Шария, Пётр Афанасьевич

Пётр Афанасьевич Шария<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">П. А. Шария</td></tr>
Секретарь ЦК КП(б) Грузии по пропаганде и агитации
август 1943 — 9 июня 1948
Предшественник:	Тавадзе, Илья Кайсарович
Преемник:	Шадури, Ростом Семёнович
Рождение:	1902(1902) село Тагилони, Сухумский округ, Кутаисская губерния, Российская империя
Смерть:	1983(1983)
Партия:	РКП(б) / КПСС
Образование:	Тифлисский университет
Учёная степень:	доктор философских наук
Военная служба
Годы службы:	1938—1943
Принадлежность:	СССР СССР
Род войск:	НКВД СССР / НКГБ СССР
Звание:	комиссар государственной безопасности 3-го ранга
Научная деятельность
Научная сфера:	марксистско-ленинская философия
Место работы:	Тбилисский филиал Института Маркса—Энгельса—Ленина при ЦК ВКП(б); АН Грузинской ССР
Награды:

Пётр Афана́сьевич Ша́рия (1902, село Тагелони, Сухумский округ — 1983) — советский партийный и государственный деятель, сотрудник ЧК/НКВД, депутат Верховного Совета СССР, профессор, доктор философских наук, академик АН Грузинской ССР.

Биография

Родился в крестьянской семье. С 9-летнего (1911 г.) возраста и по 1918 г. работал на селе. В 1919—1920 гг. учился в Сухумской учительской семинарии, но не окончил её. В январе 1920 г. вступил в РКП(б). С сентября 1920 г. — учитель сельской школы в Сухумском округе.

С марта по июль 1921 г. — 2-й секретарь, член Президиума Гальского уездного комитета комсомола Грузии; затем заведовал сельской школой. С апреля 1922 г. — начальник Политического бюро Гальской уездной ЧК.

С сентября 1922 по сентябрь 1923 г. учился в Тифлисском университете. По окончании университета до июня 1924 г. — старший уполномоченный Закавказской транспортной ЧК.

С июня 1924 по декабрь 1925 г. учился в Академии коммунистического воспитания имени Н. К. Крупской.

С декабря 1925 г . преподавал марксизм-ленинизм в вузах Москвы:

• преподаватель вечернего рабочего факультета (декабрь 1925 — сентябрь 1927);
• доцент Коммунистического университета трудящихся Востока имени И. В. Сталина (сентябрь 1927 — май 1928); одновременно — парторг ВКП(б) Института философии Коммунистической Академии (1927—1928);
• доцент Института народного хозяйства имени Г. Е. Плеханова (сентябрь 1928 — июнь 1929);
• заведующий кафедрой диалектического материализма Московского химико-технологического института имени Д. И. Менделеева (февраль — декабрь 1929); одновременно учёный секретарь Коммунистической академии истории и философии (июнь — декабрь 1929) и доцент Коммунистического университета имени Я. М. Свердлова (сентябрь — декабрь 1929).

В январе 1930 г. вернулся в Грузию:

• заместитель председателя Общества воинствующих материалистов диалектики (январь 1930 — май 1931);
• профессор, заведующий кафедрой истории, философии Тифлисского педагогического института (сентябрь 1930 — март 1934);
• заведующий кафедрой истории философии и диалектического материализма Тифлисского государственного университета (сентябрь 1930 — март 1934);
• одновременно заведующий Сектором науки Народного комиссариата просвещения Грузинской ССР (сентябрь 1930 — август 1931);
• заместитель директора Тифлисского филиала Института Маркса—Энгельса—Ленина при ЦК ВКП(б) (март 1931 — март 1934).

С марта 1934 перешёл на партийную работу:

• заведующий Отделом партийной пропаганды, агитации и печати Тифлисского / Тбилисского городского комитета КП(б) Грузии (март 1934 — май 1937); одновременно заведующий Культурно-пропагандистским отделом Тифлисского городского комитета КП(б) Грузии (март 1934 — март 1935);
• заведующий Отделом школ и науки ЦК КП(б) Грузии (31 мая — 11 ноября 1937);
• заведующий отделом партийной пропаганды, агитации и печати ЦК КП(б) Грузии (11 ноября 1937 — сентябрь 1938; с июля 1938 — Отдел партийной пропаганды и агитации); одновременно ответственный редактор журнала «Большевик» (Тбилиси) (ноябрь 1937 — сентябрь 1938), директор Тбилисского филиала Института Маркса—Энгельса—Ленина при ЦК ВКП(б) (декабрь 1937—1938).

Был человеком, близким к Л. П. Берии, его референтом и консультантом по политическим вопросам, советником по вопросам внешней политики. Подготовил ряд работ, в которых возвеличивал своего покровителя. В сентябре 1938 г. перешёл в центральный аппарат НКВД СССР:

• работал в Центральном архиве НКВД СССР (сентябрь — ноябрь 1938);
• начальник Секретариата НКВД СССР (8 ноября 1938 — 2 августа 1939); 28 декабря 1938 присвоено звание «старший майор государственной безопасности»; одновременно (с 30 апреля) — начальник 13-го отделения и заместитель начальника V («иностранного») отдела НКВД СССР;
• начальник Особого бюро при НКВД СССР (2 августа 1939 — 14 марта 1941);
• заместитель начальника I управления («разведывательное») НКВД СССР (11 августа 1941 — 16 августа 1943; с 14 мая 1943 — НКГБ СССР); 14 февраля 1943 г. присвоено звание комиссар государственной безопасности 3-го ранга.

С августа 1943 по 9 июня 1948 года — секретарь ЦК КП(б) Грузии по пропаганде и агитации, член Бюро ЦК КП(б) Грузии.

В послевоенное время выезжал в Париж для переговоров с грузинскими меньшевиками как доверенное лицо Берии и Сталина, готовил предложения по возвращению грузинских эмигрантов.

С мая 1948 по февраль 1952 г. — профессор философского факультета Тбилисского государственного университета им. И. В. Сталина.

15 февраля 1952 г. арестован как один из главных фигурантов дела так называемой «Мингрельской националистической группы», направленного против Берии. После смерти И. В. Сталина Берия немедленно прекратил дело, и в марте 1953 г. Шария был освобождён, 10 апреля 1953 г. реабилитирован и назначен помощником первого заместителя председателя Совета министров СССР (Л. П. Берии).

27 июня 1953 г. последовал арест; 28 сентября 1954 г. Военной коллегией Верховного суда СССР по ст. 17 и 58-1"а" УК РСФСР приговорён к 10 годам тюремного заключения и 5 годам поражения в избирательных правах. Отбывал наказание во Владимирской тюрьме. Был освобождён в 1963 г., жил в Тбилиси, работал в АН Грузинской ССР.

Заключением Главной военной прокуратуры от 14 августа 2012 года Шария П. А. реабилитирован.

Научная деятельность

Избранные труды

• Шария П. А. Величайший программный документ коммунизма [К 100-летию «Манифеста коммунистической партии»]. — Тбилиси: Заря Востока, 1948. — 36 с. — 5000 экз.
• Шария П. А. Гегелевская философия в оценке классиков марксизма-ленинизма. — Тбилиси: тип. им. Мясникова, 1944. — 43 с. — 3000 экз.
• Шария П. А. Краткий очерк философии Спинозы : Стенограмма доклада. — Тифлис: Закгиз, 1933. — 74 с.
• Шария П. А. О некоторых вопросах коммунистической морали. — М., 1951. — 280 с. — 30 000 экз.
• Шария П. А. Под знаменем Ленина. — Тбилиси: Госиздат, 1934.
• Шария П. А. Пути разития грузинской советской литературы : Стенограмма доклада / Пер. с груз. — Тбилиси, 1946. — 80 с. — 5 000 экз.

Награды

• орден Красного Знамени (26.4.1940, № 4438) — за успешное выполнение заданий Правительства по охране государственной безопасности
• знак «Заслуженный работник НКВД» (04.02.42)
• орден Красной Звезды (20.9.1943, № 363365)
• орден Ленина (7.1.1944, № 14507)
• Орден Отечественной войны 1-й степени (24.2.1946, № 293206)
• две медали.

Литература

• [www.memo.ru/history/NKVD/kto/biogr/gb540.htm Шария П. А.] // Петров Н. В., Скоркин К. В. [www.memo.ru/history/NKVD/kto/index.htm Кто руководил НКВД, 1934—1941 : справочник] / Под ред. Н. Г. Охотина и А. Б. Рогинского. — М.: Звенья, 1999. — 502 с. — 3000 экз. — ISBN 5-7870-0032-3.
• Пименов Р. И. [www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=page&num=9658 Экспозиция Кремля во Владимирской тюрьме] // Воспоминания : в 2 т. — М.: Панорама, 1996. — Т. 2. — С. 232-237. — 413 с. — (Документы по истории движения инакомыслящих ; вып. 6–7).

Ссылки

• [www.knowbysight.info/ShSS/10322.asp Шария Пётр Афанасьевич]. Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991. Проверено 31 мая 2012. [www.webcitation.org/6Ac0OzROd Архивировано из первоисточника 12 сентября 2012].
• [www.memo.ru/history/nkvd/kto/biogr/gb540.htm Шария Пётр Афанасьевич]. Краткие биографии и послужные списки руководящих работников НКВД. Мемориал (28 февраля 2009). Проверено 31 мая 2012. [www.webcitation.org/6Ac0Pjnp5 Архивировано из первоисточника 12 сентября 2012].

Отрывок, характеризующий Шария, Пётр Афанасьевич

– Я не говорю, чтоб это был план, который я одобряю, – сказал сын, – я вам только рассказал, что есть. Наполеон уже составил свой план не хуже этого.
– Ну, новенького ты мне ничего не сказал. – И старик задумчиво проговорил про себя скороговоркой: – Dieu sait quand reviendra. – Иди в cтоловую.


В назначенный час, напудренный и выбритый, князь вышел в столовую, где ожидала его невестка, княжна Марья, m lle Бурьен и архитектор князя, по странной прихоти его допускаемый к столу, хотя по своему положению незначительный человек этот никак не мог рассчитывать на такую честь. Князь, твердо державшийся в жизни различия состояний и редко допускавший к столу даже важных губернских чиновников, вдруг на архитекторе Михайле Ивановиче, сморкавшемся в углу в клетчатый платок, доказывал, что все люди равны, и не раз внушал своей дочери, что Михайла Иванович ничем не хуже нас с тобой. За столом князь чаще всего обращался к бессловесному Михайле Ивановичу.
В столовой, громадно высокой, как и все комнаты в доме, ожидали выхода князя домашние и официанты, стоявшие за каждым стулом; дворецкий, с салфеткой на руке, оглядывал сервировку, мигая лакеям и постоянно перебегая беспокойным взглядом от стенных часов к двери, из которой должен был появиться князь. Князь Андрей глядел на огромную, новую для него, золотую раму с изображением генеалогического дерева князей Болконских, висевшую напротив такой же громадной рамы с дурно сделанным (видимо, рукою домашнего живописца) изображением владетельного князя в короне, который должен был происходить от Рюрика и быть родоначальником рода Болконских. Князь Андрей смотрел на это генеалогическое дерево, покачивая головой, и посмеивался с тем видом, с каким смотрят на похожий до смешного портрет.
– Как я узнаю его всего тут! – сказал он княжне Марье, подошедшей к нему.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на брата. Она не понимала, чему он улыбался. Всё сделанное ее отцом возбуждало в ней благоговение, которое не подлежало обсуждению.
– У каждого своя Ахиллесова пятка, – продолжал князь Андрей. – С его огромным умом donner dans ce ridicule! [поддаваться этой мелочности!]
Княжна Марья не могла понять смелости суждений своего брата и готовилась возражать ему, как послышались из кабинета ожидаемые шаги: князь входил быстро, весело, как он и всегда ходил, как будто умышленно своими торопливыми манерами представляя противоположность строгому порядку дома.
В то же мгновение большие часы пробили два, и тонким голоском отозвались в гостиной другие. Князь остановился; из под висячих густых бровей оживленные, блестящие, строгие глаза оглядели всех и остановились на молодой княгине. Молодая княгиня испытывала в то время то чувство, какое испытывают придворные на царском выходе, то чувство страха и почтения, которое возбуждал этот старик во всех приближенных. Он погладил княгиню по голове и потом неловким движением потрепал ее по затылку.
– Я рад, я рад, – проговорил он и, пристально еще взглянув ей в глаза, быстро отошел и сел на свое место. – Садитесь, садитесь! Михаил Иванович, садитесь.
Он указал невестке место подле себя. Официант отодвинул для нее стул.
– Го, го! – сказал старик, оглядывая ее округленную талию. – Поторопилась, нехорошо!
Он засмеялся сухо, холодно, неприятно, как он всегда смеялся, одним ртом, а не глазами.
– Ходить надо, ходить, как можно больше, как можно больше, – сказал он.
Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.
– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…
– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё таки великий полководец!
– Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.
– Как же, ваше сиятельство, – отвечал архитектор.
Князь опять засмеялся своим холодным смехом.
– Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою славу сделал.
И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не возражал, но видно было, что какие бы доводы ему ни представляли, он так же мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические обстоятельства Европы последних годов.
– Ты думаешь, я, старик, не понимаю настоящего положения дел? – заключил он. – А мне оно вот где! Я ночи не сплю. Ну, где же этот великий полководец твой то, где он показал себя?
– Это длинно было бы, – отвечал сын.
– Ступай же ты к Буонапарте своему. M lle Bourienne, voila encore un admirateur de votre goujat d'empereur! [вот еще поклонник вашего холопского императора…] – закричал он отличным французским языком.
– Vous savez, que je ne suis pas bonapartiste, mon prince. [Вы знаете, князь, что я не бонапартистка.]
– «Dieu sait quand reviendra»… [Бог знает, вернется когда!] – пропел князь фальшиво, еще фальшивее засмеялся и вышел из за стола.
Маленькая княгиня во всё время спора и остального обеда молчала и испуганно поглядывала то на княжну Марью, то на свекра. Когда они вышли из за стола, она взяла за руку золовку и отозвала ее в другую комнату.
– Сomme c'est un homme d'esprit votre pere, – сказала она, – c'est a cause de cela peut etre qu'il me fait peur. [Какой умный человек ваш батюшка. Может быть, от этого то я и боюсь его.]
– Ax, он так добр! – сказала княжна.


Князь Андрей уезжал на другой день вечером. Старый князь, не отступая от своего порядка, после обеда ушел к себе. Маленькая княгиня была у золовки. Князь Андрей, одевшись в дорожный сюртук без эполет, в отведенных ему покоях укладывался с своим камердинером. Сам осмотрев коляску и укладку чемоданов, он велел закладывать. В комнате оставались только те вещи, которые князь Андрей всегда брал с собой: шкатулка, большой серебряный погребец, два турецких пистолета и шашка, подарок отца, привезенный из под Очакова. Все эти дорожные принадлежности были в большом порядке у князя Андрея: всё было ново, чисто, в суконных чехлах, старательно завязано тесемочками.
В минуты отъезда и перемены жизни на людей, способных обдумывать свои поступки, обыкновенно находит серьезное настроение мыслей. В эти минуты обыкновенно поверяется прошедшее и делаются планы будущего. Лицо князя Андрея было очень задумчиво и нежно. Он, заложив руки назад, быстро ходил по комнате из угла в угол, глядя вперед себя, и задумчиво покачивал головой. Страшно ли ему было итти на войну, грустно ли бросить жену, – может быть, и то и другое, только, видимо, не желая, чтоб его видели в таком положении, услыхав шаги в сенях, он торопливо высвободил руки, остановился у стола, как будто увязывал чехол шкатулки, и принял свое всегдашнее, спокойное и непроницаемое выражение. Это были тяжелые шаги княжны Марьи.
– Мне сказали, что ты велел закладывать, – сказала она, запыхавшись (она, видно, бежала), – а мне так хотелось еще поговорить с тобой наедине. Бог знает, на сколько времени опять расстаемся. Ты не сердишься, что я пришла? Ты очень переменился, Андрюша, – прибавила она как бы в объяснение такого вопроса.
Она улыбнулась, произнося слово «Андрюша». Видно, ей самой было странно подумать, что этот строгий, красивый мужчина был тот самый Андрюша, худой, шаловливый мальчик, товарищ детства.
– А где Lise? – спросил он, только улыбкой отвечая на ее вопрос.
– Она так устала, что заснула у меня в комнате на диване. Ax, Andre! Que! tresor de femme vous avez, [Ax, Андрей! Какое сокровище твоя жена,] – сказала она, усаживаясь на диван против брата. – Она совершенный ребенок, такой милый, веселый ребенок. Я так ее полюбила.