Шакловитый, Фёдор Леонтьевич

Фёдор Леонтьевич Шакловитый
Начальник Стрелецкого приказа
10 декабря 1682 года — 8 сентября 1689
Предшественник:	Змеев Венедикт Андреевич
Преемник:	Троекуров Иван Борисович
Рождение:	середина 1640-х
Смерть:	11 октября 1689(1689-10-11) Воздвиженское

Фёдор Леонтьевич Шакловитый (Большой; середина 1640-х — 11 октября (21 октября) 1689) — русский государственный деятель, окольничий, глава Стрелецкого приказа (1682—1689), сторонник и фаворит царевны Софьи Алексеевны.

Выходец из брянских детей боярских. Сын дворянина московского Леонтия Андреевича Шакловитого. В начале 1660-х гг. поступил на службу в подьячие Разрядного приказа. С 1672 г. подьячий Приказа тайных дел. Весной 1676 г. пожалован в дьяки Разрядного приказа. В 1682 г. входил в состав комиссии по составлению родословных книг. 27 августа 1682 г. пожалован в думные дьяки, 7 декабря того же года — в думные дворяне.

В декабре 1682 становится главой Стрелецкого приказа. Активный сторонник идеи возведения на престол царевны Софьи Алексеевны. Под его руководством была составлена панегирическая история регентства Софьи. 15 июня 1689 г. становится окольничим и наместником Вяземским. У Куракина приведены позднейшие слухи о том, что между Софьей и Шакловитовым существовала плотская связь. Но свидетельства времени её правления не подтверждают этого.

В августе 1689 г. предпринял попытку организовать выступление московских стрельцов против Петра I. Казнён 11 октября 1689 г. на площади у Троице-Сергиева монастыря, где и был похоронен спустя две недели. Возможно, умер 11 сентября. С. М. Соловьёв пишет: «11 сентября Шакловитый, Петров и Чермный были казнены смертию». Н. Костомаров также пишет: «11 сентября, в 10 часов вечера, против Лавры, у большой дороги, вывели преступников на смертную казнь при большом стечении народа. Шакловитому отрубили голову топором».

Художественный образ

Образ Шакловитого появляется в романе А. Н. Толстого «Пётр I», где Шакловитый описан как верный сподвижник царевны Софьи, жёсткий, беспощадный, готовый на любые меры ради сохранения власти Софьи. В современной литературе образ Шакловитого встречается в романе Руфина Гордина «Игра судьбы».

В кино Шакловитого играли следующие актёры:

• Вадим Спиридонов («Юность Петра», 1980)
• («Пётр Великий», 1986)

Литература

• Шакловитый, Федор Леонтьевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Розыскные дела о Фёдоре Шакловитом и его сообщниках. Т. 1‒4. — СПб.: Археографическая комиссия, 1884‒1893.
• Богданов А. П. Московская публицистика последней четверти XVII века. — М.: Институт российской истории РАН, 2001. — ISBN 5-8055-0071-X
• Галанов М. М. Фёдор Шакловитый. // Вопросы истории. № 3. 1995. — С. 155—159.

Отрывок, характеризующий Шакловитый, Фёдор Леонтьевич

– Ах, боже мой! Боже мой! – сказал он. – И как подумаешь, что и кто – какое ничтожество может быть причиной несчастья людей! – сказал он со злобою, испугавшею княжну Марью.
Она поняла, что, говоря про людей, которых он называл ничтожеством, он разумел не только m lle Bourienne, делавшую его несчастие, но и того человека, который погубил его счастие.
– Andre, об одном я прошу, я умоляю тебя, – сказала она, дотрогиваясь до его локтя и сияющими сквозь слезы глазами глядя на него. – Я понимаю тебя (княжна Марья опустила глаза). Не думай, что горе сделали люди. Люди – орудие его. – Она взглянула немного повыше головы князя Андрея тем уверенным, привычным взглядом, с которым смотрят на знакомое место портрета. – Горе послано им, а не людьми. Люди – его орудия, они не виноваты. Ежели тебе кажется, что кто нибудь виноват перед тобой, забудь это и прости. Мы не имеем права наказывать. И ты поймешь счастье прощать.
– Ежели бы я был женщина, я бы это делал, Marie. Это добродетель женщины. Но мужчина не должен и не может забывать и прощать, – сказал он, и, хотя он до этой минуты не думал о Курагине, вся невымещенная злоба вдруг поднялась в его сердце. «Ежели княжна Марья уже уговаривает меня простить, то, значит, давно мне надо было наказать», – подумал он. И, не отвечая более княжне Марье, он стал думать теперь о той радостной, злобной минуте, когда он встретит Курагина, который (он знал) находится в армии.
Княжна Марья умоляла брата подождать еще день, говорила о том, что она знает, как будет несчастлив отец, ежели Андрей уедет, не помирившись с ним; но князь Андрей отвечал, что он, вероятно, скоро приедет опять из армии, что непременно напишет отцу и что теперь чем дольше оставаться, тем больше растравится этот раздор.
– Adieu, Andre! Rappelez vous que les malheurs viennent de Dieu, et que les hommes ne sont jamais coupables, [Прощай, Андрей! Помни, что несчастия происходят от бога и что люди никогда не бывают виноваты.] – были последние слова, которые он слышал от сестры, когда прощался с нею.
«Так это должно быть! – думал князь Андрей, выезжая из аллеи лысогорского дома. – Она, жалкое невинное существо, остается на съедение выжившему из ума старику. Старик чувствует, что виноват, но не может изменить себя. Мальчик мой растет и радуется жизни, в которой он будет таким же, как и все, обманутым или обманывающим. Я еду в армию, зачем? – сам не знаю, и желаю встретить того человека, которого презираю, для того чтобы дать ему случай убить меня и посмеяться надо мной!И прежде были все те же условия жизни, но прежде они все вязались между собой, а теперь все рассыпалось. Одни бессмысленные явления, без всякой связи, одно за другим представлялись князю Андрею.


Князь Андрей приехал в главную квартиру армии в конце июня. Войска первой армии, той, при которой находился государь, были расположены в укрепленном лагере у Дриссы; войска второй армии отступали, стремясь соединиться с первой армией, от которой – как говорили – они были отрезаны большими силами французов. Все были недовольны общим ходом военных дел в русской армии; но об опасности нашествия в русские губернии никто и не думал, никто и не предполагал, чтобы война могла быть перенесена далее западных польских губерний.
Князь Андрей нашел Барклая де Толли, к которому он был назначен, на берегу Дриссы. Так как не было ни одного большого села или местечка в окрестностях лагеря, то все огромное количество генералов и придворных, бывших при армии, располагалось в окружности десяти верст по лучшим домам деревень, по сю и по ту сторону реки. Барклай де Толли стоял в четырех верстах от государя. Он сухо и холодно принял Болконского и сказал своим немецким выговором, что он доложит о нем государю для определения ему назначения, а покамест просит его состоять при его штабе. Анатоля Курагина, которого князь Андрей надеялся найти в армии, не было здесь: он был в Петербурге, и это известие было приятно Болконскому. Интерес центра производящейся огромной войны занял князя Андрея, и он рад был на некоторое время освободиться от раздражения, которое производила в нем мысль о Курагине. В продолжение первых четырех дней, во время которых он не был никуда требуем, князь Андрей объездил весь укрепленный лагерь и с помощью своих знаний и разговоров с сведущими людьми старался составить себе о нем определенное понятие. Но вопрос о том, выгоден или невыгоден этот лагерь, остался нерешенным для князя Андрея. Он уже успел вывести из своего военного опыта то убеждение, что в военном деле ничего не значат самые глубокомысленно обдуманные планы (как он видел это в Аустерлицком походе), что все зависит от того, как отвечают на неожиданные и не могущие быть предвиденными действия неприятеля, что все зависит от того, как и кем ведется все дело. Для того чтобы уяснить себе этот последний вопрос, князь Андрей, пользуясь своим положением и знакомствами, старался вникнуть в характер управления армией, лиц и партий, участвовавших в оном, и вывел для себя следующее понятие о положении дел.