Шамаро, Александр Александрович

Александр Александрович Шамаро
Дата рождения:	1926(1926)
Место рождения:	Саратов
Дата смерти:	1995(1995)
Место смерти:	Москва
Страна:	СССР СССР → Россия Россия
Научная сфера:	журналист, литературовед, москвовед
Альма-матер:	Саратовский университет

Александр Александрович Шамаро (1926, Саратов — 1995, Москва) — советский и российский журналист, литературовед, москвовед.

Биография

Александр Шамаро родился в 1926 году в Саратове. Окончил филологический факультет Саратовского университета. В 1952 году переехал в Москву. Работал в ЦК ВЛКСМ. С 1959 года был заведующим отделением в журнале «Наука и религия». С 1984 по 1994 год вёл в этом журнале рубрики «История православия в России», «Рассказы у церковных стен», «Сорок сороков». Выпустил несколько книг по истории православия и старообрядчества в Москве. Изучал литературную топографию и топонимику Москвы. Выпустил книгу «Действие происходит в Москве. Литературная топография», издававшуюся в 1979 и 1988 годах. Последние годы жизни вёл в газете «Сегодня» рубрику о московской топонимике.

Жил в районе Свиблово по адресу: проезд Русанова, 35. Похоронен на Востряковском кладбище.

Сочинения

• Под московским стягом. М., 1980 (в соавт);
• Ивановский монастырь // Куранты. Вып. 1, М., 1983;
• Тайна инокини Досифеи: Очерки. М., 1984;
• Дело игуменьи Митрофании: Сб. очерков. Л., 1990;
• Рассказы у церковных стен. М., 1996.

Отрывок, характеризующий Шамаро, Александр Александрович

– Как прикажете!
– Так погоди же кормить.
– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.


Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.