Шанго (слон)

Шанго
Слон Шанго и его сын Москвич. 1950 г. (фото из архива Веры Чаплиной)
Вид:	Азиатский слон
Пол:	Мужской
Дата рождения:	1911(1911)
Дата смерти:	1961(1961)
Место смерти:	Московский зоопарк
Страна:	СССР, с 1933 г.
Род занятий:	Питомец зоопарка
Годы активности:	1920-е – 1961 г.

Шанго — азиатский слон-великан из коллекции Московского зоопарка 1940-х — начала 1960-х гг.

Биография

Родился в 1911 году, предположительно на полуострове Индостан, в 1933 году привезён в СССР и несколько лет ездил по стране в составе передвижной зоовыставки. Необычно крупный размер слона не только привлекал публику, обеспечивая хорошие сборы, но и создавал большие проблемы: в молодости Шанго был дрессирован, однако с возрастом его характер становился все более беспокойным и злобным: «Большие разрушения учинил он на станции Всполье, около Ярославля, куда прибыл с передвижной зоологической выставкой. Шанго не захотел выходить из вагона, сорвал и сломал крышу и принялся разламывать стены. Скоро от вагона осталась только платформа, на которой он стоял».

Огромный слон стал опасен, и в 1938 году его пришлось передать в Сталинградский зоопарк, но и там с ним не могли справиться, и в августе 1940 года Шанго перевезли в Московский зоопарк, где двумя годами ранее был выстроен просторный и очень укреплённый слоновник. С первого же дня другие слоны столичного зоопарка — Нона, Джиндау, Манька и Мирза — признали Шанго своим вожаком и подчинились ему. «Теперь слоны выходили из помещения только вместе, а впереди всегда шел Шанго. Никакими силами и соблазнами нельзя было выманить слоних из слоновника без Шанго. Он же загонял их вечером обратно в слоновник, подталкивая сзади головой».

В первые месяцы после начала Великой Отечественной войны из Московского зоопарка эвакуировали всех слонов, кроме Шанго и его подруги Джиндау: Шанго к тому времени вырос настолько, что уже не помещался в железнодорожном вагоне, а к Джиндау он не подпустил работников зоопарка. «Шанго — слон-великан. Рост его достигает 4,5 метра, а вес — около 5,5 тонны. Слон обладает огромной силой: он свободно гнет рельсы и стальные балки и часто производит в слоновнике большие разрушения». Во время вражеских бомбёжек Шанго сохранял невозмутимость, не боялся огня и даже тушил зажигательные бомбы — набирая в хобот воды и окатывая их струёй, как из брандспойта.

В годы войны Шанго пережил смерть Джиндау, и у него совсем испортился характер, но в июне 1946 г. в Московский зоопарк привезли его ровесницу, азиатскую слониху Молли, которая родила от него двух слонят: Москвича (родился 3 августа 1948) и Карата (родился 25 августа 1952). Москвич стал «первым слонёнком, родившимся в неволе за всю историю существования зоопарков в России». В обоих случаях беременность продолжалась около 22 месяцев.

«Ручная и ласковая Молли хорошо „влияла“ на беспокойного Шанго. Она даже по-своему его „воспитывала“. Если Шанго бросался на входящую служительницу, слониха загораживала её собою и не давала в обиду. Пользуясь таким заступничеством, служители не стали перегонять слона на время уборки. Они подзывали Молли и под её „охраной“ подметали, чистили загон, давали слонам корм». Раньше грозный и коварный Шанго не только забрасывал камнями не полюбившихся ему работников зоопарка, но и, подманивая к себе публику, периодически выхватывал хоботом чью-нибудь шляпку или зонтик, а то и обдавал толпу фонтаном воды. Но с конца 1940-х годов, под благотворным влиянием Молли, скандальная популярность слона-хулигана меняется на славу добропорядочного и величественного отца слоновьего семейства.

В 1950-е годы дневной кормовой рацион Шанго составлял 140 кг различных кормов, в том числе 30 кг сена, 70 кг свёклы, картофель, морковь, капуста, отруби, овёс, яблоки, горох, сухари, сахар, соль, а также грубые корма для правильного пищеварения: ветки деревьев и кустарников.

Слон-великан пережил и свою вторую подругу: Молли трагически погибла в 1954 году, при попытке прорваться к Карату, которому в соседнем помещении ветеринарные врачи делали хирургическую операцию. Шанго умер весной 1961 г., прожив 50 лет, из них — 20 лет в Московском зоопарке.

Герой литературных произведений

В 1945 году Вера Чаплина написала рассказ «Шанго», который включила в свой послевоенный сборник «Четвероногие друзья» (1947), посвящённый животным Московского зоопарка. Это была первая версия рассказа, которая заканчивалась сценой скорби слона о погибшей Джиндау: «Шанго не искал Джиндау. Он взошел, как всегда, на свой любимый пригорок. Некоторое время стоял неподвижно, потом медленно стал опускать голову. Он опускал её все ниже, ниже, пока не коснулся бивнями земли. Тогда он встал на колени и глубоко, до самого основания воткнул бивни в мягкую землю. И так стоял он долго, не шевелясь, а я смотрела на Шанго и думала о том, как каждый зверь по-своему проявляет своё горе».

В 1955 году, в сборнике «Питомцы зоопарка» выходит вторая версия рассказа «Шанго», которая была дополнена эпизодами встречи с Молли и рождения Москвича. И хотя Чаплина в декабре 1952 года писала о рождении у Шанго и Молли второго слонёнка, Карата, она не стала вводить его в рассказ и омрачать финал смертью Молли. Историю Шанго писательница завершила событиями 1951 года: «Когда Москвичу исполнилось три года, он так вырос, что стал ростом почти с мать. Москвич по-прежнему был большой шалун, однако Шанго он слушался, и вся слоновья семья мирно проживала в зоопарке».

Рассказ «Шанго» из цикла «Питомцы зоопарка» свыше 100 раз издавался в нашей стране и переведён на десятки языков. Иллюстрации к нему создавали известные отечественные художники-анималисты Георгий Никольский и Дмирий Горлов, а также зарубежные мастера книжной графики: Франтишек Гложник и Дагмар Черная (Чехословакия), Тереза Тышкевичова (Польша), Петер Сечко (Венгрия), Гельмут Клосс (ГДР), Мел Хантер (США) и другие.

Слон Шанго стал персонажем и небольшой книжки, написанной сотрудником Московского зоопарка Сергеем Канцлером и иллюстрированной художником-анималистом Вадимом Трофимовым, — «Шанго и Молли» (1948).

Помимо этих произведений, передающих реальные биографические эпизоды жизни Шанго, знаменитый слон из Московского зоопарка стал героем юмористического рассказа Виктора Драгунского «Слон и радио» из цикла «Денискины рассказы», в основе сюжета которого — широко известная привычка Шанго неожиданно выхватывать хоботом у зазевавшейся публики самые разнообразные предметы. Кроме того, Шанго — герой ещё одного юмористического, но уже откровенно фантазийного рассказа Сергея Баруздина «Слоновья память».

См. также

• Арго (волк)
• Борец (медведь)
• Кинули
• Кузя (кондор)
• Марьям (медведица)
• Раджи
• Самсон Гамлетович Ленинградов
• Сиротка (тигрица)
• Фрина (орангутан)

Литература

• Чаплина В. В. Шанго [окончательный вариант] / Питомцы зоопарка. М., «Детская литература». 1965. С. 291—305. (Фотографии А. Анжанова).
• Канцлер С. Ю. Шанго и Молли. М., Издательство Московского зоопарка, 1948. (Рисунки В. Трофимова).
• Драгунский В. Ю. Слон и радио / Денискины рассказы. М., «Малыш», 1966. (Рисунки В. Лосина).
• Баруздин С. А. Слоновья память / Рассказы о животных. М., «Советская Россия», 1980. (Рисунки Н. Хараша).
• Московский зоопарк (путеводитель). М., «Московский рабочий», 1952. С. 45-52, 162. (Фотографии А. Анжанова).
• Московский зоологический парк: к 140-летию со дня основания. Страницы истории. М., «Эллис Лак 2000». 2004. С. 103, 112, 142, 158, 252.
• Тавьев М. Ю. Вера Чаплина и её четвероногие друзья. — М., Издательский проект «Архив писателя», 2015. — 99, 123, 127, 211 с. — ISBN 978-5-00077-287-4.

Фильмография

• Документальный фильм «В Московском зоопарке» (в 2-х частях). 1951. Режиссёр Т. Лаврова, операторы: А. Левитан, С. Уралов. РГАКФ: уч. № 7892.
• [vchaplina-arhiv.livejournal.com/42164.html Документальный фильм «По зоопарку». 1961.] Автор Р. Котс, оператор А. Анжанов

Отрывок, характеризующий Шанго (слон)

– Я пошлю вам ее, – сказала графиня и вышла из комнаты.
– Господи, помилуй нас, – твердила она, отыскивая дочь. Соня сказала, что Наташа в спальне. Наташа сидела на своей кровати, бледная, с сухими глазами, смотрела на образа и, быстро крестясь, шептала что то. Увидав мать, она вскочила и бросилась к ней.
– Что? Мама?… Что?
– Поди, поди к нему. Он просит твоей руки, – сказала графиня холодно, как показалось Наташе… – Поди… поди, – проговорила мать с грустью и укоризной вслед убегавшей дочери, и тяжело вздохнула.
Наташа не помнила, как она вошла в гостиную. Войдя в дверь и увидав его, она остановилась. «Неужели этот чужой человек сделался теперь всё для меня?» спросила она себя и мгновенно ответила: «Да, всё: он один теперь дороже для меня всего на свете». Князь Андрей подошел к ней, опустив глаза.
– Я полюбил вас с той минуты, как увидал вас. Могу ли я надеяться?
Он взглянул на нее, и серьезная страстность выражения ее лица поразила его. Лицо ее говорило: «Зачем спрашивать? Зачем сомневаться в том, чего нельзя не знать? Зачем говорить, когда нельзя словами выразить того, что чувствуешь».
Она приблизилась к нему и остановилась. Он взял ее руку и поцеловал.
– Любите ли вы меня?
– Да, да, – как будто с досадой проговорила Наташа, громко вздохнула, другой раз, чаще и чаще, и зарыдала.
– Об чем? Что с вами?
– Ах, я так счастлива, – отвечала она, улыбнулась сквозь слезы, нагнулась ближе к нему, подумала секунду, как будто спрашивая себя, можно ли это, и поцеловала его.
Князь Андрей держал ее руки, смотрел ей в глаза, и не находил в своей душе прежней любви к ней. В душе его вдруг повернулось что то: не было прежней поэтической и таинственной прелести желания, а была жалость к ее женской и детской слабости, был страх перед ее преданностью и доверчивостью, тяжелое и вместе радостное сознание долга, навеки связавшего его с нею. Настоящее чувство, хотя и не было так светло и поэтично как прежнее, было серьезнее и сильнее.
– Сказала ли вам maman, что это не может быть раньше года? – сказал князь Андрей, продолжая глядеть в ее глаза. «Неужели это я, та девочка ребенок (все так говорили обо мне) думала Наташа, неужели я теперь с этой минуты жена , равная этого чужого, милого, умного человека, уважаемого даже отцом моим. Неужели это правда! неужели правда, что теперь уже нельзя шутить жизнию, теперь уж я большая, теперь уж лежит на мне ответственность за всякое мое дело и слово? Да, что он спросил у меня?»
– Нет, – отвечала она, но она не понимала того, что он спрашивал.
– Простите меня, – сказал князь Андрей, – но вы так молоды, а я уже так много испытал жизни. Мне страшно за вас. Вы не знаете себя.
Наташа с сосредоточенным вниманием слушала, стараясь понять смысл его слов и не понимала.
– Как ни тяжел мне будет этот год, отсрочивающий мое счастье, – продолжал князь Андрей, – в этот срок вы поверите себя. Я прошу вас через год сделать мое счастье; но вы свободны: помолвка наша останется тайной и, ежели вы убедились бы, что вы не любите меня, или полюбили бы… – сказал князь Андрей с неестественной улыбкой.
– Зачем вы это говорите? – перебила его Наташа. – Вы знаете, что с того самого дня, как вы в первый раз приехали в Отрадное, я полюбила вас, – сказала она, твердо уверенная, что она говорила правду.
– В год вы узнаете себя…
– Целый год! – вдруг сказала Наташа, теперь только поняв то, что свадьба отсрочена на год. – Да отчего ж год? Отчего ж год?… – Князь Андрей стал ей объяснять причины этой отсрочки. Наташа не слушала его.
– И нельзя иначе? – спросила она. Князь Андрей ничего не ответил, но в лице его выразилась невозможность изменить это решение.
– Это ужасно! Нет, это ужасно, ужасно! – вдруг заговорила Наташа и опять зарыдала. – Я умру, дожидаясь года: это нельзя, это ужасно. – Она взглянула в лицо своего жениха и увидала на нем выражение сострадания и недоумения.
– Нет, нет, я всё сделаю, – сказала она, вдруг остановив слезы, – я так счастлива! – Отец и мать вошли в комнату и благословили жениха и невесту.
С этого дня князь Андрей женихом стал ездить к Ростовым.


Обручения не было и никому не было объявлено о помолвке Болконского с Наташей; на этом настоял князь Андрей. Он говорил, что так как он причиной отсрочки, то он и должен нести всю тяжесть ее. Он говорил, что он навеки связал себя своим словом, но что он не хочет связывать Наташу и предоставляет ей полную свободу. Ежели она через полгода почувствует, что она не любит его, она будет в своем праве, ежели откажет ему. Само собою разумеется, что ни родители, ни Наташа не хотели слышать об этом; но князь Андрей настаивал на своем. Князь Андрей бывал каждый день у Ростовых, но не как жених обращался с Наташей: он говорил ей вы и целовал только ее руку. Между князем Андреем и Наташей после дня предложения установились совсем другие чем прежде, близкие, простые отношения. Они как будто до сих пор не знали друг друга. И он и она любили вспоминать о том, как они смотрели друг на друга, когда были еще ничем , теперь оба они чувствовали себя совсем другими существами: тогда притворными, теперь простыми и искренними. Сначала в семействе чувствовалась неловкость в обращении с князем Андреем; он казался человеком из чуждого мира, и Наташа долго приучала домашних к князю Андрею и с гордостью уверяла всех, что он только кажется таким особенным, а что он такой же, как и все, и что она его не боится и что никто не должен бояться его. После нескольких дней, в семействе к нему привыкли и не стесняясь вели при нем прежний образ жизни, в котором он принимал участие. Он про хозяйство умел говорить с графом и про наряды с графиней и Наташей, и про альбомы и канву с Соней. Иногда домашние Ростовы между собою и при князе Андрее удивлялись тому, как всё это случилось и как очевидны были предзнаменования этого: и приезд князя Андрея в Отрадное, и их приезд в Петербург, и сходство между Наташей и князем Андреем, которое заметила няня в первый приезд князя Андрея, и столкновение в 1805 м году между Андреем и Николаем, и еще много других предзнаменований того, что случилось, было замечено домашними.
В доме царствовала та поэтическая скука и молчаливость, которая всегда сопутствует присутствию жениха и невесты. Часто сидя вместе, все молчали. Иногда вставали и уходили, и жених с невестой, оставаясь одни, всё также молчали. Редко они говорили о будущей своей жизни. Князю Андрею страшно и совестно было говорить об этом. Наташа разделяла это чувство, как и все его чувства, которые она постоянно угадывала. Один раз Наташа стала расспрашивать про его сына. Князь Андрей покраснел, что с ним часто случалось теперь и что особенно любила Наташа, и сказал, что сын его не будет жить с ними.
– Отчего? – испуганно сказала Наташа.
– Я не могу отнять его у деда и потом…
– Как бы я его любила! – сказала Наташа, тотчас же угадав его мысль; но я знаю, вы хотите, чтобы не было предлогов обвинять вас и меня.
Старый граф иногда подходил к князю Андрею, целовал его, спрашивал у него совета на счет воспитания Пети или службы Николая. Старая графиня вздыхала, глядя на них. Соня боялась всякую минуту быть лишней и старалась находить предлоги оставлять их одних, когда им этого и не нужно было. Когда князь Андрей говорил (он очень хорошо рассказывал), Наташа с гордостью слушала его; когда она говорила, то со страхом и радостью замечала, что он внимательно и испытующе смотрит на нее. Она с недоумением спрашивала себя: «Что он ищет во мне? Чего то он добивается своим взглядом! Что, как нет во мне того, что он ищет этим взглядом?» Иногда она входила в свойственное ей безумно веселое расположение духа, и тогда она особенно любила слушать и смотреть, как князь Андрей смеялся. Он редко смеялся, но зато, когда он смеялся, то отдавался весь своему смеху, и всякий раз после этого смеха она чувствовала себя ближе к нему. Наташа была бы совершенно счастлива, ежели бы мысль о предстоящей и приближающейся разлуке не пугала ее, так как и он бледнел и холодел при одной мысли о том.
Накануне своего отъезда из Петербурга, князь Андрей привез с собой Пьера, со времени бала ни разу не бывшего у Ростовых. Пьер казался растерянным и смущенным. Он разговаривал с матерью. Наташа села с Соней у шахматного столика, приглашая этим к себе князя Андрея. Он подошел к ним.
– Вы ведь давно знаете Безухого? – спросил он. – Вы любите его?
– Да, он славный, но смешной очень.
И она, как всегда говоря о Пьере, стала рассказывать анекдоты о его рассеянности, анекдоты, которые даже выдумывали на него.
– Вы знаете, я поверил ему нашу тайну, – сказал князь Андрей. – Я знаю его с детства. Это золотое сердце. Я вас прошу, Натали, – сказал он вдруг серьезно; – я уеду, Бог знает, что может случиться. Вы можете разлю… Ну, знаю, что я не должен говорить об этом. Одно, – чтобы ни случилось с вами, когда меня не будет…
– Что ж случится?…
– Какое бы горе ни было, – продолжал князь Андрей, – я вас прошу, m lle Sophie, что бы ни случилось, обратитесь к нему одному за советом и помощью. Это самый рассеянный и смешной человек, но самое золотое сердце.
Ни отец и мать, ни Соня, ни сам князь Андрей не могли предвидеть того, как подействует на Наташу расставанье с ее женихом. Красная и взволнованная, с сухими глазами, она ходила этот день по дому, занимаясь самыми ничтожными делами, как будто не понимая того, что ожидает ее. Она не плакала и в ту минуту, как он, прощаясь, последний раз поцеловал ее руку. – Не уезжайте! – только проговорила она ему таким голосом, который заставил его задуматься о том, не нужно ли ему действительно остаться и который он долго помнил после этого. Когда он уехал, она тоже не плакала; но несколько дней она не плача сидела в своей комнате, не интересовалась ничем и только говорила иногда: – Ах, зачем он уехал!