Шарлотта Мекленбург-Стрелицкая (1769—1818)
| Шарлотта Мекленбург-Стрелицкая Charlotte Georgine Luise Friederike von Mecklenburg-Strelitz<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">1800</td></tr> | |||
| |||
|---|---|---|---|
| |||
| 3.9.1785 — 14.5.1818 | |||
| Рождение: | 17 ноября 1769 Ганновер | ||
| Смерть: | 14 мая 1818 (48 лет) Хильдбургхаузен | ||
| Место погребения: | Хильдбургхаузен | ||
| Род: | Мекленбургский дом | ||
| Отец: | Карл II Мекленбург-Стрелицкий | ||
| Мать: | Фридерика Гессен-Дармштадтская | ||
| Супруг: | Фридрих Саксен-Гильдбурггаузенский | ||
| Дети: | Шарлотта Иосиф Тереза Луиза Георг Фридрих Эдуард | ||
Шарлотта Георгина Луиза Фридерика Мекленбург-Стрелицкая (нем. Charlotte Georgine Luise Friederike von Mecklenburg-Strelitz; 17 ноября 1769, Ганновер — 14 мая 1818, Хильдбургхаузен) — старшая дочь герцога Мекленбург-Стрелица Карла II и принцессы Фридерики Каролины Луизы Гессен-Дармштадтской. Выйдя замуж в 1785 году, Шарлотта получила титул герцогини Саксен-Гильдбурггаузенской.
Вместе со своими сёстрами, королевой Луизой Прусской, королевой Фридерикой Ганноверской и княгиней Терезой Турн-и-Таксис Шарлотта считалась одной из самых красивых женщин своего времени. «Четырём прекрасным и благородным сестрам на троне» посвятил свой роман «Титан» Жан Поль.[1]
Содержание
Биография
Детство и юность
Шарлотта выросла в Ганновере, где её отец, состоявший на службе своего шурина короля Великобритании Георга III, служил губернатором. В 12 лет Шарлотта потеряла мать и вместе со своими сёстрами сначала воспитывалась родной сестрой матери Шарлоттой, на которой их отец женился в 1784 году, и воспитательницей Магдаленой фон Вольцоген. После смерти своей мачехи сёстры Шарлотты оказались на попечении бабушки в Дармштадте, а Шарлотта к этому времени уже переехала в Гильдбурггаузен.
Герцогиня Саксен-Гильдбурггаузенская
3 сентября 1785 года в Гильдбурггаузене 16-летняя Шарлотта вышла замуж за герцога Фридриха Саксен-Гильдбурггаузенского, правившего до 1787 года при регенте, двоюродном прадеде Иосифе Фридрихе Саксен-Гильдбурггаузенском.
Брак Шарлотты и Фридриха не отличался гармонией, поскольку супруг значительно уступал Шарлотте в духовном развитии и вскоре уже относился к ней с равнодушием. Но сложными для Шарлотты были не только неудавшиеся семейные отношения, но и финансовые условия. До 1806 года страна находилась под принудительным имперским управлением вследствие разрушительной финансовой политики предшественников Фридриха, и ему самому полагалось сокращённое годовое содержание.
Отец Шарлотты, часто бывавший вместе с двумя своими сыновьями в гостях у старшей дочери в Гильдбургхаузене, получил должность президента кредитной комиссии и в 1787 году окончательно переселился в Гильдбургхаузен. В 1792 году в Гильдбургхаузен от наступавшей французской армии бежала с внучками тёща Карла II. О супруге Шарлотты её бабушка высказалась так: « […] из своих обязанностей исправно исполняет лишь супружескую. Шарлотта, никогда не любившая этого человека, постоянно беременна.»[2] Воссоединившая семья прожила в Гильдбургхаузене несколько беззаботных недель.[3] В 1793 году бабушка Шарлотты прервала свою ссылку и выехала во Франкфурт-на-Майне, где её внучка Луиза познакомилась со своим будущим супругом Фридрихом Вильгельмом.
Со стрелицкой семьёй и детьми Шарлотту связывали очень близкие отношения. Вместе со своей сестрой Терезой 9 октября 1806 года Шарлотта присутствовала в штаб-квартире прусского короля в Эрфурте, когда Фридрих Вильгельм объявил войну Наполеону, чему поспособствовала королева Луиза. В 1803 и 1805 годах прусская королевская чета гостила в Гильдбургхаузене, для чего принудительные управляющие дали согласие на обновление интерьеров Гильдбургхаузенского дворца.[4]
Герцогиня Шарлотта отдавала половину своего годового дохода на помощь бедным, пенсии, на нужды воспитания и обучения. После смерти своей сестры в 1815 году в городском парке Гильдбургхаузена по её поручению был возведён памятник королеве Луизе.
Увлекавшаяся литературой Шарлотта стала ревностно заботилась о развитии духовной жизни в своей резиденции. Она смягчила правила этикета и пригласила ко двору музыкантов, художников и поэтов. Среди них с мая 1799 года находился и писатель Жан Поль. Шарлотта произвела не имевшего дворянских корней Поля в легатские советники, и писатель обручился с одной из её придворных дам.[5], однако позднее помолвка была разорвана.
При герцогине Шарлотте двор превратился в маленький Веймар, об этом напоминает современный девиз города Гильдбургхаузена — «Маленький классик». Многие другие современники Шарлотты отмечали её уникальные вокальные данные, за что она даже получила прозвище Singlotte («Поющая Лотта») и прославилась как одна из величайших певиц своего времени.[6] Шарлотта обучалась вокалу в Ганновере у итальянца Джулиани и позднее лично участвовала в придворных концертах и церковных праздниках. В Страстную неделю она регулярно исполняла в гильдбургхаузенской церкви Христа «Смерть Иисуса» Грауна, и вход в церковь был открыт для всего населения.[2]
Смерть
Шарлотта умерла 14 мая 1818 года после продолжительной болезни. Она распорядилась о своём погребении на новом кладбище Бакштайнфельд в Гильдбургхаузене.
Потомки
У Шарлотты и её мужа родилось 12 детей:
- Фридрих (1786—1786)
- Шарлотта (1787—1847), замужем за принцем Павлом Вюртембергским (1785—1852)
- Августа (1788—1788)
- Иосиф (1789—1868), герцог Саксен-Альтенбургский, женат на герцогине Амалии Вюртембергской (1799—1848)
- Фридерика (1791—1791)
- Тереза (1792—1854), замужем за королём Баварии Людвигом I (1786—1868)
- Луиза (1794—1825), замужем за герцогом Вильгельмом I Нассауским (1792—1839)
- Франц (1795—1800)
- Георг (1796—1853), герцог Саксен-Альтенбургский, женат на герцогине Марии Мекленбург-Шверинской (1803—1862)
- Фридрих (1801—1870)
- Максимилиан (1803—1803)
- Эдуард (1804—1852), женат на принцессе Амалии Гогенцоллерн-Зигмаринген (1815—1841) и позднее на принцессе Луизе Рёйсс цу Грейц (1822—1875)
Родословная
| Родословная герцогини Шарлотты Саксен-Гильдбурггаузенской | ||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Urgroßeltern |
герцог |
герцог |
ландграф |
граф | ||||
| Дедушки и бабушки |
герцог |
принц | ||||||
| Родители |
Герцог Карл Мекленбург-Стрелицкий (1741—1816) | |||||||
|
герцогиня Шарлотта Мекленбург-Стрелицкая (1769—1818) | ||||||||
Напишите отзыв о статье "Шарлотта Мекленбург-Стрелицкая (1769—1818)"
Литература
- Heinrich Ferdinand Schoeppl: Die Herzoge von Sachsen-Altenburg. Bozen 1917, Neudruck Altenburg 1992
- Dr. Rudolf Armin Human: Chronik der Stadt Hildburghausen, Hildburghausen 1886
- H. P. Wulff-Woesten: Hildburghäuser Hoheiten — Dem Volk verbunden Hildburghausen 1992
- Jean Paul, Christian Otto: Jean Pauls Briefwechsel mit seinem Freunde Christian Otto, Bd. 1, Berlin 1829
Примечания
- ↑ [books.google.de/books?id=WNkFAAAAQAAJ&pg=PA495&lpg=PA495&dq=vier+sch%C3%B6nen+und+edlen+schwestern+auf+dem+thron&source=web&ots=FjYnt_flsu&sig=3Zyhf07z9qqHrVKYnUWGy6V8LW0&hl=de&sa=X&oi=book_result&resnum=2&ct=result#PPA495,M1 Jean Paul: Jean Pauls sämtliche Werke Paris 1836 S. 495]
- ↑ 1 2 H. P. Wulff-Woesten: Hildburghäuser Hoheiten — Dem Volk verbunden Hildburghausen 1992 S. 24
- ↑ Karin Feuerstein-Praßer: Die Preußischen Königinnen. München: Piper 2005 S. 257
- ↑ Dr. Rudolf Armin Human: Chronik der Stadt Hildburghausen Hildburghausen 1886 S. 238
- ↑ Gunther de Bruyn: Das Leben des Jean Paul Friedrich Richter, Halle-Leipzig 1975 S. 210
- ↑ Heinrich Ferdinand Schoeppl: Die Herzoge von Sachsen-Altenburg. Bozen 1917, Neudruck Altenburg 1992 S. 158
Отрывок, характеризующий Шарлотта Мекленбург-Стрелицкая (1769—1818)
M lle Bourienne радостно вскочила.– Ах нет, – нахмурившись, крикнул он. – Поди ты, Михаил Иваныч.
Михаил Иваныч встал и пошел в кабинет. Но только что он вышел, старый князь, беспокойно оглядывавшийся, бросил салфетку и пошел сам.
– Ничего то не умеют, все перепутают.
Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.
Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»
Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
