, законы облического движения, обхода и т. п. Пфуль и последователи его требовали отступления в глубь страны, отступления по точным законам, предписанным мнимой теорией войны, и во всяком отступлении от этой теории видели только варварство, необразованность или злонамеренность. К этой партии принадлежали немецкие принцы, Вольцоген, Винцингероде и другие, преимущественно немцы.
Вторая партия была противуположная первой. Как и всегда бывает, при одной крайности были представители другой крайности. Люди этой партии были те, которые еще с Вильны требовали наступления в Польшу и свободы от всяких вперед составленных планов. Кроме того, что представители этой партии были представители смелых действий, они вместе с тем и были представителями национальности, вследствие чего становились еще одностороннее в споре. Эти были русские: Багратион, начинавший возвышаться Ермолов и другие. В это время была распространена известная шутка Ермолова, будто бы просившего государя об одной милости – производства его в немцы. Люди этой партии говорили, вспоминая Суворова, что надо не думать, не накалывать иголками карту, а драться, бить неприятеля, не впускать его в Россию и не давать унывать войску.
К третьей партии, к которой более всего имел доверия государь, принадлежали придворные делатели сделок между обоими направлениями. Люди этой партии, большей частью не военные и к которой принадлежал Аракчеев, думали и говорили, что говорят обыкновенно люди, не имеющие убеждений, но желающие казаться за таковых. Они говорили, что, без сомнения, война, особенно с таким гением, как Бонапарте (его опять называли Бонапарте), требует глубокомысленнейших соображений, глубокого знания науки, и в этом деле Пфуль гениален; но вместе с тем нельзя не признать того, что теоретики часто односторонни, и потому не надо вполне доверять им, надо прислушиваться и к тому, что говорят противники Пфуля, и к тому, что говорят люди практические, опытные в военном деле, и изо всего взять среднее. Люди этой партии настояли на том, чтобы, удержав Дрисский лагерь по плану Пфуля, изменить движения других армий. Хотя этим образом действий не достигалась ни та, ни другая цель, но людям этой партии казалось так лучше.
Четвертое направление было направление, которого самым видным представителем был великий князь, наследник цесаревич, не могший забыть своего аустерлицкого разочарования, где он, как на смотр, выехал перед гвардиею в каске и колете, рассчитывая молодецки раздавить французов, и, попав неожиданно в первую линию, насилу ушел в общем смятении. Люди этой партии имели в своих суждениях и качество и недостаток искренности. Они боялись Наполеона, видели в нем силу, в себе слабость и прямо высказывали это. Они говорили: «Ничего, кроме горя, срама и погибели, из всего этого не выйдет! Вот мы оставили Вильну, оставили Витебск, оставим и Дриссу. Одно, что нам остается умного сделать, это заключить мир, и как можно скорее, пока не выгнали нас из Петербурга!»
Воззрение это, сильно распространенное в высших сферах армии, находило себе поддержку и в Петербурге, и в канцлере Румянцеве, по другим государственным причинам стоявшем тоже за мир.
Пятые были приверженцы Барклая де Толли, не столько как человека, сколько как военного министра и главнокомандующего. Они говорили: «Какой он ни есть (всегда так начинали), но он честный, дельный человек, и лучше его нет. Дайте ему настоящую власть, потому что война не может идти успешно без единства начальствования, и он покажет то, что он может сделать, как он показал себя в Финляндии. Ежели армия наша устроена и сильна и отступила до Дриссы, не понесши никаких поражений, то мы обязаны этим только Барклаю. Ежели теперь заменят Барклая Бенигсеном, то все погибнет, потому что Бенигсен уже показал свою неспособность в 1807 году», – говорили люди этой партии.