Шабаль, Себастьен

Себастьен Шабаль
Общая информация
Прозвище	Анестезиолог, Животное, Аттила, Пещерный человек, Ганнибал Лектор, Морской окунь
Дата рождения	8 декабря 1977(1977-12-08) (46 лет)
Место рождения	Валанс, Франция
Гражданство	Франция
Рост	192 см
Вес	113 кг
Позиция	Восьмой номер, Лок, Фланкер
Информация о клубе
Клуб	Лион ОУ
Карьера
Клубная карьера*
1998—2004	Бургуэн	45 (35)
2004—2009	Сейл Шаркс	101 (60)
2009—2012	Расинг Метро 92	57 (30)
2012	Бальмон Вулвз	1 (5)
2012—2014	Лион ОУ	27 (30)
Национальная сборная**
2000—н.в.	Франция	62 (30)
* Количество игр и очков за профессиональный клуб считается для национальной лиги, кубка Хейнекен и Супер Регби. ** Количество игр и очков за национальную сборную в официальных матчах.

Себастьен Шабаль (фр. Sébastien Chabal, род. 8 декабря 1977 года, Валанс) — профессиональный французский регбист, игрок клуба «Лион ОУ» и сборной Франции по регби. В сборной играл на нескольких позициях третьей и второй линий. Шабаль является одним из самых популярных спортсменов Франции, есть даже специальный термин, обозначающий данное явление — «Шабаломания».

Шабаль провёл на высоком игровом уровне почти 10 лет. За это время он становился чемпионом Англии, победителем Европейского кубка вызова, дважды обладателем Кубка шести наций, в том числе «большого шлема» (2010), дважды занимал четвёртые места на чемпионатах мира по регби. Благодаря своему брутальному имиджу (его называют «Пещерным человеком») заключил множество рекламных контрактов (например, с «Рено»), став самым высокооплачиваемым французским регбистом.

Биография

Вырос в Бомон-ле-Валанс, небольшой деревушке в пригороде Валанса. Его отец был механиком, мать работала в ювелирном магазине. От отца передалась страсть к моторам, поэтому Шабаль выучился на токаря-фрезеровщика и работал на заводе Сальмсон. Параллельно играл в регби на любительском уровне. После оставил работу фрезеровщика, когда смог подписать контракт с клубом «Бургуэн». Во время игры в «Бургуэне», женился на Анник и стал отчимом её дочери, в 2005 году у пары родилась дочь Лили-Роуз.

Спортивная карьера

Ранние годы

Впервые Шабаль попал в регби в 9 лет, однако поиграв 2 месяца забросил его. В 16 лет возвращается в регби вместе с двумя своими друзьями. Тогда же в нём просыпается страсть к игре, а также к веселому препровождению третьих таймов (как правило совместное времяпрепровождение (чаще всего пьянка) всех участников регбийного матча). Сначала он играл за местный клуб в 4 французском дивизионе, а в 1998 году перешёл в «Бургуэн», тогда вполне успешно игравший в Высшем дивизионе французского регби. Там он играл на позиции фланкера, его позиция 8 номера была занята. С клубом Шабаль поиграл на самом высоком уровне и получил вызов в сборную Франции. Он являлся частью очень талантливого поколения местных воспитанников (Лионель Налле, Жульен Боннэр, Оливье Милло, Паскаль Папе и Бенджамин Бойе — все играли за сборную Франции). Эта команда доходила до нескольких финалов (Европейский кубок вызова в 1999, полуфиналист чемпионата Франции 1999 и 2004, финал Кубка Франции 1999 и 2003), но все их проиграла.

В Кубке Хейнекен 2002/2003 клуб играл в одной группе с «Сейл Шаркс», будущей командой Шабаля. В первой очной игре (победа 24-18) Шабаль остановил мощным захватом Джейсона Робертса (172 см ростом), после этого игрок не смог продолжить встречу. Ответную игру они тоже выиграли.

В Кубке Хейнекен 2003/2004 команда выступила очень неудачно, смогли занести лишь две попытки и обе на счету Шабаля. Из-за неудовлетворительных результатов клуб покинул тренер Филипп Сан-Андре, вслед за ним Себастьен тоже решает покинуть команду после 6 проведённых сезонов. Сначала он хотел присоединиться к одному из сильнейших клубов Франции «Тулузе», но ему так и не сделали предложения, поэтому игрок решил уехать за границу в клуб «Сейл Шаркc», который тренировал его бывший тренер Филипп Сан-Андре.

Английский этап карьеры

В 2004 году Себастьен подписал двухлетнее соглашение с английским «Сейл Шаркc» из Сейл (Большой Манчестер). По прибытии в новый клуб игрок сразу получил лестные оценки от тренера. В новом клубе он начал выступать на позиции 8 номера.

В сезоне 2004-05 английского чемпионата клуб начал за здравие, в первых двух играх были побеждены главные претенденты на титул: «Лестер Тайгерз» (26-19) и «Лондон Уоспс» (30-33). В итоге команда завершила сезон на 3 месте, а в плей-офф проиграла в полуфинале «Лондон Уоспс» 43-22. На евроарене клуб победил в Европейском кубке вызова (второй по силе турнир), где в финале раскатал французский а «Сексьон Палуаз» или просто «По» со счетом 27-3 . Этот титул стал для Шабаля первым в карьере.

Второй сезон стал ещё успешнее. Во-первых был достигнут четвертьфинал Кубка Хейнекен. Где на групповой стадии в игре с «Манстером» на нём был произведен очень мощный силовой прием Полом О'Коннелом (1.96 см, 117 кг), а потом и сам Шабаль отметился жёстким приемом. Во внутреннем чемпионате, в раунде плей-офф был обыгран «Лондон Уоспс» 22-12, а в финале «Лестер Тайгерз» 45-20. Благодаря хорошей игре Шабаль продлил свой контракт с клубом на год, несмотря на интерес французских команд. Следующий сезон клуб проводит куда слабее. В чемпионате лишь 6 место. В еврокубке невыход из группы. Однако в выездном матче против парижского «Стад Франсе», Шабаль перехватил мяч у Августина Пичо и пронесясь с ним 50 метров занёс попытку, как итог победа 27-16. В декабре 2007 Шабаль продлил свой контракт ещё на 2 года.

Сезон 2007-2008 был более успешен. Клуб занял 5 место, если бы выиграл последний матч, то стали бы 4, однако все же смог попасть в Кубок Хайнекена. Во время четвертьфинального матча с «Бривом» в рамках Европейского кубка вызова Шабаль занёс попытку, но при этом получил травму ноги и пропустил месяц, в течение которого клуб уступил в полуфинале.
Сезон 2008-09, и клуб и игрок не смогли выиграть трофеев. В конце года главный тренер Филипп Сан-Андре заявил о том, что покидает клуб в декабре. Сам Шабаль также изъявил желание покинуть команду и перебраться во Францию, его семья уже с сентябре покинула Англию.

Возвращение во Францию

В конце апреля 2009 игрок подписал 3-х летний контракт с клубом «Расинг Метро 92», который в тот момент поднялся из Второго дивизиона, однако перед клубом стояли амбициозные задачи: к сезону 2010-11 попасть в Кубок Хайнекен. В 2009-10 клуб стал шестым, во многом благодаря тому, что провел мощную трансферную кампанию, несомненным успехом в ней стал трансфер Шабаля. Свой дебютный матч игрок провел против «Альби», где он вышел на замену. Свою первую попытку совершил в матче против «Монпелье» (18-14). А через две недели игрок получает травму связок колена и выбывает на 3 недели. В конце 2009 года был признан лучшим спортсменом страны по версии l’Equipe.

В августе 2010 года, был капитаном команды, замещая травмированного Лионеля Налле. Он открыто критиковал календарь, называя его «маскарад», потому что команде пришлось играть 3 игры за 9 дней, а также из-за малого срока подготовки игроков в сборной. В сентябре 2010 был регбистом, который зарабатывает больше всех в мире (1.8 млн долларов или около 1 млн евро, а вместе с рекламой около 2 млн евро).

В марте 2011 Шабаль находится в хорошей форме, играет очень полезно. Однако в середине апреля он сказал нелицеприятные слова в адрес арбитров. За что получил 60 дневную дисквалификацию, но 24 мая после протеста ему сократили её до 10 дней. Благодаря этому игрок смог участвовать в стадии плей-офф чемпионата.

В начале февраля 2012 года игрок и клуб расторгают контракт по обоюдному согласию из-за того, что между игроком и тренером возникли разногласия, хотя многие связывали этот разрыв с обсуждением нового контракта игрока. После разрыва контракта Шабаль ненадолго (на 1 игру) уехал в Австралию, в клуб 3-го дивизиона «Бальмон Вулвз». Там он заносит попытку и вместе с клубом одерживает победу 15-9. В начале апреля Шабаль подписывает контракт с клубом «Лион ОУ», который только вылетел из ТОП-14 и намерен был вернуться назад, однако сделать этого не удалось (сезон 2012-13 — 8 место).

Шабаль завершил свою карьеру после сезона 2013\2014. Как и все великие игроки Себастьен ушел на мажорной ноте- "Лиону" удалось выиграть повышение в классе (выход в Топ 14). Таким образом, он получил еще один титул к своей внушительной коллекции, и с чистым сердцем ушел на покой.

Сборная Франции

Шабаль дебютировал за сборную 4 марта 2000 года, в матче против Шотландии. На то время 22-х летний Шабаль провел лишь пару десятков игр на высшем уровне. В июне 2001 года был приглашён в сборную на летнее турне сборной(летом, преимущественно в июне-июле европейские сборные летают в южное полушарие, а в ноябре южные гости прилетают в Европу), против команд ЮАР и Новой Зеландии, а в ноябре против Фиджи. Однако в заявку на Кубок шести наций 2002 года игрок не попал. В сборную вновь вернулся во время летнего турне 2002 года с командами Аргентины и Австралии, участвует также в ноябрьских матчах и в Кубке шести наций 2003 года (3-е место). В 2003 году игрок впервые в карьере едет на Чемпионат мира. Вместе с командой занял 4-е место, проиграв в матче за 3-е место команде Новой Зеландии 40-13. Несмотря на поражение, Франция почти весь матч боролась на равных, была хороша в защите, а Шабаль был её настоящим лидером. Во время чемпионата Шабаль выразил неудовольствие тренером, за что потом почти два года не вызывался им в сборную, официально тренер говорил, что на его месте играют более сильные игроки. Шабаль был возвращён в сборную в 2005 во время летнего и осеннего турне, но на Кубок шести наций 2006 года он снова не едет.

В 2007 игрок все же попал на Кубок шести наций, команда заняла 1 место, в победном матче против Италии Шабаль совершил попытку. Во время контрольных матче с Оллблэкс Шабаль сначала своим фирменным захватом просто-напросто сбил с ног Криса Масоэ (183 см, 106 кг), который был после этого в легком нокдауне и с трудом смог подняться, а затем в результате столкновения, головой сломал челюсть Али Уильямсу (202 см, 118 кг). Видео с этими эпизодами стало настоящим хитом на YouTube. А телеканал TF1, который транслировал матчи, сделал его главным медиа-героем в стране на тот момент. В июне 2007 был включен в список игроков которые сыграют на домашнем Чемпионате мира по регби 2007. На нём Франция снова стала только 4. В матче-открытии против Аргентины вышел только на замену, в матче против Намибии вышел в стартовом составе и занёс две попытки, причём одна из них получилась очень красивой, Шабаль смог прорваться практически через всю оборону соперника. Также он принял участие в важной победе над Ирландией. В четвертьфинале и полуфинале выходил на замену, для усиления игры во втором тайме. После поражения от Англии в полуфинале шабаль покидал поле в слезах. После игры его вызывали в дисциплинарный комитет, за опасный прием против Брайана Шоу, однако никаких санкций не последовало.

После этого чемпионата уходит в отставку главный тренер сборной Лапорт, ему на смену приходит Марк Льевремон. Сначала он игнорировал Шабаля, но летом 2008 вызвал его на традиционное южное турне против Австралии и сборной островов Тихого океана. Тренер был приятно удивлен игрой Шабаля и взял его на Кубок шести наций 2009 года. Игрока критиковали СМИ, однако тренер его защищал и он отплатил ему отличной игрой в матче против Италии (50-8).

В 2009 году Шабаль участвует в летнем турне и помогает обыграть Новую Зеландию 27-22. Вторую игру Франция проиграла 10-14. Несмотря на поражение, Франция в первый раз в своей истории завоевала трофей Дейва Галлахеара благодаря лучшей разнице очков. Осенью французы обыграли южноафриканцев (на тот момент чемпионов мира) 20-13. Шабаль участвует в Кубке шести наций 2010 года, однако из-за болей в спине выходит лишь в трёх матчах на замену, впервые игрок выигрывает Большой шлем (награда вручаемая команде, которая выиграла все матчи Кубка шести наций). На Чемпионат мира 2011 года Шабаль не попадает, тренер сказал, что ему надо залечить травму спины и отдохнуть. Крайний матч за сборную Шабаль сыграл 12 марта 2011 года против Италии (поражение 22-21).

Прозвища

Его внешность, манера игры и физические данные поспособствовали тому, что игроку дали очень много кличек. Во-первых его называли «картуш» - за то, что он проводил особо мощные захваты (картуш — так они и называются на французский лад). В Англии товарищи по команде дали прозвище — «Морской окунь» (как полагают некоторые, это прозвище означало также, что клубу удалось «поймать» большую рыбу). В 2007, после памятного матча с Оллблэкс, новозеландские СМИ дали ему прозвище «Пещерный человек» (в честь его внешности, а также ссылаясь на слова Ка-матэ «волосатый человек, который принёс солнце»). Британские и южноафриканские журналисты называют его «французский Зверь» (за манеру игры). Итальянцы прозвали его «Анестезиологом», а сами французы «Аттилой». Есть также менее распространённые прозвища: «Ганнибал» или «Ганнибал Лектор» (опять же из-за внешности), также в «Бургуэн» с ним приключился забавный случай: в то время когда вся команда легла спать, ему пришлось спать на улице, чтобы не мешать партнёрам, так как он очень сильно храпит, за что получил прозвище «Хускварна» (в честь бензопилы).

Внешность

Игрок менял имидж на некоторых этапах карьеры. Длинные волосы и борода стали частью его образа после переезда в Англию. По его словам, он специально ничего не придумывал, просто переехав на остров он очень неуверенно говорил на английском и из-за этого боялся пойти в парикмахерскую, а бриться самому ему не хватало силы воли (или обычная лень), поэтому он и приобрел такую специфическую внешность.

Рекламные контракты

Себастья Шабаль является одним из самых популярных спортсменов во Франции, и самым популярным регбистом. Поэтому используя свою популярность он серьёзно увеличивает свои доходы. Его популярность настолько высока, что даже есть специальный термин — «Шабальмания», её пик пришёлся на домашний чемпионат мира по регби в 2007 году, когда его изображение не сходило с экранов телевидения. В 2007 он нанимает себе агента, которая отвечает за его рекламные контракты. Он подписывает несколько договоров, рекламируя мужской парфюм «Каро», автомобили «Сеат», вина XXL и другое. Джонни Уилкинсон первый регбист, который подписал личный контракт с «Адидас», Шабаль не отстал, в 2006 году его завербовала Puma.

Параллельно с рекламными контрактами он выпустил, в партнёрстве с группой Norprotex, линию одежды Ruckfield в 2009 году(в данном названии обыгрывается слово рак — позиция из регби). По его словам, таким образом он думает о своем будущем, потому что ему уже 31 и регбийная карьера идет к закату. Таким образом Шабаль являлся (с 2007 года) самым высокоплачиваемым регбистом, но ему все ещё далеко до футболистов и некоторых других спортсменов.

В феврале 2009 года Клинт Иствуд задумал снять фильм «Непокорённый» (с Мэттом Дэймоном и Морганом Фрименом), где хотел задействовать Шабаля в роли игрока сборной ЮАР. Однако из-за плотного графика спортсмена эта затея провалилась. Тем не менее в 2010 он озвучил йети из одноимённого мультфильма. Также является представителем организации «Мир и спорт», наряду с ещё 40 спортсменами, которая борется за мир во всем мире.

В апреле 2011 года он опубликовал свою автобиографию под названием My Little Star.

Достижения

«Бургуэн»

• Финалист Европейского кубка вызова: 1999 (1)
• Финалист Кубка Франции: 1999, 2003 (2)

«Сейл Шаркс»

• Чемпион Англии: 2006 (1)
• Победитель Европейского кубка вызова: 2005 (1)
• Победитель Трофея чемпионов: 2006 (1)

«Расинг Метро 92»

• Полуфиналист Французской лиги: 2011 (1)

«Лион ОУ»

• Победитель Про Д2: 2013\2014 (1)

Сборная Франции

• Победитель Кубка шести наций: 2007, 2010 (2)
• 4-е место на Чемпионате мира: 2003, 2007

Статистика

В еврокубках (Европейский кубок вызова и Кубок Хейнекен) Себастьян за 53 игры сделал 13 попыток. Он участвовал в 7 сезонах различных кубков. В сборной он провел 62 игры и занёс 6 попыток. Он принимал участие в семи Кубках шести наций (2000, 2003, 2005, 2007, 2009, 2010 и 2011) и двух Чемпионатах мира (2003 и 2007).

Отрывок, характеризующий Шабаль, Себастьен

Вечером оставшись один на новом месте, он долго не мог заснуть. Он читал, потом потушил свечу и опять зажег ее. В комнате с закрытыми изнутри ставнями было жарко. Он досадовал на этого глупого старика (так он называл Ростова), который задержал его, уверяя, что нужные бумаги в городе, не доставлены еще, досадовал на себя за то, что остался.
Князь Андрей встал и подошел к окну, чтобы отворить его. Как только он открыл ставни, лунный свет, как будто он настороже у окна давно ждал этого, ворвался в комнату. Он отворил окно. Ночь была свежая и неподвижно светлая. Перед самым окном был ряд подстриженных дерев, черных с одной и серебристо освещенных с другой стороны. Под деревами была какая то сочная, мокрая, кудрявая растительность с серебристыми кое где листьями и стеблями. Далее за черными деревами была какая то блестящая росой крыша, правее большое кудрявое дерево, с ярко белым стволом и сучьями, и выше его почти полная луна на светлом, почти беззвездном, весеннем небе. Князь Андрей облокотился на окно и глаза его остановились на этом небе.
Комната князя Андрея была в среднем этаже; в комнатах над ним тоже жили и не спали. Он услыхал сверху женский говор.
– Только еще один раз, – сказал сверху женский голос, который сейчас узнал князь Андрей.
– Да когда же ты спать будешь? – отвечал другой голос.
– Я не буду, я не могу спать, что ж мне делать! Ну, последний раз…
Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.


На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»

Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.
– Mon cher, [Дорогой мой,] – бывало скажет входя в такую минуту княжна Марья, – Николушке нельзя нынче гулять: очень холодно.
– Ежели бы было тепло, – в такие минуты особенно сухо отвечал князь Андрей своей сестре, – то он бы пошел в одной рубашке, а так как холодно, надо надеть на него теплую одежду, которая для этого и выдумана. Вот что следует из того, что холодно, а не то чтобы оставаться дома, когда ребенку нужен воздух, – говорил он с особенной логичностью, как бы наказывая кого то за всю эту тайную, нелогичную, происходившую в нем, внутреннюю работу. Княжна Марья думала в этих случаях о том, как сушит мужчин эта умственная работа.


Князь Андрей приехал в Петербург в августе 1809 года. Это было время апогея славы молодого Сперанского и энергии совершаемых им переворотов. В этом самом августе, государь, ехав в коляске, был вывален, повредил себе ногу, и оставался в Петергофе три недели, видаясь ежедневно и исключительно со Сперанским. В это время готовились не только два столь знаменитые и встревожившие общество указа об уничтожении придворных чинов и об экзаменах на чины коллежских асессоров и статских советников, но и целая государственная конституция, долженствовавшая изменить существующий судебный, административный и финансовый порядок управления России от государственного совета до волостного правления. Теперь осуществлялись и воплощались те неясные, либеральные мечтания, с которыми вступил на престол император Александр, и которые он стремился осуществить с помощью своих помощников Чарторижского, Новосильцева, Кочубея и Строгонова, которых он сам шутя называл comite du salut publique. [комитет общественного спасения.]
Теперь всех вместе заменил Сперанский по гражданской части и Аракчеев по военной. Князь Андрей вскоре после приезда своего, как камергер, явился ко двору и на выход. Государь два раза, встретив его, не удостоил его ни одним словом. Князю Андрею всегда еще прежде казалось, что он антипатичен государю, что государю неприятно его лицо и всё существо его. В сухом, отдаляющем взгляде, которым посмотрел на него государь, князь Андрей еще более чем прежде нашел подтверждение этому предположению. Придворные объяснили князю Андрею невнимание к нему государя тем, что Его Величество был недоволен тем, что Болконский не служил с 1805 года.
«Я сам знаю, как мы не властны в своих симпатиях и антипатиях, думал князь Андрей, и потому нечего думать о том, чтобы представить лично мою записку о военном уставе государю, но дело будет говорить само за себя». Он передал о своей записке старому фельдмаршалу, другу отца. Фельдмаршал, назначив ему час, ласково принял его и обещался доложить государю. Через несколько дней было объявлено князю Андрею, что он имеет явиться к военному министру, графу Аракчееву.
В девять часов утра, в назначенный день, князь Андрей явился в приемную к графу Аракчееву.
Лично князь Андрей не знал Аракчеева и никогда не видал его, но всё, что он знал о нем, мало внушало ему уважения к этому человеку.
«Он – военный министр, доверенное лицо государя императора; никому не должно быть дела до его личных свойств; ему поручено рассмотреть мою записку, следовательно он один и может дать ход ей», думал князь Андрей, дожидаясь в числе многих важных и неважных лиц в приемной графа Аракчеева.
Князь Андрей во время своей, большей частью адъютантской, службы много видел приемных важных лиц и различные характеры этих приемных были для него очень ясны. У графа Аракчеева был совершенно особенный характер приемной. На неважных лицах, ожидающих очереди аудиенции в приемной графа Аракчеева, написано было чувство пристыженности и покорности; на более чиновных лицах выражалось одно общее чувство неловкости, скрытое под личиной развязности и насмешки над собою, над своим положением и над ожидаемым лицом. Иные задумчиво ходили взад и вперед, иные шепчась смеялись, и князь Андрей слышал sobriquet [насмешливое прозвище] Силы Андреича и слова: «дядя задаст», относившиеся к графу Аракчееву. Один генерал (важное лицо) видимо оскорбленный тем, что должен был так долго ждать, сидел перекладывая ноги и презрительно сам с собой улыбаясь.
Но как только растворялась дверь, на всех лицах выражалось мгновенно только одно – страх. Князь Андрей попросил дежурного другой раз доложить о себе, но на него посмотрели с насмешкой и сказали, что его черед придет в свое время. После нескольких лиц, введенных и выведенных адъютантом из кабинета министра, в страшную дверь был впущен офицер, поразивший князя Андрея своим униженным и испуганным видом. Аудиенция офицера продолжалась долго. Вдруг послышались из за двери раскаты неприятного голоса, и бледный офицер, с трясущимися губами, вышел оттуда, и схватив себя за голову, прошел через приемную.
Вслед за тем князь Андрей был подведен к двери, и дежурный шопотом сказал: «направо, к окну».
Князь Андрей вошел в небогатый опрятный кабинет и у стола увидал cорокалетнего человека с длинной талией, с длинной, коротко обстриженной головой и толстыми морщинами, с нахмуренными бровями над каре зелеными тупыми глазами и висячим красным носом. Аракчеев поворотил к нему голову, не глядя на него.
– Вы чего просите? – спросил Аракчеев.
– Я ничего не… прошу, ваше сиятельство, – тихо проговорил князь Андрей. Глаза Аракчеева обратились на него.
– Садитесь, – сказал Аракчеев, – князь Болконский?
– Я ничего не прошу, а государь император изволил переслать к вашему сиятельству поданную мною записку…
– Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. – Новые законы военные предлагаете? Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать.
– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.


Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
На другой день после посещения графа Аракчеева князь Андрей был вечером у графа Кочубея. Он рассказал графу свое свидание с Силой Андреичем (Кочубей так называл Аракчеева с той же неопределенной над чем то насмешкой, которую заметил князь Андрей в приемной военного министра).
– Mon cher, [Дорогой мой,] даже в этом деле вы не минуете Михаил Михайловича. C'est le grand faiseur. [Всё делается им.] Я скажу ему. Он обещался приехать вечером…
– Какое же дело Сперанскому до военных уставов? – спросил князь Андрей.
Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.