Шабалов, Николай Павлович
Поделись знанием:
Утро было теплое и серое. Княжна Марья остановилась на крыльце, не переставая ужасаться перед своей душевной мерзостью и стараясь привести в порядок свои мысли, прежде чем войти к нему.
Доктор сошел с лестницы и подошел к ней.
– Ему получше нынче, – сказал доктор. – Я вас искал. Можно кое что понять из того, что он говорит, голова посвежее. Пойдемте. Он зовет вас…
Сердце княжны Марьи так сильно забилось при этом известии, что она, побледнев, прислонилась к двери, чтобы не упасть. Увидать его, говорить с ним, подпасть под его взгляд теперь, когда вся душа княжны Марьи была переполнена этих страшных преступных искушений, – было мучительно радостно и ужасно.
– Пойдемте, – сказал доктор.
Княжна Марья вошла к отцу и подошла к кровати. Он лежал высоко на спине, с своими маленькими, костлявыми, покрытыми лиловыми узловатыми жилками ручками на одеяле, с уставленным прямо левым глазом и с скосившимся правым глазом, с неподвижными бровями и губами. Он весь был такой худенький, маленький и жалкий. Лицо его, казалось, ссохлось или растаяло, измельчало чертами. Княжна Марья подошла и поцеловала его руку. Левая рука сжала ее руку так, что видно было, что он уже давно ждал ее. Он задергал ее руку, и брови и губы его сердито зашевелились.
Она испуганно глядела на него, стараясь угадать, чего он хотел от нее. Когда она, переменя положение, подвинулась, так что левый глаз видел ее лицо, он успокоился, на несколько секунд не спуская с нее глаза. Потом губы и язык его зашевелились, послышались звуки, и он стал говорить, робко и умоляюще глядя на нее, видимо, боясь, что она не поймет его.
Княжна Марья, напрягая все силы внимания, смотрела на него. Комический труд, с которым он ворочал языком, заставлял княжну Марью опускать глаза и с трудом подавлять поднимавшиеся в ее горле рыдания. Он сказал что то, по нескольку раз повторяя свои слова. Княжна Марья не могла понять их; но она старалась угадать то, что он говорил, и повторяла вопросительно сказанные им слона.
– Гага – бои… бои… – повторил он несколько раз. Никак нельзя было понять этих слов. Доктор думал, что он угадал, и, повторяя его слова, спросил: княжна боится? Он отрицательно покачал головой и опять повторил то же…
– Душа, душа болит, – разгадала и сказала княжна Марья. Он утвердительно замычал, взял ее руку и стал прижимать ее к различным местам своей груди, как будто отыскивая настоящее для нее место.
– Все мысли! об тебе… мысли, – потом выговорил он гораздо лучше и понятнее, чем прежде, теперь, когда он был уверен, что его понимают. Княжна Марья прижалась головой к его руке, стараясь скрыть свои рыдания и слезы.
Он рукой двигал по ее волосам.
– Я тебя звал всю ночь… – выговорил он.
– Ежели бы я знала… – сквозь слезы сказала она. – Я боялась войти.
Он пожал ее руку.
– Не спала ты?
– Нет, я не спала, – сказала княжна Марья, отрицательно покачав головой. Невольно подчиняясь отцу, она теперь так же, как он говорил, старалась говорить больше знаками и как будто тоже с трудом ворочая язык.
– Душенька… – или – дружок… – Княжна Марья не могла разобрать; но, наверное, по выражению его взгляда, сказано было нежное, ласкающее слово, которого он никогда не говорил. – Зачем не пришла?
«А я желала, желала его смерти! – думала княжна Марья. Он помолчал.
– Спасибо тебе… дочь, дружок… за все, за все… прости… спасибо… прости… спасибо!.. – И слезы текли из его глаз. – Позовите Андрюшу, – вдруг сказал он, и что то детски робкое и недоверчивое выразилось в его лице при этом спросе. Он как будто сам знал, что спрос его не имеет смысла. Так, по крайней мере, показалось княжне Марье.
– Я от него получила письмо, – отвечала княжна Марья.
Он с удивлением и робостью смотрел на нее.
– Где же он?
– Он в армии, mon pere, в Смоленске.
Он долго молчал, закрыв глаза; потом утвердительно, как бы в ответ на свои сомнения и в подтверждение того, что он теперь все понял и вспомнил, кивнул головой и открыл глаза.
– Да, – сказал он явственно и тихо. – Погибла Россия! Погубили! – И он опять зарыдал, и слезы потекли у него из глаз. Княжна Марья не могла более удерживаться и плакала тоже, глядя на его лицо.
Он опять закрыл глаза. Рыдания его прекратились. Он сделал знак рукой к глазам; и Тихон, поняв его, отер ему слезы.
Потом он открыл глаза и сказал что то, чего долго никто не мог понять и, наконец, понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту перед этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов.
– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад и, рыдая, побежала вниз к пруду по молодым, засаженным князем Андреем, липовым дорожкам.
– Да… я… я… я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось… Я хотела успокоиться… А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет, – бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания. Обойдя по саду круг, который привел ее опять к дому, она увидала идущих к ней навстречу m lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и незнакомого мужчину. Это был предводитель уезда, сам приехавший к княжне с тем, чтобы представить ей всю необходимость скорого отъезда. Княжна Марья слушала и не понимала его; она ввела его в дом, предложила ему завтракать и села с ним. Потом, извинившись перед предводителем, она подошла к двери старого князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.
– Идите, княжна, идите, идите!
Княжна Марья пошла опять в сад и под горой у пруда, в том месте, где никто не мог видеть, села на траву. Она не знала, как долго она пробыла там. Чьи то бегущие женские шаги по дорожке заставили ее очнуться. Она поднялась и увидала, что Дуняша, ее горничная, очевидно, бежавшая за нею, вдруг, как бы испугавшись вида своей барышни, остановилась.
– Пожалуйте, княжна… князь… – сказала Дуняша сорвавшимся голосом.
– Сейчас, иду, иду, – поспешно заговорила княжна, не давая времени Дуняше договорить ей то, что она имела сказать, и, стараясь не видеть Дуняши, побежала к дому.
– Княжна, воля божья совершается, вы должны быть на все готовы, – сказал предводитель, встречая ее у входной двери.
– Оставьте меня. Это неправда! – злобно крикнула она на него. Доктор хотел остановить ее. Она оттолкнула его и подбежала к двери. «И к чему эти люди с испуганными лицами останавливают меня? Мне никого не нужно! И что они тут делают? – Она отворила дверь, и яркий дневной свет в этой прежде полутемной комнате ужаснул ее. В комнате были женщины и няня. Они все отстранились от кровати, давая ей дорогу. Он лежал все так же на кровати; но строгий вид его спокойного лица остановил княжну Марью на пороге комнаты.
«Нет, он не умер, это не может быть! – сказала себе княжна Марья, подошла к нему и, преодолевая ужас, охвативший ее, прижала к щеке его свои губы. Но она тотчас же отстранилась от него. Мгновенно вся сила нежности к нему, которую она чувствовала в себе, исчезла и заменилась чувством ужаса к тому, что было перед нею. «Нет, нет его больше! Его нет, а есть тут же, на том же месте, где был он, что то чуждое и враждебное, какая то страшная, ужасающая и отталкивающая тайна… – И, закрыв лицо руками, княжна Марья упала на руки доктора, поддержавшего ее.
В присутствии Тихона и доктора женщины обмыли то, что был он, повязали платком голову, чтобы не закостенел открытый рот, и связали другим платком расходившиеся ноги. Потом они одели в мундир с орденами и положили на стол маленькое ссохшееся тело. Бог знает, кто и когда позаботился об этом, но все сделалось как бы само собой. К ночи кругом гроба горели свечи, на гробу был покров, на полу был посыпан можжевельник, под мертвую ссохшуюся голову была положена печатная молитва, а в углу сидел дьячок, читая псалтырь.
Как лошади шарахаются, толпятся и фыркают над мертвой лошадью, так в гостиной вокруг гроба толпился народ чужой и свой – предводитель, и староста, и бабы, и все с остановившимися испуганными глазами, крестились и кланялись, и целовали холодную и закоченевшую руку старого князя.
Богучарово было всегда, до поселения в нем князя Андрея, заглазное именье, и мужики богучаровские имели совсем другой характер от лысогорских. Они отличались от них и говором, и одеждой, и нравами. Они назывались степными. Старый князь хвалил их за их сносливость в работе, когда они приезжали подсоблять уборке в Лысых Горах или копать пруды и канавы, но не любил их за их дикость.
Последнее пребывание в Богучарове князя Андрея, с его нововведениями – больницами, школами и облегчением оброка, – не смягчило их нравов, а, напротив, усилило в них те черты характера, которые старый князь называл дикостью. Между ними всегда ходили какие нибудь неясные толки, то о перечислении их всех в казаки, то о новой вере, в которую их обратят, то о царских листах каких то, то о присяге Павлу Петровичу в 1797 году (про которую говорили, что тогда еще воля выходила, да господа отняли), то об имеющем через семь лет воцариться Петре Феодоровиче, при котором все будет вольно и так будет просто, что ничего не будет. Слухи о войне в Бонапарте и его нашествии соединились для них с такими же неясными представлениями об антихристе, конце света и чистой воле.
В окрестности Богучарова были всё большие села, казенные и оброчные помещичьи. Живущих в этой местности помещиков было очень мало; очень мало было также дворовых и грамотных, и в жизни крестьян этой местности были заметнее и сильнее, чем в других, те таинственные струи народной русской жизни, причины и значение которых бывают необъяснимы для современников. Одно из таких явлений было проявившееся лет двадцать тому назад движение между крестьянами этой местности к переселению на какие то теплые реки. Сотни крестьян, в том числе и богучаровские, стали вдруг распродавать свой скот и уезжать с семействами куда то на юго восток. Как птицы летят куда то за моря, стремились эти люди с женами и детьми туда, на юго восток, где никто из них не был. Они поднимались караванами, поодиночке выкупались, бежали, и ехали, и шли туда, на теплые реки. Многие были наказаны, сосланы в Сибирь, многие с холода и голода умерли по дороге, многие вернулись сами, и движение затихло само собой так же, как оно и началось без очевидной причины. Но подводные струи не переставали течь в этом народе и собирались для какой то новой силы, имеющей проявиться так же странно, неожиданно и вместе с тем просто, естественно и сильно. Теперь, в 1812 м году, для человека, близко жившего с народом, заметно было, что эти подводные струи производили сильную работу и были близки к проявлению.
Алпатыч, приехав в Богучарово несколько времени перед кончиной старого князя, заметил, что между народом происходило волнение и что, противно тому, что происходило в полосе Лысых Гор на шестидесятиверстном радиусе, где все крестьяне уходили (предоставляя казакам разорять свои деревни), в полосе степной, в богучаровской, крестьяне, как слышно было, имели сношения с французами, получали какие то бумаги, ходившие между ними, и оставались на местах. Он знал через преданных ему дворовых людей, что ездивший на днях с казенной подводой мужик Карп, имевший большое влияние на мир, возвратился с известием, что казаки разоряют деревни, из которых выходят жители, но что французы их не трогают. Он знал, что другой мужик вчера привез даже из села Вислоухова – где стояли французы – бумагу от генерала французского, в которой жителям объявлялось, что им не будет сделано никакого вреда и за все, что у них возьмут, заплатят, если они останутся. В доказательство того мужик привез из Вислоухова сто рублей ассигнациями (он не знал, что они были фальшивые), выданные ему вперед за сено.
Наконец, важнее всего, Алпатыч знал, что в тот самый день, как он приказал старосте собрать подводы для вывоза обоза княжны из Богучарова, поутру была на деревне сходка, на которой положено было не вывозиться и ждать. А между тем время не терпело. Предводитель, в день смерти князя, 15 го августа, настаивал у княжны Марьи на том, чтобы она уехала в тот же день, так как становилось опасно. Он говорил, что после 16 го он не отвечает ни за что. В день же смерти князя он уехал вечером, но обещал приехать на похороны на другой день. Но на другой день он не мог приехать, так как, по полученным им самим известиям, французы неожиданно подвинулись, и он только успел увезти из своего имения свое семейство и все ценное.
Лет тридцать Богучаровым управлял староста Дрон, которого старый князь звал Дронушкой.
Дрон был один из тех крепких физически и нравственно мужиков, которые, как только войдут в года, обрастут бородой, так, не изменяясь, живут до шестидесяти – семидесяти лет, без одного седого волоса или недостатка зуба, такие же прямые и сильные в шестьдесят лет, как и в тридцать.
Дрон, вскоре после переселения на теплые реки, в котором он участвовал, как и другие, был сделан старостой бурмистром в Богучарове и с тех пор двадцать три года безупречно пробыл в этой должности. Мужики боялись его больше, чем барина. Господа, и старый князь, и молодой, и управляющий, уважали его и в шутку называли министром. Во все время своей службы Дрон нн разу не был ни пьян, ни болен; никогда, ни после бессонных ночей, ни после каких бы то ни было трудов, не выказывал ни малейшей усталости и, не зная грамоте, никогда не забывал ни одного счета денег и пудов муки по огромным обозам, которые он продавал, и ни одной копны ужи на хлеба на каждой десятине богучаровских полей.
Этого то Дрона Алпатыч, приехавший из разоренных Лысых Гор, призвал к себе в день похорон князя и приказал ему приготовить двенадцать лошадей под экипажи княжны и восемнадцать подвод под обоз, который должен был быть поднят из Богучарова. Хотя мужики и были оброчные, исполнение приказания этого не могло встретить затруднения, по мнению Алпатыча, так как в Богучарове было двести тридцать тягол и мужики были зажиточные. Но староста Дрон, выслушав приказание, молча опустил глаза. Алпатыч назвал ему мужиков, которых он знал и с которых он приказывал взять подводы.
Дрон отвечал, что лошади у этих мужиков в извозе. Алпатыч назвал других мужиков, и у тех лошадей не было, по словам Дрона, одни были под казенными подводами, другие бессильны, у третьих подохли лошади от бескормицы. Лошадей, по мнению Дрона, нельзя было собрать не только под обоз, но и под экипажи.
Алпатыч внимательно посмотрел на Дрона и нахмурился. Как Дрон был образцовым старостой мужиком, так и Алпатыч недаром управлял двадцать лет имениями князя и был образцовым управляющим. Он в высшей степени способен был понимать чутьем потребности и инстинкты народа, с которым имел дело, и потому он был превосходным управляющим. Взглянув на Дрона, он тотчас понял, что ответы Дрона не были выражением мысли Дрона, но выражением того общего настроения богучаровского мира, которым староста уже был захвачен. Но вместе с тем он знал, что нажившийся и ненавидимый миром Дрон должен был колебаться между двумя лагерями – господским и крестьянским. Это колебание он заметил в его взгляде, и потому Алпатыч, нахмурившись, придвинулся к Дрону.
– Ты, Дронушка, слушай! – сказал он. – Ты мне пустого не говори. Его сиятельство князь Андрей Николаич сами мне приказали, чтобы весь народ отправить и с неприятелем не оставаться, и царский на то приказ есть. А кто останется, тот царю изменник. Слышишь?
– Слушаю, – отвечал Дрон, не поднимая глаз.
Алпатыч не удовлетворился этим ответом.
– Эй, Дрон, худо будет! – сказал Алпатыч, покачав головой.
– Власть ваша! – сказал Дрон печально.
– Эй, Дрон, оставь! – повторил Алпатыч, вынимая руку из за пазухи и торжественным жестом указывая ею на пол под ноги Дрона. – Я не то, что тебя насквозь, я под тобой на три аршина все насквозь вижу, – сказал он, вглядываясь в пол под ноги Дрона.
Дрон смутился, бегло взглянул на Алпатыча и опять опустил глаза.
– Ты вздор то оставь и народу скажи, чтобы собирались из домов идти в Москву и готовили подводы завтра к утру под княжнин обоз, да сам на сходку не ходи. Слышишь?
Дрон вдруг упал в ноги.
– Яков Алпатыч, уволь! Возьми от меня ключи, уволь ради Христа.
– Оставь! – сказал Алпатыч строго. – Под тобой насквозь на три аршина вижу, – повторил он, зная, что его мастерство ходить за пчелами, знание того, когда сеять овес, и то, что он двадцать лет умел угодить старому князю, давно приобрели ему славу колдуна и что способность видеть на три аршина под человеком приписывается колдунам.
Дрон встал и хотел что то сказать, но Алпатыч перебил его:
– Что вы это вздумали? А?.. Что ж вы думаете? А?
– Что мне с народом делать? – сказал Дрон. – Взбуровило совсем. Я и то им говорю…
– То то говорю, – сказал Алпатыч. – Пьют? – коротко спросил он.
– Весь взбуровился, Яков Алпатыч: другую бочку привезли.
– Так ты слушай. Я к исправнику поеду, а ты народу повести, и чтоб они это бросили, и чтоб подводы были.
– Слушаю, – отвечал Дрон.
Больше Яков Алпатыч не настаивал. Он долго управлял народом и знал, что главное средство для того, чтобы люди повиновались, состоит в том, чтобы не показывать им сомнения в том, что они могут не повиноваться. Добившись от Дрона покорного «слушаю с», Яков Алпатыч удовлетворился этим, хотя он не только сомневался, но почти был уверен в том, что подводы без помощи воинской команды не будут доставлены.
И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам поехал к начальству.
Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.
– Ваше положение вдвойне ужасно, милая княжна, – помолчав немного, сказала m lle Bourienne. – Я понимаю, что вы не могли и не можете думать о себе; но я моей любовью к вам обязана это сделать… Алпатыч был у вас? Говорил он с вами об отъезде? – спросила она.
Княжна Марья не отвечала. Она не понимала, куда и кто должен был ехать. «Разве можно было что нибудь предпринимать теперь, думать о чем нибудь? Разве не все равно? Она не отвечала.
– Вы знаете ли, chere Marie, – сказала m lle Bourienne, – знаете ли, что мы в опасности, что мы окружены французами; ехать теперь опасно. Ежели мы поедем, мы почти наверное попадем в плен, и бог знает…
Княжна Марья смотрела на свою подругу, не понимая того, что она говорила.
– Ах, ежели бы кто нибудь знал, как мне все все равно теперь, – сказала она. – Разумеется, я ни за что не желала бы уехать от него… Алпатыч мне говорил что то об отъезде… Поговорите с ним, я ничего, ничего не могу и не хочу…
– Я говорила с ним. Он надеется, что мы успеем уехать завтра; но я думаю, что теперь лучше бы было остаться здесь, – сказала m lle Bourienne. – Потому что, согласитесь, chere Marie, попасть в руки солдат или бунтующих мужиков на дороге – было бы ужасно. – M lle Bourienne достала из ридикюля объявление на нерусской необыкновенной бумаге французского генерала Рамо о том, чтобы жители не покидали своих домов, что им оказано будет должное покровительство французскими властями, и подала ее княжне.
– Я думаю, что лучше обратиться к этому генералу, – сказала m lle Bourienne, – и я уверена, что вам будет оказано должное уважение.
Княжна Марья читала бумагу, и сухие рыдания задергали ее лицо.
– Через кого вы получили это? – сказала она.
– Вероятно, узнали, что я француженка по имени, – краснея, сказала m lle Bourienne.
Княжна Марья с бумагой в руке встала от окна и с бледным лицом вышла из комнаты и пошла в бывший кабинет князя Андрея.
– Дуняша, позовите ко мне Алпатыча, Дронушку, кого нибудь, – сказала княжна Марья, – и скажите Амалье Карловне, чтобы она не входила ко мне, – прибавила она, услыхав голос m lle Bourienne. – Поскорее ехать! Ехать скорее! – говорила княжна Марья, ужасаясь мысли о том, что она могла остаться во власти французов.
«Чтобы князь Андрей знал, что она во власти французов! Чтоб она, дочь князя Николая Андреича Болконского, просила господина генерала Рамо оказать ей покровительство и пользовалась его благодеяниями! – Эта мысль приводила ее в ужас, заставляла ее содрогаться, краснеть и чувствовать еще не испытанные ею припадки злобы и гордости. Все, что только было тяжелого и, главное, оскорбительного в ее положении, живо представлялось ей. «Они, французы, поселятся в этом доме; господин генерал Рамо займет кабинет князя Андрея; будет для забавы перебирать и читать его письма и бумаги. M lle Bourienne lui fera les honneurs de Богучарово. [Мадемуазель Бурьен будет принимать его с почестями в Богучарове.] Мне дадут комнатку из милости; солдаты разорят свежую могилу отца, чтобы снять с него кресты и звезды; они мне будут рассказывать о победах над русскими, будут притворно выражать сочувствие моему горю… – думала княжна Марья не своими мыслями, но чувствуя себя обязанной думать за себя мыслями своего отца и брата. Для нее лично было все равно, где бы ни оставаться и что бы с ней ни было; но она чувствовала себя вместе с тем представительницей своего покойного отца и князя Андрея. Она невольно думала их мыслями и чувствовала их чувствами. Что бы они сказали, что бы они сделали теперь, то самое она чувствовала необходимым сделать. Она пошла в кабинет князя Андрея и, стараясь проникнуться его мыслями, обдумывала свое положение.
Требования жизни, которые она считала уничтоженными со смертью отца, вдруг с новой, еще неизвестной силой возникли перед княжной Марьей и охватили ее. Взволнованная, красная, она ходила по комнате, требуя к себе то Алпатыча, то Михаила Ивановича, то Тихона, то Дрона. Дуняша, няня и все девушки ничего не могли сказать о том, в какой мере справедливо было то, что объявила m lle Bourienne. Алпатыча не было дома: он уехал к начальству. Призванный Михаил Иваныч, архитектор, явившийся к княжне Марье с заспанными глазами, ничего не мог сказать ей. Он точно с той же улыбкой согласия, с которой он привык в продолжение пятнадцати лет отвечать, не выражая своего мнения, на обращения старого князя, отвечал на вопросы княжны Марьи, так что ничего определенного нельзя было вывести из его ответов. Призванный старый камердинер Тихон, с опавшим и осунувшимся лицом, носившим на себе отпечаток неизлечимого горя, отвечал «слушаю с» на все вопросы княжны Марьи и едва удерживался от рыданий, глядя на нее.
Наконец вошел в комнату староста Дрон и, низко поклонившись княжне, остановился у притолоки.
Княжна Марья прошлась по комнате и остановилась против него.
– Дронушка, – сказала княжна Марья, видевшая в нем несомненного друга, того самого Дронушку, который из своей ежегодной поездки на ярмарку в Вязьму привозил ей всякий раз и с улыбкой подавал свой особенный пряник. – Дронушка, теперь, после нашего несчастия, – начала она и замолчала, не в силах говорить дальше.
– Все под богом ходим, – со вздохом сказал он. Они помолчали.
– Дронушка, Алпатыч куда то уехал, мне не к кому обратиться. Правду ли мне говорят, что мне и уехать нельзя?
– Отчего же тебе не ехать, ваше сиятельство, ехать можно, – сказал Дрон.
– Мне сказали, что опасно от неприятеля. Голубчик, я ничего не могу, ничего не понимаю, со мной никого нет. Я непременно хочу ехать ночью или завтра рано утром. – Дрон молчал. Он исподлобья взглянул на княжну Марью.
– Лошадей нет, – сказал он, – я и Яков Алпатычу говорил.
– Отчего же нет? – сказала княжна.
– Все от божьего наказания, – сказал Дрон. – Какие лошади были, под войска разобрали, а какие подохли, нынче год какой. Не то лошадей кормить, а как бы самим с голоду не помереть! И так по три дня не емши сидят. Нет ничего, разорили вконец.
Княжна Марья внимательно слушала то, что он говорил ей.
– Мужики разорены? У них хлеба нет? – спросила она.
– Голодной смертью помирают, – сказал Дрон, – не то что подводы…
– Да отчего же ты не сказал, Дронушка? Разве нельзя помочь? Я все сделаю, что могу… – Княжне Марье странно было думать, что теперь, в такую минуту, когда такое горе наполняло ее душу, могли быть люди богатые и бедные и что могли богатые не помочь бедным. Она смутно знала и слышала, что бывает господский хлеб и что его дают мужикам. Она знала тоже, что ни брат, ни отец ее не отказали бы в нужде мужикам; она только боялась ошибиться как нибудь в словах насчет этой раздачи мужикам хлеба, которым она хотела распорядиться. Она была рада тому, что ей представился предлог заботы, такой, для которой ей не совестно забыть свое горе. Она стала расспрашивать Дронушку подробности о нуждах мужиков и о том, что есть господского в Богучарове.
– Ведь у нас есть хлеб господский, братнин? – спросила она.
– Господский хлеб весь цел, – с гордостью сказал Дрон, – наш князь не приказывал продавать.
– Выдай его мужикам, выдай все, что им нужно: я тебе именем брата разрешаю, – сказала княжна Марья.
Дрон ничего не ответил и глубоко вздохнул.
– Ты раздай им этот хлеб, ежели его довольно будет для них. Все раздай. Я тебе приказываю именем брата, и скажи им: что, что наше, то и ихнее. Мы ничего не пожалеем для них. Так ты скажи.
Дрон пристально смотрел на княжну, в то время как она говорила.
– Уволь ты меня, матушка, ради бога, вели от меня ключи принять, – сказал он. – Служил двадцать три года, худого не делал; уволь, ради бога.
Княжна Марья не понимала, чего он хотел от нее и от чего он просил уволить себя. Она отвечала ему, что она никогда не сомневалась в его преданности и что она все готова сделать для него и для мужиков.
Через час после этого Дуняша пришла к княжне с известием, что пришел Дрон и все мужики, по приказанию княжны, собрались у амбара, желая переговорить с госпожою.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна Марья, – я только сказала Дронушке, чтобы раздать им хлеба.
– Только ради бога, княжна матушка, прикажите их прогнать и не ходите к ним. Все обман один, – говорила Дуняша, – а Яков Алпатыч приедут, и поедем… и вы не извольте…
– Какой же обман? – удивленно спросила княжна
– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.
Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.
То ей живо представлялась та минута, когда с ним сделался удар и его из сада в Лысых Горах волокли под руки и он бормотал что то бессильным языком, дергал седыми бровями и беспокойно и робко смотрел на нее.
«Он и тогда хотел сказать мне то, что он сказал мне в день своей смерти, – думала она. – Он всегда думал то, что он сказал мне». И вот ей со всеми подробностями вспомнилась та ночь в Лысых Горах накануне сделавшегося с ним удара, когда княжна Марья, предчувствуя беду, против его воли осталась с ним. Она не спала и ночью на цыпочках сошла вниз и, подойдя к двери в цветочную, в которой в эту ночь ночевал ее отец, прислушалась к его голосу. Он измученным, усталым голосом говорил что то с Тихоном. Ему, видно, хотелось поговорить. «И отчего он не позвал меня? Отчего он не позволил быть мне тут на месте Тихона? – думала тогда и теперь княжна Марья. – Уж он не выскажет никогда никому теперь всего того, что было в его душе. Уж никогда не вернется для него и для меня эта минута, когда бы он говорил все, что ему хотелось высказать, а я, а не Тихон, слушала бы и понимала его. Отчего я не вошла тогда в комнату? – думала она. – Может быть, он тогда же бы сказал мне то, что он сказал в день смерти. Он и тогда в разговоре с Тихоном два раза спросил про меня. Ему хотелось меня видеть, а я стояла тут, за дверью. Ему было грустно, тяжело говорить с Тихоном, который не понимал его. Помню, как он заговорил с ним про Лизу, как живую, – он забыл, что она умерла, и Тихон напомнил ему, что ее уже нет, и он закричал: „Дурак“. Ему тяжело было. Я слышала из за двери, как он, кряхтя, лег на кровать и громко прокричал: „Бог мой!Отчего я не взошла тогда? Что ж бы он сделал мне? Что бы я потеряла? А может быть, тогда же он утешился бы, он сказал бы мне это слово“. И княжна Марья вслух произнесла то ласковое слово, которое он сказал ей в день смерти. «Ду ше нь ка! – повторила княжна Марья это слово и зарыдала облегчающими душу слезами. Она видела теперь перед собою его лицо. И не то лицо, которое она знала с тех пор, как себя помнила, и которое она всегда видела издалека; а то лицо – робкое и слабое, которое она в последний день, пригибаясь к его рту, чтобы слышать то, что он говорил, в первый раз рассмотрела вблизи со всеми его морщинами и подробностями.
«Душенька», – повторила она.
«Что он думал, когда сказал это слово? Что он думает теперь? – вдруг пришел ей вопрос, и в ответ на это она увидала его перед собой с тем выражением лица, которое у него было в гробу на обвязанном белым платком лице. И тот ужас, который охватил ее тогда, когда она прикоснулась к нему и убедилась, что это не только не был он, но что то таинственное и отталкивающее, охватил ее и теперь. Она хотела думать о другом, хотела молиться и ничего не могла сделать. Она большими открытыми глазами смотрела на лунный свет и тени, всякую секунду ждала увидеть его мертвое лицо и чувствовала, что тишина, стоявшая над домом и в доме, заковывала ее.
– Дуняша! – прошептала она. – Дуняша! – вскрикнула она диким голосом и, вырвавшись из тишины, побежала к девичьей, навстречу бегущим к ней няне и девушкам.
17 го августа Ростов и Ильин, сопутствуемые только что вернувшимся из плена Лаврушкой и вестовым гусаром, из своей стоянки Янково, в пятнадцати верстах от Богучарова, поехали кататься верхами – попробовать новую, купленную Ильиным лошадь и разузнать, нет ли в деревнях сена.
Богучарово находилось последние три дня между двумя неприятельскими армиями, так что так же легко мог зайти туда русский арьергард, как и французский авангард, и потому Ростов, как заботливый эскадронный командир, желал прежде французов воспользоваться тем провиантом, который оставался в Богучарове.
Ростов и Ильин были в самом веселом расположении духа. Дорогой в Богучарово, в княжеское именье с усадьбой, где они надеялись найти большую дворню и хорошеньких девушек, они то расспрашивали Лаврушку о Наполеоне и смеялись его рассказам, то перегонялись, пробуя лошадь Ильина.
Ростов и не знал и не думал, что эта деревня, в которую он ехал, была именье того самого Болконского, который был женихом его сестры.
Ростов с Ильиным в последний раз выпустили на перегонку лошадей в изволок перед Богучаровым, и Ростов, перегнавший Ильина, первый вскакал в улицу деревни Богучарова.
– Ты вперед взял, – говорил раскрасневшийся Ильин.
– Да, всё вперед, и на лугу вперед, и тут, – отвечал Ростов, поглаживая рукой своего взмылившегося донца.
– А я на французской, ваше сиятельство, – сзади говорил Лаврушка, называя французской свою упряжную клячу, – перегнал бы, да только срамить не хотел.
Они шагом подъехали к амбару, у которого стояла большая толпа мужиков.
Некоторые мужики сняли шапки, некоторые, не снимая шапок, смотрели на подъехавших. Два старые длинные мужика, с сморщенными лицами и редкими бородами, вышли из кабака и с улыбками, качаясь и распевая какую то нескладную песню, подошли к офицерам.
– Молодцы! – сказал, смеясь, Ростов. – Что, сено есть?
– И одинакие какие… – сказал Ильин.
– Развесе…oo…ооо…лая бесе… бесе… – распевали мужики с счастливыми улыбками.
Один мужик вышел из толпы и подошел к Ростову.
– Вы из каких будете? – спросил он.
– Французы, – отвечал, смеючись, Ильин. – Вот и Наполеон сам, – сказал он, указывая на Лаврушку.
– Стало быть, русские будете? – переспросил мужик.
– А много вашей силы тут? – спросил другой небольшой мужик, подходя к ним.
– Много, много, – отвечал Ростов. – Да вы что ж собрались тут? – прибавил он. – Праздник, что ль?
– Старички собрались, по мирскому делу, – отвечал мужик, отходя от него.
В это время по дороге от барского дома показались две женщины и человек в белой шляпе, шедшие к офицерам.
– В розовом моя, чур не отбивать! – сказал Ильин, заметив решительно подвигавшуюся к нему Дуняшу.
– Наша будет! – подмигнув, сказал Ильину Лаврушка.
– Что, моя красавица, нужно? – сказал Ильин, улыбаясь.
– Княжна приказали узнать, какого вы полка и ваши фамилии?
– Это граф Ростов, эскадронный командир, а я ваш покорный слуга.
– Бе…се…е…ду…шка! – распевал пьяный мужик, счастливо улыбаясь и глядя на Ильина, разговаривающего с девушкой. Вслед за Дуняшей подошел к Ростову Алпатыч, еще издали сняв свою шляпу.
– Осмелюсь обеспокоить, ваше благородие, – сказал он с почтительностью, но с относительным пренебрежением к юности этого офицера и заложив руку за пазуху. – Моя госпожа, дочь скончавшегося сего пятнадцатого числа генерал аншефа князя Николая Андреевича Болконского, находясь в затруднении по случаю невежества этих лиц, – он указал на мужиков, – просит вас пожаловать… не угодно ли будет, – с грустной улыбкой сказал Алпатыч, – отъехать несколько, а то не так удобно при… – Алпатыч указал на двух мужиков, которые сзади так и носились около него, как слепни около лошади.
– А!.. Алпатыч… А? Яков Алпатыч!.. Важно! прости ради Христа. Важно! А?.. – говорили мужики, радостно улыбаясь ему. Ростов посмотрел на пьяных стариков и улыбнулся.
– Или, может, это утешает ваше сиятельство? – сказал Яков Алпатыч с степенным видом, не заложенной за пазуху рукой указывая на стариков.
– Нет, тут утешенья мало, – сказал Ростов и отъехал. – В чем дело? – спросил он.
– Осмелюсь доложить вашему сиятельству, что грубый народ здешний не желает выпустить госпожу из имения и угрожает отпречь лошадей, так что с утра все уложено и ее сиятельство не могут выехать.
– Не может быть! – вскрикнул Ростов.
– Имею честь докладывать вам сущую правду, – повторил Алпатыч.
Ростов слез с лошади и, передав ее вестовому, пошел с Алпатычем к дому, расспрашивая его о подробностях дела. Действительно, вчерашнее предложение княжны мужикам хлеба, ее объяснение с Дроном и с сходкою так испортили дело, что Дрон окончательно сдал ключи, присоединился к мужикам и не являлся по требованию Алпатыча и что поутру, когда княжна велела закладывать, чтобы ехать, мужики вышли большой толпой к амбару и выслали сказать, что они не выпустят княжны из деревни, что есть приказ, чтобы не вывозиться, и они выпрягут лошадей. Алпатыч выходил к ним, усовещивая их, но ему отвечали (больше всех говорил Карп; Дрон не показывался из толпы), что княжну нельзя выпустить, что на то приказ есть; а что пускай княжна остается, и они по старому будут служить ей и во всем повиноваться.
В ту минуту, когда Ростов и Ильин проскакали по дороге, княжна Марья, несмотря на отговариванье Алпатыча, няни и девушек, велела закладывать и хотела ехать; но, увидав проскакавших кавалеристов, их приняли за французов, кучера разбежались, и в доме поднялся плач женщин.
– Батюшка! отец родной! бог тебя послал, – говорили умиленные голоса, в то время как Ростов проходил через переднюю.
Княжна Марья, потерянная и бессильная, сидела в зале, в то время как к ней ввели Ростова. Она не понимала, кто он, и зачем он, и что с нею будет. Увидав его русское лицо и по входу его и первым сказанным словам признав его за человека своего круга, она взглянула на него своим глубоким и лучистым взглядом и начала говорить обрывавшимся и дрожавшим от волнения голосом. Ростову тотчас же представилось что то романическое в этой встрече. «Беззащитная, убитая горем девушка, одна, оставленная на произвол грубых, бунтующих мужиков! И какая то странная судьба натолкнула меня сюда! – думал Ростов, слушяя ее и глядя на нее. – И какая кротость, благородство в ее чертах и в выражении! – думал он, слушая ее робкий рассказ.
Когда она заговорила о том, что все это случилось на другой день после похорон отца, ее голос задрожал. Она отвернулась и потом, как бы боясь, чтобы Ростов не принял ее слова за желание разжалобить его, вопросительно испуганно взглянула на него. У Ростова слезы стояли в глазах. Княжна Марья заметила это и благодарно посмотрела на Ростова тем своим лучистым взглядом, который заставлял забывать некрасивость ее лица.
– Не могу выразить, княжна, как я счастлив тем, что я случайно заехал сюда и буду в состоянии показать вам свою готовность, – сказал Ростов, вставая. – Извольте ехать, и я отвечаю вам своей честью, что ни один человек не посмеет сделать вам неприятность, ежели вы мне только позволите конвоировать вас, – и, почтительно поклонившись, как кланяются дамам царской крови, он направился к двери.
Почтительностью своего тона Ростов как будто показывал, что, несмотря на то, что он за счастье бы счел свое знакомство с нею, он не хотел пользоваться случаем ее несчастия для сближения с нею.
Княжна Марья поняла и оценила этот тон.
– Я очень, очень благодарна вам, – сказала ему княжна по французски, – но надеюсь, что все это было только недоразуменье и что никто не виноват в том. – Княжна вдруг заплакала. – Извините меня, – сказала она.
Ростов, нахмурившись, еще раз низко поклонился и вышел из комнаты.
– Ну что, мила? Нет, брат, розовая моя прелесть, и Дуняшей зовут… – Но, взглянув на лицо Ростова, Ильин замолк. Он видел, что его герой и командир находился совсем в другом строе мыслей.
Ростов злобно оглянулся на Ильина и, не отвечая ему, быстрыми шагами направился к деревне.
– Я им покажу, я им задам, разбойникам! – говорил он про себя.
Алпатыч плывущим шагом, чтобы только не бежать, рысью едва догнал Ростова.
– Какое решение изволили принять? – сказал он, догнав его.
Ростов остановился и, сжав кулаки, вдруг грозно подвинулся на Алпатыча.
– Решенье? Какое решенье? Старый хрыч! – крикнул он на него. – Ты чего смотрел? А? Мужики бунтуют, а ты не умеешь справиться? Ты сам изменник. Знаю я вас, шкуру спущу со всех… – И, как будто боясь растратить понапрасну запас своей горячности, он оставил Алпатыча и быстро пошел вперед. Алпатыч, подавив чувство оскорбления, плывущим шагом поспевал за Ростовым и продолжал сообщать ему свои соображения. Он говорил, что мужики находились в закоснелости, что в настоящую минуту было неблагоразумно противуборствовать им, не имея военной команды, что не лучше ли бы было послать прежде за командой.
– Я им дам воинскую команду… Я их попротивоборствую, – бессмысленно приговаривал Николай, задыхаясь от неразумной животной злобы и потребности излить эту злобу. Не соображая того, что будет делать, бессознательно, быстрым, решительным шагом он подвигался к толпе. И чем ближе он подвигался к ней, тем больше чувствовал Алпатыч, что неблагоразумный поступок его может произвести хорошие результаты. То же чувствовали и мужики толпы, глядя на его быструю и твердую походку и решительное, нахмуренное лицо.
После того как гусары въехали в деревню и Ростов прошел к княжне, в толпе произошло замешательство и раздор. Некоторые мужики стали говорить, что эти приехавшие были русские и как бы они не обиделись тем, что не выпускают барышню. Дрон был того же мнения; но как только он выразил его, так Карп и другие мужики напали на бывшего старосту.
– Ты мир то поедом ел сколько годов? – кричал на него Карп. – Тебе все одно! Ты кубышку выроешь, увезешь, тебе что, разори наши дома али нет?
– Сказано, порядок чтоб был, не езди никто из домов, чтобы ни синь пороха не вывозить, – вот она и вся! – кричал другой.
– Очередь на твоего сына была, а ты небось гладуха своего пожалел, – вдруг быстро заговорил маленький старичок, нападая на Дрона, – а моего Ваньку забрил. Эх, умирать будем!
– То то умирать будем!
– Я от миру не отказчик, – говорил Дрон.
– То то не отказчик, брюхо отрастил!..
Два длинные мужика говорили свое. Как только Ростов, сопутствуемый Ильиным, Лаврушкой и Алпатычем, подошел к толпе, Карп, заложив пальцы за кушак, слегка улыбаясь, вышел вперед. Дрон, напротив, зашел в задние ряды, и толпа сдвинулась плотнее.
– Эй! кто у вас староста тут? – крикнул Ростов, быстрым шагом подойдя к толпе.
– Староста то? На что вам?.. – спросил Карп. Но не успел он договорить, как шапка слетела с него и голова мотнулась набок от сильного удара.
– Шапки долой, изменники! – крикнул полнокровный голос Ростова. – Где староста? – неистовым голосом кричал он.
– Старосту, старосту кличет… Дрон Захарыч, вас, – послышались кое где торопливо покорные голоса, и шапки стали сниматься с голов.
– Нам бунтовать нельзя, мы порядки блюдем, – проговорил Карп, и несколько голосов сзади в то же мгновенье заговорили вдруг:
– Как старички пороптали, много вас начальства…
– Разговаривать?.. Бунт!.. Разбойники! Изменники! – бессмысленно, не своим голосом завопил Ростов, хватая за юрот Карпа. – Вяжи его, вяжи! – кричал он, хотя некому было вязать его, кроме Лаврушки и Алпатыча.
Лаврушка, однако, подбежал к Карпу и схватил его сзади за руки.
– Прикажете наших из под горы кликнуть? – крикнул он.
Алпатыч обратился к мужикам, вызывая двоих по именам, чтобы вязать Карпа. Мужики покорно вышли из толпы и стали распоясываться.
– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.
Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?
По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась.
«Ну что же, ежели бы я и полюбила его? – думала княжна Марья.
Как ни стыдно ей было признаться себе, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и в последний раз.
Иногда она вспоминала его взгляды, его участие, его слова, и ей казалось счастье не невозможным. И тогда то Дуняша замечала, что она, улыбаясь, глядела в окно кареты.
«И надо было ему приехать в Богучарово, и в эту самую минуту! – думала княжна Марья. – И надо было его сестре отказать князю Андрею! – И во всем этом княжна Марья видела волю провиденья.
Впечатление, произведенное на Ростова княжной Марьей, было очень приятное. Когда ои вспоминал про нее, ему становилось весело, и когда товарищи, узнав о бывшем с ним приключении в Богучарове, шутили ему, что он, поехав за сеном, подцепил одну из самых богатых невест в России, Ростов сердился. Он сердился именно потому, что мысль о женитьбе на приятной для него, кроткой княжне Марье с огромным состоянием не раз против его воли приходила ему в голову. Для себя лично Николай не мог желать жены лучше княжны Марьи: женитьба на ней сделала бы счастье графини – его матери, и поправила бы дела его отца; и даже – Николай чувствовал это – сделала бы счастье княжны Марьи. Но Соня? И данное слово? И от этого то Ростов сердился, когда ему шутили о княжне Болконской.
Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.
Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?
Князь Андрей сказал, что он не принадлежит к штабу светлейшего и тоже приезжий. Гусарский подполковник обратился к нарядному денщику, и денщик главнокомандующего сказал ему с той особенной презрительностью, с которой говорят денщики главнокомандующих с офицерами:
– Что, светлейший? Должно быть, сейчас будет. Вам что?
Гусарский подполковник усмехнулся в усы на тон денщика, слез с лошади, отдал ее вестовому и подошел к Болконскому, слегка поклонившись ему. Болконский посторонился на лавке. Гусарский подполковник сел подле него.
– Тоже дожидаетесь главнокомандующего? – заговорил гусарский подполковник. – Говог'ят, всем доступен, слава богу. А то с колбасниками беда! Недаг'ом Ег'молов в немцы пг'осился. Тепег'ь авось и г'усским говог'ить можно будет. А то чег'т знает что делали. Все отступали, все отступали. Вы делали поход? – спросил он.
– Имел удовольствие, – отвечал князь Андрей, – не только участвовать в отступлении, но и потерять в этом отступлении все, что имел дорогого, не говоря об именьях и родном доме… отца, который умер с горя. Я смоленский.
– А?.. Вы князь Болконский? Очень г'ад познакомиться: подполковник Денисов, более известный под именем Васьки, – сказал Денисов, пожимая руку князя Андрея и с особенно добрым вниманием вглядываясь в лицо Болконского. – Да, я слышал, – сказал он с сочувствием и, помолчав немного, продолжал: – Вот и скифская война. Это все хог'ошо, только не для тех, кто своими боками отдувается. А вы – князь Андг'ей Болконский? – Он покачал головой. – Очень г'ад, князь, очень г'ад познакомиться, – прибавил он опять с грустной улыбкой, пожимая ему руку.
Князь Андрей знал Денисова по рассказам Наташи о ее первом женихе. Это воспоминанье и сладко и больно перенесло его теперь к тем болезненным ощущениям, о которых он последнее время давно уже не думал, но которые все таки были в его душе. В последнее время столько других и таких серьезных впечатлений, как оставление Смоленска, его приезд в Лысые Горы, недавнее известно о смерти отца, – столько ощущений было испытано им, что эти воспоминания уже давно не приходили ему и, когда пришли, далеко не подействовали на него с прежней силой. И для Денисова тот ряд воспоминаний, которые вызвало имя Болконского, было далекое, поэтическое прошедшее, когда он, после ужина и пения Наташи, сам не зная как, сделал предложение пятнадцатилетней девочке. Он улыбнулся воспоминаниям того времени и своей любви к Наташе и тотчас же перешел к тому, что страстно и исключительно теперь занимало его. Это был план кампании, который он придумал, служа во время отступления на аванпостах. Он представлял этот план Барклаю де Толли и теперь намерен был представить его Кутузову. План основывался на том, что операционная линия французов слишком растянута и что вместо того, или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу французам, нужно было действовать на их сообщения. Он начал разъяснять свой план князю Андрею.
– Они не могут удержать всей этой линии. Это невозможно, я отвечаю, что пг'ог'ву их; дайте мне пятьсот человек, я г'азог'ву их, это вег'но! Одна система – паг'тизанская.
Денисов встал и, делая жесты, излагал свой план Болконскому. В средине его изложения крики армии, более нескладные, более распространенные и сливающиеся с музыкой и песнями, послышались на месте смотра. На деревне послышался топот и крики.
– Сам едет, – крикнул казак, стоявший у ворот, – едет! Болконский и Денисов подвинулись к воротам, у которых стояла кучка солдат (почетный караул), и увидали подвигавшегося по улице Кутузова, верхом на невысокой гнедой лошадке. Огромная свита генералов ехала за ним. Барклай ехал почти рядом; толпа офицеров бежала за ними и вокруг них и кричала «ура!».
Вперед его во двор проскакали адъютанты. Кутузов, нетерпеливо подталкивая свою лошадь, плывшую иноходью под его тяжестью, и беспрестанно кивая головой, прикладывал руку к бедой кавалергардской (с красным околышем и без козырька) фуражке, которая была на нем. Подъехав к почетному караулу молодцов гренадеров, большей частью кавалеров, отдававших ему честь, он с минуту молча, внимательно посмотрел на них начальническим упорным взглядом и обернулся к толпе генералов и офицеров, стоявших вокруг него. Лицо его вдруг приняло тонкое выражение; он вздернул плечами с жестом недоумения.
– И с такими молодцами всё отступать и отступать! – сказал он. – Ну, до свиданья, генерал, – прибавил он и тронул лошадь в ворота мимо князя Андрея и Денисова.
– Ура! ура! ура! – кричали сзади его.
С тех пор как не видал его князь Андрей, Кутузов еще потолстел, обрюзг и оплыл жиром. Но знакомые ему белый глаз, и рана, и выражение усталости в его лице и фигуре были те же. Он был одет в мундирный сюртук (плеть на тонком ремне висела через плечо) и в белой кавалергардской фуражке. Он, тяжело расплываясь и раскачиваясь, сидел на своей бодрой лошадке.
– Фю… фю… фю… – засвистал он чуть слышно, въезжая на двор. На лице его выражалась радость успокоения человека, намеревающегося отдохнуть после представительства. Он вынул левую ногу из стремени, повалившись всем телом и поморщившись от усилия, с трудом занес ее на седло, облокотился коленкой, крякнул и спустился на руки к казакам и адъютантам, поддерживавшим его.
Он оправился, оглянулся своими сощуренными глазами и, взглянув на князя Андрея, видимо, не узнав его, зашагал своей ныряющей походкой к крыльцу.
– Фю… фю… фю, – просвистал он и опять оглянулся на князя Андрея. Впечатление лица князя Андрея только после нескольких секунд (как это часто бывает у стариков) связалось с воспоминанием о его личности.
– А, здравствуй, князь, здравствуй, голубчик, пойдем… – устало проговорил он, оглядываясь, и тяжело вошел на скрипящее под его тяжестью крыльцо. Он расстегнулся и сел на лавочку, стоявшую на крыльце.
– Ну, что отец?
– Вчера получил известие о его кончине, – коротко сказал князь Андрей.
Кутузов испуганно открытыми глазами посмотрел на князя Андрея, потом снял фуражку и перекрестился: «Царство ему небесное! Да будет воля божия над всеми нами!Он тяжело, всей грудью вздохнул и помолчал. „Я его любил и уважал и сочувствую тебе всей душой“. Он обнял князя Андрея, прижал его к своей жирной груди и долго не отпускал от себя. Когда он отпустил его, князь Андрей увидал, что расплывшие губы Кутузова дрожали и на глазах были слезы. Он вздохнул и взялся обеими руками за лавку, чтобы встать.
– Пойдем, пойдем ко мне, поговорим, – сказал он; но в это время Денисов, так же мало робевший перед начальством, как и перед неприятелем, несмотря на то, что адъютанты у крыльца сердитым шепотом останавливали его, смело, стуча шпорами по ступенькам, вошел на крыльцо. Кутузов, оставив руки упертыми на лавку, недовольно смотрел на Денисова. Денисов, назвав себя, объявил, что имеет сообщить его светлости дело большой важности для блага отечества. Кутузов усталым взглядом стал смотреть на Денисова и досадливым жестом, приняв руки и сложив их на животе, повторил: «Для блага отечества? Ну что такое? Говори». Денисов покраснел, как девушка (так странно было видеть краску на этом усатом, старом и пьяном лице), и смело начал излагать свой план разрезания операционной линии неприятеля между Смоленском и Вязьмой. Денисов жил в этих краях и знал хорошо местность. План его казался несомненно хорошим, в особенности по той силе убеждения, которая была в его словах. Кутузов смотрел себе на ноги и изредка оглядывался на двор соседней избы, как будто он ждал чего то неприятного оттуда. Из избы, на которую он смотрел, действительно во время речи Денисова показался генерал с портфелем под мышкой.
– Что? – в середине изложения Денисова проговорил Кутузов. – Уже готовы?
– Готов, ваша светлость, – сказал генерал. Кутузов покачал головой, как бы говоря: «Как это все успеть одному человеку», и продолжал слушать Денисова.
– Даю честное благородное слово гусского офицег'а, – говорил Денисов, – что я г'азог'ву сообщения Наполеона.
– Тебе Кирилл Андреевич Денисов, обер интендант, как приходится? – перебил его Кутузов.
– Дядя г'одной, ваша светлость.
– О! приятели были, – весело сказал Кутузов. – Хорошо, хорошо, голубчик, оставайся тут при штабе, завтра поговорим. – Кивнув головой Денисову, он отвернулся и протянул руку к бумагам, которые принес ему Коновницын.
– Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, – недовольным голосом сказал дежурный генерал, – необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. – Вышедший из двери адъютант доложил, что в квартире все было готово. Но Кутузову, видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…
– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.
Кутузов зачмокал губами и закачал головой, выслушав это дело.
– В печку… в огонь! И раз навсегда тебе говорю, голубчик, – сказал он, – все эти дела в огонь. Пуская косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу. Без этого нельзя. Дрова рубят – щепки летят. – Он взглянул еще раз на бумагу. – О, аккуратность немецкая! – проговорил он, качая головой.
– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.
– Однако до лжно же будет принять сражение? – сказал князь Андрей.
– До лжно будет, если все этого захотят, нечего делать… А ведь, голубчик: нет сильнее тех двух воинов, терпение и время; те всё сделают, да советчики n'entendent pas de cette oreille, voila le mal. [этим ухом не слышат, – вот что плохо.] Одни хотят, другие не хотят. Что ж делать? – спросил он, видимо, ожидая ответа. – Да, что ты велишь делать? – повторил он, и глаза его блестели глубоким, умным выражением. – Я тебе скажу, что делать, – проговорил он, так как князь Андрей все таки не отвечал. – Я тебе скажу, что делать и что я делаю. Dans le doute, mon cher, – он помолчал, – abstiens toi, [В сомнении, мой милый, воздерживайся.] – выговорил он с расстановкой.
– Ну, прощай, дружок; помни, что я всей душой несу с тобой твою потерю и что я тебе не светлейший, не князь и не главнокомандующий, а я тебе отец. Ежели что нужно, прямо ко мне. Прощай, голубчик. – Он опять обнял и поцеловал его. И еще князь Андрей не успел выйти в дверь, как Кутузов успокоительно вздохнул и взялся опять за неконченный роман мадам Жанлис «Les chevaliers du Cygne».
Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.
После отъезда государя из Москвы московская жизнь потекла прежним, обычным порядком, и течение этой жизни было так обычно, что трудно было вспомнить о бывших днях патриотического восторга и увлечения, и трудно было верить, что действительно Россия в опасности и что члены Английского клуба суть вместе с тем и сыны отечества, готовые для него на всякую жертву. Одно, что напоминало о бывшем во время пребывания государя в Москве общем восторженно патриотическом настроении, было требование пожертвований людьми и деньгами, которые, как скоро они были сделаны, облеклись в законную, официальную форму и казались неизбежны.
С приближением неприятеля к Москве взгляд москвичей на свое положение не только не делался серьезнее, но, напротив, еще легкомысленнее, как это всегда бывает с людьми, которые видят приближающуюся большую опасность. При приближении опасности всегда два голоса одинаково сильно говорят в душе человека: один весьма разумно говорит о том, чтобы человек обдумал самое свойство опасности и средства для избавления от нее; другой еще разумнее говорит, что слишком тяжело и мучительно думать об опасности, тогда как предвидеть все и спастись от общего хода дела не во власти человека, и потому лучше отвернуться от тяжелого, до тех пор пока оно не наступило, и думать о приятном. В одиночестве человек большею частью отдается первому голосу, в обществе, напротив, – второму. Так было и теперь с жителями Москвы. Давно так не веселились в Москве, как этот год.
Растопчинские афишки с изображением вверху питейного дома, целовальника и московского мещанина Карпушки Чигирина, который, быв в ратниках и выпив лишний крючок на тычке, услыхал, будто Бонапарт хочет идти на Москву, рассердился, разругал скверными словами всех французов, вышел из питейного дома и заговорил под орлом собравшемуся народу, читались и обсуживались наравне с последним буриме Василия Львовича Пушкина.
В клубе, в угловой комнате, собирались читать эти афиши, и некоторым нравилось, как Карпушка подтрунивал над французами, говоря, что они от капусты раздуются, от каши перелопаются, от щей задохнутся, что они все карлики и что их троих одна баба вилами закинет. Некоторые не одобряли этого тона и говорила, что это пошло и глупо. Рассказывали о том, что французов и даже всех иностранцев Растопчин выслал из Москвы, что между ними шпионы и агенты Наполеона; но рассказывали это преимущественно для того, чтобы при этом случае передать остроумные слова, сказанные Растопчиным при их отправлении. Иностранцев отправляли на барке в Нижний, и Растопчин сказал им: «Rentrez en vous meme, entrez dans la barque et n'en faites pas une barque ne Charon». [войдите сами в себя и в эту лодку и постарайтесь, чтобы эта лодка не сделалась для вас лодкой Харона.] Рассказывали, что уже выслали из Москвы все присутственные места, и тут же прибавляли шутку Шиншина, что за это одно Москва должна быть благодарна Наполеону. Рассказывали, что Мамонову его полк будет стоить восемьсот тысяч, что Безухов еще больше затратил на своих ратников, но что лучше всего в поступке Безухова то, что он сам оденется в мундир и поедет верхом перед полком и ничего не будет брать за места с тех, которые будут смотреть на него.
(перенаправлено с «Шабалов Николай Павлович»)
| Николай Павлович Шабалов | |||||||
 «Любовь - чувственное и душевное осознание гармонии и красоты индивидуальной неповторимости, воплощённости Божественного начала и осмысленности в другом живом существе в сочетании с пониманием бесконечности жизни и единства мира, в котором всё взаимосвязано и требует любви, взаимного понимания, поддержки и помощи».[1] | |||||||
| Дата рождения: | |||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Место рождения: | |||||||
| Страна: |
| ||||||
| Научная сфера: | |||||||
| Место работы: | |||||||
| Учёная степень: | |||||||
| Учёное звание: | |||||||
| Альма-матер: | |||||||
| Научный руководитель: |
академик Александр Федорович Тур | ||||||
| Известен как: |
Основоположник неонатологической службы Ленинграда; | ||||||
| Награды и премии: |
| ||||||
Никола́й Па́влович Шаба́лов (родился 21 марта 1939, Ленинград) — советский (российский) педиатр, доктор медицинских наук, профессор кафедры госпитальной педиатрии, организатор и заведующий кафедрой педиатрии с курсами перинатологии, эндокринологии и гастроэнтерологии факультета усовершенствования врачей (1985—2009), проректор по международным связям Санкт-Петербургской государственной педиатрической медицинской академии; начальник кафедры и клиники детских болезней Военно-медицинской академии имени С. М. Кирова (с 1993 г.); главный внештатный специалист-педиатр Министерства обороны РФ (1994—2014); почетный доктор (2009) и академик (2014) Военно-медицинской академии им. С. М. Кирова, академик Международной академии наук экологии, безопасности человека и природы[2] (2001), почетный профессор Казахского Национального Медицинского Университета имени С. Д. Асфендиярова (2012); президент регионального отделения Союза педиатров России в Санкт-Петербурге[3] (с 2007 г.); Заслуженный деятель науки Российской Федерации (2003); лауреат премии Правительства РФ (2010)[4]; Заслуженный врач Российской Федерации (2015); житель блокадного Ленинграда.
Содержание
Биография
Родился в Ленинграде в семье бухгалтера Павла Павловича Шабалова (1898—1971) и его жены Градиславы Степановны ур. Кузьминовой (1907—1965). До Октябрьской революции семья отца проживала в доме № 109 по наб. реки Фонтанки, где дед — Павел Афанасьевич Шабалов служил управляющим[5].
Великая Отечественная война началась, когда Н. П. Шабалову едва исполнилось 2 года. 1 июня 1942 года отец ушёл на фронт. Он сражался под Ленинградом, был награждён медалями: «За отвагу»[6], «За оборону Ленинграда», «За боевые заслуги». Во время прорыва блокады 18 января 1943 года в составе 172 стрелкового полка 13 стрелковой дивизии при форсировании р. Невы в районе д. Синявино, он был тяжело ранен (в донесении ошибочно указано 21.01.1943 г.), но из госпиталя вернулся в строй. Закончил войну П. П. Шабалов в Курляндии, артиллеристом батареи 76 мм пушек в составе 386 стрелкового Выборгского полка, 178 стрелковой краснознаменной Кулагинской дивизии.
Все страшные 900 дней блокады города Николай Павлович прожил с матерью, благодаря усилиям которой и выжил. Как позже он сам вспоминал:
«…Жили мы в классической коммуналке в Столярном переулке (ныне это улица Пржевальского). Отец сразу ушел на фронт, пехотинцем. Мать во время блокады работала уборщицей в Технологическом институте. Помню, как мать водила меня в детский сад (кстати, все ясли и детские сады зимой 1941—1942 года были переведены на круглосуточное обслуживание детей, до 70 процентов мальчиков и девочек оставляли в них на сутки). Запомнилось, и как во время обстрелов меня тащили в подвал за руку, как мы там сидели, прижавшись друг к другу от страха. Как-то на моих глазах разбомбили школу, находящуюся на углу Столярного и улицы Плеханова. Это, конечно, было сильнейшее потрясение! А уже после блокады, когда мать вела меня в сад, на мосту, по которому мы только что прошли, взорвался снаряд. И чудом тогда никто не пострадал.…Я все время просил: „Хеба, хеба“ (букву „л“ тогда не выговаривал). Конечно, поддерживало питание в садике. В основном каши давали. Очень запомнилась „блокадная каша“ — из цветков клевера. Ещё одно яркое воспоминание относится к 1944 году. Я, держа батон в руках, вышел с мамой из булочной. И кто-то у меня вырвал этот батон, и я разревелся на всю улицу.
Голод ослабил организм, я во время войны девять раз перенес пневмонию (за всю последующую жизнь, для справки, — ни разу), лежал в Педиатрической академии. Запомнилось, что доктора были очень добрыми. Только потом, сам став педиатром, узнал, насколько четко работала педиатрическая служба в осажденном городе, какой ценой удавалось спасти детей».— [7]
Через год после окончания войны Н. П. Шабалов поступил в первый класс средней мужской школы № 232, расположенной в историческом здании на ул. Плеханова. До революции она была известна как Вторая мужская Санкт-Петербургская гимназия. Сила традиций не позволила школе и спустя 30 лет превратиться в заштатное учебное заведение. Сам Николай Павлович очень тепло вспоминает годы учёбы и дух творчества, всегда царивший в ней. Помнят и любят своего знаменитого ученика и во Второй Санкт-Петербургской Гимназии, вернувшей своё историческое название[8].
Окончив в 1956 году десятый класс, Н. П. Шабалов решил поступать в Первый Ленинградский медицинский институт. Недобрав на вступительных экзаменах одного балла, он отправился в приемную комиссию педиатрического института, где конкурсные требования оказались чуть ниже.
Годы учёбы
Как считает сам Н. П. Шабалов, ему крайне повезло. Он оказался среди тех, кому посчастливилось слушать лекции классиков отечественной педиатрии: Аркадия Борисовича Воловика, Михаила Степановича Маслова, Александра Фёдоровича Тура, Александра Моисеевича Абезгауза, Галины Александровны Тимофеевой.
Это имело свой результат. Как никакой другой, курс, на котором учился Н. П. Шабалов, подарил отечественной педиатрии множество громких имен. Достаточно назвать Льва Владимировича Эрмана[9], Юрия Александровича Гуркина, Владимира Владимировича Юрьева, Эдуарда Кузьмича Цыбулькина. С последним, начиная ещё с первого курса, Николай Павлович был особенно близок. На протяжении более чем сорока лет, до самой кончины друга он постоянно сотрудничал с ним профессионально.
Ещё учась в институте, Н. П. Шабалов увлёкся научной работой. Сначала, на кафедре патологической физиологии профессора Н. Т. Шутовой вместе с Э. К. Цыбулькиным он выполнил свою первое экспериментальное исследование на животных: «Роль глюкокортикоидов в устойчивости плодов и новорожденных к гипоксии». Это исследование имело определённый резонанс и было замечено среди учёных даже за рубежом. Позже, для удовлетворения своих научных интересов Николай Павлович выбрал кафедру госпитальной педиатрии академика А. Ф. Тура.
Кафедра госпитальной педиатрии
Получив в 1962 году диплома врача, Н. П. Шабалов по рекомендации академика А. Ф. Тура был принят сначала в клиническую ординатуру, а в 1964 году в аспирантуру на кафедру госпитальной педиатрии. С этого момента он оказался одним из наиболее перспективных учеников Александра Фёдоровича и его ближайшим помощником. В 1967 году Николай Павлович защитил кандидатскую диссертацию, выполненную под руководством А. Ф. Тура и профессора кафедры биохимии ЛПМИ В. А. Юрьева[10]. Работа называлась: «Аденозинтрифосфатазная активность эритроцитов у детей, больных острым лейкозом». Тема находилась в русле научных интересов его руководителя. Гематология детского возраста на первые годы определила и направленность научных изысканий самого Н. П. Шабалова.
Написанная в соавторстве с учителем, уже в 1970 году увидела свет его первая монография: «Кровь здоровых детей разных возрастов». Медицинским сообществом этот труд был встречен с большим интересом, а её автор сразу стал широко известен среди коллег — педиатров. Вскоре, в 1971 году Николай Павлович был избран доцентом кафедры госпитальной педиатрии. Тема гематологии была продолжена им и в докторской диссертации «Патогенез, клиника, дифференциальный диагноз и лечение идиопатической тромбоцитопенической пурпуры у детей». Защита её состоялась в 1977 году.
На склоне лет А. Ф. Туру было небезразлично, в чьих руках окажется дело всей его жизни. В этот период несколько талантливых молодых учёных находилось рядом с ним. По-разному сложились их судьбы. По инициативе учителя перешёл заведовать родственной кафедрой пропедевтики детских болезней И. М. Воронцов. Отказался от защиты докторской диссертации и тем самым ограничил свой карьерный рост О. Ф. Тарасов. Оказался на кафедре факультетской педиатрии, которую впоследствии и возглавил А. В. Папаян.
Среди них Н. П. Шабалов был самым молодым. Доктором медицинских наук он стал через 4 года после смерти Александра Фёдоровича. Как и хотел А. Ф. Тур, Николай Павлович был избран профессором кафедры госпитальной педиатрии, но только вторым. Руководство же ею, вскоре после смерти А. Ф. Тура, было возложено на профессора В. И. Калиничеву.
Неонатология
Оказалось, не только гематология привлекала Н. П. Шабалова. Возможно, даже сильнее его интересовали специфические проблемы новорожденных и пограничные состояния, связанные с этим периодом жизни. Самостоятельной неонатологической службы в городе в те годы ещё не существовало.
Случай оказаться основным участником создания такой службы представился в 1977 году, когда в Ленинграде была открыта единственная построенная при Советской власти многопрофильная Детская больница № 1. Впервые в истории Ленинграда, при ней было решено создать в качестве самостоятельного центра два отделения патологии новорожденных. Одно из них имело реанимационно-хирургическую направленность, другое ориентировалось на детей с нейро-соматической патологией. Предполагалось, что пациенты в эти отделения будут поступать из родильных домов города. По инициативе главного врача больницы Г. А. Зайцева[11], научно-методическое руководство этими подразделениями было возложено на Н. П. Шабалова и Э. К. Цыбулькина.
С организации центра и началась служба неонатологии в Ленинграде. Его появление позволило в кратчайший срок оптимизировать оказание медицинской помощи новорожденным. Впервые в СССР Э. К. Цыбулькин, Е. В. Гублер[12], Н. П. Шабалов и В. А. Любименко разработали автоматизированную программу «ДИНАР», предназначенную для дистанционного интенсивного наблюдения за новорожденными родильных домов, находящимися в критических состояниях. Внедрение программы позволило быстро и ощутимо снизить детскую смертность в Санкт-Петербурге. На протяжении многих лет её показатель стойко удерживается на уровне передовых стран.
Оказавшись признанным лидером в области перинатологии, имея за плечами богатый клинический опыт, множество публикаций, в том числе монографий, посвященных патологии детей раннего возраста, Н. П. Шабалов в 1985 году организовал и возглавил на факультете усовершенствования врачей ЛПМИ первую кафедру педиатрии с курсами перинатологии[13]. Позже были добавлены ещё два курса — эндокринологии (с 1990) и гастроэнтерологии (с 1994), но главным всегда оставалась именно перинатология.
В 1990 году Николай Павлович по приглашению принимающей стороны был направлен в США для участия в разработке международной программы 39-го президента Джимми Картера по снижению детской смертности и профилактике эпидемических инфекций среди детей в странах Африки. Командировка продлилась целый год и была отмечена как весьма плодотворная. За годы существования СССР Н. П. Шабалов оказался одним из немногих, если не единственным советским педиатром, кто был удостоен аудиенции, причём дважды, президента Соединенных Штатов. В годы перестройки этот факт был воспринят как зримое свидетельство укрепления научных связей между двумя странами.
Военно-медицинская академия
В 1993 году Н. П. Шабалов был приглашён заведовать первой и старейшей в России кафедрой и клиникой детских болезней Военно-медицинской академии[14]. Кафедре, которая была колыбелью отечественной педиатрии, исполнялось 130 лет. Она всегда славилась своими традициями. Сохранить, а по возможности и приумножить их, стало одной из важных задач Николая Павловича на новом месте. Ещё много лет он руководил двумя родственными кафедрами в Педиатрическом институте и Военно-медицинской академии, но по достижении 70-ти лет, с 2009 года сконцентрировался на работе там, где находились истоки его профессии. Новой и непривычной нагрузкой для Н. П. Шабалова стала работа главного внештатного специалиста-педиатра Министерства обороны РФ. Одновременно в течение многих лет он был сначала вице-президентом, а с 2007 года, после смерти коллеги и друга И. М. Воронцова президентом Общества детских врачей Санкт-Петербурга, общество, местом рождения которого также была Военно-медицинская академии.
За всю историю кафедры и клиники детских болезней Военно-медицинской академии Н. П. Шабалов оказался вторым после своего учителя М. С. Маслова, кто возглавляет её на протяжении более чем 20-ти лет. Академия высоко ценит труд своего профессора. С 2009 года Николай Павлович является её почетным доктором, а с 2014 — академиком. В 2009 году, в день 211-й годовщины Военно-медицинской академии Н. П. Шабалову было доверено произнести Актовую речь. В более чем 2-х вековой истории Академии это оказалось в третий раз, когда выступить с подобной речью было доверено педиатру. До Николая Павловича этой чести были удостоены Н. П. Гундобин и М. С. Маслов.
Переход в Военно-медицинскую академию не затронул клинических интересов Н. П. Шабалова. Помимо детской клиники ВМА, с 1977 года он бессменный консультант неонатологических отделений ДГБ № 1, часто его можно встретить у постели больных в самых разных детских стационарах Санкт-Петербурга.
Семья
Жена: Нина Николаевна Шабалова — к.м.н., доцент кафедры патологической физиологии с курсом иммунопатологии СПбГПМУ[15];
Племянник: Александр Михайлович Шабалов — к.м.н., доцент кафедры пропедевтики детских болезней СПбГПМУ[16].
Вклад в педиатрическую науку и практику
Н. П. Шабалов является одним из немногих, чьё научное творчество опирается на прочную историческую базу. Достаточно вспомнить несколько его работ, которые целиком посвящены истории педиатрии.
- Продолжив дело, начатое академиком А. Ф. Туром, Н. П. Шабалов является главным инициатором и вдохновителем нового направления педиатрии — перинатологии, причём не только в теоретическом плане, но и в его практическом воплощении:
- Прежде всего, это стройная, эшелонированная система оказания медицинской помощи новорождённым в мегаполисе, созданная им в содружестве с Э. К. Цыбулькиным и В. А. Любименко и взятая на вооружение во многих городах и регионах России.
- В рамках последипломного образования Н. П. Шабалов оказался организатором первой кафедры педиатрии с курсом перинатологии, в задачу которой входит подготовка и переподготовка врачей-неонатологов.
- Николай Павлович — автор и соавтор большого числа статей, монографий и учебных пособий по перинатологии, ставших мощной теоретической базой для организации службы и подготовки специалистов. В этой связи следует отметить его пионерские работы по клинической фармакологии новорожденных, перинатальной гематологии и гемостазиологии, асфиксиям новорождённых, в том числе асфиксии на фоне хронической внутриутробной гипоксии, алгоритмам первичной помощи новорожденному в родильной палате. Н. П. Шабалов систематизировал учение о пограничных состояниях новорожденных, выделил ряд новых переходных состояний. Им сформулирована концепция о фазности изменений гемостаза, разработана классификация желтух новорожденных, высказан целый ряд ключевых соображений о перинатальных инфекциях, постгипоксической энцефалопатии.
- Велик вклад Н. П. Шабалова в детскую гематологию. При содействии академика А. Ф. Тура он оказался автором первых в СССР возрастных нормативов показателей периферической крови у детей в аспекте физиологии гемопоэза в различные периоды детства. В содружестве с А. В. Папаяном, Николай Павлович явился автором учения о геморрагических диатезах у детей. Им впервые была доказана роль наследственных тромбоцитопатий в патогенезе идиопатической тромбоцитопенической пурпуры.
- Особая заслуга принадлежит Н. П. Шабалову в организации педиатрического образования в России. После многочисленных переизданий (всегда переработанных и дополненных) его учебников, руководств и учебных пособий, как по общей педиатрии так и по отдельным разделам частной, можно утверждать, что сама концепция педиатрического образования сегодня формируется уже на основе этих учебников. Вся программа подготовки педиатров, по существу, строится на основе учебной литературы, написанной Николаем Павловичем. Главная особенность учебников Н. П. Шабалова в их преемственности. Это творческое развитие всего того, что сделано им самим и поколениями его предшественников.
- Под руководством Николая Павловича защищено 77 кандидатских и 23 докторских диссертации. Его ученики руководят кафедрами во многих городах России.
Гражданская позиция
Николай Шабалов наряду с ещё двумя профессорами (Игорем Воронцовым и Юрием Гуркиным от имени сообщества детских врачей Санкт-Петербурга обращался к Президенту России Владимиру Путину в связи с обеспокоенностью судьбой российской педиатрии:
«…Сегодня нужно остановить некомпетентных или лукавых реформаторов и сохранить то лучшее, что когда-то Россия уже подарила своим детям — хорошо оснащённые детские поликлиники и бесплатную круглосуточную опеку профессионалов детской медицины. В охране детства, в формировании здоровья детей недопустима никакая коммерциализация, нельзя смириться с подменой логикой коммерции логики добра и профессионализма столь естественных и необходимых для медицины вообще и детской в особенности. И есть уже накопленный всемирный опыт, который говорит о том, что все перспективы на будущее определяются здоровьем детей и нет более эффективных инвестиций в будущее, чем инвестиции в детское здоровье и образование. Нам не хочется верить, что сегодня наступила пора такого экономического и умственного оскудения России, что мы должны посягнуть на жизнь и благополучие собственных детей. Скажите своё слово, господин Президент».— [www.pediatr-russia.ru/node/225 Из обращения Союза педиатров Санкт-Петербурга к Президенту России Владимиру Владимировичу Путину и ко всем‚ кому небезразлична судьба Отечества!]
Награды
- Заслуженный деятель науки Российской Федерации (2003);
- Премия Правительства Российской Федерации в области науки и техники (2010) «За научное обоснование¸ разработку и внедрение системы мероприятий по снижению младенческой смертности в Российской Федерации»[4];
- Орден Почёта (Россия) (2009);
- Орден Святого Михаила Архангела (2013);
- Заслуженный врач Российской Федерации (2015);
- Знак «Жителю блокадного Ленинграда»;
- Юбилейная медаль «70 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»;
- Памятная медаль «В честь 60-летия полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады»;
- Памятная медаль «В честь 65-летия полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады»;
- Памятный знак «В честь 70-летия полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады»;
- Медаль «В память 300-летия Санкт-Петербурга»;
- Медаль Союза педиатров России им. Г. Н. Сперанского «За выдающийся вклад в охрану здоровья детей» (2013);[17];
- Памятная медаль Ученого совета Военно-медицинской академии им. С. М. Кирова (2005);
- Медаль Ученого совета Военно-медицинской академии им. С. М. Кирова, «Академик Н. Н. Аничков» «За вклад в развитие фундаментальной медицины» (2014);
Научные труды
Николай Павлович Шабалов является автором более 700 научных работ, многие из которых приведены ниже:
Авторефераты
- Шабалов Н. П. Аденозинтрифосфатазная активность эритроцитов у детей больных лейкозом. / Автореферат дис. на соискание ученой степени кандидата медицинских наук - Ленингр. педиатр. мед. ин-т.. — Л., 1968. — 18 с.
- Шабалов Н. П. Патогенез, клиника, дифференциальный диагноз и лечение идеопатической тромбоцитопенической пурпуры у детей. / Автореф. дис. на соискание ученой степени доктора медицинских наук (14.00.09) - Ленингр. педиатр. мед. ин-т.. — Л., 1977. — 29 с.
Авторские свидетельства
- Способ диагностики гидроцефалии у новорожденных детей (соавт. Р. А. Жетишев). — Государственный комитет по изобретениям и открытиям СССР-1989.-Авторское свидетельство № 1556658
- Способ диагностики отека головного мозга у новорожденных детей (соавт. С. А. Прохоров). — РОСПАТЕНТ.- 1991. — Патент № 2032378.
- Способ лечения дисфункциональных расстройств билиарной системы у детей (соавт. Н. В. Гончар, С. А. Тихонова). — Государственный регистр изобретений Российской Федерации 27 июня 2009 г. Патент № 2359717
- Способ выявления дисплазий соединительной ткани у детей (соавт. В. Г. Арсентьев) — Государственный регистр изобретений Российской Федерации 27 сентября 2013 г. Патент №; 2493768.
- Способ лечения недоношенных детей с очень низкой массой тела (соавт. Н. В. Гончар, Л. А. Алехина, А. Н. Суворов) — Государственный регистр изобретений Российской Федерации 27 апреля 2014 г. Патент №; 2514346.
Монографии, руководства и справочная литература
- Тур А.Ф., Шабалов Н.П. Кровь здоровых детей разных возрастов. — Медицина, 1970. — 176 с. — 10 000 экз.
- Шабалов Н. П. Ребенок от года до трех. (Советы родителям). - 4-е изд., испр. и доп. — М.: Медицина, 1983. — 54 с. (предш. изд.: 1968, 1978, 1979)
- Шабалов Н. П., Маркова И. В. Антибиотики и витамины в лечении новорожденных. — СПб.: Сотис, 1993. — 254 с.
- Маркова И. В., Шабалов Н. П. Клиническая фармакология новорожденных. — СПб.: Сотис, 1993. — 288 с. (предш. изд.: 1984)
- Папаян А. В., Шабалов Н. П. Геморрагические диатезы у детей. — М.: Медицина, 1982. — 288 с.
- Шамсиев С. Ш., Шабалов Н. П. Острые пневмонии у детей раннего возраста. — М.: Медицина, 1986. — 320 с. (предш. изд.: 1978)
- [03book.ru/upload/iblock/0d8/0d82ca5700f9105dc7e10a97ccfe03fb.pdf Пальчик А. Б., Шабалов Н. П. Гипоксически-ишемическая энцефалопатия новорожденных / 4-е изд., испр. и доп. — М.: МЕДпресс-информ, 2013.] (предш. изд.: 2000, 2006, 2011)
- [03book.ru/upload/iblock/11d/11d92059c85cfa28297bf8cebe2df5d1.pdf Пальчик А. Б., Шабалов Н. П. Токсические энцефалопатии новорожденных / 3-е изд., испр. и доп. — М.: МЕДпресс-информ, 2013.] (предш. изд.: 2009, 2011)
- Абрамченко В. В., Шабалов Н. П. Клиническая перинатология. — Петрозаводск: ИнтелТек, 2004. — 424 с.
- [www.03book.ru/upload/iblock/70e/70e5be1722b589496297b4260f51f739.pdf Шабалов Н. П., Любименко В. А., Пальчик А. Б., Ярославский В. К. Асфиксия новорожденных / 3-е изд., перераб. и доп. — М.: МЕДпресс-информ, 2003. — 367 с.] (предш. изд.: 1990 при участии Д. А. Ходова)
- Самсыгина Г. А., Шабалов Н. П., Талалаев А. Г. и др. Сепсис новорожденных. — М.: Медицина, 2004. — 48 с.
- Шамсиев С. Ш., Шабалов Н. П., Эрман Л. В. Руководство для участкового педиатра, 2-е изд, пер. и доп. — М.: Медицина, 1990. — 592 с. (предш. изд.: 1982)
- Шабалов Н. П., Арсентьев В. Г., Булыгина О. А., Голубева Е. Ю. Справочник педиатра / под ред. засл. деят. науки РФ, проф. Н. П. Шабалова. - 3-е изд., перераб. и доп. — СПб.: Питер, 2014. — 733 с. (предш. изд.: 2005, 2007)
- Справочник неонатолога / под ред. проф. В. А. Таболина, проф. Н. П. Шабалова. — Л.: Медицина, 1984. — 318 с.
- [03book.ru/upload/iblock/9bf/9bfe9ec665fb5529696459b4a63fc473.pdf Арзуманова Т.И., Арсентьев В. Г., Гончар Н. В. и др. Детская гастроэнтерология. Руководство для врачей / под ред. Н. П. Шабалова. - 2-е изд., перераб. и доп. — М.: МЕДпресс-информ, 2013. — 757 с.] (предш. изд.: 2011)
- Лисс В. Л, Николаева Л. В., Нагорная И. И., Скородок Ю. Л., Шабалов Н. П. Лабораторная диагностика и функциональные пробы в детской эндокринологии // Под ред.Н. П. Шабалова. — СПб.: Специальная Литература, 1996. — 136 с.
- Арсентьев В. Г., Баранов В. С., Шабалов Н. П. Наследственные заболевания соединительной ткани как конституциональная причина полиорганных нарушений у детей. — СПб.: Специальная Литература, 2015. — 231 с. — 500 экз.
- Медико-генетическое консультирование при идиопатической тромбоцитопенической пурпуре. Метод. рекомендации / Ленингр. педиатр. мед. ин-т; [Сост. доц. Н.П. Шабаловым]. — Л., 1978. — 18 с.
- Шабалов Н. П. и др. Кортексин в нейропедиатрии. Методические рекомендации / Гл. воен.-мед. упр. МО РФ, Рос. воен.-мед. акад., Санкт-Петерб. гос. педиатр. мед. акад.. — СПб., 2006. — 62 с.
- Гончар Н. В., Петляков С. И., Думова Н. Б и др. Импедансометрический метод диагностики гастроэзофагеального рефлюкса. Методические рекомендации / Ком. здрав. Администрации Санкт-Петербурга, Рос. воен.-мед. акад.; под ред. проф. Н.П. Шабалова. — СПб.: Береста, 2009. — 34 с.
Учебники для медицинских вузов и послевузовского образования
- Детские болезни. / Под ред. А.Ф. Тура, О.Ф. Тарасова, Н.П. Шабалова. — Медицина, 1985. — 608 с. — 100 000 экз. (предш. изд.: 1979)
- Шабалов Н. П. Детские болезни. Учебник для студентов, обучающихся по специальности 040200 "Педиатрия" [в 2 т.] / изд. - 7-е, перераб. и доп.. — СПб: Питер Мир книг, 2012. — 1856 с. (предш. изд.: [1979, 1985], 1993, 1999, 2002, 2007)
- [nsk.jagannath.ru/users_files/books/6abalov_N.P._-_Neonatologiya._V_2_t._-_Tom_1_.pdf Шабалов Н. П. Неонатология. Учебное пособие для студентов, обучающихся по специальности 040200 - Педиатрия в 2 т / 7-е изд., испр. и доп. — М.: МЕДпресс-информ, 2015. — Т. 1.] (предш. изд.: 1988, 1995, 1997, 2004, 2006, 2009) (публикация III изд.)
- [lib100.com/book/medical_psychology/neonatologiya_2/%D8%E0%E1%E0%EB%EE%E2%20%CD.%CF.%20-%20%CD%E5%EE%ED%E0%F2%EE%EB%EE%E3%E8%FF.%20%C2%202%20%F2.%20-%20%D2%EE%EC%202%20.pdf Шабалов Н. П. Неонатология. Учебное пособие для студентов, обучающихся по специальности 040200 - Педиатрия в 2 т / 7-е изд., испр. и доп. — М.: МЕДпресс-информ, 2015. — Т. 2.] (предш. изд.: 1988, 1995, 1997, 2004, 2006, 2009) (публикация III изд.)
- [docviewer.yandex.ru/?url=ya-serp%3A%2F%2F03book.ru%2Fupload%2Fiblock%2Ff15%2F186_Osnovy_perinatologiilCvelevo.pdf&c=55a8d5e13333 Шабалов Н. П., Цвелёв Ю. В., Кира Е. Ф. и др. Основы перинатологии. Учебник для студентов мед. вузов, слушателей системы послевуз. и доп. мед. образования / Под ред. Н. П. Шабалова, Ю. В. Цвелёва. - 3-е изд., перераб. и доп.. — М.: МЕДпресс-информ, 2004. — 633 с.] (предш. изд.: 2002)
- Цвелев С. В., Долгов Г. В., Цвелев Ю. В., Беженарь В. Ф., Шабалов Н. П., Абашин В. Г., Цвелева Ю.В. Руководство к практическим занятиям по акушерству и перинатологии. / под ред. проф. Цвелева Ю.В., Берлева И. В.. — СПб.: Фолиант, 2007. — 640 с. (предш. изд.: 2004)
- Арсентьев В. Г., Девяткина С. В., Евдокимов И. К., Иванова Н. А., Калядин С. Б., Николаева Т. Г., Сергеев Ю. С., Середа Ю. В., Староверов Ю. И., Тихонов В. В., Шабалов Н. П. Педиатрия. Учебник / под ред. проф. Н.П. Шабалова. Утвержден начальником Главного военно-медицинского управления Министерства обороны Российской Федерации в качестве учебника для слушателей, курсантов и иностранных военнослужащих, обучающихся в Военно-медицинской академии.. — СПб.: ЭЛБИ, 1999. — 321 с.
- Арсентьев В. Г., Девяткина С. В., Гончар Н. В., Иванова Н. А. и др. Педиатрия. Учебник для мед. вузов / под ред. Н.П. Шабалова. - 6-е изд., испр.. — СПб.: СпецЛит, 2015. — 959 с. (предш. изд.: 2002, 2003, 2005, 2007, 2010)
- Лисс В. Л., Нагорная И. И., Hиколаева Л. В., Плотникова E. В., Скородок Ю. Л., Пальчик А. Б., Шабалов Н. П. Диагностика и лечение эндокринных заболеваний у детей и подростков. Учебное пособие для системы послевузовского профессионального заболевания врачей-педиатров / под ред. проф. Н. П. Шабалова. - 2-е изд., испр. и доп. — М.: МЕДпресс-информ, 2009. — 527 с. (предш. изд.: 2002)
История педиатрии
- Шабалов Н. П., Шабалов Н. П. Читая Хотовицкого (к 200-летию со дня рождения С.Ф. Хотовицкого и 150-летию «Педиятрики» - первого отечественного руководства по педиатрии). — Педиатрия, 1997, № 1. — 90-95 (5) с.
- Цвелёв Ю. В., Шабалов Н. П. Степан Фомич Хотовицкий. — Клиническая медицина и патофизиология. ВМА, 1997, № 1. — 105-109 (4) с.
- Цвелёв Ю. В., Шабалов Н. П. Академик Степан Хотовицкий. Основоположник отечественной педиатрии. — СПб.: ВМА, 2010. — 271 с.
- Шабалов Н. П. Николай Иванович Быстров – первый русский профессор-педиатр и первый отечественный педиатр-клинический фармаколог. — Педиатрия, 2012, № 2. — Т. 91. — 151-154 (4) с.
- Шабалов Н. П. Профессор Н.П. Гундобин как педиатр и гражданин России. — Педиатрия, 2010, № 6. — Т. 89. — 149-151 (3) с.
- Тарасов О. Ф., Шабалов Н. П. Александр Фёдорович Тур (1894—1974). — М.: Медицина, 1980. — 126 с.
- Шабалов Н. П. Тур А.Ф.. — БМЭ, 1985. — Т. 25. — 459-460 (1) с.
- Шабалов Н. П. Александр Федорович Тур. — Педиатрия, 1994, № 3. — 81-85 (4) с.
- Шабалов Н. П. Александр Фёдорович Тур в блокадном Ленинграде. — Детская больница, 2014, № 2 (56). — 4-6 (3) с.
- Шабалов Н. П., Эрман Л. В., Булатова Е. М. 120 лет со дня рождения А.Ф. Тура, выдающегося педиатра, ученого и педагога. 80 лет кафедре пропедевтики детских болезней Санкт-Петербургского государственного педиатрического медицинского университета. — М.: Медицина, 2014. — 16 с.
- [www.pediatriya-spb.ru/leningrad.html Шабалов Н. П., Эрман Л. В. Детское здравоохранение блокадного Ленинграда. — Детская медицина Северо-Запада, 2010, № 1. — Т. 1. — 78-80 (3) с.]
- [www.propedeutics-spb.ru/home/2013-10-08-09-12-04/136-2013-10-08-08-39-16.htmlШабалов Н. П. В мире Игоря Михайловича Воронцова.]
- Шабалов Н. П. Старейшая в России кафедра педиатрии. — СПб.: ВМА, 2001. — 47 с.
- Шабалов Н. П., Белевитин А. Б., Бунин А. С., Реутский И. А. и др. Клиническая база Военно-медицинской академии //Под. Ред. В.Е. Парфенова. — СПб.: Элби, 2008. — 224 с.
- Шабалов Н. П. и др. Михайловская клиническая больница баронета Виллие //Под ред. .В.В. Тыренко. — СПб.: ВМА, 2013. — 138 с.
- К столетию Шутовой Нины Тимофеевны // Под ред. Шабаловой Н. Н., Шабалова Н. П., Шутовой Н. М.. — СПб.: СПбГПМА, 2006. — 109 с.
- Воронцов И. М., Шабалов Н. П. 120-летие Общества детских врачей Санкт-Петербурга. — Российский вестник перинатологии и педиатрии, 2007, № 3. — Т. 52. — 64-67 (4) с.
- Шабалов Н. П. История отечественной педиатрия. Доклад.
- Арсентьев В. Г., Шабалов Н. П. К 130-летию со дня рождения академика Михаила Степановича Маслова. — Педиатрия, 2015, № 3. — Т. 94. — 216-219 (4) с.
- Шабалов Н. П., Арсентьев В. Г. 150 лет старейшей в России кафедре детских болезней Военно-медицинской академии им. С.М. Кирова. — Педиатрия, 2015, № 3. — Т. 94. — 213-216 (4) с.
Журнальные статьи
- Шабалов Н. П. Прогрессирующий оссифицирующий миозит. — Педиатрия, 1965, № 10. — 67-70 (3) с.
- Шабалов Н. П. Аденозинтрифосфатазная активность эритроцитов и плазмы при остром лейкозе у детей. — Педиатрия, 1968, № 6. — 55-57 (3) с.
- Шабалов Н. П. Значение профилактических прививок в выявлении латентно протекающего лейкоза у детей. — ВОМиД, 1969, № 10. — 85 (1) с.
- Шабалов Н. П. АТФ-азная активность эритроцитов у детей, страдающих лимфогранулематозом. — Педиатрия, 1970, № 6. — 79 (1) с.
- Шабалов Н. П. Рецензия на книгу: "Применение глюкокортикоидов у детей". -М.: Медицина .-1969. — Педиатрия, 1970, № 11. — 59-61 (2) с.
- Шабалов Н. П. Спазмофилия. — Фельдшер и акушерка, 1970, № 5. — 16-20 (5) с.
- Шабалов Н. П. О реактивности организма детей раннего возраста. — Педиатрия, 1971, № 3. — 3-8 (5) с.
- Шабалов Н. П. Анемия у детей раннего возраста.. — Фельдшер и акушерка, 1971, № 1. — 21-26 (6) с.
- Шабалов Н. П. Наследственные формы тромбоцитопенической пурпуры.. — Проблемы гематологии, 1974, № 5 -. — 53-59 (6) с.
- Шабалов Н. П. Синдром Вискотта-Олдрича. — ВОМиД, 1975, № 2. — 74-77 (4) с.
- Шабалов Н. П. Семейный случай наследственной тромбоцитопенической пурпуры у детей. — Педиатрия, 1975, № 3. — 88-89 (2) с.
- Шабалов Н. П. Наследственные макроцитарные тромбоцитопении. — Педиатрия, 1975, № 9. — 80-83 (3) с.
- Шабалов Н. П. Роль наследственности в патогенезе идиопатической тромбоцитопенической пурпуры у детей. — ВОМиД, 1976, № 4. — 24-30 (6) с.
- Шабалов Н. П. Наследственные тромбоцитопатии. — Проблемы гематологии, 1976, № 7. — 40-49 (9) с.
- Шабалов Н. П. Болезнь Виллебранда. — Проблемы гематологии, 1976, № 6. — 37-43 (6) с.
- Шабалов Н. П. Рецензия на книгу А.Ю. Ратнера "Родовые повреждения спинного мозга у детей".-Казань.-1978. — ВОМиД, 1980, № 7. — 73-74 (2) с.
- Шабалов Н. П. Гемостаз новорожденных. — Педиатрия, 1981, № 5. — 64-69 (5) с.
- Шабалов Н. П. Внутриутробные (анте- и интранатальные) инфекции (лекция). — ВОМиД, 1982, № 1. — 16-22 (6) с.
- Шабалов Н. П. Еще раз о правомерности диагноза "холецистит" у детей. — Педиатрия, 1982, № 5. — 67-69 (3) с.
- Шабалов Н. П. Обмен билирубина и факторы риска возникновения ядерной желтухи у новорожденных. — Педиатрия, 1982, № 6. — 71-74 (3) с.
- Шабалов Н. П. Патология гемостаза у новорожденных (лекция). — ВОМиД, 1983, № 1. — 3-9 (6) с.
- Шабалов Н. П. Переходные (пограничные) состояния у новорожденных (лекция). — Педиатрия, 1983, № 6. — 39-45 (6) с.
- Шабалов Н. П. Диагностика и лечение гемолитических анемий у детей. — Педиатрия, 1984, № 11. — 44-50 (6) с.
- Шабалов Н. П. Спазмофилия. — БМЭ, 1985. — Т. 24. — 82 (1) с.
- Шабалов Н. П. Эозинофилия у детей. — БМЭ, 1986. — Т. 28. — 787-789 (2) с.
- Шабалов Н. П. Сепсис новорожденных (определение и классификация). — Педиатрия, 1986, № 9. — 50-53 (4) с.
- Шабалов Н. П. Внутриутробные инфекции. — ММЭ, 1991. — Т. 1. — 345-346 (2) с.
- Шабалов Н. П. Диатезы. — ММЭ, 1991. — Т. 2. — 92-93 (2) с.
- Шабалов Н. П. Сравнительная эффективность противоинфекционной терапии у новорожденных. — Педиатрия, 1995, № 4. — 135-137 (3) с.
- Шабалов Н. П. Стиль жизни – основной фактор здоровья нации. — Мост, 2000, № 37. — 50-52 (3) с.
- Шабалов Н. П. Проблемы классификации внутриутробных инфекций. — Педиатрия, 2000, № 1. — 87-91 (5) с.
- Шабалов Н. П. Пневмонии у детей раннего возраста. — Лечащий врач, 2003, № 2. — 16-22 (7) с.
- Шабалов Н. П. Рахит: дискуссионные вопросы трактовки. — Педиатрия, 2003, № 4. — 98-103 (5) с.
- Шабалов Н. П. Этика и деонтология в работе неонатолога. — Вестник педиатрической академии, 2004, вып 2. — 4-11 (8) с.
- Шабалов Н. П. Кафедра педиатрии с курсами перинатологии и детской эндокринологии ФПК и ПП. — Вестник педиатрической академии, 2005, вып 3. — 21-25 (5) с.
- Шабалов Н. П. Диатезы и аномалии конституции как педиатрическая проблема. — Педиатрия, 2005, № 5. — 72-76 (5) с.
- Шабалов Н. П. Рецензия на руководство для врачей М.Н. Сорокиной и Н.В. Скрипченко «Вирусные энцефалиты и менингиты у детей». – М. Медицина, 2005. — Педиатрия, 2006, № 1. — 113-114 (2) с.
- Шабалов Н. П. Пентаглобин в лечении новорождённых. — Вестник Российской военно-медицинской академии, 2009, № 1 (25). — 40-42 (3) с.
- Шабалов Н. П. Медицинская этика и деонтология педиатра. — Церковь и медицина, 2009, № 4. — 119-123 (6) с.
- Шабалов Н. П. Периодическое дыхание у новорождённых и детей раннего возраста с бронхолегочной дисплазией разной степени тяжести. — Вестник Российской военно-медицинской академии, 2012, № 4 (40). — 24-28 () с.
- Шабалов Н. П. Общебиологическая проблема: закономерности и последствия перинатального инфицирования человека. — Педиатрия, 2012, № 3. — Т. 91. — 26-31 (6) с.
- Шабалов Н. П. Синдром Виллебранда у детей: этиология и патогенетические механизмы, возможности диагностики, принципы лечения. — Педиатрия, 2013, № 4. — Т. 92. — 89-94 (5) с.
Статьи, написанные в содружестве с коллегами
- Калинина К. И., Вашетко Р. В. К вопросу о переходных формах острого лейкоза. — Педиатрия, 1968, № 2. — 91-93 (2) с.
- Вашетко Р. В., Горбачевская А. С. Гемангиоматоз у детей. — Педиатрия, 1970, № 3. — 84 (1) с.
- Ковалев Ю. Р., Южанина Т. А., Борисова Т. З. Современные данные о патогенезе наследственного микросфероцитоза (анемии Минковского-Шоффара). — Проблемы гематологии, 1970, № 10. — 34-39 (5) с.
- Потанин Н. В. К вопросу о патогенезе и лечении системных кальцинозов и гетерогенных окостенений у детей. — ВОМиД, 1970, № 5. — 59-64 (5) с.
- Ковалев Ю. Р., Борисова Т. З., Добронравов А. В., Зефиров Ю. Н. и др. Итоги энзимологического изучения эритроцитов у здоровых детей различного возраста. — Педиатрия, 1971, № 8. — 11-17 (6) с.
- Kovalev Y. R., Borisova N. Z., Dobronravov A. V. and al. The results of the ensimatic study of the erythrocytes in healthy children of different age adults. — Mediscope (Madras), 1972, № 10. — Т. 14. — 457-464 (7) с.
- Тур А. Ф. Некоторые замечания по поводу рецензии проф. О.П. Григоровой на книгу А.Ф. Тура и Н.П. Шабалова "Кровь здоровых детей разных возрастов". — Педиатрия, 1972, № 6. — 83-84 (2) с.
- Алекина Г. К., Миско А. С., Вашетко Р. В. Врожденная гипопластическая тромбо-цитопения с аплазией лучевых костей. — Педиатрия, 1974, № 2. — 76-78 (2) с.
- Коровин М. И. Цитохимический анализ лейкоцитов здоровых детей разного возраста. — ВОМиД, 1974, № 7. — 21-23 (2) с.
- Рохленко Е. И. Синдром Вискотта-Олдрича. — Педиатрия, 1974, № 2. — 78-79 (2) с.
- Краснощекова Н. Н. Динамические свойства тромбоцитов у детей, страдающих эссенциальной тромбоцитопенической пурпурой. — Педиатрия, 1975, № 8. — 56-58 (3) с.
- Тур А. Ф., Скородок Л. М., Эрман Л. В. Рецензия на книгу "Детские болезни" (ред. Гудзенко Н.П., Руднева И.М.) - Киев.- 1973. — Педиатрия, 1975, № 4. — 82-87 (5) с.
- Абрамов М. Н., Залкинд Л. Г., Иконникова М. А. К вопросу о патогенезе идиопатической тромбоцитопенической пурпуры у детей. — Проблемы гематологии, 1976, № 2. — 20-24 (4) с.
- Шабалова Н. Н. Клеточный иммунитет у детей, больных идиопатической тромбоцитопенической пурпурой. — Педиатрия, 1976, № 8. — 60-62 (2) с.
- Лопатина Н. И., Данилова Л. А., Чистякова А. И. Особенности эритрона и состава гемоглобина при идиопатической тромбоцитопенической пурпуре у детей. — Педиатрия, 1977, № 8. — 21-24 (4) с.
- Шабалова Н. Н. Морфологические и функциональные особенности лимфоцитов у новорождённых детей. — ВОМиД, 1977, № 1. — 42-45 (3) с.
- Зверькова Ф. А., Булдакова В. Я., Шабалова Н. Н. Первичная иммунологическая недостаточность Т-лимфоидной системы в сочетании с дефицитом синтеза IgA. — Педиатрия, 1978, № 6. — 76-78 (3) с.
- Носков А. П. Особенности акта сосания и моторики желудка здоровых новорожденных и родившихся с нарушениями мозгового кровообращения. — ВОМиД, 1978, № 6. — 26-29 (3) с.
- Ходов Д. А., Крюков Н. Н. Коагулопатия потребления у новорождённого с внутричерепной родовой травмой. — ВОМиД, 1978, № 7. — 83-84 (2) с.
- Рохленко Е. И., Скоромец Т. С. Синдром сине-голубых гистиоцитов. — ВОМиД, 1981, № 9. — 67-69 (2) с.
- Шастина Г. В., Эрман Л. В. Внутриутробный микоплазмоз (клинико-морфологические сопоставления). — Педиатрия, 1981, № 3. — 27-29 (2) с.
- Эрман Л. В. Питание недоношенных детей в раннем неонатальном периоде. — Педиатрия, 1982, № 10. — 64-69 (3) с.
- Болотина Е. Д., Папаян А. В., Тобина Т. С. Роль тромбоцитопатий в генезе персистирующих гематурий у детей. — ВОМиД, 1983, № 8. — 5-8 (3) с.
- Мичурина Л. С., Малеева А. Н., Назарова Л. В. О пренатальной (врожденной) гипотрофии. — Педиатрия, 1983, № 6. — 56-58 (3) с.
- Подосинников И. С., Федосеева Т. А., Выдумкина С. П. Функциональная активность полиморфноядерных лейкоцитов периферической крови новорожденных детей с внутриутробной вирусной инфекцией. — Педиатрия, 1983, № 10. — 15-17 (2) с.
- Болотина Е. Д. Ацетилсалициловая кислота и функции тромбоцитов. — Педиатрия, 1984, № 9. — 29-30 (2) с.
- Подосинников И. С. Федосеева Т. А., Гурина О. П. Функциональная активность полиморфноядерных лейкоцитов периферической крови новорожденных детей, родившихся в асфиксии. — ВОМиД, 1984, № 1. — 19-24 (5) с.
- Ходов Д. А. Дифференцированный подход к лечению гипоксии новорожденных. — Акушерство и гинекология, 1984, № 3. — 16-20 (5) с.
- Цинзерлинг А. В., Индикова М. Г. Внутриутробная герпетическая инфекция (клинико-морфологические сопоставленияЪ. — ВОМиД, 1984, № 10. — 29-35 (6) с.
- Цыбулькин Э. К., Зайцев Г. А., Морозов В. А. Организация специализированной помощи новорожденным. — Педиатрия, 1984, № 8. — 3-6 (4) с.
- Болотина Е. Д. Перекисное окисление липидов при наследственных тромбоцитопатиях. — Гематология. и трансфузиология, 1985, № 1. — 27-29 (2) с.
- Болотина Е. Д., Карам М. Становление адгезивно-агрегационной функции тромбоцитов при перинатальной гипоксии новорожденных. — Педиатрия, 1985, № 12. — 23-26 () с.
- Мазурин А. В. Тромбоцитопения у детей. — БМЭ, 1985. — Т. 25. — 319 (1) с.
- Болотина Е. Д. . Наследственные тромбоцитопатии. — Педиатрия, 1986, № 7. — 58-63 (4) с.
- Болотина Е. Д. ., Чумакова Г. Н. Функциональная активность тромбоцитов у новорожденных. — Педиатрия, 1986, № 2. — 65-68 (4) с.
- Ходов Д. А. Рецензия на книгу: Д.Н. Исаев “Психопрофилактика в работе педиатра” Л: Медицина.-1984. — ВОМиД, 1986, № 4. — 73-75 (2) с.
- Болотина Е. Д., Карам М. Влияние перинатальной асфиксии на активность эндогенных антипротеазных систем у новорожденных без клинических проявлений геморрагий и тромбозов. — Педиатрия, 1987, № 4. — 82-83 (1) с.
- Надирова Т. Я., Болотина Е. Д., Петрова З. А. Об отсутствии экскреции из тромбоцитов в процессе их агрегации белка, обладающего лактатдегидрогеназной активностью.. — Гематология и трансфузиология, 1987, № 5. — 22-25 (3) с.
- Шабалова Н. Н. Иммунологические взаимоотношения матери и плода. — ВОМиД, 1987, № 11. — 68-72 (6) с.
- Дюков Э. В., Вебер И. Н., Чумакова Г. Н. Особенности тромбоцитарного звена гемостаза у новорожденных детей и некоторые механизмы его нарушений. — Гематология и трансфузиология, 1991, № 5. — 10-14 (4) с.
- Ходов Д. А. Рецензия на книгу: А.Н. Левин "Стационар для новорождённых". -Л.: Медицина.-1989. — Педиатрия, 1991, № 9. — 108-109 (2) с.
- Шарманов Т. Ш., Шарманов А. Т., Конь И. Я. и др. Витаминная недостаточность. — ММЭ, 1991. — Т. 1. — 325-328 (3) с.
- Цинзерлинг А. В. Внутриутробные инфекции (частота и диагностика). — Архив патологии, 1992, № 1. — 24-30 (6) с.
- Бойков С. Г. Особенности применения антибиотиков в педиатрии. — Антибиотики и химиотерапия, 1993, № 8-9. — Т. 38. — 56-60 (5) с.
- Бурмистров С. О., Дубинина Е. Е., Ходов Д. А., Талаби Э. Действие билирубина ин витро на антиоксидантную активность и перекисное окисление липидов плазмы и эритроцитов пуповинной крови. — Бюллетень экспериментальной биологии и медицины, 1993, № 7. — 50-52 (2) с.
- Цинзерлинг А. В. Рецензия на книгу: ”Болезни плода, новорожденного ребенка (Справочное пособие) / Под ред. Е.Д. Черствого и Г.И. Кравцовой - Минск -1991. — Педиатрия, 1993, № 3. — 104-105 (2) с.
- Цыбулькин Э. К., Любименко В. А. Первичная помощь новорожденному при асфиксии. — Педиатрия, 1993, № 4. — 86-92 (6) с.
- Романюк Ф. П. Неонатальный кандидоз. — Педиатрия, 1995, № 3. — 77-81 (4) с.
- Романюк Ф. П. Сравнительная эффективность антимикотического лечения неонатального кандидоза. — Педиатрия, 1996, № 5. — 62-64 (3) с.
- Середа Ю. В. Нейроциркуляторная дисфункция у детей: проблемы терминологии и классификации. — Врачебная практика (Харьков), 1997, № 6. — 43-47 (4) с.
- Арсентьев В. Г. Является ли врожденная хлортеряющая диарея разновидностью синдрома Барттера?. — Российский вестник перинатологии и педиатрии, 1997, № 4. — 53-56 (3) с.
- Арсентьев В. Г., Зыбина Н. Н., Середа Ю. В. Параметры гемостаза у детей с нейроциркуляторной дисфункцией. — Педиатрия, 1998, № 6. — 55-58 (4) с.
- Иванов Д. О., Шабалова Н. Н. Проблема сепсиса в неонатальном периоде. — Журнал акушерства и женских болезней. ВМА - Спец.вып. “Актуальные вопросы инфекций в акушерстве и гинекологии”, 1998. — 145-146 (2) с.
- Староверов Ю. И. Лямблиоз у детей. Эпидемиология, клиника, диагностика, лечение. — Новый медицинский журнал, 1998, № 3. — 22-26 (4) с.
- Шумилина А. П., Иова А. С. Компьютерная томография и нейросонография в диагностике внутриутробных нейроинфекций. — Журнал акушерства и женских болезней. ВМА - Спец.вып. "Актуальные вопросы инфекций в акушерстве и гинекологии", 1998. — 147-148 (2) с.
- Арсентьев В. Г. Возможность использования тромбоцита в качестве модели нейрона в клинической неврологии. — Клиническая медицина и патофизиология, 1999, № 2. — 33-39 (7) с.
- Rumyantsev S. N., Pyasetskaya M. F., Rogacheva N. M., Bardacova L. I. Species, population and age diversity in cell resistance to adhesion of Neisseria meningitidis serogroups A, B and C. — Microbes and infection (Paris), 2000, № 2. — 447-453 (7) с.
- Иванов Д. О., Шабалова Н. Н. Сепсис новорожденных. — Новости фармакотерапии, 2000, № 7. — 62-69 (8) с.
- Иванов Д. О., Шабалова Н. Н. Гемостаз в динамике первой недели жизни как отражение механизмов адаптации новорожденного к внеутробной жизни. — Педиатрия, 2000, № 3. — 84-91 (8) с.
- Хубулава Е. И., Иванова Н. А., Серебряная Н. Б. Особенности течения бронхиальной астмы в сочетании с заболеваниями гастродуоденальной зоны у детей. — Вестник Российской военно-медицинской академии, 2000, № 1. — 73-76 (4) с.
- Иванов Д. О., Шабалова Н. Н. Гетерогенность системного воспалительного ответа при неонатальном сепсисе. — Медицинский академический журнал, 2001, № 3. — Т. 1. — 81-90 (10) с.
- Пальчик А. Б., Назджанова З. Г., Волгина И. Н. и др. Клинико-электроэнцефалографическая характеристика опиатного абстинентного синдрома у новорожденных. — Педиатрия, 2001, № 3. — 29-34 (6) с.
- Пальчик А. Б., Шумилина А. П. Современные представления о перинатальной энцефалопатии. — Российский педиатрический журнал, 2001, № 1. — 31-34 (4) с.
- Скоромец А. А., Шумилина А. П., Платонова Т. Н., Середа Ю. В., Федоров О. А. Ноотропные и нейропротекторные препараты в детской неврологической практике. — Вестник Российской военно-медицинской академии, 2001, № 1 (5). — 24-29 (6) с.
- Жетишев Р. А., Чумакова Г. Н., Павловский Н. В., Жетишева И. С. Динамика эритроцитарных параметров у здоровых детей в раннем неонатальном периоде. — Экология человека, 2002, № 2. — 38-39 (2) с.
- Иванов Д. О., Любименко В. А. Результаты заместительной терапии натуральным сурфактантом Куросурф у новорождённых детей с тяжёлыми поражениями лёгких. — Детская больница, 2002, № 3 (9). — 39-44 (5) с.
- Иванов Д. О., Шабалова Н. Н. Особенности ДВС-синдрома при различных формах тяжёлой перинатальной патологии. — Клиническая патофизиология., 2002, № 2. — 39-45 (6) с.
- Литвиненко Л. А., Данилова Л. А. Изменения системы антиоксидантной защиты крови новорождённых детей с различной патологией. — Вопр. мед. химии, 2002, № 5. — Т. 48. — 513-518 (5) с.
- Иванов Д. О. Сепсис новорожденных. — Педиатрия, 2003, № 5. — 46-56 (9) с.
- Любименко В. А., Мостовой А. В., Иванов С. Л., Морозов К. А. Терапия персистирующей легочной гипертензии новорожденных с использованием высокочастотной осцилляторной искусственной вентиляции легких и ингаляции оксида азота. / Мат. IV съезда российской ассоциации специалистов перинатальной медицины. — М., 2002. — 276-277 с.
- Иванов С. Л. Боль и обезболивание в неонатологии. — Интенсивная терапия в неонатологии, 2003, № 3. — 6-10 (5) с.
- Колбин А. С., Иванов Д. О., Климко Н. Н., Карпов О. И. Профилактика кандидоза при вторичном иммунодефиците. — Антибиотики и химиотерапия, 2003, № 4. — Т. 48. — 35-39 (4) с.
- Колбин А. С., Иванов Д. О., Любименко В. А., Климко Н. Н., Карпов О. И. Мета-анализ профилактического и эмпирического использования антифунгальных препаратов у новорожденных. — Клиническая микробиология и антимикробная химиотерапия, 2003, № 4. — Т. 5. — 354-359 (3) с.
- Платонова Т. Н., Скоромец А. П. Опыт применения кортексина при заболеваниях центральной нервной системы у детей. — Приложение к журналу «TERRA MEDICA nova», 2003, № 1. — 8-10 (3) с.
- Бельмер С. В., Мухина Ю. Г., Гасилина Т. В. и др. (всего 29 авторов). Проект рабочего протокола диагностики и лечения целиакии у детей (вариант 4). — Вопросы детской диетологии, 2004, № 1. — Т. 2. — 92-99 () с.
- Колбин А. С., Карпов О. И. Фармакоэпидемиология противоинфекционных средств у недоношенных новорожденных. — Педиатрия, 2004, № 5. — 69-73 (5) с.
- Скоромец А. П., Платонова Т. Н. Многолетнее использование кортексина в детской неврологической практике. — КОРТЕКСИН, приложение к журналу «Terra Medica», 2004, № 1. — 2-4 (3) с.
- Колбин А. С., Бойченко Э. Г., Карпов О. И., Климко Н. Н. Систематический обзор профилактического и эмпирического использования противогрибковых препаратов у детей. — Вопросы современной педиатрии, 2005, № 6. — Т. 4. — 58-63 (6) с.
- Колбин А. С., Бразоль М. А., Егоров А. Л., Байндурашвили А. Г. Инвазивный микоз у детей с обширными термическими поражениями. — Вопросы современной педиатрии, 2005, № 4. — Т. 4. — 17-19 () с.
- Колбин А. С., Карпов О. И. Эффективность и безопасность использования фторхинолонов в педиатрии. — Педиатрия, 2005, № 2. — 70-74 (5) с.
- Колбин А. С., Климко Н. Н. Эффективность и безопас-ность применения систем-ных противогрибковых препаратов у новорожден-ных. — Российский вестник перинатологии и педиатрии, 2005, № 1. — 42-48 (6) с.
- Колбин А. С., Климко Н. Н. Кандидоз у новорождённых с очень низкой массой тела при рождении. — Клиническая микробиология и антимикробная химиотерапия, 2005, № 2. — Т. 7. — 189-196 (7) с.
- Колбин А. С., Любименко В. А., Карпов О. И., Климко Н. Н. Анализ прямых затрат при лечении инвазивного кандидоза у недоношенных новорождённых. — Педиатрия, 2005, № 3. — 66-70 (5) с.
- Колбин А. С., Любименко В. А., Климко Н. Н. Факторы риска развития кандидемии у недоношенных со сроком гестации менее 32 недель. — Клиническая микробиология и антимикробная химиотерапия, 2005, № 1. — Т. 7. — 97-102 (5) с.
- Колбин А. С., Хаджидис А. К., Карпов О. И. Использование карбопенемов в педиатрии: эффективность и безопасность. — Вопросы современной педиатрии, 2005, № 1. — Т. 4. — 40-46 (5) с.
- Пшеничная К. И. Лечение тромбоцитопатий. — Педиатрия, 2005, № 3. — 89-93 (5) с.
- Александров В. Н., Петреев И. В. Первичная профилактика детской заболеваемости. — Вестник Российской военно-медицинской академии, 2006, № 1 (15). — 283-284 (2) с.
- Зедгенизова Е. В., Иванов Д. О., Александрович Ю. С. Особенности церебрального кровотока и центральной гемодинамики у детей перенесших постгипоксический синдром. — Бюлл. Восточно-Сибирского Научного Центра Сибирского отделения РАМН, 2006, № 5. — 48-54 (6) с.
- Колбин А. С., Егоров А. Л., Брзоль М. А., Карпов О. И., Баиндуршвили А. Г., Климко Н. Н. Инвазивные микозы у детей с термическими поражениями. — Детская хирургия, 2006, № 4. — 45-49 (4) с.
- Лившиц М. С., Бойченко Э. Г. Влияние постцитостатической лейконейтропении на развитие инфекционных осложнений у детей с ОЛЛ. — Вестник гематологии, 2006, № 1. — Т. 2. — 33-36 (3) с.
- Любименко В. А. Организация экстренной медицинской помощи новорожденным в Санкт-Петербурге. — Signatura, 2006, № 2, с. 12-17, 2006, № 2. — 12-17 (6) с.
- Михайленко А. А., Одинак М. М., Красноружский А. А. Питомец Императорской медико-хирургической академии М.С. Зеленский – первый отечественный детский невролог. — Вестник Российской военно-медицинской академии, 2006, № 2 (16). — 113-116 () с.
- Скородок Ю. Л.,. Казаренко В. Г. Распространенность тиреопатий среди детей с задержкой роста и полового развития в условиях Тюменского Севера. — Медицинская наука и образование Урала, 2006, № 4. — 24-26 (3) с.
- Скородок Ю. Л.,. Казаренко В. Г., Шамина И. В. Функциональное состояние щитовидной железы у девочек-подростков, проживающих в условиях Тюменского Севера. — Медицинская наука и образование Урала, 2006, № 4. — 26-27 (2) с.
- Чухловина М. Л., Цинзерлинг Н. В. Особенности патогенеза, клиники и диагностики миастении в детском возрасте. — Педиатрия, 2006, № 3. — 90-94 (5) с.
- Ярыгина С. В., Сергеев Ю. С. Актуальность и возможность ранней диагностики синдрома Прадера-Вилли. — Педиатрия, 2006, № 6. — 117-120 (4) с.
- Александров В. Н. Совершенствование высшего военно-медицинского образования по вопросам профилактики заболеваний у детей. — Вестник Российской военно-медицинской академии, 2007, № 3 (19). — 126-133 (8) с.
- Колбин А. С., Любименко В. А. Частота использования нелицензированных лекарств в неонатологии: данные фармако-эпидемиологического исследования. — Педиатрическая клиническая фармакология, 2007, № 4. — Т. 4. — 35-40 (5) с.
- Пальчик А. Б., Бочкарева С. А. Диагностика боли у новорожденных. — Российский вестник перинатологии и педиатрии, 2007, № 2. — Т. 52. — 11-15 (5) с.
- Пальчик А. Б., Бочкарева С. А., Ляско Е. Е., Столярова Э. И. Клинико-функциональная характеристика болевого синдрома у новорождённых. — Вопросы практической педиатрии, 2007, № 4. — Т. 2. — 10-15 (5) с.
- Панкратов Л. Г., Любименко В. А. Сурфактант в лечении респираторного дистресс-синдрома у новорожденных. — Вопросы практической педиатрии, 2007, № 6. — Т. 1. — 34-43 (10) с.
- Nabieva N., Ivashchernko T., Baranov V. Detoxification system gene variations and small-for-gestational-age births. — European Journal of Human Genetics, 2008, supplement 2. — Т. 16. — 306 (1) с.
- Гараев В. Р., Скоромец А. П., Любименко В. А., Мостовой А. В., Шумилина М. В. Амплитудно-интегрированная электроэнцефалография в неонатологии. — Педиатрия, 2008, № 1. — Т. 87. — 59-66 (8) с.
- Колбин А. С., Иванюк А. Б., Любименко В. А. Фармакоэпидемиология применения карбапенемов у недоношенных новорожденных в Санкт-Петербурге. Мировой опыт в неонатологии.. — Педиатрическая фармакология, 2008, № 4. — Т. 5. — 58-64 (5) с.
- Тихонова С. А., Гончар Н. В. Эффективность лечения детей с гипомоторной дисфункцией билиарного тракта и гастродуоденальной патологией углекислосероводородными ваннами и низкочастотной магнитотерапией в условиях детского санатория.. — Военно-медицинский журнал, 2008, № 2. — 64-65 (2) с.
- Чухловин Б. А., Гузева В. И., Чухловина М. Л. Возрастные особенности синдрома паркинсонизма. — Педиатрия, 2008, № 6. — Т. 87. — 118-121 () с.
- Арсентьев В. Г., Арзуманова Т. И., Асеев М. В., Баранов В. С., Калядин С. В., Никифорова И. Д. Полиорганные нарушения при дисплазиях соединительной ткани у детей и подростков. — Педиатрия, 2009, № 1. — Т. 87. — 135-140 (3) с.
- Арсентьев В. Г., Пшеничная К. И., Суворова А. В. Клинические и патогенетические аспекты нарушений в системе гемостаза при дисплазиях соединительной ткани у детей. — Педиатрия, 2009, № 4. — Т. 87. — 134-140 (6) с.
- Жидкова О. Б., Курзина Е. А., Иванов Д. О., Александрович Ю. С. Интегративно-динамическая оценка тяжести болезни у новорождённых в ОРИТ. — Вопросы практической педиатрии, 2009, № 2. — 45-48 (3) с.
- Петрова Н. А., Добродеева И. В., Пальчик А. Б. Апноэ и периодическое дыхание у новорождённых с бронхолегочной дисплазией. — Педиатрия, 2009, № 1. — Т. 87. — 13-18 (5) с.
- Платонов В. В., Скородок Ю. Л. Интеллектуальное развитие детей с врожденным гипотиреозом. — Педиатрия, 2009, № 4. — Т. 87. — 160 (1) с.
- Скородок Ю. Л., Плотникова Е. В., Казаченко Н. В. Функциональное состояние щитовидной железы и эффективность тиреоидной терапии при аутоиммунном тиреоидите у детей. — Педиатрия, 2009, № 6. — Т. 88. — 27-31 () с.
- Софронова Л. Н., Грибакин С. Г., Янщина Н. Ю., Павловская Е. Ю. Опыт применения обогатителя грудного молока в питании недоношенных детей. — Вопросы практической педиатрии, 2009, № 5. — 62-64 (4) с.
- Эрман Л. В., Баранов А. А., Симаходский А. С. Проблемные вопросы качественной подготовки врачей-педиатров. — Вопросы современной педиатрии, 2009, № 3. — Т. 8. — 5-8 (4) с.
- Арсентьев В. Г., Асеев М. В., Баранов В. С., Волошина Е. А., Староверов Ю. И. Исследование минеральной плотности костной ткани у детей и подростков с дисплазиями соединительной ткани. — Педиатрия, 2010, № 5. — 73-77 (5) с.
- Курзина Е. А., Жидкова О. Б., Петренко Ю. В., Иванов Д. О. Прогнозирование состояния здоровья в катамнезе у детей, перенесших тяжелую перинатальную патологию. — Детская медицина Северо-Запада, 2010, № 1. — Т. 1. — 22-27 (5) с.
- Махрова И. А., Глотов О. С., Петрова Г. М., Котова Т. Н., Омарова П. Ш., Бекмаматова Л. Г. Применение метформина при ожирении и метаболическом синдроме у детей и подростков. — Педиатрия, 2010, № 5. — 160 (1) с.
- Орел В. И., Иванов Д. О., Цителадзе А. А. Оптимизация медицинского освидетельствования подростков, поступающих в военные образовательные учреждения среднего общего образования. — Российский педиатрический журнал, 2010, № 6. — 44-49 (5) с.
- Сергеева В. А., Александрович Ю. С., Нестеренко С. Н. Роль фетального воспалительного ответа в формировании полиорганной недостаточности у новорождённых. — Анестезиология и реаниматология, 2010, № 1. — 30-34 (4) с.
- Сергеева В. А., Александрович Ю. С., Нестеренко С. Н. Синдром дыхательных расстройств как проявление фетального воспалительного ответа. — Курский научно- практический вестник «Человек и его здоровье», 2010, № 2. — 124-131 (7) с.
- Сергеева В. А., Александрович Ю. С., Нестеренко С. Н. Влияние плацентарного воспаления на развитие эндотелиальной дисфункции у новорождённых детей. — Российский вестник перинатологии и педиатрии, 2010, № 6. — 13-19 (6) с.
- Сергеева В. А., Александрович Ю. С., Нестеренко С. Н. Влияние фетального воспалительного ответа на постнатальную адаптацию новорождённых. — Российский медико-биологический вестник, 2010, № 4. — 34-45 (10) с.
- Сергеева В. А., Александрович Ю. С., Нестеренко С. Н. Предопределяет ли фетальный воспалительный ответ осложнённое течение раннего неонатального периода?. — Сибирский медицинский журнал, 2010, № 4. — 75-80 (5) с.
- Сергеева В. А., Александрович Ю. С., Нестеренко С. Н. Роль противовоспалительных медиаторов в детерминации клинических проявлений синдрома фетального воспалительного ответа.. — Эфферентная терапия, 2010, № 3. — 50-57 (6) с.
- Щербук Ю. А., Любименко В. А., Симаходский А. С. Организация неотложной помощи новорождённым в Санкт-Петербурге. — Вопросы современной педиатрии, 2010, № 2. — Т. 9. — 6-9 (3) с.
- Арсентьев В. Г. Дисплазии соединительной ткани у детей как конституциональная основа полиорганных нарушений: вопросы классификации, критерии диагностики. — Вопросы практической педиатрии, 2011, № 5. — Т. 6. — 59-65 () с.
- Арсентьев В. Г., Середа Ю. В., Тихонов В. В., Ярыгина С. В. Дисплазии соединительной ткани – конституциональная основа полиорганных нарушений у детей и подростков. — Педиатрия, 2011, № 5. — Т. 90. — 54-57 (4) с.
- Арсентьев В. Г., Староверов Ю. И. Особенности эхоструктуры сердца и почек при дисплазии соединительной ткани у детей. — Нефрология, 2011, № 4. — Т. 15. — 99 (1) с.
- Горбунова В. Н., Кадурина Т. И., Белоног О. Л., Арсентьев В. Г. Наследственные нарушения соединительной ткани в детской ортопедической практике. Часть I. Наследственные нарушения соединительной ткани, сопровождающиеся марфаноидным фенотипом.. — Детская хирургия, 2011, № 16 (2). — 48-50 (3) с.
- Горбунова В. Н., Кадурина Т. И., Белоног О. Л., Арсентьев В. Г. Наследственные нарушения соединительной ткани в детской ортопедической практике. Часть II. Наследственные нарушения соединительной ткани, сопровождающиеся остеохондродисплазиями, дизостозами, синостозами и гиперостозами. — Детская хирургия, 2011, № 16 (3). — 40-44 (5) с.
- Горбунова В. Н., Кадурина Т. И., Белоног О. Л., Арсентьев В. Г. Наследственные нарушения соединительной ткани в детской ортопедической практике. Часть III., Наследственные нарушения соединительной ткани, сопровождающиеся повышенной ломкостью костей, нарушением минеральной плотности, остеолизом. — Детская хирургия, 2011, № 16 (4). — 45-47 (3) с.
- Горбунова В. Н., Кадурина Т. И., Белоног О. Л., Арсентьев В. Г. Наследственные нарушения соединительной ткани в детской ортопедической практике. Наследственные нарушения соединительной ткани, сопровождающиеся марфаноидным фенотипом.. — Российский вестник детской хирургии, анестезиологии и реаниматологии, 2011, № 2 (1). — 110-113 (4) с.
- Горбунова В. Н., Кадурина Т. И., Белоног О. Л., Арсентьев В. Г. Наследственные нарушения соединительной ткани в детской ортопедической практике. — Российский вестник детской хирургии, анестезиологии и реаниматологии, 2011, № 2 (2). — 112-122 (10) с.
- Горбунова В. Н., Кадурина Т. И., Белоног О. Л., Арсентьев В. Г. Наследственные нарушения соединительной ткани в детской ортопедической практике. — Российский вестник детской хирургии, анестезиологии и реанимации, 2011, № 4. — 89-93 (5) с.
- Кручина М. К., Хоменко А. О., Соколова Н. Е., Ильина Н. А., Голубева М. В., Иова А. С., Гончар Н. В. Случай благоприятного исхода субтотального синус-тромбоза церебральных сосудов у ребенка в периоде новорождённости. — Детская медицина Северо-Запада, 2011, № 1. — Т. 2. — 41-47 (7) с.
- Сергеева В. А., Александрович Ю. С. Изучение цитокинового профиля крови у новорождённых с летальным исходом заболеваний, сопровождавшихся системным воспалительным ответом. — Российский медицинский журнал, 2011, № 5. — 39-44 (5) с.
- Сергеева В. А., Александрович Ю. С., Нестеренко С. Н. Влияние фетального воспалительного ответа на тяжесть течения раннего неонатального периода у новорождённых с внутриутробным инфицирование. — Курский научно- практический вестник «Человек и его здоровье», 2011, № 1. — 80-88 (8) с.
- Сергеева В. А., Александрович Ю. С., Нестеренко С. Н. Влияние внутриамниотического воспаления на экспрессию интерлейкина-17 и активацию эндотелия у новорожденных. — Сибирский медицинский журнал, 2011, № 6. — 180-182 (3) с.
- Сергеева В. А., Александрович Ю. С., Нестеренко С. Н. Дыхательная недостаточность у новорождённых в первые сутки жизни как проявление системного фетального воспалительного ответа. — Эфферентная терапия, 2011, № 1. — 73-82 (9) с.
- Арсентьев В. Г., Можейко А. Г., Староверов Ю. И. Результаты гастроэнтерологического обследования детей с дисплазией соединительной ткани. — Педиатрия, 2012, № 1. — Т. 91. — 149 (1) с.
- Арсентьев В. Г., Цителадзе А. А., Михеев А. В. Проблемы оказания медицинской помощи детям военнослужащих и воспитанникам довузовских общеобразовательных учреждений Минобороны. — Военно-медицинский журнал, 2012, № 8. — Т. 333. — 17-21 (5) с.
- Барашнева О. В., Плотникова Е. В., Тыртова Л. В., Скородок Ю. Л., Кравцова А. А., Зернюк А. Д., Дитковская Л. В. Клинико-лабораторные особенности преждевременного адренархе у девочек. — Вестник Российской военно-медицинской академии, 2012, № 1 (37). — 80-82 (3) с.
- Барашнева О. В., Плотникова Е. В., Тыртова Л. В., Скородок Ю. Л., Кравцова А. А., Зернюк А. Д., Дитковская Л. В. Преждевременное адренархе у девочек. — Педиатрия, 2012, № 1. — Т. 91. — 151-152 (2) с.
- Волошина Е. А., Григорьев С. Г., Кузнецова Е. А., Миролюбов А. В., Сергеев Ю. С. Роль различных факторов риска в развитии и диагностике рецидивирующих болей у подростков – воспитанников кадетских корпусов. — Военно-медицинский журнал, 2012, № 8. — Т. 333. — 38-44 (7) с.
- Горелик Ю. В., Горелик К. Д., Каган А. В., Любименко В. А. Организация реанимационной помощи новорождённым в Санкт-Петербурге. — Военно-медицинский журнал, 2012, № 8. — Т. 333. — 54-56 (3) с.
- Сергеева В. А., Александрович Ю. С., Нестеренко С. Н. Влияние системного фетального воспалительного ответа на состояние здоровья детей первого года жизни. — Педиатрия, 2012, № 1. — Т. 91. — 40-46 (7) с.
- Скоромец А. П., Шумилина М. В., Гараев В. Р., Горелик Ю. В., Мостовой А. В., Любименко В. А., Каган А. В. Новые возможности терапии детей, родившихся в состоянии асфиксии, и предикторы их неврологического исхода (лекция).. — Нейрохирургия и неврология детского возраста, 2012, № 1 (31). — 79-83 (5) с.
- Антонов А. Г., Богданова А. В., Бойцова Е. В. и др. (49 экспертов). Научно-практическая программа «Бронхолегочная дисплазия у детей». — Педиатрия, 2013, № 4, Приложение 1. — Т. 92. — 2-52 (50) с.
- Арсентьев В. Г., Асеев М. В., Баранов В. С. Люгаев Е. В., Пшеничная К. И. Результаты молекулярно-генетического обследования детей с дисплазиями соединительной ткани. — Педиатрия, 2013, № 4. — Т. 92. — 27-30 (4) с.
- Гараев В. Г., Горелик Ю. В., Любименко В. А., Клименко В. М. Провоспалительные цитокины в крови и повторная судорожная активность у доношенных новорождённых с церебральной ишемией. — Педиатрия, 2013, № 2. — Т. 92. — 33-37 (5) с.
- Земцовский Э. В., Малеев Э. Г., Березовская Г. А. и др. (44 эксперта). Наследственные нарушения соединительной ткани. Российские рекомендации. — Российский кардиологический журнал, 2013, № 1 (99). — 32 () с.
- Ляпин А. П., Касаткина Т. Н., Рубин А. Н., Пшеничная К. И. Внутричерепные кровоизлияния как проявление поздней геморрагической болезни новорождённых. — Педиатрия, 2013, № 2. — Т. 92. — 38-42 (4) с.
- Шабалова Н. Н. Современное состояние проблемы дисплазий соединительной ткани и значение данной патологии для клинической практики педиатра. — Педиатрия, 2013, № 4. — Т. 92. — 6-13 (8) с.
- Алехина Л. А., Гончар Н. В., Суворов А. Н., Григорьев С. Г. Значение использования пробиотика в снижении частоты инфекционных осложнений у недоношенных детей. — Антибиотики и химиотерапия, 2014, № 1-2. — Т. 59. — 29-34 (6) с.
- Арсентьев В. Г., Волошина Е. А., Григорьев С. Г., Сергеев Ю. С. Выраженность проявлений дисплазий соединительной ткани при функциональных болях у подростков. — Вестник Ивановской медицинской академии, 2014, № 3. — Т. 19. — 24-28 (5) с.
- Арсентьев В. Г., Лецюк О. Б., Ушакова Е. П. Способ скрининговый способ диагностики дисплазий соединительной ткани у детей. — Российский медицинский журнал, 2014, № 3. — 29-29 (4) с.
- Гончар Н. В., Ло Скиаво Л. А., Суворов А. Н. Пробиотики в питании недоношенных детей (обзор литературы). — Вопросы практической педиатрии, 2014, № 6. — 32-36 (5) с.
- Гончар Н. В., Ныркова О. И. Взаимное влияние нарушений питания и неблагоприятного течения кишечных инфекций у детей: как выйти и замкнутого круга?. — Вопросы детской диетологии, 2014, № 5. — Т. 12. — 28-38 (11) с.
- Иванов Д. О., Петренко Ю. В. Гипогликемии новорождённых. — Акушерство и гинекология, 2014, № 5. — 19-26 (7) с.
- Иванов Д. О., Петренко Ю. В. Диагностика и лечение гипогликемий новорождённых. — Неонатология, 2014, № 1 (3). — 113-218 (16) с.
- Скородок Ю. Л., Муллахметова З. И., Бондаренко В. Л., Новоселова Н. В. Распространенность недостаточности йода среди детского населения Санкт-Петербурга. — Педиатрия, 2014, № 5. — Т. 93. — 38-42 (5) с.
- Сотников С. А., Крюков Д. Ю., Иова А.,С., Малкова С. В. Клинический случай генерализованного врожденного токсоплазмоза. — Инфектология, 2014, № 4. — 87-92 (5) с.
- Гончар Н. В., Ло Скиаво Л. А., Суворов А. Н., Колбин А. С., Касимова А. Р. Клиническая и фармакоэкономическая целесообразность использования пробиотического штамма энтерококка в комплексной программе выхаживания недоношенных детей. — Педиатрическая фармакология, 2015, № 1. — Т. 12. — 22-29 (6) с.
См. также
Напишите отзыв о статье "Шабалов, Николай Павлович"
Примечания
- ↑ [www.slideshare.net/cpsim/pediatria-childhood Презентация к Актовой речи профессора Н. П. Шабалова, прочитанной в 2009 г. в день 211 годовщины ВМА «Детство, начиная с внутриутробного, - фундамент формирования здоровья и хронических заболеваний человека».]
- ↑ [www.maneb.ru/ Международная академия наук экологии, безопасности человека и природы]
- ↑ [www.pediatriya-spb.ru/spr/spr.html Санкт-Петербургское отделение Союза педиатров России (СПБСПР)]
- ↑ 1 2 [socpolit.ru/pages_3/index.html?item=320 О присуждении премии Правительства РФ в области науки и техники / газета Социальная политика]
- ↑ [velib.com/read_book/krasheninnikova_tamara_jakovlevna/moskovskijj_prospekt_ocherki_istorii/ocherk_vtorojj_ot_sennojj_ploshhadi_do_naberezhnojj_reki_fontanki/chetnaja_storona/dom_14__nab_r_fontanki_109/ Дом № 14 / наб. р. Фонтанки, 109]
- ↑ [www.podvignaroda.mil.ru/?#id=27320333&tab=navDetailManAward Наградной лист Шабалова П. П.]
- ↑ [www.vppress.ru/stories/V-blokadu-ne-bylo-defitcita-sovesti-17307 В блокаду не было дефицита совести / Вечерний Петербург - 8.05.2013]
- ↑ [2spbg.ru/alumnus1.php?id=35 Шабалов Н. П. на сайте Второй Санкт-Петербургской Гимназии]
- ↑ [gpma.ru/structure/chair/poli_ped/chief/ Лев Владимирович Эрман на сайте СПбГПМУ]
- ↑ [gpma.ru/structure/chair/bio_chem/history.php История кафедры биохимии СПбГПМУ. Профессор Владимир Анатольевич Юрьев]
- ↑ [taytsy.reviewportal.org/reviews.do?id=O11250 Зайцев Геннадий Алексеевич]
- ↑ [old.pedklin.ru/Informatics/Gubler.html Гублер Евгений Викторович]
- ↑ [gpma.ru/structure/chair/pea/history.php История кафедры педиатрии с курсами перинатологии ЛПМИ]
- ↑ [www.vmeda.org/kliniki_164.html Кафедра и клиника детских болезней ВМА]
- ↑ [gpma.ru/structure/chair/pat_f/ Кафедра патологической физиологии с курсом иммунопатологии СПбГПМУ. Шабалова Нина Николаевна]
- ↑ [gpma.ru/structure/chair/proped_d/ Кафедра пропедевтики детских болезней СПбГПМУ. Шабалова Александр Михайлович]
- ↑ [www.nczd.ru/250let.htm 27-29 сентября 2013 года в Москве прошла Всероссийская научно-практическая конференция. Награждение Н. П. Шабалова]
Литература
- [www.vmeda.org/docfiles/257-258.pdf Арсентьев В. Г. Профессор Николай Павлович Шабалов (к 75-летию со дня рождения)];
- [www.pediatriajournal.ru/files/upload/mags/297/2009_2_2372.pdf Николай Павлович Шабалов К 70-летию со дня рождения. / Педиатрия — 2009 № 2 Том 87];
- [www.rusperson.com/html/14/RU01004315.htm Николай Павлович Шабалов];
- [socpolit.ru/pages_180/index.html Зазорина Т. Сердце отдаю детям (интервью с Н. П. Шабаловым) / Еженедельная газета «Социальная политика»];
- [www.pediatriya-spb.ru/gazeta/17.pdf Кипнис Н. Судьба одаривает только подготовленные умы (интервью с Н. П. Шабаловым) / Петербургский дневник 12.05.2011 № 17]
- К 75-летию Санкт-Петербургской Государственной Педиатрической Медицинской Академии. 1925—2000. Биографии. СПб, 2000. — 400 с.
- Неманова Е. Педиатры блокадного Ленинграда. / Медицинская газета. — 5.3.2014, № 16.
Отрывок, характеризующий Шабалов, Николай Павлович
Она оделась, умылась, прочла молитвы и вышла на крыльцо. К крыльцу поданы были без лошадей экипажи, в которые укладывали вещи.Утро было теплое и серое. Княжна Марья остановилась на крыльце, не переставая ужасаться перед своей душевной мерзостью и стараясь привести в порядок свои мысли, прежде чем войти к нему.
Доктор сошел с лестницы и подошел к ней.
– Ему получше нынче, – сказал доктор. – Я вас искал. Можно кое что понять из того, что он говорит, голова посвежее. Пойдемте. Он зовет вас…
Сердце княжны Марьи так сильно забилось при этом известии, что она, побледнев, прислонилась к двери, чтобы не упасть. Увидать его, говорить с ним, подпасть под его взгляд теперь, когда вся душа княжны Марьи была переполнена этих страшных преступных искушений, – было мучительно радостно и ужасно.
– Пойдемте, – сказал доктор.
Княжна Марья вошла к отцу и подошла к кровати. Он лежал высоко на спине, с своими маленькими, костлявыми, покрытыми лиловыми узловатыми жилками ручками на одеяле, с уставленным прямо левым глазом и с скосившимся правым глазом, с неподвижными бровями и губами. Он весь был такой худенький, маленький и жалкий. Лицо его, казалось, ссохлось или растаяло, измельчало чертами. Княжна Марья подошла и поцеловала его руку. Левая рука сжала ее руку так, что видно было, что он уже давно ждал ее. Он задергал ее руку, и брови и губы его сердито зашевелились.
Она испуганно глядела на него, стараясь угадать, чего он хотел от нее. Когда она, переменя положение, подвинулась, так что левый глаз видел ее лицо, он успокоился, на несколько секунд не спуская с нее глаза. Потом губы и язык его зашевелились, послышались звуки, и он стал говорить, робко и умоляюще глядя на нее, видимо, боясь, что она не поймет его.
Княжна Марья, напрягая все силы внимания, смотрела на него. Комический труд, с которым он ворочал языком, заставлял княжну Марью опускать глаза и с трудом подавлять поднимавшиеся в ее горле рыдания. Он сказал что то, по нескольку раз повторяя свои слова. Княжна Марья не могла понять их; но она старалась угадать то, что он говорил, и повторяла вопросительно сказанные им слона.
– Гага – бои… бои… – повторил он несколько раз. Никак нельзя было понять этих слов. Доктор думал, что он угадал, и, повторяя его слова, спросил: княжна боится? Он отрицательно покачал головой и опять повторил то же…
– Душа, душа болит, – разгадала и сказала княжна Марья. Он утвердительно замычал, взял ее руку и стал прижимать ее к различным местам своей груди, как будто отыскивая настоящее для нее место.
– Все мысли! об тебе… мысли, – потом выговорил он гораздо лучше и понятнее, чем прежде, теперь, когда он был уверен, что его понимают. Княжна Марья прижалась головой к его руке, стараясь скрыть свои рыдания и слезы.
Он рукой двигал по ее волосам.
– Я тебя звал всю ночь… – выговорил он.
– Ежели бы я знала… – сквозь слезы сказала она. – Я боялась войти.
Он пожал ее руку.
– Не спала ты?
– Нет, я не спала, – сказала княжна Марья, отрицательно покачав головой. Невольно подчиняясь отцу, она теперь так же, как он говорил, старалась говорить больше знаками и как будто тоже с трудом ворочая язык.
– Душенька… – или – дружок… – Княжна Марья не могла разобрать; но, наверное, по выражению его взгляда, сказано было нежное, ласкающее слово, которого он никогда не говорил. – Зачем не пришла?
«А я желала, желала его смерти! – думала княжна Марья. Он помолчал.
– Спасибо тебе… дочь, дружок… за все, за все… прости… спасибо… прости… спасибо!.. – И слезы текли из его глаз. – Позовите Андрюшу, – вдруг сказал он, и что то детски робкое и недоверчивое выразилось в его лице при этом спросе. Он как будто сам знал, что спрос его не имеет смысла. Так, по крайней мере, показалось княжне Марье.
– Я от него получила письмо, – отвечала княжна Марья.
Он с удивлением и робостью смотрел на нее.
– Где же он?
– Он в армии, mon pere, в Смоленске.
Он долго молчал, закрыв глаза; потом утвердительно, как бы в ответ на свои сомнения и в подтверждение того, что он теперь все понял и вспомнил, кивнул головой и открыл глаза.
– Да, – сказал он явственно и тихо. – Погибла Россия! Погубили! – И он опять зарыдал, и слезы потекли у него из глаз. Княжна Марья не могла более удерживаться и плакала тоже, глядя на его лицо.
Он опять закрыл глаза. Рыдания его прекратились. Он сделал знак рукой к глазам; и Тихон, поняв его, отер ему слезы.
Потом он открыл глаза и сказал что то, чего долго никто не мог понять и, наконец, понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту перед этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов.
– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад и, рыдая, побежала вниз к пруду по молодым, засаженным князем Андреем, липовым дорожкам.
– Да… я… я… я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось… Я хотела успокоиться… А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет, – бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания. Обойдя по саду круг, который привел ее опять к дому, она увидала идущих к ней навстречу m lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и незнакомого мужчину. Это был предводитель уезда, сам приехавший к княжне с тем, чтобы представить ей всю необходимость скорого отъезда. Княжна Марья слушала и не понимала его; она ввела его в дом, предложила ему завтракать и села с ним. Потом, извинившись перед предводителем, она подошла к двери старого князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.
– Идите, княжна, идите, идите!
Княжна Марья пошла опять в сад и под горой у пруда, в том месте, где никто не мог видеть, села на траву. Она не знала, как долго она пробыла там. Чьи то бегущие женские шаги по дорожке заставили ее очнуться. Она поднялась и увидала, что Дуняша, ее горничная, очевидно, бежавшая за нею, вдруг, как бы испугавшись вида своей барышни, остановилась.
– Пожалуйте, княжна… князь… – сказала Дуняша сорвавшимся голосом.
– Сейчас, иду, иду, – поспешно заговорила княжна, не давая времени Дуняше договорить ей то, что она имела сказать, и, стараясь не видеть Дуняши, побежала к дому.
– Княжна, воля божья совершается, вы должны быть на все готовы, – сказал предводитель, встречая ее у входной двери.
– Оставьте меня. Это неправда! – злобно крикнула она на него. Доктор хотел остановить ее. Она оттолкнула его и подбежала к двери. «И к чему эти люди с испуганными лицами останавливают меня? Мне никого не нужно! И что они тут делают? – Она отворила дверь, и яркий дневной свет в этой прежде полутемной комнате ужаснул ее. В комнате были женщины и няня. Они все отстранились от кровати, давая ей дорогу. Он лежал все так же на кровати; но строгий вид его спокойного лица остановил княжну Марью на пороге комнаты.
«Нет, он не умер, это не может быть! – сказала себе княжна Марья, подошла к нему и, преодолевая ужас, охвативший ее, прижала к щеке его свои губы. Но она тотчас же отстранилась от него. Мгновенно вся сила нежности к нему, которую она чувствовала в себе, исчезла и заменилась чувством ужаса к тому, что было перед нею. «Нет, нет его больше! Его нет, а есть тут же, на том же месте, где был он, что то чуждое и враждебное, какая то страшная, ужасающая и отталкивающая тайна… – И, закрыв лицо руками, княжна Марья упала на руки доктора, поддержавшего ее.
В присутствии Тихона и доктора женщины обмыли то, что был он, повязали платком голову, чтобы не закостенел открытый рот, и связали другим платком расходившиеся ноги. Потом они одели в мундир с орденами и положили на стол маленькое ссохшееся тело. Бог знает, кто и когда позаботился об этом, но все сделалось как бы само собой. К ночи кругом гроба горели свечи, на гробу был покров, на полу был посыпан можжевельник, под мертвую ссохшуюся голову была положена печатная молитва, а в углу сидел дьячок, читая псалтырь.
Как лошади шарахаются, толпятся и фыркают над мертвой лошадью, так в гостиной вокруг гроба толпился народ чужой и свой – предводитель, и староста, и бабы, и все с остановившимися испуганными глазами, крестились и кланялись, и целовали холодную и закоченевшую руку старого князя.
Богучарово было всегда, до поселения в нем князя Андрея, заглазное именье, и мужики богучаровские имели совсем другой характер от лысогорских. Они отличались от них и говором, и одеждой, и нравами. Они назывались степными. Старый князь хвалил их за их сносливость в работе, когда они приезжали подсоблять уборке в Лысых Горах или копать пруды и канавы, но не любил их за их дикость.
Последнее пребывание в Богучарове князя Андрея, с его нововведениями – больницами, школами и облегчением оброка, – не смягчило их нравов, а, напротив, усилило в них те черты характера, которые старый князь называл дикостью. Между ними всегда ходили какие нибудь неясные толки, то о перечислении их всех в казаки, то о новой вере, в которую их обратят, то о царских листах каких то, то о присяге Павлу Петровичу в 1797 году (про которую говорили, что тогда еще воля выходила, да господа отняли), то об имеющем через семь лет воцариться Петре Феодоровиче, при котором все будет вольно и так будет просто, что ничего не будет. Слухи о войне в Бонапарте и его нашествии соединились для них с такими же неясными представлениями об антихристе, конце света и чистой воле.
В окрестности Богучарова были всё большие села, казенные и оброчные помещичьи. Живущих в этой местности помещиков было очень мало; очень мало было также дворовых и грамотных, и в жизни крестьян этой местности были заметнее и сильнее, чем в других, те таинственные струи народной русской жизни, причины и значение которых бывают необъяснимы для современников. Одно из таких явлений было проявившееся лет двадцать тому назад движение между крестьянами этой местности к переселению на какие то теплые реки. Сотни крестьян, в том числе и богучаровские, стали вдруг распродавать свой скот и уезжать с семействами куда то на юго восток. Как птицы летят куда то за моря, стремились эти люди с женами и детьми туда, на юго восток, где никто из них не был. Они поднимались караванами, поодиночке выкупались, бежали, и ехали, и шли туда, на теплые реки. Многие были наказаны, сосланы в Сибирь, многие с холода и голода умерли по дороге, многие вернулись сами, и движение затихло само собой так же, как оно и началось без очевидной причины. Но подводные струи не переставали течь в этом народе и собирались для какой то новой силы, имеющей проявиться так же странно, неожиданно и вместе с тем просто, естественно и сильно. Теперь, в 1812 м году, для человека, близко жившего с народом, заметно было, что эти подводные струи производили сильную работу и были близки к проявлению.
Алпатыч, приехав в Богучарово несколько времени перед кончиной старого князя, заметил, что между народом происходило волнение и что, противно тому, что происходило в полосе Лысых Гор на шестидесятиверстном радиусе, где все крестьяне уходили (предоставляя казакам разорять свои деревни), в полосе степной, в богучаровской, крестьяне, как слышно было, имели сношения с французами, получали какие то бумаги, ходившие между ними, и оставались на местах. Он знал через преданных ему дворовых людей, что ездивший на днях с казенной подводой мужик Карп, имевший большое влияние на мир, возвратился с известием, что казаки разоряют деревни, из которых выходят жители, но что французы их не трогают. Он знал, что другой мужик вчера привез даже из села Вислоухова – где стояли французы – бумагу от генерала французского, в которой жителям объявлялось, что им не будет сделано никакого вреда и за все, что у них возьмут, заплатят, если они останутся. В доказательство того мужик привез из Вислоухова сто рублей ассигнациями (он не знал, что они были фальшивые), выданные ему вперед за сено.
Наконец, важнее всего, Алпатыч знал, что в тот самый день, как он приказал старосте собрать подводы для вывоза обоза княжны из Богучарова, поутру была на деревне сходка, на которой положено было не вывозиться и ждать. А между тем время не терпело. Предводитель, в день смерти князя, 15 го августа, настаивал у княжны Марьи на том, чтобы она уехала в тот же день, так как становилось опасно. Он говорил, что после 16 го он не отвечает ни за что. В день же смерти князя он уехал вечером, но обещал приехать на похороны на другой день. Но на другой день он не мог приехать, так как, по полученным им самим известиям, французы неожиданно подвинулись, и он только успел увезти из своего имения свое семейство и все ценное.
Лет тридцать Богучаровым управлял староста Дрон, которого старый князь звал Дронушкой.
Дрон был один из тех крепких физически и нравственно мужиков, которые, как только войдут в года, обрастут бородой, так, не изменяясь, живут до шестидесяти – семидесяти лет, без одного седого волоса или недостатка зуба, такие же прямые и сильные в шестьдесят лет, как и в тридцать.
Дрон, вскоре после переселения на теплые реки, в котором он участвовал, как и другие, был сделан старостой бурмистром в Богучарове и с тех пор двадцать три года безупречно пробыл в этой должности. Мужики боялись его больше, чем барина. Господа, и старый князь, и молодой, и управляющий, уважали его и в шутку называли министром. Во все время своей службы Дрон нн разу не был ни пьян, ни болен; никогда, ни после бессонных ночей, ни после каких бы то ни было трудов, не выказывал ни малейшей усталости и, не зная грамоте, никогда не забывал ни одного счета денег и пудов муки по огромным обозам, которые он продавал, и ни одной копны ужи на хлеба на каждой десятине богучаровских полей.
Этого то Дрона Алпатыч, приехавший из разоренных Лысых Гор, призвал к себе в день похорон князя и приказал ему приготовить двенадцать лошадей под экипажи княжны и восемнадцать подвод под обоз, который должен был быть поднят из Богучарова. Хотя мужики и были оброчные, исполнение приказания этого не могло встретить затруднения, по мнению Алпатыча, так как в Богучарове было двести тридцать тягол и мужики были зажиточные. Но староста Дрон, выслушав приказание, молча опустил глаза. Алпатыч назвал ему мужиков, которых он знал и с которых он приказывал взять подводы.
Дрон отвечал, что лошади у этих мужиков в извозе. Алпатыч назвал других мужиков, и у тех лошадей не было, по словам Дрона, одни были под казенными подводами, другие бессильны, у третьих подохли лошади от бескормицы. Лошадей, по мнению Дрона, нельзя было собрать не только под обоз, но и под экипажи.
Алпатыч внимательно посмотрел на Дрона и нахмурился. Как Дрон был образцовым старостой мужиком, так и Алпатыч недаром управлял двадцать лет имениями князя и был образцовым управляющим. Он в высшей степени способен был понимать чутьем потребности и инстинкты народа, с которым имел дело, и потому он был превосходным управляющим. Взглянув на Дрона, он тотчас понял, что ответы Дрона не были выражением мысли Дрона, но выражением того общего настроения богучаровского мира, которым староста уже был захвачен. Но вместе с тем он знал, что нажившийся и ненавидимый миром Дрон должен был колебаться между двумя лагерями – господским и крестьянским. Это колебание он заметил в его взгляде, и потому Алпатыч, нахмурившись, придвинулся к Дрону.
– Ты, Дронушка, слушай! – сказал он. – Ты мне пустого не говори. Его сиятельство князь Андрей Николаич сами мне приказали, чтобы весь народ отправить и с неприятелем не оставаться, и царский на то приказ есть. А кто останется, тот царю изменник. Слышишь?
– Слушаю, – отвечал Дрон, не поднимая глаз.
Алпатыч не удовлетворился этим ответом.
– Эй, Дрон, худо будет! – сказал Алпатыч, покачав головой.
– Власть ваша! – сказал Дрон печально.
– Эй, Дрон, оставь! – повторил Алпатыч, вынимая руку из за пазухи и торжественным жестом указывая ею на пол под ноги Дрона. – Я не то, что тебя насквозь, я под тобой на три аршина все насквозь вижу, – сказал он, вглядываясь в пол под ноги Дрона.
Дрон смутился, бегло взглянул на Алпатыча и опять опустил глаза.
– Ты вздор то оставь и народу скажи, чтобы собирались из домов идти в Москву и готовили подводы завтра к утру под княжнин обоз, да сам на сходку не ходи. Слышишь?
Дрон вдруг упал в ноги.
– Яков Алпатыч, уволь! Возьми от меня ключи, уволь ради Христа.
– Оставь! – сказал Алпатыч строго. – Под тобой насквозь на три аршина вижу, – повторил он, зная, что его мастерство ходить за пчелами, знание того, когда сеять овес, и то, что он двадцать лет умел угодить старому князю, давно приобрели ему славу колдуна и что способность видеть на три аршина под человеком приписывается колдунам.
Дрон встал и хотел что то сказать, но Алпатыч перебил его:
– Что вы это вздумали? А?.. Что ж вы думаете? А?
– Что мне с народом делать? – сказал Дрон. – Взбуровило совсем. Я и то им говорю…
– То то говорю, – сказал Алпатыч. – Пьют? – коротко спросил он.
– Весь взбуровился, Яков Алпатыч: другую бочку привезли.
– Так ты слушай. Я к исправнику поеду, а ты народу повести, и чтоб они это бросили, и чтоб подводы были.
– Слушаю, – отвечал Дрон.
Больше Яков Алпатыч не настаивал. Он долго управлял народом и знал, что главное средство для того, чтобы люди повиновались, состоит в том, чтобы не показывать им сомнения в том, что они могут не повиноваться. Добившись от Дрона покорного «слушаю с», Яков Алпатыч удовлетворился этим, хотя он не только сомневался, но почти был уверен в том, что подводы без помощи воинской команды не будут доставлены.
И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам поехал к начальству.
Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.
– Ваше положение вдвойне ужасно, милая княжна, – помолчав немного, сказала m lle Bourienne. – Я понимаю, что вы не могли и не можете думать о себе; но я моей любовью к вам обязана это сделать… Алпатыч был у вас? Говорил он с вами об отъезде? – спросила она.
Княжна Марья не отвечала. Она не понимала, куда и кто должен был ехать. «Разве можно было что нибудь предпринимать теперь, думать о чем нибудь? Разве не все равно? Она не отвечала.
– Вы знаете ли, chere Marie, – сказала m lle Bourienne, – знаете ли, что мы в опасности, что мы окружены французами; ехать теперь опасно. Ежели мы поедем, мы почти наверное попадем в плен, и бог знает…
Княжна Марья смотрела на свою подругу, не понимая того, что она говорила.
– Ах, ежели бы кто нибудь знал, как мне все все равно теперь, – сказала она. – Разумеется, я ни за что не желала бы уехать от него… Алпатыч мне говорил что то об отъезде… Поговорите с ним, я ничего, ничего не могу и не хочу…
– Я говорила с ним. Он надеется, что мы успеем уехать завтра; но я думаю, что теперь лучше бы было остаться здесь, – сказала m lle Bourienne. – Потому что, согласитесь, chere Marie, попасть в руки солдат или бунтующих мужиков на дороге – было бы ужасно. – M lle Bourienne достала из ридикюля объявление на нерусской необыкновенной бумаге французского генерала Рамо о том, чтобы жители не покидали своих домов, что им оказано будет должное покровительство французскими властями, и подала ее княжне.
– Я думаю, что лучше обратиться к этому генералу, – сказала m lle Bourienne, – и я уверена, что вам будет оказано должное уважение.
Княжна Марья читала бумагу, и сухие рыдания задергали ее лицо.
– Через кого вы получили это? – сказала она.
– Вероятно, узнали, что я француженка по имени, – краснея, сказала m lle Bourienne.
Княжна Марья с бумагой в руке встала от окна и с бледным лицом вышла из комнаты и пошла в бывший кабинет князя Андрея.
– Дуняша, позовите ко мне Алпатыча, Дронушку, кого нибудь, – сказала княжна Марья, – и скажите Амалье Карловне, чтобы она не входила ко мне, – прибавила она, услыхав голос m lle Bourienne. – Поскорее ехать! Ехать скорее! – говорила княжна Марья, ужасаясь мысли о том, что она могла остаться во власти французов.
«Чтобы князь Андрей знал, что она во власти французов! Чтоб она, дочь князя Николая Андреича Болконского, просила господина генерала Рамо оказать ей покровительство и пользовалась его благодеяниями! – Эта мысль приводила ее в ужас, заставляла ее содрогаться, краснеть и чувствовать еще не испытанные ею припадки злобы и гордости. Все, что только было тяжелого и, главное, оскорбительного в ее положении, живо представлялось ей. «Они, французы, поселятся в этом доме; господин генерал Рамо займет кабинет князя Андрея; будет для забавы перебирать и читать его письма и бумаги. M lle Bourienne lui fera les honneurs de Богучарово. [Мадемуазель Бурьен будет принимать его с почестями в Богучарове.] Мне дадут комнатку из милости; солдаты разорят свежую могилу отца, чтобы снять с него кресты и звезды; они мне будут рассказывать о победах над русскими, будут притворно выражать сочувствие моему горю… – думала княжна Марья не своими мыслями, но чувствуя себя обязанной думать за себя мыслями своего отца и брата. Для нее лично было все равно, где бы ни оставаться и что бы с ней ни было; но она чувствовала себя вместе с тем представительницей своего покойного отца и князя Андрея. Она невольно думала их мыслями и чувствовала их чувствами. Что бы они сказали, что бы они сделали теперь, то самое она чувствовала необходимым сделать. Она пошла в кабинет князя Андрея и, стараясь проникнуться его мыслями, обдумывала свое положение.
Требования жизни, которые она считала уничтоженными со смертью отца, вдруг с новой, еще неизвестной силой возникли перед княжной Марьей и охватили ее. Взволнованная, красная, она ходила по комнате, требуя к себе то Алпатыча, то Михаила Ивановича, то Тихона, то Дрона. Дуняша, няня и все девушки ничего не могли сказать о том, в какой мере справедливо было то, что объявила m lle Bourienne. Алпатыча не было дома: он уехал к начальству. Призванный Михаил Иваныч, архитектор, явившийся к княжне Марье с заспанными глазами, ничего не мог сказать ей. Он точно с той же улыбкой согласия, с которой он привык в продолжение пятнадцати лет отвечать, не выражая своего мнения, на обращения старого князя, отвечал на вопросы княжны Марьи, так что ничего определенного нельзя было вывести из его ответов. Призванный старый камердинер Тихон, с опавшим и осунувшимся лицом, носившим на себе отпечаток неизлечимого горя, отвечал «слушаю с» на все вопросы княжны Марьи и едва удерживался от рыданий, глядя на нее.
Наконец вошел в комнату староста Дрон и, низко поклонившись княжне, остановился у притолоки.
Княжна Марья прошлась по комнате и остановилась против него.
– Дронушка, – сказала княжна Марья, видевшая в нем несомненного друга, того самого Дронушку, который из своей ежегодной поездки на ярмарку в Вязьму привозил ей всякий раз и с улыбкой подавал свой особенный пряник. – Дронушка, теперь, после нашего несчастия, – начала она и замолчала, не в силах говорить дальше.
– Все под богом ходим, – со вздохом сказал он. Они помолчали.
– Дронушка, Алпатыч куда то уехал, мне не к кому обратиться. Правду ли мне говорят, что мне и уехать нельзя?
– Отчего же тебе не ехать, ваше сиятельство, ехать можно, – сказал Дрон.
– Мне сказали, что опасно от неприятеля. Голубчик, я ничего не могу, ничего не понимаю, со мной никого нет. Я непременно хочу ехать ночью или завтра рано утром. – Дрон молчал. Он исподлобья взглянул на княжну Марью.
– Лошадей нет, – сказал он, – я и Яков Алпатычу говорил.
– Отчего же нет? – сказала княжна.
– Все от божьего наказания, – сказал Дрон. – Какие лошади были, под войска разобрали, а какие подохли, нынче год какой. Не то лошадей кормить, а как бы самим с голоду не помереть! И так по три дня не емши сидят. Нет ничего, разорили вконец.
Княжна Марья внимательно слушала то, что он говорил ей.
– Мужики разорены? У них хлеба нет? – спросила она.
– Голодной смертью помирают, – сказал Дрон, – не то что подводы…
– Да отчего же ты не сказал, Дронушка? Разве нельзя помочь? Я все сделаю, что могу… – Княжне Марье странно было думать, что теперь, в такую минуту, когда такое горе наполняло ее душу, могли быть люди богатые и бедные и что могли богатые не помочь бедным. Она смутно знала и слышала, что бывает господский хлеб и что его дают мужикам. Она знала тоже, что ни брат, ни отец ее не отказали бы в нужде мужикам; она только боялась ошибиться как нибудь в словах насчет этой раздачи мужикам хлеба, которым она хотела распорядиться. Она была рада тому, что ей представился предлог заботы, такой, для которой ей не совестно забыть свое горе. Она стала расспрашивать Дронушку подробности о нуждах мужиков и о том, что есть господского в Богучарове.
– Ведь у нас есть хлеб господский, братнин? – спросила она.
– Господский хлеб весь цел, – с гордостью сказал Дрон, – наш князь не приказывал продавать.
– Выдай его мужикам, выдай все, что им нужно: я тебе именем брата разрешаю, – сказала княжна Марья.
Дрон ничего не ответил и глубоко вздохнул.
– Ты раздай им этот хлеб, ежели его довольно будет для них. Все раздай. Я тебе приказываю именем брата, и скажи им: что, что наше, то и ихнее. Мы ничего не пожалеем для них. Так ты скажи.
Дрон пристально смотрел на княжну, в то время как она говорила.
– Уволь ты меня, матушка, ради бога, вели от меня ключи принять, – сказал он. – Служил двадцать три года, худого не делал; уволь, ради бога.
Княжна Марья не понимала, чего он хотел от нее и от чего он просил уволить себя. Она отвечала ему, что она никогда не сомневалась в его преданности и что она все готова сделать для него и для мужиков.
Через час после этого Дуняша пришла к княжне с известием, что пришел Дрон и все мужики, по приказанию княжны, собрались у амбара, желая переговорить с госпожою.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна Марья, – я только сказала Дронушке, чтобы раздать им хлеба.
– Только ради бога, княжна матушка, прикажите их прогнать и не ходите к ним. Все обман один, – говорила Дуняша, – а Яков Алпатыч приедут, и поедем… и вы не извольте…
– Какой же обман? – удивленно спросила княжна
– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.
Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.
То ей живо представлялась та минута, когда с ним сделался удар и его из сада в Лысых Горах волокли под руки и он бормотал что то бессильным языком, дергал седыми бровями и беспокойно и робко смотрел на нее.
«Он и тогда хотел сказать мне то, что он сказал мне в день своей смерти, – думала она. – Он всегда думал то, что он сказал мне». И вот ей со всеми подробностями вспомнилась та ночь в Лысых Горах накануне сделавшегося с ним удара, когда княжна Марья, предчувствуя беду, против его воли осталась с ним. Она не спала и ночью на цыпочках сошла вниз и, подойдя к двери в цветочную, в которой в эту ночь ночевал ее отец, прислушалась к его голосу. Он измученным, усталым голосом говорил что то с Тихоном. Ему, видно, хотелось поговорить. «И отчего он не позвал меня? Отчего он не позволил быть мне тут на месте Тихона? – думала тогда и теперь княжна Марья. – Уж он не выскажет никогда никому теперь всего того, что было в его душе. Уж никогда не вернется для него и для меня эта минута, когда бы он говорил все, что ему хотелось высказать, а я, а не Тихон, слушала бы и понимала его. Отчего я не вошла тогда в комнату? – думала она. – Может быть, он тогда же бы сказал мне то, что он сказал в день смерти. Он и тогда в разговоре с Тихоном два раза спросил про меня. Ему хотелось меня видеть, а я стояла тут, за дверью. Ему было грустно, тяжело говорить с Тихоном, который не понимал его. Помню, как он заговорил с ним про Лизу, как живую, – он забыл, что она умерла, и Тихон напомнил ему, что ее уже нет, и он закричал: „Дурак“. Ему тяжело было. Я слышала из за двери, как он, кряхтя, лег на кровать и громко прокричал: „Бог мой!Отчего я не взошла тогда? Что ж бы он сделал мне? Что бы я потеряла? А может быть, тогда же он утешился бы, он сказал бы мне это слово“. И княжна Марья вслух произнесла то ласковое слово, которое он сказал ей в день смерти. «Ду ше нь ка! – повторила княжна Марья это слово и зарыдала облегчающими душу слезами. Она видела теперь перед собою его лицо. И не то лицо, которое она знала с тех пор, как себя помнила, и которое она всегда видела издалека; а то лицо – робкое и слабое, которое она в последний день, пригибаясь к его рту, чтобы слышать то, что он говорил, в первый раз рассмотрела вблизи со всеми его морщинами и подробностями.
«Душенька», – повторила она.
«Что он думал, когда сказал это слово? Что он думает теперь? – вдруг пришел ей вопрос, и в ответ на это она увидала его перед собой с тем выражением лица, которое у него было в гробу на обвязанном белым платком лице. И тот ужас, который охватил ее тогда, когда она прикоснулась к нему и убедилась, что это не только не был он, но что то таинственное и отталкивающее, охватил ее и теперь. Она хотела думать о другом, хотела молиться и ничего не могла сделать. Она большими открытыми глазами смотрела на лунный свет и тени, всякую секунду ждала увидеть его мертвое лицо и чувствовала, что тишина, стоявшая над домом и в доме, заковывала ее.
– Дуняша! – прошептала она. – Дуняша! – вскрикнула она диким голосом и, вырвавшись из тишины, побежала к девичьей, навстречу бегущим к ней няне и девушкам.
17 го августа Ростов и Ильин, сопутствуемые только что вернувшимся из плена Лаврушкой и вестовым гусаром, из своей стоянки Янково, в пятнадцати верстах от Богучарова, поехали кататься верхами – попробовать новую, купленную Ильиным лошадь и разузнать, нет ли в деревнях сена.
Богучарово находилось последние три дня между двумя неприятельскими армиями, так что так же легко мог зайти туда русский арьергард, как и французский авангард, и потому Ростов, как заботливый эскадронный командир, желал прежде французов воспользоваться тем провиантом, который оставался в Богучарове.
Ростов и Ильин были в самом веселом расположении духа. Дорогой в Богучарово, в княжеское именье с усадьбой, где они надеялись найти большую дворню и хорошеньких девушек, они то расспрашивали Лаврушку о Наполеоне и смеялись его рассказам, то перегонялись, пробуя лошадь Ильина.
Ростов и не знал и не думал, что эта деревня, в которую он ехал, была именье того самого Болконского, который был женихом его сестры.
Ростов с Ильиным в последний раз выпустили на перегонку лошадей в изволок перед Богучаровым, и Ростов, перегнавший Ильина, первый вскакал в улицу деревни Богучарова.
– Ты вперед взял, – говорил раскрасневшийся Ильин.
– Да, всё вперед, и на лугу вперед, и тут, – отвечал Ростов, поглаживая рукой своего взмылившегося донца.
– А я на французской, ваше сиятельство, – сзади говорил Лаврушка, называя французской свою упряжную клячу, – перегнал бы, да только срамить не хотел.
Они шагом подъехали к амбару, у которого стояла большая толпа мужиков.
Некоторые мужики сняли шапки, некоторые, не снимая шапок, смотрели на подъехавших. Два старые длинные мужика, с сморщенными лицами и редкими бородами, вышли из кабака и с улыбками, качаясь и распевая какую то нескладную песню, подошли к офицерам.
– Молодцы! – сказал, смеясь, Ростов. – Что, сено есть?
– И одинакие какие… – сказал Ильин.
– Развесе…oo…ооо…лая бесе… бесе… – распевали мужики с счастливыми улыбками.
Один мужик вышел из толпы и подошел к Ростову.
– Вы из каких будете? – спросил он.
– Французы, – отвечал, смеючись, Ильин. – Вот и Наполеон сам, – сказал он, указывая на Лаврушку.
– Стало быть, русские будете? – переспросил мужик.
– А много вашей силы тут? – спросил другой небольшой мужик, подходя к ним.
– Много, много, – отвечал Ростов. – Да вы что ж собрались тут? – прибавил он. – Праздник, что ль?
– Старички собрались, по мирскому делу, – отвечал мужик, отходя от него.
В это время по дороге от барского дома показались две женщины и человек в белой шляпе, шедшие к офицерам.
– В розовом моя, чур не отбивать! – сказал Ильин, заметив решительно подвигавшуюся к нему Дуняшу.
– Наша будет! – подмигнув, сказал Ильину Лаврушка.
– Что, моя красавица, нужно? – сказал Ильин, улыбаясь.
– Княжна приказали узнать, какого вы полка и ваши фамилии?
– Это граф Ростов, эскадронный командир, а я ваш покорный слуга.
– Бе…се…е…ду…шка! – распевал пьяный мужик, счастливо улыбаясь и глядя на Ильина, разговаривающего с девушкой. Вслед за Дуняшей подошел к Ростову Алпатыч, еще издали сняв свою шляпу.
– Осмелюсь обеспокоить, ваше благородие, – сказал он с почтительностью, но с относительным пренебрежением к юности этого офицера и заложив руку за пазуху. – Моя госпожа, дочь скончавшегося сего пятнадцатого числа генерал аншефа князя Николая Андреевича Болконского, находясь в затруднении по случаю невежества этих лиц, – он указал на мужиков, – просит вас пожаловать… не угодно ли будет, – с грустной улыбкой сказал Алпатыч, – отъехать несколько, а то не так удобно при… – Алпатыч указал на двух мужиков, которые сзади так и носились около него, как слепни около лошади.
– А!.. Алпатыч… А? Яков Алпатыч!.. Важно! прости ради Христа. Важно! А?.. – говорили мужики, радостно улыбаясь ему. Ростов посмотрел на пьяных стариков и улыбнулся.
– Или, может, это утешает ваше сиятельство? – сказал Яков Алпатыч с степенным видом, не заложенной за пазуху рукой указывая на стариков.
– Нет, тут утешенья мало, – сказал Ростов и отъехал. – В чем дело? – спросил он.
– Осмелюсь доложить вашему сиятельству, что грубый народ здешний не желает выпустить госпожу из имения и угрожает отпречь лошадей, так что с утра все уложено и ее сиятельство не могут выехать.
– Не может быть! – вскрикнул Ростов.
– Имею честь докладывать вам сущую правду, – повторил Алпатыч.
Ростов слез с лошади и, передав ее вестовому, пошел с Алпатычем к дому, расспрашивая его о подробностях дела. Действительно, вчерашнее предложение княжны мужикам хлеба, ее объяснение с Дроном и с сходкою так испортили дело, что Дрон окончательно сдал ключи, присоединился к мужикам и не являлся по требованию Алпатыча и что поутру, когда княжна велела закладывать, чтобы ехать, мужики вышли большой толпой к амбару и выслали сказать, что они не выпустят княжны из деревни, что есть приказ, чтобы не вывозиться, и они выпрягут лошадей. Алпатыч выходил к ним, усовещивая их, но ему отвечали (больше всех говорил Карп; Дрон не показывался из толпы), что княжну нельзя выпустить, что на то приказ есть; а что пускай княжна остается, и они по старому будут служить ей и во всем повиноваться.
В ту минуту, когда Ростов и Ильин проскакали по дороге, княжна Марья, несмотря на отговариванье Алпатыча, няни и девушек, велела закладывать и хотела ехать; но, увидав проскакавших кавалеристов, их приняли за французов, кучера разбежались, и в доме поднялся плач женщин.
– Батюшка! отец родной! бог тебя послал, – говорили умиленные голоса, в то время как Ростов проходил через переднюю.
Княжна Марья, потерянная и бессильная, сидела в зале, в то время как к ней ввели Ростова. Она не понимала, кто он, и зачем он, и что с нею будет. Увидав его русское лицо и по входу его и первым сказанным словам признав его за человека своего круга, она взглянула на него своим глубоким и лучистым взглядом и начала говорить обрывавшимся и дрожавшим от волнения голосом. Ростову тотчас же представилось что то романическое в этой встрече. «Беззащитная, убитая горем девушка, одна, оставленная на произвол грубых, бунтующих мужиков! И какая то странная судьба натолкнула меня сюда! – думал Ростов, слушяя ее и глядя на нее. – И какая кротость, благородство в ее чертах и в выражении! – думал он, слушая ее робкий рассказ.
Когда она заговорила о том, что все это случилось на другой день после похорон отца, ее голос задрожал. Она отвернулась и потом, как бы боясь, чтобы Ростов не принял ее слова за желание разжалобить его, вопросительно испуганно взглянула на него. У Ростова слезы стояли в глазах. Княжна Марья заметила это и благодарно посмотрела на Ростова тем своим лучистым взглядом, который заставлял забывать некрасивость ее лица.
– Не могу выразить, княжна, как я счастлив тем, что я случайно заехал сюда и буду в состоянии показать вам свою готовность, – сказал Ростов, вставая. – Извольте ехать, и я отвечаю вам своей честью, что ни один человек не посмеет сделать вам неприятность, ежели вы мне только позволите конвоировать вас, – и, почтительно поклонившись, как кланяются дамам царской крови, он направился к двери.
Почтительностью своего тона Ростов как будто показывал, что, несмотря на то, что он за счастье бы счел свое знакомство с нею, он не хотел пользоваться случаем ее несчастия для сближения с нею.
Княжна Марья поняла и оценила этот тон.
– Я очень, очень благодарна вам, – сказала ему княжна по французски, – но надеюсь, что все это было только недоразуменье и что никто не виноват в том. – Княжна вдруг заплакала. – Извините меня, – сказала она.
Ростов, нахмурившись, еще раз низко поклонился и вышел из комнаты.
– Ну что, мила? Нет, брат, розовая моя прелесть, и Дуняшей зовут… – Но, взглянув на лицо Ростова, Ильин замолк. Он видел, что его герой и командир находился совсем в другом строе мыслей.
Ростов злобно оглянулся на Ильина и, не отвечая ему, быстрыми шагами направился к деревне.
– Я им покажу, я им задам, разбойникам! – говорил он про себя.
Алпатыч плывущим шагом, чтобы только не бежать, рысью едва догнал Ростова.
– Какое решение изволили принять? – сказал он, догнав его.
Ростов остановился и, сжав кулаки, вдруг грозно подвинулся на Алпатыча.
– Решенье? Какое решенье? Старый хрыч! – крикнул он на него. – Ты чего смотрел? А? Мужики бунтуют, а ты не умеешь справиться? Ты сам изменник. Знаю я вас, шкуру спущу со всех… – И, как будто боясь растратить понапрасну запас своей горячности, он оставил Алпатыча и быстро пошел вперед. Алпатыч, подавив чувство оскорбления, плывущим шагом поспевал за Ростовым и продолжал сообщать ему свои соображения. Он говорил, что мужики находились в закоснелости, что в настоящую минуту было неблагоразумно противуборствовать им, не имея военной команды, что не лучше ли бы было послать прежде за командой.
– Я им дам воинскую команду… Я их попротивоборствую, – бессмысленно приговаривал Николай, задыхаясь от неразумной животной злобы и потребности излить эту злобу. Не соображая того, что будет делать, бессознательно, быстрым, решительным шагом он подвигался к толпе. И чем ближе он подвигался к ней, тем больше чувствовал Алпатыч, что неблагоразумный поступок его может произвести хорошие результаты. То же чувствовали и мужики толпы, глядя на его быструю и твердую походку и решительное, нахмуренное лицо.
После того как гусары въехали в деревню и Ростов прошел к княжне, в толпе произошло замешательство и раздор. Некоторые мужики стали говорить, что эти приехавшие были русские и как бы они не обиделись тем, что не выпускают барышню. Дрон был того же мнения; но как только он выразил его, так Карп и другие мужики напали на бывшего старосту.
– Ты мир то поедом ел сколько годов? – кричал на него Карп. – Тебе все одно! Ты кубышку выроешь, увезешь, тебе что, разори наши дома али нет?
– Сказано, порядок чтоб был, не езди никто из домов, чтобы ни синь пороха не вывозить, – вот она и вся! – кричал другой.
– Очередь на твоего сына была, а ты небось гладуха своего пожалел, – вдруг быстро заговорил маленький старичок, нападая на Дрона, – а моего Ваньку забрил. Эх, умирать будем!
– То то умирать будем!
– Я от миру не отказчик, – говорил Дрон.
– То то не отказчик, брюхо отрастил!..
Два длинные мужика говорили свое. Как только Ростов, сопутствуемый Ильиным, Лаврушкой и Алпатычем, подошел к толпе, Карп, заложив пальцы за кушак, слегка улыбаясь, вышел вперед. Дрон, напротив, зашел в задние ряды, и толпа сдвинулась плотнее.
– Эй! кто у вас староста тут? – крикнул Ростов, быстрым шагом подойдя к толпе.
– Староста то? На что вам?.. – спросил Карп. Но не успел он договорить, как шапка слетела с него и голова мотнулась набок от сильного удара.
– Шапки долой, изменники! – крикнул полнокровный голос Ростова. – Где староста? – неистовым голосом кричал он.
– Старосту, старосту кличет… Дрон Захарыч, вас, – послышались кое где торопливо покорные голоса, и шапки стали сниматься с голов.
– Нам бунтовать нельзя, мы порядки блюдем, – проговорил Карп, и несколько голосов сзади в то же мгновенье заговорили вдруг:
– Как старички пороптали, много вас начальства…
– Разговаривать?.. Бунт!.. Разбойники! Изменники! – бессмысленно, не своим голосом завопил Ростов, хватая за юрот Карпа. – Вяжи его, вяжи! – кричал он, хотя некому было вязать его, кроме Лаврушки и Алпатыча.
Лаврушка, однако, подбежал к Карпу и схватил его сзади за руки.
– Прикажете наших из под горы кликнуть? – крикнул он.
Алпатыч обратился к мужикам, вызывая двоих по именам, чтобы вязать Карпа. Мужики покорно вышли из толпы и стали распоясываться.
– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.
Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?
По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась.
«Ну что же, ежели бы я и полюбила его? – думала княжна Марья.
Как ни стыдно ей было признаться себе, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и в последний раз.
Иногда она вспоминала его взгляды, его участие, его слова, и ей казалось счастье не невозможным. И тогда то Дуняша замечала, что она, улыбаясь, глядела в окно кареты.
«И надо было ему приехать в Богучарово, и в эту самую минуту! – думала княжна Марья. – И надо было его сестре отказать князю Андрею! – И во всем этом княжна Марья видела волю провиденья.
Впечатление, произведенное на Ростова княжной Марьей, было очень приятное. Когда ои вспоминал про нее, ему становилось весело, и когда товарищи, узнав о бывшем с ним приключении в Богучарове, шутили ему, что он, поехав за сеном, подцепил одну из самых богатых невест в России, Ростов сердился. Он сердился именно потому, что мысль о женитьбе на приятной для него, кроткой княжне Марье с огромным состоянием не раз против его воли приходила ему в голову. Для себя лично Николай не мог желать жены лучше княжны Марьи: женитьба на ней сделала бы счастье графини – его матери, и поправила бы дела его отца; и даже – Николай чувствовал это – сделала бы счастье княжны Марьи. Но Соня? И данное слово? И от этого то Ростов сердился, когда ему шутили о княжне Болконской.
Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.
Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?
Князь Андрей сказал, что он не принадлежит к штабу светлейшего и тоже приезжий. Гусарский подполковник обратился к нарядному денщику, и денщик главнокомандующего сказал ему с той особенной презрительностью, с которой говорят денщики главнокомандующих с офицерами:
– Что, светлейший? Должно быть, сейчас будет. Вам что?
Гусарский подполковник усмехнулся в усы на тон денщика, слез с лошади, отдал ее вестовому и подошел к Болконскому, слегка поклонившись ему. Болконский посторонился на лавке. Гусарский подполковник сел подле него.
– Тоже дожидаетесь главнокомандующего? – заговорил гусарский подполковник. – Говог'ят, всем доступен, слава богу. А то с колбасниками беда! Недаг'ом Ег'молов в немцы пг'осился. Тепег'ь авось и г'усским говог'ить можно будет. А то чег'т знает что делали. Все отступали, все отступали. Вы делали поход? – спросил он.
– Имел удовольствие, – отвечал князь Андрей, – не только участвовать в отступлении, но и потерять в этом отступлении все, что имел дорогого, не говоря об именьях и родном доме… отца, который умер с горя. Я смоленский.
– А?.. Вы князь Болконский? Очень г'ад познакомиться: подполковник Денисов, более известный под именем Васьки, – сказал Денисов, пожимая руку князя Андрея и с особенно добрым вниманием вглядываясь в лицо Болконского. – Да, я слышал, – сказал он с сочувствием и, помолчав немного, продолжал: – Вот и скифская война. Это все хог'ошо, только не для тех, кто своими боками отдувается. А вы – князь Андг'ей Болконский? – Он покачал головой. – Очень г'ад, князь, очень г'ад познакомиться, – прибавил он опять с грустной улыбкой, пожимая ему руку.
Князь Андрей знал Денисова по рассказам Наташи о ее первом женихе. Это воспоминанье и сладко и больно перенесло его теперь к тем болезненным ощущениям, о которых он последнее время давно уже не думал, но которые все таки были в его душе. В последнее время столько других и таких серьезных впечатлений, как оставление Смоленска, его приезд в Лысые Горы, недавнее известно о смерти отца, – столько ощущений было испытано им, что эти воспоминания уже давно не приходили ему и, когда пришли, далеко не подействовали на него с прежней силой. И для Денисова тот ряд воспоминаний, которые вызвало имя Болконского, было далекое, поэтическое прошедшее, когда он, после ужина и пения Наташи, сам не зная как, сделал предложение пятнадцатилетней девочке. Он улыбнулся воспоминаниям того времени и своей любви к Наташе и тотчас же перешел к тому, что страстно и исключительно теперь занимало его. Это был план кампании, который он придумал, служа во время отступления на аванпостах. Он представлял этот план Барклаю де Толли и теперь намерен был представить его Кутузову. План основывался на том, что операционная линия французов слишком растянута и что вместо того, или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу французам, нужно было действовать на их сообщения. Он начал разъяснять свой план князю Андрею.
– Они не могут удержать всей этой линии. Это невозможно, я отвечаю, что пг'ог'ву их; дайте мне пятьсот человек, я г'азог'ву их, это вег'но! Одна система – паг'тизанская.
Денисов встал и, делая жесты, излагал свой план Болконскому. В средине его изложения крики армии, более нескладные, более распространенные и сливающиеся с музыкой и песнями, послышались на месте смотра. На деревне послышался топот и крики.
– Сам едет, – крикнул казак, стоявший у ворот, – едет! Болконский и Денисов подвинулись к воротам, у которых стояла кучка солдат (почетный караул), и увидали подвигавшегося по улице Кутузова, верхом на невысокой гнедой лошадке. Огромная свита генералов ехала за ним. Барклай ехал почти рядом; толпа офицеров бежала за ними и вокруг них и кричала «ура!».
Вперед его во двор проскакали адъютанты. Кутузов, нетерпеливо подталкивая свою лошадь, плывшую иноходью под его тяжестью, и беспрестанно кивая головой, прикладывал руку к бедой кавалергардской (с красным околышем и без козырька) фуражке, которая была на нем. Подъехав к почетному караулу молодцов гренадеров, большей частью кавалеров, отдававших ему честь, он с минуту молча, внимательно посмотрел на них начальническим упорным взглядом и обернулся к толпе генералов и офицеров, стоявших вокруг него. Лицо его вдруг приняло тонкое выражение; он вздернул плечами с жестом недоумения.
– И с такими молодцами всё отступать и отступать! – сказал он. – Ну, до свиданья, генерал, – прибавил он и тронул лошадь в ворота мимо князя Андрея и Денисова.
– Ура! ура! ура! – кричали сзади его.
С тех пор как не видал его князь Андрей, Кутузов еще потолстел, обрюзг и оплыл жиром. Но знакомые ему белый глаз, и рана, и выражение усталости в его лице и фигуре были те же. Он был одет в мундирный сюртук (плеть на тонком ремне висела через плечо) и в белой кавалергардской фуражке. Он, тяжело расплываясь и раскачиваясь, сидел на своей бодрой лошадке.
– Фю… фю… фю… – засвистал он чуть слышно, въезжая на двор. На лице его выражалась радость успокоения человека, намеревающегося отдохнуть после представительства. Он вынул левую ногу из стремени, повалившись всем телом и поморщившись от усилия, с трудом занес ее на седло, облокотился коленкой, крякнул и спустился на руки к казакам и адъютантам, поддерживавшим его.
Он оправился, оглянулся своими сощуренными глазами и, взглянув на князя Андрея, видимо, не узнав его, зашагал своей ныряющей походкой к крыльцу.
– Фю… фю… фю, – просвистал он и опять оглянулся на князя Андрея. Впечатление лица князя Андрея только после нескольких секунд (как это часто бывает у стариков) связалось с воспоминанием о его личности.
– А, здравствуй, князь, здравствуй, голубчик, пойдем… – устало проговорил он, оглядываясь, и тяжело вошел на скрипящее под его тяжестью крыльцо. Он расстегнулся и сел на лавочку, стоявшую на крыльце.
– Ну, что отец?
– Вчера получил известие о его кончине, – коротко сказал князь Андрей.
Кутузов испуганно открытыми глазами посмотрел на князя Андрея, потом снял фуражку и перекрестился: «Царство ему небесное! Да будет воля божия над всеми нами!Он тяжело, всей грудью вздохнул и помолчал. „Я его любил и уважал и сочувствую тебе всей душой“. Он обнял князя Андрея, прижал его к своей жирной груди и долго не отпускал от себя. Когда он отпустил его, князь Андрей увидал, что расплывшие губы Кутузова дрожали и на глазах были слезы. Он вздохнул и взялся обеими руками за лавку, чтобы встать.
– Пойдем, пойдем ко мне, поговорим, – сказал он; но в это время Денисов, так же мало робевший перед начальством, как и перед неприятелем, несмотря на то, что адъютанты у крыльца сердитым шепотом останавливали его, смело, стуча шпорами по ступенькам, вошел на крыльцо. Кутузов, оставив руки упертыми на лавку, недовольно смотрел на Денисова. Денисов, назвав себя, объявил, что имеет сообщить его светлости дело большой важности для блага отечества. Кутузов усталым взглядом стал смотреть на Денисова и досадливым жестом, приняв руки и сложив их на животе, повторил: «Для блага отечества? Ну что такое? Говори». Денисов покраснел, как девушка (так странно было видеть краску на этом усатом, старом и пьяном лице), и смело начал излагать свой план разрезания операционной линии неприятеля между Смоленском и Вязьмой. Денисов жил в этих краях и знал хорошо местность. План его казался несомненно хорошим, в особенности по той силе убеждения, которая была в его словах. Кутузов смотрел себе на ноги и изредка оглядывался на двор соседней избы, как будто он ждал чего то неприятного оттуда. Из избы, на которую он смотрел, действительно во время речи Денисова показался генерал с портфелем под мышкой.
– Что? – в середине изложения Денисова проговорил Кутузов. – Уже готовы?
– Готов, ваша светлость, – сказал генерал. Кутузов покачал головой, как бы говоря: «Как это все успеть одному человеку», и продолжал слушать Денисова.
– Даю честное благородное слово гусского офицег'а, – говорил Денисов, – что я г'азог'ву сообщения Наполеона.
– Тебе Кирилл Андреевич Денисов, обер интендант, как приходится? – перебил его Кутузов.
– Дядя г'одной, ваша светлость.
– О! приятели были, – весело сказал Кутузов. – Хорошо, хорошо, голубчик, оставайся тут при штабе, завтра поговорим. – Кивнув головой Денисову, он отвернулся и протянул руку к бумагам, которые принес ему Коновницын.
– Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, – недовольным голосом сказал дежурный генерал, – необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. – Вышедший из двери адъютант доложил, что в квартире все было готово. Но Кутузову, видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…
– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.
Кутузов зачмокал губами и закачал головой, выслушав это дело.
– В печку… в огонь! И раз навсегда тебе говорю, голубчик, – сказал он, – все эти дела в огонь. Пуская косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу. Без этого нельзя. Дрова рубят – щепки летят. – Он взглянул еще раз на бумагу. – О, аккуратность немецкая! – проговорил он, качая головой.
– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.
– Однако до лжно же будет принять сражение? – сказал князь Андрей.
– До лжно будет, если все этого захотят, нечего делать… А ведь, голубчик: нет сильнее тех двух воинов, терпение и время; те всё сделают, да советчики n'entendent pas de cette oreille, voila le mal. [этим ухом не слышат, – вот что плохо.] Одни хотят, другие не хотят. Что ж делать? – спросил он, видимо, ожидая ответа. – Да, что ты велишь делать? – повторил он, и глаза его блестели глубоким, умным выражением. – Я тебе скажу, что делать, – проговорил он, так как князь Андрей все таки не отвечал. – Я тебе скажу, что делать и что я делаю. Dans le doute, mon cher, – он помолчал, – abstiens toi, [В сомнении, мой милый, воздерживайся.] – выговорил он с расстановкой.
– Ну, прощай, дружок; помни, что я всей душой несу с тобой твою потерю и что я тебе не светлейший, не князь и не главнокомандующий, а я тебе отец. Ежели что нужно, прямо ко мне. Прощай, голубчик. – Он опять обнял и поцеловал его. И еще князь Андрей не успел выйти в дверь, как Кутузов успокоительно вздохнул и взялся опять за неконченный роман мадам Жанлис «Les chevaliers du Cygne».
Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.
После отъезда государя из Москвы московская жизнь потекла прежним, обычным порядком, и течение этой жизни было так обычно, что трудно было вспомнить о бывших днях патриотического восторга и увлечения, и трудно было верить, что действительно Россия в опасности и что члены Английского клуба суть вместе с тем и сыны отечества, готовые для него на всякую жертву. Одно, что напоминало о бывшем во время пребывания государя в Москве общем восторженно патриотическом настроении, было требование пожертвований людьми и деньгами, которые, как скоро они были сделаны, облеклись в законную, официальную форму и казались неизбежны.
С приближением неприятеля к Москве взгляд москвичей на свое положение не только не делался серьезнее, но, напротив, еще легкомысленнее, как это всегда бывает с людьми, которые видят приближающуюся большую опасность. При приближении опасности всегда два голоса одинаково сильно говорят в душе человека: один весьма разумно говорит о том, чтобы человек обдумал самое свойство опасности и средства для избавления от нее; другой еще разумнее говорит, что слишком тяжело и мучительно думать об опасности, тогда как предвидеть все и спастись от общего хода дела не во власти человека, и потому лучше отвернуться от тяжелого, до тех пор пока оно не наступило, и думать о приятном. В одиночестве человек большею частью отдается первому голосу, в обществе, напротив, – второму. Так было и теперь с жителями Москвы. Давно так не веселились в Москве, как этот год.
Растопчинские афишки с изображением вверху питейного дома, целовальника и московского мещанина Карпушки Чигирина, который, быв в ратниках и выпив лишний крючок на тычке, услыхал, будто Бонапарт хочет идти на Москву, рассердился, разругал скверными словами всех французов, вышел из питейного дома и заговорил под орлом собравшемуся народу, читались и обсуживались наравне с последним буриме Василия Львовича Пушкина.
В клубе, в угловой комнате, собирались читать эти афиши, и некоторым нравилось, как Карпушка подтрунивал над французами, говоря, что они от капусты раздуются, от каши перелопаются, от щей задохнутся, что они все карлики и что их троих одна баба вилами закинет. Некоторые не одобряли этого тона и говорила, что это пошло и глупо. Рассказывали о том, что французов и даже всех иностранцев Растопчин выслал из Москвы, что между ними шпионы и агенты Наполеона; но рассказывали это преимущественно для того, чтобы при этом случае передать остроумные слова, сказанные Растопчиным при их отправлении. Иностранцев отправляли на барке в Нижний, и Растопчин сказал им: «Rentrez en vous meme, entrez dans la barque et n'en faites pas une barque ne Charon». [войдите сами в себя и в эту лодку и постарайтесь, чтобы эта лодка не сделалась для вас лодкой Харона.] Рассказывали, что уже выслали из Москвы все присутственные места, и тут же прибавляли шутку Шиншина, что за это одно Москва должна быть благодарна Наполеону. Рассказывали, что Мамонову его полк будет стоить восемьсот тысяч, что Безухов еще больше затратил на своих ратников, но что лучше всего в поступке Безухова то, что он сам оденется в мундир и поедет верхом перед полком и ничего не будет брать за места с тех, которые будут смотреть на него.
Категории:
- Родившиеся 21 марта
- Родившиеся в 1939 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Санкт-Петербурге
- Доктора медицинских наук
- Кавалеры ордена Почёта
- Награждённые медалью «В память 300-летия Санкт-Петербурга»
- Заслуженные деятели науки Российской Федерации
- Лауреаты премии Правительства РФ в области науки и техники
- Заслуженные врачи России
- Учёные по алфавиту
- Выпускники Второй Санкт-Петербургской гимназии
- Выпускники Санкт-Петербургского педиатрического медицинского университета
- Преподаватели Санкт-Петербургского педиатрического медицинского университета
- Преподаватели Военно-медицинской академии
- Медики по алфавиту
- Медики СССР
- Медики XX века
- Педиатры России
- Педиатры СССР
- Персоналии:Блокада Ленинграда
