Шаповалов, Григорий Михайлович
| Шаповалов Григорий Михайлович | ||
 | ||
| Дата рождения | ||
|---|---|---|
| Место рождения |
село Снагость, | |
| Дата смерти |
15 декабря 1941 (40 лет) | |
| Место смерти | ||
| Принадлежность | ||
| Звание | ||
| Сражения/войны | ||
| Награды и премии |
| |
Григорий Михайлович Шаповалов (1901—1941) — советский военачальник, полковник (1941).
Содержание
Биография
Родился 17 ноября 1901 года в селе Снагость Рыльского уезда Курской губернии.
Гражданская война
В Красной армии — с мая 1918 года. Участник Гражданской войны в России. 24 мая 1918 года был зачислен красноармейцем в 3-й Курский полк, в составе которого воевал против немецких оккупантов на Украине. С ноября 1918 года служил красноармейцем в 7-м Судженском полку. С апреля 1919 года командовал взводом в 3-м Лебединском, а с октября — во 2-м Кубанском стрелковых полках. В составе этих частей сражался на Южном фронте против войск генерала Деникина. С марта по октябрь 1920 года Шаповалов проходил обучение в полковой школе 20-го запасного полка Орловского военного округа, затем в том же полку служил помощником командира взвода. С марта 1921 года служил красноармейцем в караульной команде при Рыльском уездном военкомате, с сентября этого же года — в 27-м отдельном батальоне войск ВЧК в Тамбове. В июне 1922 года он был переведен в Москву во 2-й отдельный полк войск ГПУ на должность помощника командира взвода, с ноября того же года командовал отделением в 1-м отдельном полку войск ГПУ.
Межвоенное время
С июня 1923 по апрель 1924 года Григорий Михайлович обучался на пограничных курсах комсостава войск ГПУ, затем был назначен в 6-й полк Отдельной дивизии особого назначения войск ОГПУ в Москве. С июля 1927 по сентябрь 1928 года учился на Московских военно-политических курсах, по окончании которых вернулся в полк и был назначен помощником политрука дивизиона. В январе 1931 года Шаповалов был назначен начальником штаба 101-го отдельного дивизиона войск ОГПУ в городе Электросталь Московской области. С октября 1932 года исполнял должность помощника начальника штаба 4-й бригады железнодорожных войск ОГПУ в Калуге, с ноября 1933 года — начальника штаба 16-го железнодорожного полка войск НКВД в Москве. В октябре 1939 года переведен в Главное управление войск НКВД по охране железнодорожных сооружений, где занимал должности старшего помощника начальника, затем — начальника 1-го отделения отдела по начальствующему составу.
Великая Отечественная война
Участник Великой Отечественной войны с самого её начала. В июне 1941 года майор Шаповалов был назначен командиром 924-го стрелкового полка 252-й стрелковой дивизии, находившейся на формировании в городе Серпухове Московской области. По завершении формирования в начале июля дивизия вошла в состав 29-й армии резерва Главного командования и была передислоцирована на станцию Осташков Калининской области. С июля 1941 года вела тяжелые бои, в которых Г. М. Шаповалов хорошо проявил себя и был представлен Военным советом 29-й армии к ордену Красного Знамени, но награждение не состоялось. 12 сентября 1941 года подполковник Шаповалов вступил во временное исполнение должности командира 336-й стрелковой дивизии, находившейся на формировании в Приволжском военном округе в городе Мелекесс Горьковской области. В начале ноября она вошла в состав 60-й резервной армии и затем убыла на фронт. 9 декабря дивизия прибыла на станцию Одинцово под Москвой, 12 декабря вошла в 5-ю армию Западного фронта и вступила в бои под Москвой на Рузском направлении, перейдя в контрнаступление. Увлекшись наступлением, командир дивизии полковник Г. М. Шаповалов и комиссар дивизии Наваев потеряли управление частями, в результате чего дивизия начала беспорядочный отход. В этих условиях, из-за боязни ответственности, Григорий Михайлович Шаповалов покончил жизнь самоубийством 15 декабря 1941 года. В оставленной записке он написал (из донесения Политуправления Западного фронта от 18.12.1941)[1]:
«С задачей не справился и не могу простить себе, что согласился на эту должность. Мне полк был не по плечу, дали дивизию. Я об этом говорил, но меня не послушали. Лучше самому покончить жизнь, чем суд и расстрел. Дивизия разбегается, раз не хотят воевать, что же я могу сделать».[2]
Награды
- Награждён медалью «XX лет РККА».
Источник
- Комдивы, том 5. Москва, «Кучково поле», 2014.
Напишите отзыв о статье "Шаповалов, Григорий Михайлович"
Примечания
Ссылки
- [pamyat-naroda.ru/commander/5709/ Шаповалов Григорий Михайлович]
- [www.zima1941.ru/articles/336sd.pdf Наступление 336-й стрелковой дивизии на Рузском направлении]
Отрывок, характеризующий Шаповалов, Григорий Михайлович
15 го числа утром, на третий день после этого, у Слободского дворца стояло бесчисленное количество экипажей.Залы были полны. В первой были дворяне в мундирах, во второй купцы с медалями, в бородах и синих кафтанах. По зале Дворянского собрания шел гул и движение. У одного большого стола, под портретом государя, сидели на стульях с высокими спинками важнейшие вельможи; но большинство дворян ходило по зале.
Все дворяне, те самые, которых каждый день видал Пьер то в клубе, то в их домах, – все были в мундирах, кто в екатерининских, кто в павловских, кто в новых александровских, кто в общем дворянском, и этот общий характер мундира придавал что то странное и фантастическое этим старым и молодым, самым разнообразным и знакомым лицам. Особенно поразительны были старики, подслеповатые, беззубые, плешивые, оплывшие желтым жиром или сморщенные, худые. Они большей частью сидели на местах и молчали, и ежели ходили и говорили, то пристроивались к кому нибудь помоложе. Так же как на лицах толпы, которую на площади видел Петя, на всех этих лицах была поразительна черта противоположности: общего ожидания чего то торжественного и обыкновенного, вчерашнего – бостонной партии, Петрушки повара, здоровья Зинаиды Дмитриевны и т. п.
Пьер, с раннего утра стянутый в неловком, сделавшемся ему узким дворянском мундире, был в залах. Он был в волнении: необыкновенное собрание не только дворянства, но и купечества – сословий, etats generaux – вызвало в нем целый ряд давно оставленных, но глубоко врезавшихся в его душе мыслей о Contrat social [Общественный договор] и французской революции. Замеченные им в воззвании слова, что государь прибудет в столицу для совещания с своим народом, утверждали его в этом взгляде. И он, полагая, что в этом смысле приближается что то важное, то, чего он ждал давно, ходил, присматривался, прислушивался к говору, но нигде не находил выражения тех мыслей, которые занимали его.
Был прочтен манифест государя, вызвавший восторг, и потом все разбрелись, разговаривая. Кроме обычных интересов, Пьер слышал толки о том, где стоять предводителям в то время, как войдет государь, когда дать бал государю, разделиться ли по уездам или всей губернией… и т. д.; но как скоро дело касалось войны и того, для чего было собрано дворянство, толки были нерешительны и неопределенны. Все больше желали слушать, чем говорить.
Один мужчина средних лет, мужественный, красивый, в отставном морском мундире, говорил в одной из зал, и около него столпились. Пьер подошел к образовавшемуся кружку около говоруна и стал прислушиваться. Граф Илья Андреич в своем екатерининском, воеводском кафтане, ходивший с приятной улыбкой между толпой, со всеми знакомый, подошел тоже к этой группе и стал слушать с своей доброй улыбкой, как он всегда слушал, в знак согласия с говорившим одобрительно кивая головой. Отставной моряк говорил очень смело; это видно было по выражению лиц, его слушавших, и по тому, что известные Пьеру за самых покорных и тихих людей неодобрительно отходили от него или противоречили. Пьер протолкался в середину кружка, прислушался и убедился, что говоривший действительно был либерал, но совсем в другом смысле, чем думал Пьер. Моряк говорил тем особенно звучным, певучим, дворянским баритоном, с приятным грассированием и сокращением согласных, тем голосом, которым покрикивают: «Чеаек, трубку!», и тому подобное. Он говорил с привычкой разгула и власти в голосе.
– Что ж, что смоляне предложили ополченцев госуаю. Разве нам смоляне указ? Ежели буародное дворянство Московской губернии найдет нужным, оно может выказать свою преданность государю импературу другими средствами. Разве мы забыли ополченье в седьмом году! Только что нажились кутейники да воры грабители…
Граф Илья Андреич, сладко улыбаясь, одобрительно кивал головой.
– И что же, разве наши ополченцы составили пользу для государства? Никакой! только разорили наши хозяйства. Лучше еще набор… а то вернется к вам ни солдат, ни мужик, и только один разврат. Дворяне не жалеют своего живота, мы сами поголовно пойдем, возьмем еще рекрут, и всем нам только клич кликни гусай (он так выговаривал государь), мы все умрем за него, – прибавил оратор одушевляясь.
Илья Андреич проглатывал слюни от удовольствия и толкал Пьера, но Пьеру захотелось также говорить. Он выдвинулся вперед, чувствуя себя одушевленным, сам не зная еще чем и сам не зная еще, что он скажет. Он только что открыл рот, чтобы говорить, как один сенатор, совершенно без зубов, с умным и сердитым лицом, стоявший близко от оратора, перебил Пьера. С видимой привычкой вести прения и держать вопросы, он заговорил тихо, но слышно:
– Я полагаю, милостивый государь, – шамкая беззубым ртом, сказал сенатор, – что мы призваны сюда не для того, чтобы обсуждать, что удобнее для государства в настоящую минуту – набор или ополчение. Мы призваны для того, чтобы отвечать на то воззвание, которым нас удостоил государь император. А судить о том, что удобнее – набор или ополчение, мы предоставим судить высшей власти…
Пьер вдруг нашел исход своему одушевлению. Он ожесточился против сенатора, вносящего эту правильность и узкость воззрений в предстоящие занятия дворянства. Пьер выступил вперед и остановил его. Он сам не знал, что он будет говорить, но начал оживленно, изредка прорываясь французскими словами и книжно выражаясь по русски.
