Шаньюй
Шанью́й (кит. трад. 單于, упр. 单于, пиньинь: chányú, палл.: чаньюй) — титул главы хунну. Избирался гуннской племенной аристократией, правил пожизненно. Управлял совместно с советом родо́в, обычно 24 рода пяти хуннских племён.
Китайские хронисты оценивали этот титул как примерно равный царскому (ван), но в некоторые годы гуннского шаньюя признавали равным Императору (Хуан-ди).
Лев Гумилёв называл Шаньюя «пожизненный президент».[1]
Содержание
Происхождение хуннской монархии
По летописным китайским источникам предком хунну был принц Ся Чуньвэй[2], также называемый Хунну Шицзу (предок Хунну). Он принял кочевой образ жизни и стал предком хуннской династии Люаньти. Отмечается, что еще во времена Юя в степях севернее Китая жили племена Хяньюнь, Хуньюй, Шаньжун, к этим племенам и прибыл Чуньвэй со своим родом.[3].
Список Шаньюев Хунну
Династия шаньюев у хунну называлась Луаньти (кит. трад. 欒提, упр. 栾提, пиньинь: Luántí). Чёткого порядка наследования так и не появилось. Употреблялось завещательное наследование, очередное (от брата к брату), выборы съездом князей (выбирали не только из прямых потомков шаньюя, но и из всех его родственников).
Династия Модэ
Тронное имя | Личное имя | Годы правления |
---|---|---|
Тоумань | — | 220—209 до н. э. |
Модэ | — | 209—174 до н. э. |
Лаошан | Цзичжу | 174—161 до н. э. |
Цзюньчэнь | — | 161—126 до н. э. |
Ичжисе | — | 126—114 до н. э. |
Увэй | — | 114—105 до н. э. |
Ушилу | — | 105—102 до н. э. |
Сюйлиху | — | 102—101 до н. э. |
Династия Цзюйдихоу
Скорее всего происходили от Модэ, но к высшей арастократии не принадлежали. Цзюйдихоу выбран шаньюем, поскольку был хорошим военачальником.
Тронное Имя | Годы правления |
---|---|
Цзюйдихоу | 101—96 до н. э. |
Хулугу | 96—85 до н. э. |
Династия Хуяньди
Происходили от побочной ветви потомков Модэ.
Тронное имя | Личное имя | Годы правления |
---|---|---|
Хуяньди | — | 68—60 до н. э. |
Сюйлюй-Цюаньцюй | — | 68—60 |
Реставрация династии Модэ
Тронное имя | Личное имя | Годы правления |
---|---|---|
Воянь-Цюйди | Туцитан | 60—58 до н. э. |
Реставрация династии Хуяньди
Хуханье был потомком Модэ в 8 колене.
Тронное имя | Личное имя | Годы правления |
---|---|---|
Хуханье | Цзихоушань | 58—31 до н. э. |
Фучжулэй | Дяотаомогао | 31—20 до н. э. |
Соусе | Цзюймисюй | 20—12 до н. э. |
Цзюйя | Цзюймоцзюй | 12—8 до н. э. |
Учжулю | Нанчжиясы | 8 до н. э. — 13 н. э. |
Династия Улэй-Жоди
Тронное имя | Личное имя | годы правления |
---|---|---|
Улэй-Жоди | Сянь | 13—18 |
Худуэрши Дао-гао Жоди | Юй | 18—46 н. э. |
Удадихоу | 46 | |
Пуну | 46 — ? |
Династия северных Хунну
Сначала правили потомки Пуну, но их имена неизвестны. Потом править стал род Хуянь.
Династия южных Хунну
Находились в вассальной зависимости от Империи Хань. Чёткий порядок наследования: от старшего брата к младшему, потом детям старшего брата.
Тронное имя | Годы правления |
---|---|
Хуханье II (личное имя Би) | 48—55 |
Мо | 55—56 |
Хань | 56—59 |
Ди | 59—63 |
Су | 63 |
Чжан | 63—85 |
Сюань | 85—88 |
Туньтухэ | 88—93 |
Аньго | 93—94 |
Шицзы | 94—98 |
Тань | 98—124 |
Ба | 124—128 |
Сюли | 128—140 |
Назначаемые шаньюи
Номинальные шаньюи, назначались китайским императором.
Тронное имя | Личное имя | Годы правления |
---|---|---|
Хуланьжошичжуцзю | Доулоучу | 143—147 |
Илинши Чжу-цзю | Цзюйцзюйр | 147—172 |
Тутэжошичжуцзю | Безымянный | 172—178 |
Хучжэн | Хучжэн | 178—179 |
Цянцюй | Цянцюй | 179—188 |
Чичжиши-чжухоу | Юйфуло | 188—195 |
Хучуцюань | Хучуцюань | 195—215 |
Цао Цао сместил Хучуцюаня и назначил шаньюем князя Цюйбэя. Но, имея своего шаньюя, фактически хунну управлялись чиновником-китайцем. Китай вошёл в эпоху Троецарствия и мало уделял внимания хуннам. Так длилось до 304 года, когда хунну восстали и создали династию Северная Хань. Последним хуннским государством было Ся (407—431), последнего правителя Ся Хэлянь Дина можно считать последним шаньюем.
Напишите отзыв о статье "Шаньюй"
Примечания
- ↑ Гумилёв Л. Н. Хунны в Азии и в Европе. — «Вопросы истории», № 6—7 1989 год
- ↑ В традициях китайской историографии приписывать происхождение правителей соседних народов от древнейших китайских правителей или связывать древнюю историю какого-либо народа с древнейшей китайской. Ср. например: европейские королевские дома старались вывести себя от Энея и далее к «богам»
- ↑ Шаньжуны, вероятнее всего были соседями. но не родственниками хунну.
Литература
- Шаньюй // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Это заготовка статьи по истории Китая. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Это заготовка статьи о монархе, династии или её представителе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Шаньюй
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.
Слегка покачиваясь на мягких рессорах экипажа и не слыша более страшных звуков толпы, Растопчин физически успокоился, и, как это всегда бывает, одновременно с физическим успокоением ум подделал для него и причины нравственного успокоения. Мысль, успокоившая Растопчина, была не новая. С тех пор как существует мир и люди убивают друг друга, никогда ни один человек не совершил преступления над себе подобным, не успокоивая себя этой самой мыслью. Мысль эта есть le bien publique [общественное благо], предполагаемое благо других людей.
Для человека, не одержимого страстью, благо это никогда не известно; но человек, совершающий преступление, всегда верно знает, в чем состоит это благо. И Растопчин теперь знал это.
Он не только в рассуждениях своих не упрекал себя в сделанном им поступке, но находил причины самодовольства в том, что он так удачно умел воспользоваться этим a propos [удобным случаем] – наказать преступника и вместе с тем успокоить толпу.
«Верещагин был судим и приговорен к смертной казни, – думал Растопчин (хотя Верещагин сенатом был только приговорен к каторжной работе). – Он был предатель и изменник; я не мог оставить его безнаказанным, и потом je faisais d'une pierre deux coups [одним камнем делал два удара]; я для успокоения отдавал жертву народу и казнил злодея».
Приехав в свой загородный дом и занявшись домашними распоряжениями, граф совершенно успокоился.