Шайжин, Николай Семёнович

Николай Семёнович Шайжин
Дата рождения:	27 апреля 1879(1879-04-27)
Место рождения:	деревня Нигижма, Олонецкая губерния
Дата смерти:	1950(1950)
Место смерти:	Вологда, РСФСР
Научная сфера:	этнография, фольклор
Учёная степень:	кандидат богословия
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Санкт-Петербургская духовная академия Санкт-Петербургский археологический институт
Награды и премии:	(1948)

Николай Семёнович Ша́йжин (1879—1950) — российский учёный-этнограф, фольклорист, педагог.

Биография

Родился в многодетной семье деревенского священника.

В 1895 году окончил Каргопольское духовное училище, в 1901 году — Олонецкую духовную семинарию, в 1905 году — Санкт-Петербургскую духовную академию. Одновременно с учёбой в духовной академии прослушал курс исторической географии, палеографии, источниковедения, нумизматики и других исторических дисциплин в Санкт-Петербургском археологическом институте. В 1905 году получил степень кандидата богословия.

В 1905—1908 годах преподавал теорию словесности, историю литературы и еврейского языка в Олонецкой духовной семинарии, а также географию и природоведения в Олонецком епархиальном женском училище. В 1908—1913 годах преподавал русский и церковнославянский язык, обличительное богословие и обличение раскола в Петрозаводском духовном училище. Избрался членом Олонецкого губернского статистического комитета. Летом 1909 г. был командирован Олонецким статкомитетом в поездку по Олонецкой губернии для сбора памятников древности. Иэбирался членом попечительского совета при Иоанно-Богословской церкви Олонецкой духовной семинарии и Александро-Свирского братства.

В 1913 году переехал в Вологду, где преподавал в духовной семинарии и женской гимназии. В 1918—1923 годах в звании профессора читал курс этнографии в Вологодском педагогическом институте.

В 1948 году за педагогическую деятельность награждён орденом Ленина.

Скончался в 1950 году. Похоронен в Вологде.

Библиография

• Загадки, записанные в Нигижме, Пудож. уезда // Олонецкие губернские ведомости. 1903. № 113. С. 3.
• Затюремная приплачь в Негижме (По воре, осужденном на поселение в Сибирь) // Олонецкие губернские ведомости. 1903. № 48. С. 3.
• Пословицы и поговорки, записанные в с. Нигижме, Пудожского у. Олон. губ. // Олонецкие губернские ведомости. 1903. № 50. С. 3; № 51. С. 3.
• Шайжин Н. С. Современная народная песня-частушка / Н. С. Шайжин // Олонецкие губернские ведомости — 1903 — № 39, 41—42.
• Шайжин Н. С. Говор крестьян Нигижемской волости Пудожского уезда : фонетические особенности / Н. С. Шайжин // Олонецкие губернские ведомости — 1903 — № 126—136.
• Шайжин Н. С. Зависимость областного олонецкого наречия от наречия и говоров прибалтийских, прикамских и приволжских финнов в лексическом отношении / Н. С. Шайжин // Олонецкие губернские ведомости — 1903 — № 36—38.
• Досюльные песни. (Записаны в с. Негижме от крест. И. Ф. Митюшина) // Олонецкие губернские ведомости. 1904. № 3. С. 2; № 4. С. 2; № 5. С. 2; № 6. С. 2; № 7. С. 2; № 8. С. 2; № 9. С. 2 ‒ 3.
• Шайжин Н. С. Говор крестьян Нигижемской волости Пудожского уезда / Н. С. Шайжин // Олонецкие губернские ведомости — 1904 — № 126—128; 130—136.
• [ogv.karelia.ru/magpage.shtml?id=1494&page=2 Шайжин Н. С. Плач вдовы по муже, убитом на Дальнем Востоке / Н. С. Шайжин // Олонецкие губернские ведомости. — 1905 — № 107, 108].
• Старая Пудога с XIV по XVIII век // Памятная книжка Олонецкой губернии на 1906 год. Петрозаводск, 1906. С. 277—322.
• Шайжин Н. С. Олонецкие водопады Кивач, Пор-Порог и Гирвас в описаниях туристов / Н. С. Шайжин. — Петрозаводск, 1907. — 58 с.
• Шайжин Н. С. Олонецкое областное наречие и древнерусский

язык в лексическом отношении / Н. С. Шайжин // Памятная книжка Олонецкой губернии за 1907 год. — Петрозаводск, 1907. — С. 263—279.

• Семейный и общественный быт населения Олонецкого края по данным местного фольклора // Олонецкие губернские ведомости, 1908. № 25. С. 2; № 32. С. 2 — 3; № 45. С. 2; № 57. С. 1 — 2; № 97. С. 2.
• Шайжин Н. С. Из истории искусства нашего Севера : памятники искусства церковного в Олонецком крае / Н. С. Шайжин // Олонецкие епархиальные ведомости. — 1907 — № 5—7.
• Шайжин Н. Отхожие промыслы крестьян Олонецкой губернии в конце XVIII века / Н. Шайжин // Вестник Олонецкого губернского земства. — 1908. — No 18. — С. 20—21.
• Сказание о явлении и прославлении иконы Святителя и Чудотворца Николая Тагажмозерского // Олонецкие епархиальные ведомости. 1908. № 21. С. 483—485.
• Олонецкий край (По данным местного фольклора) // Памятная книжка Олонецкой губернии на 1909 год. Петрозаводск, 1909. С. 192—229.
• Заонежские гуляй-кабаки 17 века // Олонецкая неделя. 1911. № 6. С. 4 — 5.
• Ценный исторический документ // Олонецкая неделя. 1911. № 3. С. 3 — 4.
• [elibrary.karelia.ru/book.shtml?levelID=012&id=174&cType=1 «Заточница Марфа». 1912 г.]
• Шайжин Н. С. Из прошлого Олонецкого края : о колонизации края новгородцами / Н. С. Шайжин // Олонецка неделя — 1912 — № 7.
• Шайжин Н. С. Говоры Прионежья / Н. С. Шайжин // Север. — 1924. — № 2. — С. 128—134.

Литература

• Григорьев С. В. Биографический словарь. Естествознание и техника в Карелии. — Петрозаводск, 1973
• Никифорова Л. А. Династия Шайжиных: священнослужители, просветители, педагоги // Православие в Карелии: Материалы 3-й региональной научной конференции, посвященной 780-летию крещения карелов / Отв. ред. В. М. Пивоев. Петрозаводск: Изд-во Карельского научного центра РАН, 2008. С 339—346.

Ссылки

• [ethnomap.karelia.ru/local_historian.shtml?id=147 Биографический словарь краеведов Олонецкой и Архангельской губерний. Шайжин Н. С.]
• [kizhi.karelia.ru/library/ryabinin-2007/464.html Краеведы Карелии в фольклористике (Н. С. Шайжин)]
• [elibrary.karelia.ru/author.phtml?a=1150 Электронная библиотека Республики Карелия. Шайжин Николай Семёнович]
• [nmrk.karelia.ru/site/exhibit/433 Трудовой список Н. С. Шайжина в Национальном музее Республики Карелия]

Отрывок, характеризующий Шайжин, Николай Семёнович

4 го приезжает первый курьер из Петербурга. Приносят чемоданы в кабинет фельдмаршала, который любит всё делать сам. Меня зовут, чтобы помочь разобрать письма и взять те, которые назначены нам. Фельдмаршал, предоставляя нам это занятие, ждет конвертов, адресованных ему. Мы ищем – но их не оказывается. Фельдмаршал начинает волноваться, сам принимается за работу и находит письма от государя к графу Т., князю В. и другим. Он приходит в сильнейший гнев, выходит из себя, берет письма, распечатывает их и читает письма Императора, адресованные другим… Затем пишет знаменитый суточный приказ генералу Бенигсену.
Фельдмаршал сердится на государя, и наказывает всех нас: неправда ли это логично!
Вот первое действие. При следующих интерес и забавность возрастают, само собой разумеется. После отъезда фельдмаршала оказывается, что мы в виду неприятеля, и необходимо дать сражение. Буксгевден, главнокомандующий по старшинству, но генерал Бенигсен совсем не того же мнения, тем более, что он с своим корпусом находится в виду неприятеля, и хочет воспользоваться случаем дать сражение самостоятельно. Он его и дает.
Это пултуская битва, которая считается великой победой, но которая совсем не такова, по моему мнению. Мы штатские имеем, как вы знаете, очень дурную привычку решать вопрос о выигрыше или проигрыше сражения. Тот, кто отступил после сражения, тот проиграл его, вот что мы говорим, и судя по этому мы проиграли пултуское сражение. Одним словом, мы отступаем после битвы, но посылаем курьера в Петербург с известием о победе, и генерал Бенигсен не уступает начальствования над армией генералу Буксгевдену, надеясь получить из Петербурга в благодарность за свою победу звание главнокомандующего. Во время этого междуцарствия, мы начинаем очень оригинальный и интересный ряд маневров. План наш не состоит более, как бы он должен был состоять, в том, чтобы избегать или атаковать неприятеля, но только в том, чтобы избегать генерала Буксгевдена, который по праву старшинства должен бы был быть нашим начальником. Мы преследуем эту цель с такой энергией, что даже переходя реку, на которой нет бродов, мы сжигаем мост, с целью отдалить от себя нашего врага, который в настоящее время не Бонапарт, но Буксгевден. Генерал Буксгевден чуть чуть не был атакован и взят превосходными неприятельскими силами, вследствие одного из таких маневров, спасавших нас от него. Буксгевден нас преследует – мы бежим. Только что он перейдет на нашу сторону реки, мы переходим на другую. Наконец враг наш Буксгевден ловит нас и атакует. Оба генерала сердятся и дело доходит до вызова на дуэль со стороны Буксгевдена и припадка падучей болезни со стороны Бенигсена. Но в самую критическую минуту курьер, который возил в Петербург известие о пултуской победе, возвращается и привозит нам назначение главнокомандующего, и первый враг – Буксгевден побежден. Мы теперь можем думать о втором враге – Бонапарте. Но оказывается, что в эту самую минуту возникает перед нами третий враг – православное , которое громкими возгласами требует хлеба, говядины, сухарей, сена, овса, – и мало ли чего еще! Магазины пусты, дороги непроходимы. Православное начинает грабить, и грабёж доходит до такой степени, о которой последняя кампания не могла вам дать ни малейшего понятия. Половина полков образуют вольные команды, которые обходят страну и все предают мечу и пламени. Жители разорены совершенно, больницы завалены больными, и везде голод. Два раза мародеры нападали даже на главную квартиру, и главнокомандующий принужден был взять баталион солдат, чтобы прогнать их. В одно из этих нападений у меня унесли мой пустой чемодан и халат. Государь хочет дать право всем начальникам дивизии расстреливать мародеров, но я очень боюсь, чтобы это не заставило одну половину войска расстрелять другую.]
Князь Андрей сначала читал одними глазами, но потом невольно то, что он читал (несмотря на то, что он знал, на сколько должно было верить Билибину) больше и больше начинало занимать его. Дочитав до этого места, он смял письмо и бросил его. Не то, что он прочел в письме, сердило его, но его сердило то, что эта тамошняя, чуждая для него, жизнь могла волновать его. Он закрыл глаза, потер себе лоб рукою, как будто изгоняя всякое участие к тому, что он читал, и прислушался к тому, что делалось в детской. Вдруг ему показался за дверью какой то странный звук. На него нашел страх; он боялся, не случилось ли чего с ребенком в то время, как он читал письмо. Он на цыпочках подошел к двери детской и отворил ее.
В ту минуту, как он входил, он увидал, что нянька с испуганным видом спрятала что то от него, и что княжны Марьи уже не было у кроватки.
– Мой друг, – послышался ему сзади отчаянный, как ему показалось, шопот княжны Марьи. Как это часто бывает после долгой бессонницы и долгого волнения, на него нашел беспричинный страх: ему пришло в голову, что ребенок умер. Всё, что oн видел и слышал, казалось ему подтверждением его страха.
«Всё кончено», подумал он, и холодный пот выступил у него на лбу! Он растерянно подошел к кроватке, уверенный, что он найдет ее пустою, что нянька прятала мертвого ребенка. Он раскрыл занавески, и долго его испуганные, разбегавшиеся глаза не могли отыскать ребенка. Наконец он увидал его: румяный мальчик, раскидавшись, лежал поперек кроватки, спустив голову ниже подушки и во сне чмокал, перебирая губками, и ровно дышал.
Князь Андрей обрадовался, увидав мальчика так, как будто бы он уже потерял его. Он нагнулся и, как учила его сестра, губами попробовал, есть ли жар у ребенка. Нежный лоб был влажен, он дотронулся рукой до головы – даже волосы были мокры: так сильно вспотел ребенок. Не только он не умер, но теперь очевидно было, что кризис совершился и что он выздоровел. Князю Андрею хотелось схватить, смять, прижать к своей груди это маленькое, беспомощное существо; он не смел этого сделать. Он стоял над ним, оглядывая его голову, ручки, ножки, определявшиеся под одеялом. Шорох послышался подле него, и какая то тень показалась ему под пологом кроватки. Он не оглядывался и всё слушал, глядя в лицо ребенка, его ровное дыханье. Темная тень была княжна Марья, которая неслышными шагами подошла к кроватке, подняла полог и опустила его за собою. Князь Андрей, не оглядываясь, узнал ее и протянул к ней руку. Она сжала его руку.
– Он вспотел, – сказал князь Андрей.
– Я шла к тебе, чтобы сказать это.
Ребенок во сне чуть пошевелился, улыбнулся и потерся лбом о подушку.
Князь Андрей посмотрел на сестру. Лучистые глаза княжны Марьи, в матовом полусвете полога, блестели более обыкновенного от счастливых слёз, которые стояли в них. Княжна Марья потянулась к брату и поцеловала его, слегка зацепив за полог кроватки. Они погрозили друг другу, еще постояли в матовом свете полога, как бы не желая расстаться с этим миром, в котором они втроем были отделены от всего света. Князь Андрей первый, путая волосы о кисею полога, отошел от кроватки. – Да. это одно что осталось мне теперь, – сказал он со вздохом.