Шан (штат)
Поделись знанием:
Физические силы его и поворотливость были таковы первое время плена, что, казалось, он не понимал, что такое усталость и болезнь. Каждый день утром а вечером он, ложась, говорил: «Положи, господи, камушком, подними калачиком»; поутру, вставая, всегда одинаково пожимая плечами, говорил: «Лег – свернулся, встал – встряхнулся». И действительно, стоило ему лечь, чтобы тотчас же заснуть камнем, и стоило встряхнуться, чтобы тотчас же, без секунды промедления, взяться за какое нибудь дело, как дети, вставши, берутся за игрушки. Он все умел делать, не очень хорошо, но и не дурно. Он пек, парил, шил, строгал, тачал сапоги. Он всегда был занят и только по ночам позволял себе разговоры, которые он любил, и песни. Он пел песни, не так, как поют песенники, знающие, что их слушают, но пел, как поют птицы, очевидно, потому, что звуки эти ему было так же необходимо издавать, как необходимо бывает потянуться или расходиться; и звуки эти всегда бывали тонкие, нежные, почти женские, заунывные, и лицо его при этом бывало очень серьезно.
Попав в плен и обросши бородою, он, видимо, отбросил от себя все напущенное на него, чуждое, солдатское и невольно возвратился к прежнему, крестьянскому, народному складу.
– Солдат в отпуску – рубаха из порток, – говаривал он. Он неохотно говорил про свое солдатское время, хотя не жаловался, и часто повторял, что он всю службу ни разу бит не был. Когда он рассказывал, то преимущественно рассказывал из своих старых и, видимо, дорогих ему воспоминаний «христианского», как он выговаривал, крестьянского быта. Поговорки, которые наполняли его речь, не были те, большей частью неприличные и бойкие поговорки, которые говорят солдаты, но это были те народные изречения, которые кажутся столь незначительными, взятые отдельно, и которые получают вдруг значение глубокой мудрости, когда они сказаны кстати.
Часто он говорил совершенно противоположное тому, что он говорил прежде, но и то и другое было справедливо. Он любил говорить и говорил хорошо, украшая свою речь ласкательными и пословицами, которые, Пьеру казалось, он сам выдумывал; но главная прелесть его рассказов состояла в том, что в его речи события самые простые, иногда те самые, которые, не замечая их, видел Пьер, получали характер торжественного благообразия. Он любил слушать сказки, которые рассказывал по вечерам (всё одни и те же) один солдат, но больше всего он любил слушать рассказы о настоящей жизни. Он радостно улыбался, слушая такие рассказы, вставляя слова и делая вопросы, клонившиеся к тому, чтобы уяснить себе благообразие того, что ему рассказывали. Привязанностей, дружбы, любви, как понимал их Пьер, Каратаев не имел никаких; но он любил и любовно жил со всем, с чем его сводила жизнь, и в особенности с человеком – не с известным каким нибудь человеком, а с теми людьми, которые были перед его глазами. Он любил свою шавку, любил товарищей, французов, любил Пьера, который был его соседом; но Пьер чувствовал, что Каратаев, несмотря на всю свою ласковую нежность к нему (которою он невольно отдавал должное духовной жизни Пьера), ни на минуту не огорчился бы разлукой с ним. И Пьер то же чувство начинал испытывать к Каратаеву.
Платон Каратаев был для всех остальных пленных самым обыкновенным солдатом; его звали соколик или Платоша, добродушно трунили над ним, посылали его за посылками. Но для Пьера, каким он представился в первую ночь, непостижимым, круглым и вечным олицетворением духа простоты и правды, таким он и остался навсегда.
Платон Каратаев ничего не знал наизусть, кроме своей молитвы. Когда он говорил свои речи, он, начиная их, казалось, не знал, чем он их кончит.
Когда Пьер, иногда пораженный смыслом его речи, просил повторить сказанное, Платон не мог вспомнить того, что он сказал минуту тому назад, – так же, как он никак не мог словами сказать Пьеру свою любимую песню. Там было: «родимая, березанька и тошненько мне», но на словах не выходило никакого смысла. Он не понимал и не мог понять значения слов, отдельно взятых из речи. Каждое слово его и каждое действие было проявлением неизвестной ему деятельности, которая была его жизнь. Но жизнь его, как он сам смотрел на нее, не имела смысла как отдельная жизнь. Она имела смысл только как частица целого, которое он постоянно чувствовал. Его слова и действия выливались из него так же равномерно, необходимо и непосредственно, как запах отделяется от цветка. Он не мог понять ни цены, ни значения отдельно взятого действия или слова.
Получив от Николая известие о том, что брат ее находится с Ростовыми, в Ярославле, княжна Марья, несмотря на отговариванья тетки, тотчас же собралась ехать, и не только одна, но с племянником. Трудно ли, нетрудно, возможно или невозможно это было, она не спрашивала и не хотела знать: ее обязанность была не только самой быть подле, может быть, умирающего брата, но и сделать все возможное для того, чтобы привезти ему сына, и она поднялась ехать. Если князь Андрей сам не уведомлял ее, то княжна Марья объясняла ото или тем, что он был слишком слаб, чтобы писать, или тем, что он считал для нее и для своего сына этот длинный переезд слишком трудным и опасным.
В несколько дней княжна Марья собралась в дорогу. Экипажи ее состояли из огромной княжеской кареты, в которой она приехала в Воронеж, брички и повозки. С ней ехали m lle Bourienne, Николушка с гувернером, старая няня, три девушки, Тихон, молодой лакей и гайдук, которого тетка отпустила с нею.
Ехать обыкновенным путем на Москву нельзя было и думать, и потому окольный путь, который должна была сделать княжна Марья: на Липецк, Рязань, Владимир, Шую, был очень длинен, по неимению везде почтовых лошадей, очень труден и около Рязани, где, как говорили, показывались французы, даже опасен.
| ရှမ်း Штат Шан (MLCTS: yum: pranynai) | |
| Столица | Таунджи |
| Регион | Восточно-центральный |
| Площадь | 155 801 км² |
| Население | 5 315 503 (2012) |
| Народы | шаны, бирманцы, китайцы, англо-бирманцы, качины, дану, интха, палаунг, пао |
| Религии | Буддизм, Христианство, Ислам, Индуизм |
 <imagemap>: неверное или отсутствующее изображение
| |
Шан (бирм. ရှမ်းပြည်နယ, шан. မိုင်းတႆး) — штат (национальный округ) Мьянмы (с административным центром Таунджи), где проживают одноимённая народность шаны. Штат делится на 55 уезда (район) и Самоуправляемая область Ва (из 55 уездов 6 входит в Ва). Население — 5 315 503 человек. Плотность населения — 34,12 чел./км².
На территории Шана, население которого ведёт многолетнюю борьбу за национальную автономию, существует непризнанное государство Шан. Вооружённая борьба финансируется на средства, получаемые от оптовой продажи высококачественного опиума, производимого из опиумного мака, который составляет основу местного товарного земледелия. Шаны называют опиум «чёрным лекарством», повсеместно используя его для самолечения.
Содержание
История
Шаны доминировали в Бирме с XIII по XVI века как правители государств Ава, Сагаинг и Пинья. Позднее, в XIX веке они рассыпались по разным землям и потеряли единую государственность. Во время английской колонизации Бирмы шаны обладали местным самоуправлением, мелкие феодальные владения управлялись правителями (саофа под покровительством англичан. В 1922 многие мелкие государства шанов и государство Ва объединились в Шанскую Федерацию.
12 февраля 1947 года по панглонгскому соглашению государства Шан Качин и Чин получали автономию[1].
Согласно конституции Мьянмы 1974 года страна была федерацией штатов (национальных округов) и провинций (административных округов). Пришедшая в 1989 к власти в Мьянме хунта объявила о централизации страны. В конце 1980-х — начале 1990-х годов центральное правительство Мьянмы заключило ряд соглашений о перемирии с представителями шанского повстанческого движения — Северной и Южной Армиями Шанского Государства (а также Монско-тайской армией (МТА), Объединенной армией Ва и другими). По некоторым сведениям, одним из условий прекращения вооруженного сопротивления властям была негласная договоренность о возможности легализации доходов от наркобизнеса.
В 1994 и 2005 годах по договорённости с наследным шанским принцем Ниянг-Ше (Яунхе) в изгнании Со Хан Па (Сурханпа) шанские старейшины провозглашали независимость Федерации Шанских Государств.
Административное деление
Штат состоит из трёх регионов, которые поделены на 11 округов. Округа делятся на 55 районов.
Регионы
- Восточный Шан (East Shan State)
- Северный Шан (North Shan State)
- Южный Шан (South Shan State)
Округа
Восточный Шан
Северный Шан
Южный Шан
Районы[2]
Восточный Шан
- Чжантун (Kengtung)
- Маман (Matman)
- Монкхе (Mongkhet)
- Монпхьа (Monghpyak)
- Монсха (Monghsat)
- Монла (Mongla)
- Монпин (Mongping)
- Монтон (Mongton)
- Монйан (Mongyang)
- Монйон (Mongyawng)
- Тачхилуа (Tachileik)
Северный Шан
- Кончжан (Konkyan)
- Кунлон (Kunlong)
- Кукай (Kutkai)
- Чжауме (Kyuakme)
- Лаукайн (Laukkaing)
- Лашо (Lashio)
- Мабеин (Mabein)
- Мантон (Manton)
- Монмао (Mongmao)
- Монми (Mongmit)
- Монйай (Mongyai)
- Мусхэ (Muse)
- Нанпхан (Namphan)
- Нансхан (Namhsan)
- Намту (Namtu)
- Нанкан (Nanhkan)
- Нончжо (Nawnghkio)
- Пануаун (Pangwaun)
- Пансан (Pangsang)
- Танйан (Tangyan)
- Хопан (Hopang)
- Схени (Hseni)
- Схипо (Hsipaw)
Южный Шан
- Йуанан (Ywangan)
- Кало (Kalaw)
- Чжети (Kyethi)
- Кунхин (Kunhing)
- Лайкха (Laihka)
- Ланкхо (Langkho)
- Лосо (Lawksawk)
- Лойлен (Loilen)
- Момаи (Mawkmai)
- Монкаун (Mongkaung)
- Моннай (Mongnai)
- Монпан (Mongpan)
- Монсху (Monghsu)
- Нансан (Nansang)
- Ньаунсхуэ (Nyaungshwe)
- Пекон (Pekon)
- Пиндайа (Pindaya)
- Пинлаун (Pinlaung)
- Таунджи (Taunggyi)
- Хопон (Hopong)
- Схисхен (Hsihseng)
Достопримечательности
- Виадук Готейк — самый высокий мост в стране, а на момент открытия (1900 год) также был самым высоким железнодорожным мостом типа Trestle в мире[3].
См. также
Напишите отзыв о статье "Шан (штат)"
Примечания
- ↑ [www.ibiblio.org/obl/docs/panglong_agreement.htm The Panglong Agreement, 1947]. Online Burma/Myanmar Library. [www.webcitation.org/61A39QiGN Архивировано из первоисточника 24 августа 2011].
- ↑ [www.burmalibrary.org/docs6/MIMU001_A3_SD%20&%20Township%20Overview.pdf «Myanmar States/Divisions & Townships Overview Map»] Myanmar Information Management Unit (MIMU)
- ↑ [www.amusingplanet.com/2013/09/the-hair-raising-train-ride-over-goteik.html The Hair Raising Train Ride Over Goteik Viaduct] (англ.) на сайте amusingplanet.com, 30 сентября 2013
Ссылки
- [www.shanland.org/ Shan Herald Agency for News (S.H.A.N.)]
- [www.unpo.org/member.php?arg=47 Unrepresented Nations and Peoples Organisation article on Shan]
- [ibiblio.org/obl/show.php?cat=2015&lo=d&sl=0 Federalism in Burma] Online Burma/Myanmar Library
- [coe.asafas.kyoto-u.ac.jp/research/sea/social/hayashi/Hayashi_Unnan_2SAI.htm Tai Ethnic Migration and Settlement in Myanmar] Sai Aung Tun, Yangon University
- Sao Sāimöng, The Shan States and the British Annexation. Cornell University, Cornell, 1969 (2nd ed.)
- J. G. Scott, Gazetteer of Upper Burma and the Shan States. 5 vols. Rangoon, 1900—1901
- J. G. Scott, Burma and beyond. London, 1932
- «Повелитель „Золотого треугольника“» (документальный фильм, Англия, иногда «Властелин „Золотого треугольника“»)
- [www.myanmar.gov.mm/myanmartimes/no291/MyanmarTimes15-291/n003.htm Официальная информация о состоянии опиумной промышленности на ноябрь 2005]
- [www.shanland.org/ Независимая медиа-группа государства Шан]
| Административное деление Мьянмы | 
|
| Штаты (национальные области): Ракхайн | Чин | Качин | Шан | Кая | Карен | Мон | |
| Административные области: Мандалай | Пегу | Иравади | Магуэ | Сикайн | Танинтайи | Янгон | |
| Самоуправляемые зоны: Дану | Кокан | Нага | Палаунг | Пао | Ва |
Отрывок, характеризующий Шан (штат)
Лицо его, несмотря на мелкие круглые морщинки, имело выражение невинности и юности; голос у него был приятный и певучий. Но главная особенность его речи состояла в непосредственности и спорости. Он, видимо, никогда не думал о том, что он сказал и что он скажет; и от этого в быстроте и верности его интонаций была особенная неотразимая убедительность.Физические силы его и поворотливость были таковы первое время плена, что, казалось, он не понимал, что такое усталость и болезнь. Каждый день утром а вечером он, ложась, говорил: «Положи, господи, камушком, подними калачиком»; поутру, вставая, всегда одинаково пожимая плечами, говорил: «Лег – свернулся, встал – встряхнулся». И действительно, стоило ему лечь, чтобы тотчас же заснуть камнем, и стоило встряхнуться, чтобы тотчас же, без секунды промедления, взяться за какое нибудь дело, как дети, вставши, берутся за игрушки. Он все умел делать, не очень хорошо, но и не дурно. Он пек, парил, шил, строгал, тачал сапоги. Он всегда был занят и только по ночам позволял себе разговоры, которые он любил, и песни. Он пел песни, не так, как поют песенники, знающие, что их слушают, но пел, как поют птицы, очевидно, потому, что звуки эти ему было так же необходимо издавать, как необходимо бывает потянуться или расходиться; и звуки эти всегда бывали тонкие, нежные, почти женские, заунывные, и лицо его при этом бывало очень серьезно.
Попав в плен и обросши бородою, он, видимо, отбросил от себя все напущенное на него, чуждое, солдатское и невольно возвратился к прежнему, крестьянскому, народному складу.
– Солдат в отпуску – рубаха из порток, – говаривал он. Он неохотно говорил про свое солдатское время, хотя не жаловался, и часто повторял, что он всю службу ни разу бит не был. Когда он рассказывал, то преимущественно рассказывал из своих старых и, видимо, дорогих ему воспоминаний «христианского», как он выговаривал, крестьянского быта. Поговорки, которые наполняли его речь, не были те, большей частью неприличные и бойкие поговорки, которые говорят солдаты, но это были те народные изречения, которые кажутся столь незначительными, взятые отдельно, и которые получают вдруг значение глубокой мудрости, когда они сказаны кстати.
Часто он говорил совершенно противоположное тому, что он говорил прежде, но и то и другое было справедливо. Он любил говорить и говорил хорошо, украшая свою речь ласкательными и пословицами, которые, Пьеру казалось, он сам выдумывал; но главная прелесть его рассказов состояла в том, что в его речи события самые простые, иногда те самые, которые, не замечая их, видел Пьер, получали характер торжественного благообразия. Он любил слушать сказки, которые рассказывал по вечерам (всё одни и те же) один солдат, но больше всего он любил слушать рассказы о настоящей жизни. Он радостно улыбался, слушая такие рассказы, вставляя слова и делая вопросы, клонившиеся к тому, чтобы уяснить себе благообразие того, что ему рассказывали. Привязанностей, дружбы, любви, как понимал их Пьер, Каратаев не имел никаких; но он любил и любовно жил со всем, с чем его сводила жизнь, и в особенности с человеком – не с известным каким нибудь человеком, а с теми людьми, которые были перед его глазами. Он любил свою шавку, любил товарищей, французов, любил Пьера, который был его соседом; но Пьер чувствовал, что Каратаев, несмотря на всю свою ласковую нежность к нему (которою он невольно отдавал должное духовной жизни Пьера), ни на минуту не огорчился бы разлукой с ним. И Пьер то же чувство начинал испытывать к Каратаеву.
Платон Каратаев был для всех остальных пленных самым обыкновенным солдатом; его звали соколик или Платоша, добродушно трунили над ним, посылали его за посылками. Но для Пьера, каким он представился в первую ночь, непостижимым, круглым и вечным олицетворением духа простоты и правды, таким он и остался навсегда.
Платон Каратаев ничего не знал наизусть, кроме своей молитвы. Когда он говорил свои речи, он, начиная их, казалось, не знал, чем он их кончит.
Когда Пьер, иногда пораженный смыслом его речи, просил повторить сказанное, Платон не мог вспомнить того, что он сказал минуту тому назад, – так же, как он никак не мог словами сказать Пьеру свою любимую песню. Там было: «родимая, березанька и тошненько мне», но на словах не выходило никакого смысла. Он не понимал и не мог понять значения слов, отдельно взятых из речи. Каждое слово его и каждое действие было проявлением неизвестной ему деятельности, которая была его жизнь. Но жизнь его, как он сам смотрел на нее, не имела смысла как отдельная жизнь. Она имела смысл только как частица целого, которое он постоянно чувствовал. Его слова и действия выливались из него так же равномерно, необходимо и непосредственно, как запах отделяется от цветка. Он не мог понять ни цены, ни значения отдельно взятого действия или слова.
Получив от Николая известие о том, что брат ее находится с Ростовыми, в Ярославле, княжна Марья, несмотря на отговариванья тетки, тотчас же собралась ехать, и не только одна, но с племянником. Трудно ли, нетрудно, возможно или невозможно это было, она не спрашивала и не хотела знать: ее обязанность была не только самой быть подле, может быть, умирающего брата, но и сделать все возможное для того, чтобы привезти ему сына, и она поднялась ехать. Если князь Андрей сам не уведомлял ее, то княжна Марья объясняла ото или тем, что он был слишком слаб, чтобы писать, или тем, что он считал для нее и для своего сына этот длинный переезд слишком трудным и опасным.
В несколько дней княжна Марья собралась в дорогу. Экипажи ее состояли из огромной княжеской кареты, в которой она приехала в Воронеж, брички и повозки. С ней ехали m lle Bourienne, Николушка с гувернером, старая няня, три девушки, Тихон, молодой лакей и гайдук, которого тетка отпустила с нею.
Ехать обыкновенным путем на Москву нельзя было и думать, и потому окольный путь, который должна была сделать княжна Марья: на Липецк, Рязань, Владимир, Шую, был очень длинен, по неимению везде почтовых лошадей, очень труден и около Рязани, где, как говорили, показывались французы, даже опасен.
