Шамхорская битва

Шамхорская битва
Основной конфликт: Русско-персидская война 1826—1828
«Битва под Шамкиром». Литография М. Мещерского, XIX век
Дата	3 (15) сентября 1826 года
Место	Шамхор
Итог	Победа русских войск.
Противники
Российская империя Российская империя Персия
Командующие
генерал Мадатов шахзаде Мохаммед сардар Амир-хан
Силы сторон
4 300 солдат 2 000 ополченцев 12 орудий 14 000
Потери
27 2 000

Шамхорская битва — сражение между русскими войсками под командованием генерала В. Г. Мадатова и авангарда 60-тысячной иранской армии под командованием шахзаде Мохаммеда, сына Аббас-Мирзы, и эриванского сардара Амир-хана, произошедшее 3 (15) сентября 1826 года у селения Шамхор (ныне г. Шамкир, Азербайджан), на р. Шамхор-чай (Шамхорка), во время Русско-персидской войны 1826—1828 годов.

Перед битвой

После вторжения в середине июля 1826 года в Карабах 40-тысячная иранская армия Аббас-Мирзы была задержана осадой крепости Шуша. 22 августа (3 сентября) отряд Мадатова по приказу Ермолова выступил навстречу 3-тысячному персидскому отряду под командованием Зураб-хана, который расположился на одном из притоков реки Тауса. Однако персидский отряд заблаговременно отступил и занял позицию на одной из вершин. Мадатов приказал штурмом выбить персидский отряд. В ходе небольшого боя персы отступили к Елисаветполю, а шамшадильские татары(азербайджанцы) разъехались по своим селениям. Узнав об этом, Ермолов отправил Мадатову батальон Херсонского гренадерского полка и приказал занять Елисаветполь. 25 августа (6 сентября) Мадатов выступил в направлении Елисаветполя. В его отряд входили пять рот Грузинского полка, батальон Херсонского гренадерского полка, три роты егерей 41-го полка, казаки и милиция, к тому же имелось 12 орудий. Персы подошли к Елисаветполю раньше. Сын Аббас-Мирзы Мохаммед с 10-тысячным отрядом выступил навстречу русским к селению Шамхор. 1 (13) сентября к нему присоединился эриванский сардар Амир-хана с 4-тысячным отрядом и 2 орудиями. 3 (15) сентября казаки и кавказские татары (азербайджанцы) атаковали авангард персидского отряда и вынудили их отступить за Шамхор.

Битва

Боевой порядок иранских войск был построен в форме полумесяца, выгнутого в сторону противника, в центре его находилась регулярная пехота (сарбазы), а на флангах — иррегулярная конница (гулямы). Сзади располагались орудия и фальконеты. Мадатов, несмотря на большое превосходство противника в силах, с ходу атаковал его позиции. При поддержке артиллерии конница завязала бой на флангах, а пехота ударом в штыки прорвала центр войск иранцев. Разгром пришедшего в замешательство противника был завершён конной атакой грузинских и татарских (азербайджанских) ополчений. У иранцев насчитывалось 2 тысячи потерь, у отряда Мадатова — всего 27 человек.

Потто В.А. Кавказская война: В 5 тт:, т.3. Персидская война 1826—1828 гг.:

Шамхорская битва длилась недолго и была несложна. Она окончилась одним стремительным ударом. Сопротивление неприятеля было так слабо, что блистательная победа, разгром в пять раз сильнейшего врага,- стоили русским войскам всего двадцать семь человек, выбывших из строя, в то время, как потери неприятеля были громадны. По сознанию самих персиян, они потеряли в этот фатальный для них день свыше двух тысяч человек одними убитыми. Шахская гвардия, участвовавшая в деле, более не существовала,- она почти вся легла под ударами русской конницы. Пространство от Шамхора до Елизаветполя, на протяжении тридцати с лишком верст, устлано было неприятельскими трупами. Об этом свидетельствовал, между прочим, и сам Паскевич, проезжавший, спустя восемь дней, через поле битвы,- а Паскевича никак нельзя заподозрить в пристрастии к Мадатову или в желании преувеличить значение шамхорской победы.
Трофеями сражения были: одно орудие английской артиллерии, одиннадцать фальконетов вместе с верблюдами и семьдесят пять человек пленных.

Отступление персидских войск

Покидая Елизаветполь (Гянджу), персы разграбляли имущество местных жителей.

Потто В.А. Кавказская война: В 5 тт:, т.3. Персидская война 1826—1828 гг.:

Целые кварталы свидетельствовали о печальных событиях, пронёсшихся над городом, и старая Ганжа, когда-то оплот Азербайджана, мрачно возвышалась теперь над остатками опустошённого города.
Менее других пострадало армянское население, выказавшее вообще много твёрдости и решимости во всё пребывание персиян в городе. Населяя отдельный форштадт, армяне его укрепили и, поставив на всех входах и выходах сторожевые караулы, объявили, что будут служить персиянам, но под условием, чтобы ни один их солдат не показывался в квартале и чтобы все требования персидского правительства производились не иначе, как через посредство выбранных ими самими старшин. Всякое насилие они положили отражать оружием и в случае крайности стоять до последнего. Умный Назар-Али-хан видел бесполезность силы и решил прибрать к рукам армянское население хитростью. Он предложил им, под видом особой любезности со своей стороны, сложить всё их имущество и даже перевести семьи внутрь цитадели для безопасности на случай появления русских и штурма ими города. Армяне, понимая, в чём дело, отклонили это предложение; татары, напротив, вдались в обман и были жестоко наказаны за своё легковерие; покидая крепость, персияне увели с собой и всех татарских женщин.

Русские войска во главе с князем Мадатовым торжественно встречало христианское население города.

Потто В.А. Кавказская война: В 5 тт:, т.3. Персидская война 1826—1828 гг.:

Вступление Мадатова в древнюю Ганжу было торжественно. Всё христианское население, предшествуемое духовенством в белых пасхальных ризах, с хоругвями и крестами, вышло навстречу к русским войскам как к своим избавителям. Колонны остановились. Мадатов, сойдя с коня, просил духовенство отслужить благодарственный молебен. Жители подносили солдатам хлеб и вино, бросались к ногам Мадатова, обнимали его колени. Войска вступили в город и заняли цитадель, над которой тотчас же развилось победное русское знамя. Всё ожило в мрачном перед тем Елизаветполе, и в роскошных садах его, весь день и всю ночь, до самого утра, раздавались песни и восклицания: «Кгчах (молодец) Мадатов!»
Так ликовали армяне; но злобно смотрели татарские беки,- Шамхорская победа рассеяла их политические мечты. Исчезнувшее персидское знамя на цитадели заменилось знаменем русским,- и как всё это просто, спокойно совершилось: персияне исчезли; русские, под командой знакомого всем князя Мадатова, вошли и стали в цитадель, как будто бы никогда её не покидали.

Итоги битвы

Поражение персидских войск под Шамхором вынудило Аббас-Мирзу 5 (17) сентября 1826 года снять осаду Шуши.

10 (22) сентября в Елизаветполь прибыл генерал И. Ф. Паскевич, который вступил в командование русскими войсками.

13 (25) сентября состоялось сражение под Елизаветполем, в котором иранская армия была разгромлена, что предрешило изгнание её с российских территорий.

Русский биографический словарь:

10 сентября в Елисаветполь прибыл ген.-ад. Паскевич и принял начальство над всеми войсками в городе, состоявшими из 6 батальонов пехоты, 1 кавалерийского и 2 казачьих полков, 24 орудий, татарской и грузинской конницы. 13-го числа в 7 верстах от города расположился Аббас-Мирза с 15000 пехоты, 20000 кавалерии и 26 орудиями. Несмотря на неравенство сил, Паскевич по настоянию Мадатова решился дать сражение. Победа была полная; главный виновник её, Мадатов, гнал на другой день неприятеля ещё 23 версты; персы бежали, уже не сопротивляясь, сажая пехоту на лошадей конницы.

Ссылки

• Ибрагимбейли X. М. Россия и Азербайджан в первой трети XIX в. (Из военно-политической истории). — М., 1969, с. 173
• Джавахишвили И., Джанашиа С. История Грузии, ч. 1, 2 изд., Тбилиси, 1950;

Отрывок, характеризующий Шамхорская битва

Князь Андрей усмехнулся, прямо глядя в лицо Анны Павловны.
– «Dieu me la donne, gare a qui la touche», – сказал он (слова Бонапарте, сказанные при возложении короны). – On dit qu'il a ete tres beau en prononcant ces paroles, [Бог мне дал корону. Беда тому, кто ее тронет. – Говорят, он был очень хорош, произнося эти слова,] – прибавил он и еще раз повторил эти слова по итальянски: «Dio mi la dona, guai a chi la tocca».
– J'espere enfin, – продолжала Анна Павловна, – que ca a ete la goutte d'eau qui fera deborder le verre. Les souverains ne peuvent plus supporter cet homme, qui menace tout. [Надеюсь, что это была, наконец, та капля, которая переполнит стакан. Государи не могут более терпеть этого человека, который угрожает всему.]
– Les souverains? Je ne parle pas de la Russie, – сказал виконт учтиво и безнадежно: – Les souverains, madame! Qu'ont ils fait pour Louis XVII, pour la reine, pour madame Elisabeth? Rien, – продолжал он одушевляясь. – Et croyez moi, ils subissent la punition pour leur trahison de la cause des Bourbons. Les souverains? Ils envoient des ambassadeurs complimenter l'usurpateur. [Государи! Я не говорю о России. Государи! Но что они сделали для Людовика XVII, для королевы, для Елизаветы? Ничего. И, поверьте мне, они несут наказание за свою измену делу Бурбонов. Государи! Они шлют послов приветствовать похитителя престола.]
И он, презрительно вздохнув, опять переменил положение. Князь Ипполит, долго смотревший в лорнет на виконта, вдруг при этих словах повернулся всем телом к маленькой княгине и, попросив у нее иголку, стал показывать ей, рисуя иголкой на столе, герб Конде. Он растолковывал ей этот герб с таким значительным видом, как будто княгиня просила его об этом.
– Baton de gueules, engrele de gueules d'azur – maison Conde, [Фраза, не переводимая буквально, так как состоит из условных геральдических терминов, не вполне точно употребленных. Общий смысл такой : Герб Конде представляет щит с красными и синими узкими зазубренными полосами,] – говорил он.
Княгиня, улыбаясь, слушала.
– Ежели еще год Бонапарте останется на престоле Франции, – продолжал виконт начатый разговор, с видом человека не слушающего других, но в деле, лучше всех ему известном, следящего только за ходом своих мыслей, – то дела пойдут слишком далеко. Интригой, насилием, изгнаниями, казнями общество, я разумею хорошее общество, французское, навсегда будет уничтожено, и тогда…
Он пожал плечами и развел руками. Пьер хотел было сказать что то: разговор интересовал его, но Анна Павловна, караулившая его, перебила.
– Император Александр, – сказала она с грустью, сопутствовавшей всегда ее речам об императорской фамилии, – объявил, что он предоставит самим французам выбрать образ правления. И я думаю, нет сомнения, что вся нация, освободившись от узурпатора, бросится в руки законного короля, – сказала Анна Павловна, стараясь быть любезной с эмигрантом и роялистом.
– Это сомнительно, – сказал князь Андрей. – Monsieur le vicomte [Господин виконт] совершенно справедливо полагает, что дела зашли уже слишком далеко. Я думаю, что трудно будет возвратиться к старому.
– Сколько я слышал, – краснея, опять вмешался в разговор Пьер, – почти всё дворянство перешло уже на сторону Бонапарта.
– Это говорят бонапартисты, – сказал виконт, не глядя на Пьера. – Теперь трудно узнать общественное мнение Франции.
– Bonaparte l'a dit, [Это сказал Бонапарт,] – сказал князь Андрей с усмешкой.
(Видно было, что виконт ему не нравился, и что он, хотя и не смотрел на него, против него обращал свои речи.)
– «Je leur ai montre le chemin de la gloire» – сказал он после недолгого молчания, опять повторяя слова Наполеона: – «ils n'en ont pas voulu; je leur ai ouvert mes antichambres, ils se sont precipites en foule»… Je ne sais pas a quel point il a eu le droit de le dire. [Я показал им путь славы: они не хотели; я открыл им мои передние: они бросились толпой… Не знаю, до какой степени имел он право так говорить.]
– Aucun, [Никакого,] – возразил виконт. – После убийства герцога даже самые пристрастные люди перестали видеть в нем героя. Si meme ca a ete un heros pour certaines gens, – сказал виконт, обращаясь к Анне Павловне, – depuis l'assassinat du duc il y a un Marietyr de plus dans le ciel, un heros de moins sur la terre. [Если он и был героем для некоторых людей, то после убиения герцога одним мучеником стало больше на небесах и одним героем меньше на земле.]
Не успели еще Анна Павловна и другие улыбкой оценить этих слов виконта, как Пьер опять ворвался в разговор, и Анна Павловна, хотя и предчувствовавшая, что он скажет что нибудь неприличное, уже не могла остановить его.
– Казнь герцога Энгиенского, – сказал мсье Пьер, – была государственная необходимость; и я именно вижу величие души в том, что Наполеон не побоялся принять на себя одного ответственность в этом поступке.
– Dieul mon Dieu! [Боже! мой Боже!] – страшным шопотом проговорила Анна Павловна.
– Comment, M. Pierre, vous trouvez que l'assassinat est grandeur d'ame, [Как, мсье Пьер, вы видите в убийстве величие души,] – сказала маленькая княгиня, улыбаясь и придвигая к себе работу.
– Ah! Oh! – сказали разные голоса.
– Capital! [Превосходно!] – по английски сказал князь Ипполит и принялся бить себя ладонью по коленке.
Виконт только пожал плечами. Пьер торжественно посмотрел поверх очков на слушателей.
– Я потому так говорю, – продолжал он с отчаянностью, – что Бурбоны бежали от революции, предоставив народ анархии; а один Наполеон умел понять революцию, победить ее, и потому для общего блага он не мог остановиться перед жизнью одного человека.
– Не хотите ли перейти к тому столу? – сказала Анна Павловна.
Но Пьер, не отвечая, продолжал свою речь.
– Нет, – говорил он, все более и более одушевляясь, – Наполеон велик, потому что он стал выше революции, подавил ее злоупотребления, удержав всё хорошее – и равенство граждан, и свободу слова и печати – и только потому приобрел власть.
– Да, ежели бы он, взяв власть, не пользуясь ею для убийства, отдал бы ее законному королю, – сказал виконт, – тогда бы я назвал его великим человеком.
– Он бы не мог этого сделать. Народ отдал ему власть только затем, чтоб он избавил его от Бурбонов, и потому, что народ видел в нем великого человека. Революция была великое дело, – продолжал мсье Пьер, выказывая этим отчаянным и вызывающим вводным предложением свою великую молодость и желание всё полнее высказать.
– Революция и цареубийство великое дело?…После этого… да не хотите ли перейти к тому столу? – повторила Анна Павловна.
– Contrat social, [Общественный договор,] – с кроткой улыбкой сказал виконт.
– Я не говорю про цареубийство. Я говорю про идеи.
– Да, идеи грабежа, убийства и цареубийства, – опять перебил иронический голос.
– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.
– Свобода и равенство, – презрительно сказал виконт, как будто решившийся, наконец, серьезно доказать этому юноше всю глупость его речей, – всё громкие слова, которые уже давно компрометировались. Кто же не любит свободы и равенства? Еще Спаситель наш проповедывал свободу и равенство. Разве после революции люди стали счастливее? Напротив. Mы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее.
Князь Андрей с улыбкой посматривал то на Пьера, то на виконта, то на хозяйку. В первую минуту выходки Пьера Анна Павловна ужаснулась, несмотря на свою привычку к свету; но когда она увидела, что, несмотря на произнесенные Пьером святотатственные речи, виконт не выходил из себя, и когда она убедилась, что замять этих речей уже нельзя, она собралась с силами и, присоединившись к виконту, напала на оратора.
– Mais, mon cher m r Pierre, [Но, мой милый Пьер,] – сказала Анна Павловна, – как же вы объясняете великого человека, который мог казнить герцога, наконец, просто человека, без суда и без вины?
– Я бы спросил, – сказал виконт, – как monsieur объясняет 18 брюмера. Разве это не обман? C'est un escamotage, qui ne ressemble nullement a la maniere d'agir d'un grand homme. [Это шулерство, вовсе не похожее на образ действий великого человека.]
– А пленные в Африке, которых он убил? – сказала маленькая княгиня. – Это ужасно! – И она пожала плечами.