Шампань (винодельческий регион)

Шампань — винодельческий регион на северо-востоке Франции в границах одноимённой исторической области. Эта область получила самую широкую мировую известность благодаря производству белого игристого вина — Шампанского. Согласно законодательству Европейского союза, а также законодательству большинства стран, название Шампанское закреплено за винами, происходящими исключительно из этого винодельческого региона, расположившегося в 160 километрах к востоку от Парижа. Границы участков возделывания винограда в Шампани закреплены юридически в виде пяти отдельных винодельческих районов исторической области: Об (фр. Aube), Кот-де-Блан (фр. Côte des Blancs), Кот-де-Сезанн (фр. Côte de Sézanne), Монтань-де-Реймс (фр. Montagne de Reims) и Долина Марны (фр. Vallée de la Marne). Торговыми центрами региона являются города Реймс и Эперне.

Регион Шампань расположен на северных границах территории виноделия и уникальность его терруара сформировалась во многом благодаря истории провинции Шампань. Близость региона к Парижу с одной стороны способствовала экономическому процветанию благодаря успешной торговле вином, но с другой стороны поселения и виноградники находились как раз на пути вражеских армий к столице Франции. Несмотря на частоту вооруженных конфликтов, репутация производителя качественных вин, возникшая ещё в раннем средневековье, поддерживалась и после того как региональные виноделы начали производить игристые вина, а также после возникновения в XVII и XVIII веках известных винодельческих домов Шампани. Среди главных сортов винограда, произрастающего в регионе, — шардоне (фр. chardonnay), пино нуар (фр. pinot noir) и пино мёнье (фр. pinot meunier). Сорт пино нуар наиболее распространён в районе Об; он также очень хорошо растёт в районе Монтань-де-Реймс. Сорт пино мёнье преобладает в районе Долина Марны. В районе Кот-де-Блан выращивают главным образом шардоне. Неофициальной столицей Шампани является город Эперне, где расположены самые знаменитые Дома Шампанских вин, как де Кастеллан и Мерсьер. Имеются музеи и подвалы, в которых сохранилась обстановка конца XIX века со всей технологией.

География и климатические условия

Историческая область Шампань располагается около северных границ территории виноделия, проходящей вдоль 49-й параллели северной широты. Полному созреванию винограда препятствуют большая высота над уровнем моря, а также среднегодовая температура в 10 °C. Однако наличие лесов снижает пределы колебания температуры воздуха и поддерживает влажность почвы. Низкие температуры воздуха способствуют образованию высокой кислотности в собранном винограде, что идеально для игристого вина.

Во время периода вегетации среднее значение температуры в июле составляет 18 °C. Средний годовой уровень осадков составляет 630 мм, из которых 45 мм выпадает в сентябре — месяце сбора урожая. Виноградари должны внимательно относиться к угрозе грибного поражения и к опасности весенних заморозков.

Когда 70 миллионов лет назад уровень океана понизился, отступившие воды оставили после себя меловые отложения в подпочвенном слое. Землетрясения, часто случавшиеся в этом регионе более 10 миллионов лет назад, вытолкнули на поверхность морские остатки окаменелостей белемнитов, образовав белемнитовую известняковую почву. Присутствие белемнитов в почве позволяло накапливать солнечное тепло в течение дня, и постепенно отдавать его в течение ночи; дополнительно обеспечивался хороший дренаж. Такая почва привносила свой вклад в светлость и утонченность вин Шампани. Исключением является район Об, где преобладают глиняные почвы. Помимо прочего известняк также используется при сооружении подземных винных подвалов, где вина содержатся в прохладе на время выдержки в бутылках.

История

В эпоху правления Каролингов отмечается несколько периодов процветания региона Шампань, начиная с того как король франков Карл Великий предложил выращивать виноград в этом регионе и в дальнейшем после коронации его сына Людовика I Благочестивого в Реймсе. Традиция коронации королей в Реймсе внесла значительный вклад в репутацию вин этого региона. Графы Шампани правили этими землями как самостоятельным графством начиная с 950 года и вплоть до 1316 года. В 1314 году последний граф Шампани стал королём Людовиком X и с этого времени регион стал частью владений французской короны.

Вооруженные конфликты

Свою историческую известность Шампань получила во многом благодаря своему местоположению, поскольку на её землях сходились как торговые так и военные маршруты. Такое положение способствовало разорению и опустошению Шампани в ходе вооружённых конфликтов, которые часто проходили на этих землях. В 451 году нашей эры неподалёку от города Шалон-ан-Шампань войска гуннов под предводительством Аттилы потерпели крупное поражение от объединившихся римских легионов, франков и вестготов. Это поражение стало переломной точкой во вторжении племён гуннов в Европу.

В ходе сражений Столетней войны земли Шампани опустошались неоднократно. Аббатство Отвильер вместе со своими виноградниками было разрушено в 1564 году в ходе гугенотских войн между католиками и гугенотами. После этого последовали столкновения Тридцатилетней войны и гражданская война фронды, когда земли Шампани были заняты солдатами и наёмниками. И только в 1660-х годах, уже в эпоху Людовика XIV, в регионе наступили мирные времена и в Шампани стало развиваться производство игристых вин.

История виноделия в регионе

Известность Шампани, как винодельческого региона, восходит к средним векам когда папа Урбан II, бывший уроженцем Шампани, назвал вино из городка Аи департамента Марна самым лучшим вином в мире. Некоторое время слово Aÿ применялось в стенографии для обозначения любых вин региона Шампань, подобно слову Beaune означавшему вина региона Бургундия. Средневековый поэт Анри д’Андели в своей поэме Битва вин (фр. La Bataille des Vins) назвал вина из городов Эперне, Отвильер и Реймса одними из лучших в Европе. По мере роста известности региона члены королевской семьи и папы стремились получить здесь участки земли в своё владение; так, собственными виноградниками в Шампани владели папа Лев X, король Франции Франциск I, император Карл V и король Англии Генрих VIII. Партия вина из Аи, полученная в 1518 году канцлером короля Генриха VIII кардиналом Томасом Уолси, является первой официально зарегистрированной экспортной поставкой вина Шампани в Англию.

Неигристые вина Шампани крайне высоко ценились в Париже, где их называли вином реки (фр. vins de la rivière) и вином гор (фр. vins de la montagne) в честь лесистой местности и реки Марны, по водам которой вино спускали до Сены и далее в Париж. Шампань соперничала с Бургундией при торговле вином с Фландрией и пыталась извлечь прибыль из выгодного расположения Реймса на торговом пути из бургундского Бона. В XV веке в Шампани стало сложно выращивать виноград пино нуар. В результате чего красное вино не выдерживало сравнения с насыщенностью и цветовым оттенком бургундских вин, даже несмотря на добавление ягод бузины для повышения цветовой насыщенности. В итоге виноделы региона сосредоточили свои усилия на белых винах.

В 1584 году в Шампани был основан винодельческий дом Госсе (фр. Gosset), который поначалу производил неигристые вина. Этот дом является старейшим винодельческим домом Шампани, который работает и поныне. Дом шампанских вин Рюинар (фр. Ruinart) был открыт в 1729 году, а вскоре после него были открыты дома Тэтэнже (фр. Taittinger) (1734 год), Моэт э Шандо (фр. Moët et Chandon) (1743 год) и Вдова Клико (фр. Veuve Clicquot) (1772 год).

В XVIII столетии произошёл бурный рост производства шампанских вин; в 1800 году в регионе было произведено 300 000 бутылок вина, а уже в 1850 году — 20 миллионов бутылок.

Соперничество с Бургундией

Крайне сильное влияние на производство вин в Шампани оказало многовековое соперничество с Бургундией. Сторонники Шампани и Бургундии конкурировали за доминирующее положение повсюду, начиная с главного рынка сбыта, Парижа, и до дворца Людовика XIV в Версале. Людовик XIV большую часть своей жизни пил только шампанское вино, по рекомендации своего врача Антуана Дакена, советовавшего королю пить шампанское при каждом употреблении пищи. По мере старения короля и роста числа его недугов, конкурирующие врачи для успокоения недомоганий короля стали предлагать альтернативное лечение, основанное на других винах. Один из лечащих врачей, Ги-Кресан Фагон, чтобы самому получить пост королевского доктора вошёл в заговор с фавориткой короля с целью отстранения Дакена от должности. Фагон немедля связал недуги короля с употреблением шампанского и распорядился подавать на стол королю только бургундские вина.

Последствия этих событий сразу же сказались как на обеих провинциях, так и на парижских рынках. Шампань и Бургундия серьёзно озаботились пропагандой «целительных свойств» своих вин, в массовом порядке оплачивая студентам медицинских факультетов написание дипломных работ и диссертаций, рекламирующих лечебные свойства своих вин. Эти диссертации затем рассылались торговцам и заказчикам в качестве рекламных брошюр. Медицинский факультет в Реймсе выпустил несколько работ, доказывавших несостоятельность утверждений Фагона о том что бургундское вино обладает более высокими целительными свойствами чем шампанское. В ответ на это виноделы Бургундии наняли доктора Жан-Батиста де Салена, декана медицинского факультета бургундского Бона, выступить с докладом перед тенденциозно подобранной аудиторией парижского медицинского факультета. Сален в своей речи выгодно подчеркивал насыщенность цвета и креплёность бургундского вина, сравнив его с бледно-розовым цветом шампанского вина, указав на «нестойкость» вина во время его перевозок на большие расстояния и назвав браком пузырьки, появляющиеся после вторичного брожения вина. Его речь была опубликована в газетах и брошюрах по всей Франции, что оказало очень негативное влияние на продажи шампанских вин.

Война между виноделами продолжалась ещё 130 лет, на протяжении которых множество врачей, драматургов, поэтов и писателей выступали в защиту близкого к ним региона, а их полемика использовалась в рекламных материалах Бургундии и Шампани. Несколько раз возникала даже угроза гражданской войны между двумя провинциями. Переломный момент произошёл, когда несколько винодельческих домов Шампани перестали производить красные вина и сосредоточили свои усилия на продвижении шипучих игристых вин. Поскольку пузырьки воздуха в шампанском становились всё более популярными, врачи во Франции и по всей Европе высказывались по поводу целебных свойств струящихся пузырьков, которым приписывали способность излечения болотной лихорадки. По мере того, как всё больше винодельческих домов Шампани приступали к производству вина совершенно иного класса, соперничество с Бургундией смягчилось и постепенно сошло на нет.

Классификация и регулирование виноградарской деятельности

См. также: Классификация виноградников Шампани

В 1927 году были законодательно закреплены границы участков возделывания винограда в Шампани в виде пяти винодельческих районов — Об (фр. Aube), Кот-де-Блан (фр. Côte des Blancs), Кот-де-Сезанн (фр. Côte de Sézanne), Монтань-де-Реймс (фр. Montagne de Reims) и Долина Марна (фр. Vallée de la Marne). Виноградники в регионе занимают площадь 33500 гектаров, окружая 319 коммун, где проживает 5000 виноградарей, производящих своё собственное вино, и 14000 фермеров, которые только продают виноград. Согласно ближайшим планам расширения в состав региона будет входить уже 359 коммун.

Виноград, растущий в разных районах Шампани, обладает различными характеристиками и винодельческие дома Шампани смешивают их добиваясь уникального вкуса, присущего каждому дому. Виноград пино из района Монтань-де-Реймс, созревший на склонах, обращенных к северу, отличается высоким уровнем кислотности и он придаёт смеси дополнительную утончённость. Виноград, собранный на южных склонах, придаёт напитку сильный характер. Остальной виноград, собранный в этом районе, вносит свой вклад в букет и пьянящий аромат вина. Обилие южных склонов в районе Долина Марна позволяет производить выдержанные вина, имеющие богатый аромат. Виноградная лоза района Кот-де-Блан очень ценится за деликатность и ощущение свежести, которую она привносит в смесь, в отличие от винограда соседнего района Кот-де-Сезанн, имеющего аналогичные, но менее выраженные особенности.

В 1942 году был основан Межпрофессиональный комитет шампанских вин (фр. Comité Interprofessional du Vin de Champagne (CIVC)), главной задачей которого стала забота о репутации Шампани, продвижение продаж, а также определение и контроль нормативных правил устройства виноградников и методов виноделия. Шампань является единственным винодельческим регионом которому разрешается не указывать на этикетках маркировку сертификации AOC (фр. Appellation d’origine contrôlée).

Каждый год после сбора урожая комитет CIVC составляет рейтинг коммун района на основе качества их виноградной лозы. Затем согласно этому рейтингу определяется коэффициент к стоимости винограда, которую получают фермеры. Виноградники, получившие оценку Grand Cru, приносят своим владельцам 100 % стоимости винограда. Виноградники с оценкой Premier Crus приносят 90-99 % стоимости, а Deuxième Crus позволяют получить 80-89 % стоимости винограда. Согласно правилам района апелляции, отжимается примерно 4 тонны винограда для получения максимум 2550 литров сока. Первые 2050 литров сока называются кюве, а следующие 500 литров — хвостом. Вплоть до 1992 года допускалось отжимать второй хвост в объёме 167 литров. Для изготовления винтажного шампанского весь виноград берётся из урожая одного года, тогда как невинтажное вино является смесью разных винтажей. Винтажное шампанское подвергается выдержке на осадке как минимум в течение трёх лет, а некоторые самые старые дома шампанских вин выдерживают вино от пяти до десяти лет. Невинтажное шампанское выдерживается на осадке не менее 15 месяцев.

Пересмотр границ винодельческого региона Шампани

На протяжении 1990-х и начала 2000-х годов общемировой спрос на шампанское постоянно повышался. Рекордный объём отгрузки шампанского (включая внутреннее потребление в самой Франции) был зарегистрирован в 1999 году в преддверии празднования наступления третьего тысячелетия — 327 миллионов бутылок, а новый рекорд был зафиксирован уже в 2007 году — 338,7 миллионов бутылок. Поскольку все участки, определённые АОС-нормами 1927 года, к настоящему времени уже заняты виноградниками, стали изучаться различные пути наращивания производства. Была повышена допустимая норма урожайности (вплоть до 15,5 тонн с гектара на время экспериментального периода с 2007 по 2011 год) и стала изучаться возможность пересмотра границ винодельческого региона.

После проведения всестороннего исследования условий произрастания винограда вокруг винодельческого региона Шампани, национальный институт INAO выступил с предложениями по пересмотру границ региона виноделия 14 марта 2008 года. Предложения были разработаны группой специалистов, занимающихся историей, географией, геологией, геоботаники и агрономии, трудившимися над этой задачей с 2005 года. Согласно подготовленным предложениям винодельческий регион может включать в себя виноградники уже в 357 деревнях, вместо прежних 319. Предлагалось добавить виноградники в 40 поселениях и при этом удалить из региона два поселения в департаменте Марна, находившиеся в списке 1927 года, Жермен и Орбе-л'Аббе.

Предложенные для включения 40 коммун Шампани находятся в четырёх департаментах:

• 22 коммуны в Марне: Балье-ле-Фим, Бласи, Буасси-ле-Репо, Буванкур, Брей, Бюсси-ле-Репо, Шамфлери, Курландон, Курси, Курдеманж, Фим, Юирон, Ла Виль-су-Орбе, Ле Ту-Троне, Луавр, Монмирай, Мон-сюр-Курвиль, Пеа, Ромен, Сен-Лу, Суланж и Вантле.
• 15 коммун в Обе: Аррель, Бально-ла-Гранж, Боссанкур, Буйи, Этуври, Фонтванн, Жавернан, Лен-о-Буа, Масе, Мессон, Прюньи, Сен-Жермен, Сулиньи, Торвилье и Вильри.
• 2 коммуны в Верхней Марне: Коломбе-ле-Де-Эглиз и Аррикур.
• 1 коммуна в Эна: Марше-ан-Бри.

Перед вступлением в силу предложения регулирующего института INAO стали предметом детального рассмотрения и немедленно были подвергнуты критике в различных общественных дискуссиях. Одна из самых крупных коммун, предложенных к удалению из списка, Жермен, сразу же опротестовала предложения INAO, и к протесту присоединились владельцы виноградников. Процесс первоначального рассмотрения проекта закончился в начале 2009 года. После него начался процесс пересмотра мелких земельных участков, добавляемых к районам апелляции или удаляемых оттуда. Самая первая высадка виноградников ожидается примерно к 2015 году, а их винодельческая продукция начнёт поступать в продажу примерно к 2021 году. Тем не менее, стоимость земли, которую предположительно будет разрешено использовать для производства шампанских вин, немедленно выросла с 5000 Евро за гектар до 1 миллиона Евро.

Стоимость виноградников Шампани

В 2010 году виноградники в районе Кот-де-Блан продавались из расчёта 1,5 миллиона Евро за гектар

Производство неигристых вин в Шампани

Несмотря на то, что в винодельческом регионе Шампань производится преимущественно игристое шампанское, виноделы региона также производят и другие классы вин. Неигристые вина, производимые возле коммуны Бузи, продаются под региональной маркой Coteaux Champenois (Кото Шампенуа). Также в регионе закреплено наименование розового вина Rosé des Riceys (Розе де Рисе). Региональное ликёрное вино называется Ratafia de Champagne. Поскольку сейчас доходность производства игристого шампанского из местного винограда значительно выросла, доля производства этих неигристых и креплёных вин стала крайне незначительной.

Оставшаяся после отжима винограда мезга используется для производства ликёра Marc de Champagne, который не составляет конкуренцию шампанскому, поскольку производится из отходов виноделия.

Отрывок, характеризующий Шампань (винодельческий регион)

Когда прошел тот овладевший им смех при словах и улыбке Тихона, и Петя понял на мгновенье, что Тихон этот убил человека, ему сделалось неловко. Он оглянулся на пленного барабанщика, и что то кольнуло его в сердце. Но эта неловкость продолжалась только одно мгновенье. Он почувствовал необходимость повыше поднять голову, подбодриться и расспросить эсаула с значительным видом о завтрашнем предприятии, с тем чтобы не быть недостойным того общества, в котором он находился.
Посланный офицер встретил Денисова на дороге с известием, что Долохов сам сейчас приедет и что с его стороны все благополучно.
Денисов вдруг повеселел и подозвал к себе Петю.
– Ну, г'асскажи ты мне пг'о себя, – сказал он.


Петя при выезде из Москвы, оставив своих родных, присоединился к своему полку и скоро после этого был взят ординарцем к генералу, командовавшему большим отрядом. Со времени своего производства в офицеры, и в особенности с поступления в действующую армию, где он участвовал в Вяземском сражении, Петя находился в постоянно счастливо возбужденном состоянии радости на то, что он большой, и в постоянно восторженной поспешности не пропустить какого нибудь случая настоящего геройства. Он был очень счастлив тем, что он видел и испытал в армии, но вместе с тем ему все казалось, что там, где его нет, там то теперь и совершается самое настоящее, геройское. И он торопился поспеть туда, где его не было.
Когда 21 го октября его генерал выразил желание послать кого нибудь в отряд Денисова, Петя так жалостно просил, чтобы послать его, что генерал не мог отказать. Но, отправляя его, генерал, поминая безумный поступок Пети в Вяземском сражении, где Петя, вместо того чтобы ехать дорогой туда, куда он был послан, поскакал в цепь под огонь французов и выстрелил там два раза из своего пистолета, – отправляя его, генерал именно запретил Пете участвовать в каких бы то ни было действиях Денисова. От этого то Петя покраснел и смешался, когда Денисов спросил, можно ли ему остаться. До выезда на опушку леса Петя считал, что ему надобно, строго исполняя свой долг, сейчас же вернуться. Но когда он увидал французов, увидал Тихона, узнал, что в ночь непременно атакуют, он, с быстротою переходов молодых людей от одного взгляда к другому, решил сам с собою, что генерал его, которого он до сих пор очень уважал, – дрянь, немец, что Денисов герой, и эсаул герой, и что Тихон герой, и что ему было бы стыдно уехать от них в трудную минуту.
Уже смеркалось, когда Денисов с Петей и эсаулом подъехали к караулке. В полутьме виднелись лошади в седлах, казаки, гусары, прилаживавшие шалашики на поляне и (чтобы не видели дыма французы) разводившие красневший огонь в лесном овраге. В сенях маленькой избушки казак, засучив рукава, рубил баранину. В самой избе были три офицера из партии Денисова, устроивавшие стол из двери. Петя снял, отдав сушить, свое мокрое платье и тотчас принялся содействовать офицерам в устройстве обеденного стола.
Через десять минут был готов стол, покрытый салфеткой. На столе была водка, ром в фляжке, белый хлеб и жареная баранина с солью.
Сидя вместе с офицерами за столом и разрывая руками, по которым текло сало, жирную душистую баранину, Петя находился в восторженном детском состоянии нежной любви ко всем людям и вследствие того уверенности в такой же любви к себе других людей.
– Так что же вы думаете, Василий Федорович, – обратился он к Денисову, – ничего, что я с вами останусь на денек? – И, не дожидаясь ответа, он сам отвечал себе: – Ведь мне велено узнать, ну вот я и узнаю… Только вы меня пустите в самую… в главную. Мне не нужно наград… А мне хочется… – Петя стиснул зубы и оглянулся, подергивая кверху поднятой головой и размахивая рукой.
– В самую главную… – повторил Денисов, улыбаясь.
– Только уж, пожалуйста, мне дайте команду совсем, чтобы я командовал, – продолжал Петя, – ну что вам стоит? Ах, вам ножик? – обратился он к офицеру, хотевшему отрезать баранины. И он подал свой складной ножик.
Офицер похвалил ножик.
– Возьмите, пожалуйста, себе. У меня много таких… – покраснев, сказал Петя. – Батюшки! Я и забыл совсем, – вдруг вскрикнул он. – У меня изюм чудесный, знаете, такой, без косточек. У нас маркитант новый – и такие прекрасные вещи. Я купил десять фунтов. Я привык что нибудь сладкое. Хотите?.. – И Петя побежал в сени к своему казаку, принес торбы, в которых было фунтов пять изюму. – Кушайте, господа, кушайте.
– А то не нужно ли вам кофейник? – обратился он к эсаулу. – Я у нашего маркитанта купил, чудесный! У него прекрасные вещи. И он честный очень. Это главное. Я вам пришлю непременно. А может быть еще, у вас вышли, обились кремни, – ведь это бывает. Я взял с собою, у меня вот тут… – он показал на торбы, – сто кремней. Я очень дешево купил. Возьмите, пожалуйста, сколько нужно, а то и все… – И вдруг, испугавшись, не заврался ли он, Петя остановился и покраснел.
Он стал вспоминать, не сделал ли он еще каких нибудь глупостей. И, перебирая воспоминания нынешнего дня, воспоминание о французе барабанщике представилось ему. «Нам то отлично, а ему каково? Куда его дели? Покормили ли его? Не обидели ли?» – подумал он. Но заметив, что он заврался о кремнях, он теперь боялся.
«Спросить бы можно, – думал он, – да скажут: сам мальчик и мальчика пожалел. Я им покажу завтра, какой я мальчик! Стыдно будет, если я спрошу? – думал Петя. – Ну, да все равно!» – и тотчас же, покраснев и испуганно глядя на офицеров, не будет ли в их лицах насмешки, он сказал:
– А можно позвать этого мальчика, что взяли в плен? дать ему чего нибудь поесть… может…
– Да, жалкий мальчишка, – сказал Денисов, видимо, не найдя ничего стыдного в этом напоминании. – Позвать его сюда. Vincent Bosse его зовут. Позвать.
– Я позову, – сказал Петя.
– Позови, позови. Жалкий мальчишка, – повторил Денисов.
Петя стоял у двери, когда Денисов сказал это. Петя пролез между офицерами и близко подошел к Денисову.
– Позвольте вас поцеловать, голубчик, – сказал он. – Ах, как отлично! как хорошо! – И, поцеловав Денисова, он побежал на двор.
– Bosse! Vincent! – прокричал Петя, остановясь у двери.
– Вам кого, сударь, надо? – сказал голос из темноты. Петя отвечал, что того мальчика француза, которого взяли нынче.
– А! Весеннего? – сказал казак.
Имя его Vincent уже переделали: казаки – в Весеннего, а мужики и солдаты – в Висеню. В обеих переделках это напоминание о весне сходилось с представлением о молоденьком мальчике.
– Он там у костра грелся. Эй, Висеня! Висеня! Весенний! – послышались в темноте передающиеся голоса и смех.
– А мальчонок шустрый, – сказал гусар, стоявший подле Пети. – Мы его покормили давеча. Страсть голодный был!
В темноте послышались шаги и, шлепая босыми ногами по грязи, барабанщик подошел к двери.
– Ah, c'est vous! – сказал Петя. – Voulez vous manger? N'ayez pas peur, on ne vous fera pas de mal, – прибавил он, робко и ласково дотрогиваясь до его руки. – Entrez, entrez. [Ах, это вы! Хотите есть? Не бойтесь, вам ничего не сделают. Войдите, войдите.]
– Merci, monsieur, [Благодарю, господин.] – отвечал барабанщик дрожащим, почти детским голосом и стал обтирать о порог свои грязные ноги. Пете многое хотелось сказать барабанщику, но он не смел. Он, переминаясь, стоял подле него в сенях. Потом в темноте взял его за руку и пожал ее.
– Entrez, entrez, – повторил он только нежным шепотом.
«Ах, что бы мне ему сделать!» – проговорил сам с собою Петя и, отворив дверь, пропустил мимо себя мальчика.
Когда барабанщик вошел в избушку, Петя сел подальше от него, считая для себя унизительным обращать на него внимание. Он только ощупывал в кармане деньги и был в сомненье, не стыдно ли будет дать их барабанщику.


От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки, баранины и которого Денисов велел одеть в русский кафтан, с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова. Петя в армии слышал много рассказов про необычайные храбрость и жестокость Долохова с французами, и потому с тех пор, как Долохов вошел в избу, Петя, не спуская глаз, смотрел на него и все больше подбадривался, подергивая поднятой головой, с тем чтобы не быть недостойным даже и такого общества, как Долохов.
Наружность Долохова странно поразила Петю своей простотой.
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.
– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…


Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.

Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?