Шамаш (мифология)

Сюда перенаправляется запрос «Уту». На эту тему нужна отдельная статья.

Ша́маш (от семитского корня Ш-М-Ш — солнце) — бог солнца у вавилонян и ассириян. Имя его писалось идеограммой, обозначавшей: «Владыка дня». Как бог второй части суток (они начинались с вечера), он уступал в значении богу луны Сину и даже назывался иногда его слугой. Однако это не мешало его высокому повсеместному почитанию. Главными центрами его культа были Сиппар и Элассар. В Элассаре его храм существовал ещё в V тысячелетии, но первый впоследствии затмил его и был предметом забот как вавилонских и касситских, так и ассирийских и халдейских царей, вплоть до Набонида, который, накануне крушения монархии, реставрировал его, ища помощи у древнего бога. Оба храма называются E-barra — «Дом сияния». В молитвах и гимнах Шамаш назывался царём, врачевателем, праведным судьёй. Считалось, что он подаёт свет, даёт полям плодородие, людям — благосостояние, пленных освобождает и даже воскрешает мёртвых. Изображался Шамаш в виде старца с длинной бородой, с высоким тюрбаном на голове; он сидит на троне в наосе, на крыле которого помещаются два возницы, управляющие движением солнечного диска, помещённого на пьедестале перед наосом. На цилиндрах иногда попадаются изображения Шамаша, выходящего из горизонта через открытые двумя духами врата.

Уту (аккад. Шамаш) — бог Солнца. Сын Нанны и Нингаль. Супруг богини Шанирды. Главные места почитания Сиппар и Ларса. В обоих городах его храмы носили название Э-бабар («Белый дом»). В Сиппаре Уту отождествлялся с каким-то божеством дошумерской эпохи, судя по тому, что там его женой названа Айа, а сыном Бунене (дошумерские имена). Культ Уту (Шамаша) получил особенно широкое распространение после падения Шумера, когда его стали почитать главным образом как бога, устанавливающего законы и наблюдающего за их исполнением.

Литература

• Шамаш // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Шамаш (мифология)

– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.


Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?