Шантийи (усадьба)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Координаты: 49°11′38″ с. ш. 2°29′09″ в. д. / 49.19389° с. ш. 2.48583° в. д. / 49.19389; 2.48583 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=49.19389&mlon=2.48583&zoom=14 (O)] (Я) Шантийи (фр. Château de Chantilly) — одна из наиболее значительных аристократических резиденций Франции эпохи старого порядка. Находится недалеко от Парижа в коммуне Шантийи (департамента Уаз), в долине реки Нонетт, притока реки Уазы.





Архитектура

Шантийи состоит из нескольких построек, обрамлённых обширным парком, который разбил великий Ленотр. Наибольшую историческую ценность представляет Малый замок, сохранившийся с XVI века (создатель — архитектор Жан Бюллан). Новый замок (Шато д’Ангьен) — неоренессансная постройка 1876-80 годов, вольно воспроизводящая архитектурные формы Большого замка, возведённого бароном Монморанси в 1528-31 гг. и разрушенного во время революционных волнений. Проектированием Нового замка занимался архитектор Оноре Доме; его стиль может быть определён как бозар.

Владельцы

История поместья начинается в 1484 году, когда Шантийи становится достоянием рода Монморанси. Наибольший вклад в создание архитектурного ансамбля усадьбы внёс коннетабль Анн де Монморанси, конная статуя которого возвышается перед дворцом.

Коннетабль и его наследники привлекали в Шантийи художественный цвет Франции. В частности, именно на них работал лучший французский художник того времени, Франсуа Клуэ, и именно в их поместье состоялась премьера первой оригинальной пьесы Мольера — «Смешные жеманницы».

В 1632 году за содействие мятежному герцогу Гастону Орлеанскому внук коннетабля, Генрих II де Монморанси, был предан смертной казни. Конфискованное поместье перешло к его сестре Шарлотте и её супругу — принцу де Конде. Их потомки продолжали носить титул герцога Монморанси и жить в Шантийи вплоть до пресечения рода после расстрела герцога Энгиенского в 1804 году.

Среди нежилых построек в Шантийи наиболее значительны памятники «галантного века», включая знаменитый ипподром, на котором до сих пор проводятся скачки. Обширное здание конюшен было заложено в 1719 году принцем Конде, который, по воспоминаниям современников, верил, что в следующей жизни станет лошадью. Ныне в этом здании открыт Музей лошади, владеет которым Ага-хан IV. На его же средства была осуществлена дорогостоящая реставрация салона со стенами, расписанными изображениями резвящихся мартышек.

После смерти последнего принца Конде в 1830 году замок достался герцогу Омальскому; последний завещал его, вместе с драгоценной библиотекой и картинной галереей, Французскому институту. В 1894 году коннетаблю Анну де Монморанси здесь была поставлена конная статуя. В годы Первой мировой войны Шантийи облюбовал в качестве загородной резиденции маршал Жозеф Жоффр. В замке проводились международные конференции союзников, в том числе и с участием русских представителей по выработке плана совместных действий в Первую Мировую войну[1].

Музей Конде в Шантийи

В собрании музея Конде, помимо личных вещей принцев Конде, выставлены их художественные сокровища — сотни рукописных и первопечатных книг (включая уникальный кодекс музыки «Ars subtilior» и Гуттенбергову Библию), редкостное собрание фарфора и «Великолепный часослов герцога Беррийского» — прославленная иллюстрированная рукопись XV века. Вместе с многочисленными гравюрами и картинами Боттичелли, Клуэ, Пуссена и других старых мастеров эта коллекция была завещана Французскому институту герцогом Омальским.

См. также

Напишите отзыв о статье "Шантийи (усадьба)"

Примечания

  1. Сергей Дробязко. [www.paris2france.com/western-front Западный фронт Первой мировой войны 1914-1918 гг. | "ПАРИЖ и РУССКАЯ ФРАНЦИЯ" Гид-путеводитель: история, музеи, экскурсии]. www.paris2france.com. Проверено 3 мая 2016.

Ссылки

В Викицитатнике есть страница по теме
Шантийи (усадьба)
  • При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).
  • [www.chateaudechantilly.com Официальный сайт замка Шантийи]
  • [www.france5.fr/palaiseurope/007129/5/130916.cfm Шантийи (бесплатный видеоролик от телеканала Франс-5 (France 5))]
  • [www.paris2france.com/chantilly Вид замка Шантийи на фото-открытках начала XX века]

Отрывок, характеризующий Шантийи (усадьба)

Князь Андрей поспешно встал, выслушал то, что по службе имели передать ему офицеры, передал им еще некоторые приказания и сбирался отпустить их, когда из за сарая послышался знакомый, пришепетывающий голос.
– Que diable! [Черт возьми!] – сказал голос человека, стукнувшегося обо что то.
Князь Андрей, выглянув из сарая, увидал подходящего к нему Пьера, который споткнулся на лежавшую жердь и чуть не упал. Князю Андрею вообще неприятно было видеть людей из своего мира, в особенности же Пьера, который напоминал ему все те тяжелые минуты, которые он пережил в последний приезд в Москву.
– А, вот как! – сказал он. – Какими судьбами? Вот не ждал.
В то время как он говорил это, в глазах его и выражении всего лица было больше чем сухость – была враждебность, которую тотчас же заметил Пьер. Он подходил к сараю в самом оживленном состоянии духа, но, увидав выражение лица князя Андрея, он почувствовал себя стесненным и неловким.
– Я приехал… так… знаете… приехал… мне интересно, – сказал Пьер, уже столько раз в этот день бессмысленно повторявший это слово «интересно». – Я хотел видеть сражение.
– Да, да, а братья масоны что говорят о войне? Как предотвратить ее? – сказал князь Андрей насмешливо. – Ну что Москва? Что мои? Приехали ли наконец в Москву? – спросил он серьезно.
– Приехали. Жюли Друбецкая говорила мне. Я поехал к ним и не застал. Они уехали в подмосковную.


Офицеры хотели откланяться, но князь Андрей, как будто не желая оставаться с глазу на глаз с своим другом, предложил им посидеть и напиться чаю. Подали скамейки и чай. Офицеры не без удивления смотрели на толстую, громадную фигуру Пьера и слушали его рассказы о Москве и о расположении наших войск, которые ему удалось объездить. Князь Андрей молчал, и лицо его так было неприятно, что Пьер обращался более к добродушному батальонному командиру Тимохину, чем к Болконскому.
– Так ты понял все расположение войск? – перебил его князь Андрей.
– Да, то есть как? – сказал Пьер. – Как невоенный человек, я не могу сказать, чтобы вполне, но все таки понял общее расположение.
– Eh bien, vous etes plus avance que qui cela soit, [Ну, так ты больше знаешь, чем кто бы то ни было.] – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Пьер с недоуменьем, через очки глядя на князя Андрея. – Ну, как вы скажете насчет назначения Кутузова? – сказал он.
– Я очень рад был этому назначению, вот все, что я знаю, – сказал князь Андрей.
– Ну, а скажите, какое ваше мнение насчет Барклая де Толли? В Москве бог знает что говорили про него. Как вы судите о нем?
– Спроси вот у них, – сказал князь Андрей, указывая на офицеров.
Пьер с снисходительно вопросительной улыбкой, с которой невольно все обращались к Тимохину, посмотрел на него.
– Свет увидали, ваше сиятельство, как светлейший поступил, – робко и беспрестанно оглядываясь на своего полкового командира, сказал Тимохин.
– Отчего же так? – спросил Пьер.
– Да вот хоть бы насчет дров или кормов, доложу вам. Ведь мы от Свенцян отступали, не смей хворостины тронуть, или сенца там, или что. Ведь мы уходим, ему достается, не так ли, ваше сиятельство? – обратился он к своему князю, – а ты не смей. В нашем полку под суд двух офицеров отдали за этакие дела. Ну, как светлейший поступил, так насчет этого просто стало. Свет увидали…
– Так отчего же он запрещал?
Тимохин сконфуженно оглядывался, не понимая, как и что отвечать на такой вопрос. Пьер с тем же вопросом обратился к князю Андрею.
– А чтобы не разорять край, который мы оставляли неприятелю, – злобно насмешливо сказал князь Андрей. – Это очень основательно; нельзя позволять грабить край и приучаться войскам к мародерству. Ну и в Смоленске он тоже правильно рассудил, что французы могут обойти нас и что у них больше сил. Но он не мог понять того, – вдруг как бы вырвавшимся тонким голосом закричал князь Андрей, – но он не мог понять, что мы в первый раз дрались там за русскую землю, что в войсках был такой дух, какого никогда я не видал, что мы два дня сряду отбивали французов и что этот успех удесятерял наши силы. Он велел отступать, и все усилия и потери пропали даром. Он не думал об измене, он старался все сделать как можно лучше, он все обдумал; но от этого то он и не годится. Он не годится теперь именно потому, что он все обдумывает очень основательно и аккуратно, как и следует всякому немцу. Как бы тебе сказать… Ну, у отца твоего немец лакей, и он прекрасный лакей и удовлетворит всем его нуждам лучше тебя, и пускай он служит; но ежели отец при смерти болен, ты прогонишь лакея и своими непривычными, неловкими руками станешь ходить за отцом и лучше успокоишь его, чем искусный, но чужой человек. Так и сделали с Барклаем. Пока Россия была здорова, ей мог служить чужой, и был прекрасный министр, но как только она в опасности; нужен свой, родной человек. А у вас в клубе выдумали, что он изменник! Тем, что его оклеветали изменником, сделают только то, что потом, устыдившись своего ложного нарекания, из изменников сделают вдруг героем или гением, что еще будет несправедливее. Он честный и очень аккуратный немец…