Шавуот
Шавуот ивр. שבועות | |
---|---|
</td> | |
Тип | Еврейский |
Иначе | Праздник Дарования Торы / Праздник первых плодов / ха-Ацерет |
Значение | Праздник дарования Торы на горе Синай |
Установлен | Тора |
Отмечается | евреями |
в период с | 6 сивана (вне Израиля и 7 сивана) |
Празднование | синагога, семья |
Традиции | Молитва в синагоге, Галель, молочная пища. Запрет работы. |
Связан с | Песахом |
Шавуо́т (ивр. שבועות, в ашкеназском произношении Шву́эс или Шви́ес), Пятидесятница — праздник в иудаизме, отмечаемый 6 сивана, на 50 день омера. Основной религиозный смысл праздника — дарование евреям Торы на горе Синай при Исходе из Египта. За пределами Земли Израильской праздник идёт два дня.
Содержание
Упоминания в Торе
Названия праздника
- Хаг Шавуот
- Хаг Швуот
- Хаг Матан Тора
- ха-Ацерет
- Хаг ха-Бикурим
- Хаг hа-Кацир
События праздника
На 50 день после Исходa из Египта евреи приближаются к горе Синай и получают от Бога Тору, этим самым заключая с ним договор быть ему «царством священников и святым народом» (Исх 19:6), то есть исполнять всем сердцем новые заповеди, которые Бог даёт еврейскому народу, и распространять знание о Боге по всему миру.
Как и многие другие еврейские праздники, Шавуот отмечает не только определённое историческое событие, но и наступление нового сезона года, завершение очередного сельскохозяйственного цикла. Шавуот праздновался в начале сезона жатвы пшеницы. Это последний из трёх паломнических праздников. В древности в этот день в Храме делали второе приношение пшеницы нового урожая. Из пшеницы свежего помола выпекали два каравая и несли их в Храм. Другой жертвой были самые лучшие первые плоды, первые фрукты[1].
Праздник Жатвы
Обычаи праздника
Молитва
Иудеи совершают праздничную молитву со вставками, посвящёнными этому празднику. Утром говорят Галель. Перед чтением Торы в ашкеназских общинах читают книгу Руфь (Рут). После того как вызывают коэна, читают Акдамот. Во время чтения Торы читают Десять заповедей. У сефардов принято в Минхе читать Азхарот, написанные р. Шломо ибн Гебиролем.
Дополнительные обычаи
Принято украшать синагоги зеленью. На основе Талмуда в традициях установлено всю ночь изучать «Тиккун лейл шавуот», или Талмуд. В Иерусалиме толпы людей направляются к Стене Плача ночью и молятся там с первым миньяном. В синагогах выносят свиток Торы и читают рассказ о том, как она была дарована, текст десяти заповедей и фрагмент, рассказывающий о законах празднования Шавуот в Храме.
Праздничная трапеза в Шавуот обязательно включает молочную и мучную пищу: сыр, творог, сметану, блинчики с творогом, пироги, торты, коврижки с мёдом, пирожки. Этот обычай берёт начало со дня вручения Торы. Вернувшись в лагерь от горы Синай, евреи довольствовались молочной пищей. С тех пор, отдавая дань прошлому, на Шавуот едят только молочное[1].
Жертвоприношения праздника
Во времена существования Храма приносились соответствующие жертвоприношения:
Пятидесятница в христианстве
Христиане отмечают на 49-й день после Пасхи торжество Дня Святой Троицы и на 50-й — Сошествия Святого Духа. Согласно книге Деяний 2:1, апостолы собрались для празднования Пятидесятницы, когда на них сошёл Святой Дух. Однако, праздник Шавуот не имеет никакого отношения к христианским праздникам.
Исру хаг
Следующий день после праздника Шавуот называется Исру хаг. Этот день служит для связи крупнейших праздников (Песах, Шавуот и Суккот) с остальными днями в году.
Напишите отзыв о статье "Шавуот"
Примечания
Ссылки
- [world.lib.ru/editors/d/denis_p/shawuotprazdnikdarowanijatoryshawuotprazdnikdarowanijatory.shtml История и интересные факты праздника Шавуот]
- [toldot.ru/rus_shavuot.php Шавуот]
- [www.synagoge-karlsruhe.de/library/article_cdo/aid/558089 Заповеди и традиции праздника Шавуот]
- [www.chassidus.ru/chagim/free/shavuot.htm «Шавуот». Изд. FREE]
- [www.chassidus.ru/nedelnaya_glava/voschozhdeniye/sicha/shavuot2.htm «Шавуот»] Связь праздника Шавуот с Баал Шем Товом и царем Давидом. Беседа Любавичского Ребе
- [www.chassidus.ru/likutey_sichoys/shamir/02/bemidbar/shvues_full.htm Ликутей Сихот. «Шавуот». Изд. Шамир] Беседы Любавичского Ребе о смысле праздника Шавуот
Отрывок, характеризующий Шавуот– Вот как! – сказал он. – Ну что?– Отбили! – оживленно сказал Борис, сделавшийся болтливым. – Ты можешь себе представить? И Борис стал рассказывать, каким образом гвардия, ставши на место и увидав перед собой войска, приняла их за австрийцев и вдруг по ядрам, пущенным из этих войск, узнала, что она в первой линии, и неожиданно должна была вступить в дело. Ростов, не дослушав Бориса, тронул свою лошадь. – Ты куда? – спросил Борис. – К его величеству с поручением. – Вот он! – сказал Борис, которому послышалось, что Ростову нужно было его высочество, вместо его величества. И он указал ему на великого князя, который в ста шагах от них, в каске и в кавалергардском колете, с своими поднятыми плечами и нахмуренными бровями, что то кричал австрийскому белому и бледному офицеру. – Да ведь это великий князь, а мне к главнокомандующему или к государю, – сказал Ростов и тронул было лошадь. – Граф, граф! – кричал Берг, такой же оживленный, как и Борис, подбегая с другой стороны, – граф, я в правую руку ранен (говорил он, показывая кисть руки, окровавленную, обвязанную носовым платком) и остался во фронте. Граф, держу шпагу в левой руке: в нашей породе фон Бергов, граф, все были рыцари. Берг еще что то говорил, но Ростов, не дослушав его, уже поехал дальше. Проехав гвардию и пустой промежуток, Ростов, для того чтобы не попасть опять в первую линию, как он попал под атаку кавалергардов, поехал по линии резервов, далеко объезжая то место, где слышалась самая жаркая стрельба и канонада. Вдруг впереди себя и позади наших войск, в таком месте, где он никак не мог предполагать неприятеля, он услыхал близкую ружейную стрельбу. «Что это может быть? – подумал Ростов. – Неприятель в тылу наших войск? Не может быть, – подумал Ростов, и ужас страха за себя и за исход всего сражения вдруг нашел на него. – Что бы это ни было, однако, – подумал он, – теперь уже нечего объезжать. Я должен искать главнокомандующего здесь, и ежели всё погибло, то и мое дело погибнуть со всеми вместе». Дурное предчувствие, нашедшее вдруг на Ростова, подтверждалось всё более и более, чем дальше он въезжал в занятое толпами разнородных войск пространство, находящееся за деревнею Працом. – Что такое? Что такое? По ком стреляют? Кто стреляет? – спрашивал Ростов, ровняясь с русскими и австрийскими солдатами, бежавшими перемешанными толпами наперерез его дороги. – А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось. – Бей немцев! – кричал один. – А чорт их дери, – изменников. – Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец. Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты. «Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!» Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому. Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск. Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах. – Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа. Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе. – Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь. Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен. – Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто. – Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит. Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему. – Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку. – Не убит, ранен, – поправил другой офицер. – Да кто? Кутузов? – спросил Ростов. – Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо. |