Шарло Акробата
| Шарло Акробата | |
| Жанр | |
|---|---|
| Годы | |
| Страна | |
| Город | |
| Язык песен | |
| Лейбл | |
| Состав |
Милан Младенович |
Шарло Акробата (устаревший сербский вариант имени Чарли Чаплина) — югославская рок-группа, которую часто классифицируют как позднюю панк-рок группу или как одного из первых представителей New-wave в Югославии. Несмотря на свою короткую творческую жизнь (1980—1981 годы), группа считается влиятельным коллективом New wave в СФРЮ. После распада коллектива каждый из участников собрал собственные коллективы: Милан Младенович основал и возглавил группу «Катарина II» (который потом стал называться Екатарина Велика), а Душан Коя — группу «Дисциплина кичме»
Содержание
История
Свои корни «Šarlo Akrobata» берет в коллективе, который назывался «Лимуново дрво», сформированном в конце 70-х Миланом Младеновичем (вокал и гитара) и Драгомиром «Gagi» Михайловичем (гитара) в Белграде. Другие участники часто сменяли друг друга, последний состав перед роспуском коллектива состоял из следующих музыкантов: гитарист Микица Степанович, бас-гитарист Макса и ударник Душан Деянович. Группа просуществовала два года, играя хард-рок.
В апреле 1980 года «Лимуново дрво» выступала перед словенской панк-группой Pankrti в белградском Студенческом культурном центре. На том концерте они сыграли много новых песен и несколько переработанных старых. Вскоре после этого, из-за постоянные споров с Младеновичем, Gagi решил покинуть группу. В результате состав Šarlo Akrobata стал таким:
- Милан Младенович — гитара, вокал
- Душан Коичи — бас-гитара, вокал
- Иван Вдович «Vd» — барабаны, вокал
Свои первые студийные записи группа сделала на студии «Druga Maca», которая принадлежала Энко Лесичу. Были записаны четыре песни: «Она се буди» (Она просыпается), «Око моје главе» (Вокруг моей головы), «Нико као ја» и «Мали човек» (Маленький человек). Все четыре трека попали на альбом-компиляцию Paket aranžman, на котором также присутствует материал от групп «Идолы» и Електрични оргазам. Сборник в 1980 году издал Jugoton. Каждая из этих песен добилась определенного коммерческого и критического влияния, «Она се буди» и «Нико као ја» были популярны среди радиослушателей и публики на концертах группы. Также в конце 1980 группа выступала на молодёжном фестивале в городе Суботица, где за живое исполнение песни «Она се буди» получила от жюри специальный приз и заняла второе место.
Позже их пригласили создать саундтрек к фильму Миши Радивоевича «Дечко који обећава». Горана Вейвода пригласили принять участие в записи в качестве гитариста. Коя написал музыку, а стихи — Небойша Пакич, который также написал сценарий фильма. Также Коя и Вдович сыграли в этом фильме эпизодические роли — как музыканты из ритм-секции группы «ВИС Добри дечаци» (ВИА Хорошие ребята). К фильму были записаны три песни, которые позже так и не были изданы — «Слободан», «Балада о тврдим грудима» и «Депресија». Примечательно, что главного персонажа этого фильма — мальчика-бунтаря — звали Слободан Милошевич. Это было за несколько лет до того, как на сербской политической арене появился и набрал силу известный политик.
Весной 1981 группа играла на загребском биеннале, на котором также выступали легендарные британские коллективы Gang of Four и Classix Nouveaux. Выступление Шарло состоялось 15 апреля 1981, перед сетом Gang of Four. Другой коллектив, который играл на разогреве в тот вечер — Haustor[1].
В апреле 1981 они записали свой единственный полноформатный альбом «Бистрији или тупљи човек бива кад…» для лейбла PGP RTB, но музыканты были неудовлетворены результатами записи и решили сменить лейбл на Jugoton, который выпустил его в июле того же года. В записи альбома было много приглашенных музыкантов: Горан Вейвода, Гаги Михайлович, Юрий Новоселич из группы Film и Деян Костич из Grupa I. Несмотря на то, что музыка группы в то время была своеобразной комбинацией панка и «белого регги», группа обратилась к ещё большим экспериментам со звуком. Трио выработало свою систему: Младенович или Коя приносили свежие и сырые идеи, а Вдович их менял, придавая им форму. Милан писал более мелодичные и лирические песни, тогда как Коя, вдохновившись манерой Хендрикса, писал вещи с минимумом лирики и с максимально агрессивной музыкой — такие треки можно узнать на пластинке и в творчестве коллектива в целом. На альбоме также хватает смелых экспериментов с музыкальными стилями — некоторые композиции альбома представляют собой микс из ска, панка и регги, основанный на даб-эффектах. Название альбома взято из книги Васи Пелагича (Vasa Pelagić) «Народный учитель» (Narodni učitelj). Из той же книги взята лирика к песне «Pazite na decu I» (Берегите детей!). Тот трек отличается среди других, тем, что Младенович играл на барабанах, Вдович играл на гитаре, Деян Костич играл на бас-гитаре, Гаги Михайлович на пианино, а Коя пел и бил в литавры. Когда была записана инструментальная часть песни, музыканты начали зачитывать обрывки из книги Пелагича и различных статей из журнала Politikin Zabavnik. Продюсером альбома был указан Akpiđoto (на обложке альбома была ошибка, поэтому было написано Aktiđoto), это комбинация из реальных имен и названий, Akrobata (группы), «Пили» (псевдоним Миле Милетича), Джордж (Петровича) и Тони (псевдоним Юрия, звукового инженера из Любляны, лучшего специалиста по даб-музыке в СФРЮ, который работал над записью альбома).
Тем не менее, профессиональные и частные отношения в коллективе были очень напряженными в течение определенного отрезка времени. Работа над записью пластинки не смогла уберечь группу от дальнейшего распада. У Ивана Вдовича появилась идея пригласить в группу Вейводу с его подругой (они оба были хорошими знакомыми Ивана). Милан отчасти положительно относился к этой идее, в основном из-за того, что Вейвода был одним из немногих обладателей синтезатора Casio VL-2 в Белграде. Коя же был решительно против этого, считая, что группа сильна именно в составе трио.
Jugoton выпустил около 10 000 копий альбома, но из-за небольшой медийной поддержки и отсутствия на пластинке таких признанных хитов, как «Она се буди» или «Нико као ја», продажи альбома были весьма скромными. Кроме того, новый 7-дюймовый сингл «Бес» / «Преварен» (в который должен был войти трек с нового альбома и би-сайд со времен «Лимуново дрво»), записанный во время работы над альбомом, так и не был выпущен Jugoton-ом. По словам Душана Koя, в то время из-за трения и ссор члены коллектива очень неохотно давали концерты в поддержку альбома, поэтому не могло быть никаких разговоров о дальнейшей совместной работе и новых релизах[2].
Осенью 1981 они получили «Smeli cvet» — музыкальную награду от социалистической молодёжи Югославии. Потом они поехали на гастроли по Польше. После возвращения домой и проведения прощального концерта в Любляне в октябре 1981 группа тихо распалась.
В 2007 году Croatia Records выпустила бокс-сет, который назывался «Paket Aranžman» (Пакет соглашений), включавший три диска: ремастеринговое издание одноимённого сборника; альбом «Бистрији или тупљи човек бива кад…» и одноимённый альбом группы Електрични оргазам. Соня Савич, сербская актриса и режиссёр, сделала свой первый документальный фильм Šarlo te gleda, посвященный белградской New Wave сцене, который в основном фокусируется на карьере Šarlo Akrobata.
Дискография
Синглы
- «Мали човек» / «Она се буди» (Jugoton, 1981)
- «Бес» / «Преварен» — записанный, но не изданный в связи с распадом группы
Альбомы
Сборники и компиляции
- Пакет аранжман (Jugoton, 1980) — вместе с Електрични оргазам и «Идолы»
- Svi marš na ples! (Jugoton, 1981)
Напишите отзыв о статье "Шарло Акробата"
Примечания
Ссылки
- [profile.myspace.com/index.cfm?fuseaction=user.viewprofile&friendid=87058174 Неофициальное представительство на портале myspace]
- [www.last.fm/music/Sarlo+Akrobata Шарло Акробата на Last.fm]
- [www.youtube.com/results?search_query=%C5%A0arlo+Akrobata&search_type= Шарло Акробата на портале Youtube]
- [www.progarchives.com/artist.asp?id=3696 Šarlo Шарло Акробата на Progarchives]
- [www.discogs.com/artist/%C5%A0arlo+Akrobata Дискография группы на портале Discogs]
- [www.popboks.com/tema/sarlo.shtml Обзор альбома по случаю 25 летия]
- [www.popboks.com/intervju/sarlo.shtml Интервью с Коем в связи с 25 летием с момента основания группы]
- [www.balkanrock.com/index.php/Biografije-domace/Sarlo-Akrobata.html Шарло Акробата на «Balkanrock.com»]
Отрывок, характеризующий Шарло Акробата
Здоровье и характер князя Николая Андреича Болконского, в этот последний год после отъезда сына, очень ослабели. Он сделался еще более раздражителен, чем прежде, и все вспышки его беспричинного гнева большей частью обрушивались на княжне Марье. Он как будто старательно изыскивал все больные места ее, чтобы как можно жесточе нравственно мучить ее. У княжны Марьи были две страсти и потому две радости: племянник Николушка и религия, и обе были любимыми темами нападений и насмешек князя. О чем бы ни заговорили, он сводил разговор на суеверия старых девок или на баловство и порчу детей. – «Тебе хочется его (Николеньку) сделать такой же старой девкой, как ты сама; напрасно: князю Андрею нужно сына, а не девку», говорил он. Или, обращаясь к mademoiselle Bourime, он спрашивал ее при княжне Марье, как ей нравятся наши попы и образа, и шутил…Он беспрестанно больно оскорблял княжну Марью, но дочь даже не делала усилий над собой, чтобы прощать его. Разве мог он быть виноват перед нею, и разве мог отец ее, который, она всё таки знала это, любил ее, быть несправедливым? Да и что такое справедливость? Княжна никогда не думала об этом гордом слове: «справедливость». Все сложные законы человечества сосредоточивались для нее в одном простом и ясном законе – в законе любви и самоотвержения, преподанном нам Тем, Который с любовью страдал за человечество, когда сам он – Бог. Что ей было за дело до справедливости или несправедливости других людей? Ей надо было самой страдать и любить, и это она делала.
Зимой в Лысые Горы приезжал князь Андрей, был весел, кроток и нежен, каким его давно не видала княжна Марья. Она предчувствовала, что с ним что то случилось, но он не сказал ничего княжне Марье о своей любви. Перед отъездом князь Андрей долго беседовал о чем то с отцом и княжна Марья заметила, что перед отъездом оба были недовольны друг другом.
Вскоре после отъезда князя Андрея, княжна Марья писала из Лысых Гор в Петербург своему другу Жюли Карагиной, которую княжна Марья мечтала, как мечтают всегда девушки, выдать за своего брата, и которая в это время была в трауре по случаю смерти своего брата, убитого в Турции.
«Горести, видно, общий удел наш, милый и нежный друг Julieie».
«Ваша потеря так ужасна, что я иначе не могу себе объяснить ее, как особенную милость Бога, Который хочет испытать – любя вас – вас и вашу превосходную мать. Ах, мой друг, религия, и только одна религия, может нас, уже не говорю утешить, но избавить от отчаяния; одна религия может объяснить нам то, чего без ее помощи не может понять человек: для чего, зачем существа добрые, возвышенные, умеющие находить счастие в жизни, никому не только не вредящие, но необходимые для счастия других – призываются к Богу, а остаются жить злые, бесполезные, вредные, или такие, которые в тягость себе и другим. Первая смерть, которую я видела и которую никогда не забуду – смерть моей милой невестки, произвела на меня такое впечатление. Точно так же как вы спрашиваете судьбу, для чего было умирать вашему прекрасному брату, точно так же спрашивала я, для чего было умирать этому ангелу Лизе, которая не только не сделала какого нибудь зла человеку, но никогда кроме добрых мыслей не имела в своей душе. И что ж, мой друг, вот прошло с тех пор пять лет, и я, с своим ничтожным умом, уже начинаю ясно понимать, для чего ей нужно было умереть, и каким образом эта смерть была только выражением бесконечной благости Творца, все действия Которого, хотя мы их большею частью не понимаем, суть только проявления Его бесконечной любви к Своему творению. Может быть, я часто думаю, она была слишком ангельски невинна для того, чтобы иметь силу перенести все обязанности матери. Она была безупречна, как молодая жена; может быть, она не могла бы быть такою матерью. Теперь, мало того, что она оставила нам, и в особенности князю Андрею, самое чистое сожаление и воспоминание, она там вероятно получит то место, которого я не смею надеяться для себя. Но, не говоря уже о ней одной, эта ранняя и страшная смерть имела самое благотворное влияние, несмотря на всю печаль, на меня и на брата. Тогда, в минуту потери, эти мысли не могли притти мне; тогда я с ужасом отогнала бы их, но теперь это так ясно и несомненно. Пишу всё это вам, мой друг, только для того, чтобы убедить вас в евангельской истине, сделавшейся для меня жизненным правилом: ни один волос с головы не упадет без Его воли. А воля Его руководствуется только одною беспредельною любовью к нам, и потому всё, что ни случается с нами, всё для нашего блага. Вы спрашиваете, проведем ли мы следующую зиму в Москве? Несмотря на всё желание вас видеть, не думаю и не желаю этого. И вы удивитесь, что причиною тому Буонапарте. И вот почему: здоровье отца моего заметно слабеет: он не может переносить противоречий и делается раздражителен. Раздражительность эта, как вы знаете, обращена преимущественно на политические дела. Он не может перенести мысли о том, что Буонапарте ведет дело как с равными, со всеми государями Европы и в особенности с нашим, внуком Великой Екатерины! Как вы знаете, я совершенно равнодушна к политическим делам, но из слов моего отца и разговоров его с Михаилом Ивановичем, я знаю всё, что делается в мире, и в особенности все почести, воздаваемые Буонапарте, которого, как кажется, еще только в Лысых Горах на всем земном шаре не признают ни великим человеком, ни еще менее французским императором. И мой отец не может переносить этого. Мне кажется, что мой отец, преимущественно вследствие своего взгляда на политические дела и предвидя столкновения, которые у него будут, вследствие его манеры, не стесняясь ни с кем, высказывать свои мнения, неохотно говорит о поездке в Москву. Всё, что он выиграет от лечения, он потеряет вследствие споров о Буонапарте, которые неминуемы. Во всяком случае это решится очень скоро. Семейная жизнь наша идет по старому, за исключением присутствия брата Андрея. Он, как я уже писала вам, очень изменился последнее время. После его горя, он теперь только, в нынешнем году, совершенно нравственно ожил. Он стал таким, каким я его знала ребенком: добрым, нежным, с тем золотым сердцем, которому я не знаю равного. Он понял, как мне кажется, что жизнь для него не кончена. Но вместе с этой нравственной переменой, он физически очень ослабел. Он стал худее чем прежде, нервнее. Я боюсь за него и рада, что он предпринял эту поездку за границу, которую доктора уже давно предписывали ему. Я надеюсь, что это поправит его. Вы мне пишете, что в Петербурге о нем говорят, как об одном из самых деятельных, образованных и умных молодых людей. Простите за самолюбие родства – я никогда в этом не сомневалась. Нельзя счесть добро, которое он здесь сделал всем, начиная с своих мужиков и до дворян. Приехав в Петербург, он взял только то, что ему следовало. Удивляюсь, каким образом вообще доходят слухи из Петербурга в Москву и особенно такие неверные, как тот, о котором вы мне пишете, – слух о мнимой женитьбе брата на маленькой Ростовой. Я не думаю, чтобы Андрей когда нибудь женился на ком бы то ни было и в особенности на ней. И вот почему: во первых я знаю, что хотя он и редко говорит о покойной жене, но печаль этой потери слишком глубоко вкоренилась в его сердце, чтобы когда нибудь он решился дать ей преемницу и мачеху нашему маленькому ангелу. Во вторых потому, что, сколько я знаю, эта девушка не из того разряда женщин, которые могут нравиться князю Андрею. Не думаю, чтобы князь Андрей выбрал ее своею женою, и откровенно скажу: я не желаю этого. Но я заболталась, кончаю свой второй листок. Прощайте, мой милый друг; да сохранит вас Бог под Своим святым и могучим покровом. Моя милая подруга, mademoiselle Bourienne, целует вас.
Мари».
В середине лета, княжна Марья получила неожиданное письмо от князя Андрея из Швейцарии, в котором он сообщал ей странную и неожиданную новость. Князь Андрей объявлял о своей помолвке с Ростовой. Всё письмо его дышало любовной восторженностью к своей невесте и нежной дружбой и доверием к сестре. Он писал, что никогда не любил так, как любит теперь, и что теперь только понял и узнал жизнь; он просил сестру простить его за то, что в свой приезд в Лысые Горы он ничего не сказал ей об этом решении, хотя и говорил об этом с отцом. Он не сказал ей этого потому, что княжна Марья стала бы просить отца дать свое согласие, и не достигнув бы цели, раздражила бы отца, и на себе бы понесла всю тяжесть его неудовольствия. Впрочем, писал он, тогда еще дело не было так окончательно решено, как теперь. «Тогда отец назначил мне срок, год, и вот уже шесть месяцев, половина прошло из назначенного срока, и я остаюсь более, чем когда нибудь тверд в своем решении. Ежели бы доктора не задерживали меня здесь, на водах, я бы сам был в России, но теперь возвращение мое я должен отложить еще на три месяца. Ты знаешь меня и мои отношения с отцом. Мне ничего от него не нужно, я был и буду всегда независим, но сделать противное его воле, заслужить его гнев, когда может быть так недолго осталось ему быть с нами, разрушило бы наполовину мое счастие. Я пишу теперь ему письмо о том же и прошу тебя, выбрав добрую минуту, передать ему письмо и известить меня о том, как он смотрит на всё это и есть ли надежда на то, чтобы он согласился сократить срок на три месяца».
