Шаламовский дом
Шаламовский дом — двухэтажный особняк в Вологде на улице Сергея Орлова дом №15 за Софийским собором, построен в конце XVIII века. Изначально принадлежал Вологодской епархии и использовался как жилое помещение для служителей Софийского собора[1]. В этом доме 18 июня (5 июня) 1907 года в семье священника родился Варлам Тихонович Шаламов, автор знаменитых «Колымских рассказов», где прожил до отъезда в Москву в октябре 1924 года.
В 1990 году при входе в здание была установлена [www.shalamov.ru/gallery/25/3.html мемориальная доска]. Её автор — Федот Сучков, московский скульптор, друг Варлама Шаламова.
Содержание
Музей
| Мемориальный музей В. Т. Шаламова | |
|---|---|
| |
| Дата основания | 1991 |
| Местонахождение | 160035, г. Вологда, ул. Орлова, 15. |
| Сайт | [www.cultinfo.ru/shalamov/ www.cultinfo.ru] |
В настоящее время в доме находится мемориальный музей В.Т. Шаламова (1907—1982), открытый в 1991 году на первом этаже в южном крыле здания, где жила семья Шаламовых. Одновременно с музеем в доме располагается один из выставочных залов Вологодской областной картинной галереи. С момента открытия музея дом стал местом паломничества всех, кому дорого литературное наследие Шаламова.
Экспозиция музея включает в себя документы эпохи, публикации автора, его личные вещи — полевую сумку и часы, переданные музею Ириной Павловной Сиротинской. А символом музея стала лиственница, доставленная с Колымы. В 2008 году фонд музея пополнился единственным [www.shalamov.ru/gallery/25/16.html прижизненным портретом В.Т. Шаламова], который экспонируется в Вологодской областной картинной галерее.
Каждый год в музее проводятся литературные вечера, 18 июня в день рождения писателя и 17 января в день памяти.
См. также
Напишите отзыв о статье "Шаламовский дом"
Ссылки
- [www.shalamov.ru/gallery/25/ Фотоэкскурсия по музею]
- [www.cultinfo.ru/shalamov/ Страница о музее] на сайте «www.cultinfo.ru»
Примечания
- ↑ [vologda-oblast.ru/main.asp?V=319 vologda-oblast.ru]
Отрывок, характеризующий Шаламовский дом
– Нет, я пошел на пожар, и тут они схватили меня, судили за поджигателя.– Где суд, там и неправда, – вставил маленький человек.
– А ты давно здесь? – спросил Пьер, дожевывая последнюю картошку.
– Я то? В то воскресенье меня взяли из гошпиталя в Москве.
– Ты кто же, солдат?
– Солдаты Апшеронского полка. От лихорадки умирал. Нам и не сказали ничего. Наших человек двадцать лежало. И не думали, не гадали.
– Что ж, тебе скучно здесь? – спросил Пьер.
– Как не скучно, соколик. Меня Платоном звать; Каратаевы прозвище, – прибавил он, видимо, с тем, чтобы облегчить Пьеру обращение к нему. – Соколиком на службе прозвали. Как не скучать, соколик! Москва, она городам мать. Как не скучать на это смотреть. Да червь капусту гложе, а сам прежде того пропадае: так то старички говаривали, – прибавил он быстро.
– Как, как это ты сказал? – спросил Пьер.
– Я то? – спросил Каратаев. – Я говорю: не нашим умом, а божьим судом, – сказал он, думая, что повторяет сказанное. И тотчас же продолжал: – Как же у вас, барин, и вотчины есть? И дом есть? Стало быть, полная чаша! И хозяйка есть? А старики родители живы? – спрашивал он, и хотя Пьер не видел в темноте, но чувствовал, что у солдата морщились губы сдержанною улыбкой ласки в то время, как он спрашивал это. Он, видимо, был огорчен тем, что у Пьера не было родителей, в особенности матери.
– Жена для совета, теща для привета, а нет милей родной матушки! – сказал он. – Ну, а детки есть? – продолжал он спрашивать. Отрицательный ответ Пьера опять, видимо, огорчил его, и он поспешил прибавить: – Что ж, люди молодые, еще даст бог, будут. Только бы в совете жить…
– Да теперь все равно, – невольно сказал Пьер.
– Эх, милый человек ты, – возразил Платон. – От сумы да от тюрьмы никогда не отказывайся. – Он уселся получше, прокашлялся, видимо приготовляясь к длинному рассказу. – Так то, друг мой любезный, жил я еще дома, – начал он. – Вотчина у нас богатая, земли много, хорошо живут мужики, и наш дом, слава тебе богу. Сам сем батюшка косить выходил. Жили хорошо. Христьяне настоящие были. Случилось… – И Платон Каратаев рассказал длинную историю о том, как он поехал в чужую рощу за лесом и попался сторожу, как его секли, судили и отдали ь солдаты. – Что ж соколик, – говорил он изменяющимся от улыбки голосом, – думали горе, ан радость! Брату бы идти, кабы не мой грех. А у брата меньшого сам пят ребят, – а у меня, гляди, одна солдатка осталась. Была девочка, да еще до солдатства бог прибрал. Пришел я на побывку, скажу я тебе. Гляжу – лучше прежнего живут. Животов полон двор, бабы дома, два брата на заработках. Один Михайло, меньшой, дома. Батюшка и говорит: «Мне, говорит, все детки равны: какой палец ни укуси, все больно. А кабы не Платона тогда забрили, Михайле бы идти». Позвал нас всех – веришь – поставил перед образа. Михайло, говорит, поди сюда, кланяйся ему в ноги, и ты, баба, кланяйся, и внучата кланяйтесь. Поняли? говорит. Так то, друг мой любезный. Рок головы ищет. А мы всё судим: то не хорошо, то не ладно. Наше счастье, дружок, как вода в бредне: тянешь – надулось, а вытащишь – ничего нету. Так то. – И Платон пересел на своей соломе.
