Шарнгорст, Василий Львович

Василий Львович Шарнгорст
Дата рождения	30 января 1799(1799-01-30)
Дата смерти	11 ноября 1873(1873-11-11) (74 года)
Место смерти	Санкт-Петербург
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	инженерные войска
Звание	инженер-генерал
Сражения/войны	Русско-турецкая война 1828—1829, Польская кампания 1831
Награды и премии	Орден Святой Анны 2-й ст. (1828), Virtuti Militari 3-й ст. (1831), Орден Святого Владимира 3-й ст. (1837), Орден Святого Станислава 1-й ст. (1841), Орден Святого Георгия 4-й ст. (1841), Орден Святой Анны 1-й ст. (1843), Орден Святого Владимира 2-й ст. (1853), Орден Белого Орла (1856)

Василий (Юлиус) Львович Шарнгорст (1799—1873) — инженер-генерал, начальник Главного инженерного училища, начальник Инженерного отдела Военно-учёного комитета.

Биография

Родился 30 января 1799 года (по другим данным — в 1798 году) и происходил из дворян Брауншвейгского герцогства. Специальное образование получил в Корпусе инженеров путей сообщения, откуда был выпущен в 1814 году, и, по принятии присяги на вечное подданство России, 1 сентября того же года был произведён в прапорщики. Два года спустя Шарнгорст был произведён в полевые инженеры, с производством в подпоручики и поручики и тогда же назначен адъютантом к графу Сиверсу.

Переведённый 23 января 1819 года в лейб-гвардии Сапёрный батальон, он прослужил в нём более семи лет. 1 апреля 1823 года произведён в штабс-капитаны, а 12 августа того же года назначен состоять преподавателем тактики в Школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров и в Главном инженерном училище, 20 ноября произведён в капитаны. С 1825 года дополнительно к прочим обязанностям состоял ещё адъютантом при генерал-инспекторе по инженерной части его императорском высочестве великом князе Михаиле Павловиче.

В 1826 году Шарнгорсту было предложено составить руководство к изучению тактики; за успешное выполнение этого поручения он был 6 декабря того же года произведён в полковники и назначен дежурным штаб-офицером войск, находящихся под начальством генерал-инспектора. В этом звании он совершил Турецкую кампанию 1828—1829 годов, причём участвовал в осаде крепости Браилова и в осаде и штурме крепости Варны. За Браилов он был награждён орденом св. Анны 2-й степени (императорская корона к этому ордену пожалована в 1834 году). По окончании военных действий Шарнгорст принял во временное командование лейб-гвардии Саперный батальон, с которым в 1830 году и возвратился в Санкт-Петербург.

Назначенный 30 декабря 1830 года дежурным штаб-офицером штаба генерал-инспектора по инженерной части, Шарнгорст в следующем году принял участие в подавлении Польского восстания. Находясь в авангарде российских войск, он отличился в небольшом сражении близ села Якаца, а затем в сражении при местечке Жолтках. После этого сражения он был отправлен с донесениями к главнокомандующему, но не мог выполнить возложенного на него поручения, так как по дороге был захвачен в плен и возвратился в армию лишь четыре месяца спустя, когда окончилась война. За эту кампанию Шарнгорст получил польский знак отличия за военное достоинство (Virtuti Militari) 3-й степени.

Вскоре после этого Шарнгорсту поручено было осмотреть производившиеся инженерные работы в крепостях Килии и Динабурге, а по производстве 7 апреля 1835 года в генерал-майоры, он 15 ноября того же года был назначен начальником Главного инженерного училища, с оставлением при генерал-инспекторе по инженерной части. В 1837 году награждён орденом св. Владимира 3-й степени.

Деятельность Шарнгорста в качестве начальника Главного инженерного училища была весьма значительна. Он первый положил систематическое основание для подготовки для училища хороших преподавателей по специальным предметам из воспитанников училища. С этой целью, по его представлению, конференция училища ежегодно выбирала нескольких кандидатов для занятия преподавательских мест в училище, уже освободившихся или предполагавшихся быть свободными, и посылала выбранных инженеров — непременно бывших воспитанников училища — в командировки по крепостям для тщательного ознакомления с производством инженерных работ и с разными техническими нововведениями Из этих-то молодых инженеров и составился впоследствии кадр опытных преподавателей и профессоров Главного инженерного училища. Затем, исходя из того же стремления поднять научное значение Главного инженерного училища, Шарнгорст пригласил в качестве преподавателей несколько известных профессоров Санкт-Петербургского университета и Института инженеров путей сообщения.

Озаботившись о привлечении в училище лучших профессорских сил, Шарнгорст не оставил без внимания также и библиотеку училища. Он сам постоянно следил за тем, чтобы в библиотеку своевременно выписывались все новейшие сочинения, особенно по разным специальностям, относящимся к инженерному делу, а также, чтобы она пополнялась и ранее вышедшими, но недостающими в библиотеке капитальными изданиями, как русскими, так и иностранными, так что за время девятилетнего начальствования Шарнгорстом в Главном инженерном училище библиотека этого училища, благодаря его непосредственной заботливости, приобрела много новых сочинений, увеличивших в несколько раз число томов, принадлежавших библиотеке до его назначения.

Помимо занятий по Главному инженерному училищу на Шарнгорста в тот же период времени возлагались и разные другие поручения. Так, в 1838 году он осматривал производство инженерных работ в Новогеоргиевской крепости, а затем и в некоторых других крепостях. Назначенный в 1839 году членом Инженерного отдела Военно-ученого комитета, с оставлением в должности начальника Главного инженерного училища, Шарнгорст принял участие в работах этого отделения, заключавшихся в разборах разных проектов, в рецензиях на присылаемые в комитет разные специальные сочинения и прочем.

5 декабря 1841 года Шарнгорст за беспорочную выслугу 25 лет в офицерских чинах был награждён орденом св. Георгия 4-й степени (№ 6396 по кавалерскому списку Григоровича — Степанова). В том же году получил орден св. Станислава 1-й степени (по другим данным он получил этот орден годом ранее).

11 октября 1844 года состоялось назначение Шарнгорста начальником Инженерного отделения Военно-ученого комитета, с увольнением от должности начальника Главного инженерного училища. Здесь пришлось ему работать еще больше. Между прочим, им был составлен «Проект положения об Инженерном комитете», заменившем собой бывшее общее присутствие Инженерного департамента по искусственной части и Инженерного отделения Военно-ученого комитета. Затем Шарнгорстом же было выработано «Положение об офицерских библиотеках инженерного корпуса». Наконец, Шарнгорст немало потрудился над разработкой «Положения о ежегодных конкурсах на премию по инженерному корпусу», заменивших прежние экзаменационные задачи. Кроме того, им же выработано было «Положение об „Инженерном журнале“».

Произведённый 6 декабря 1844 года в генерал-лейтенанты, Шарнгорст в 1847 году был награждён императорской короной к ордену св. Анны 1-й степени (сам этот орден он получил в 1843 году). В том же году он сначала некоторое время исправлял должность директора Военно-ученого комитета, а затем был назначен членом комитета по составлению частных инструкций для комендантов каждой из крепостей Российской империи, с оставлением во всех занимаемых должностях. Здесь началась самая крупная работа Шарнгорста, как по своему объему, так и по своему значению. Этот комитет существовал девять лет, причём с января 1855 года Шарнгорст был назначен его председателем, и за все время существования комитета им были составлены самые подробные инструкции для комендантов восемнадцати крепостей. Труд этот составил около 2000 страниц, большая часть которых начерно были написаны самим Шарнгорстом.

Шарнгорст отличался редким трудолюбием и работал очень много, обыкновенно составляя сам протоколы разных заседаний, где ему приходилось председательствовать. В 1853 году ему был пожалован орден св. Владимира 2-й степени, а три года спустя орден Белого орла. Кроме того, ему неоднократно были жалуемы денежные награды в виде единовременных пособий и долгосрочных аренд.

В 1865 году Шарнгорст был назначен состоять при его императорском высочестве великом князе генерал-инспекторе по инженерной части, и в этом звании оставался до самой своей смерти, причём 16 апреля 1867 года был произведён в инженер-генералы.

Прекрасно образованный, умный и в совершенстве владевший несколькими иностранными языками, Шарнгорст пользовался любовью и глубоким уважением всех близко знавших его.

Приняв самое деятельное участие в основании в 1826 году «Инженерных записок», он во всё время существования этого издания был одним из постоянных его сотрудников, напечатал в нем целый ряд своих статей и, кроме того, редактировал XXVIII—XLII книжки «Записок». Но этим не ограничилась его литературная деятельность. В 1857 году он основал «Инженерный журнал», который и издавал до 1860 года, когда это издание сделалось официальным органом инженерного ведомства. В 1845 году Шарнгорстом составлено первое издание «Памятной книжки для инженерных и саперных офицеров», имевшее большой успех, ввиду множества важных инженерных для офицеров упомянутой категории сведений, собранных в этом справочнике. Наконец, Шарнгорсту принадлежит и несколько статей, напечатанных в других повременных изданиях.

В. А. Шарнгорст скончался в Санкт-Петербурге 11 ноября 1873 года, похоронен на Волковом лютеранском кладбище.

Его сыновья:

• Константин — генерал-лейтенант, профессор Николаевской академии Генерального штаба.
• Александр — полковник.

Источники

• Волкенштейн А. История лейб-гвардии Саперного батальона. 1812—1852. — СПб., 1852. — С. 245, 300
• Волков С. В. Генералитет Российской империи. Энциклопедический словарь генералов и адмиралов от Петра I до Николая II. Том II. Л—Я. М., 2009. — С. 724. — ISBN 978-5-9524-4167-5
• Русский биографический словарь: В 25 т. / под наблюдением А. А. Половцова. 1896—1918.
• Список генералам по старшинству. Исправлено по 20 июня. — СПб., 1840. — С. 291
• Список генералам по старшинству. Исправлено по 1 января. — СПб., 1873. — С. 118

Отрывок, характеризующий Шарнгорст, Василий Львович

Из представлявшихся ему деятельностей военная служба была самая простая и знакомая ему. Состоя в должности дежурного генерала при штабе Кутузова, он упорно и усердно занимался делами, удивляя Кутузова своей охотой к работе и аккуратностью. Не найдя Курагина в Турции, князь Андрей не считал необходимым скакать за ним опять в Россию; но при всем том он знал, что, сколько бы ни прошло времени, он не мог, встретив Курагина, несмотря на все презрение, которое он имел к нему, несмотря на все доказательства, которые он делал себе, что ему не стоит унижаться до столкновения с ним, он знал, что, встретив его, он не мог не вызвать его, как не мог голодный человек не броситься на пищу. И это сознание того, что оскорбление еще не вымещено, что злоба не излита, а лежит на сердце, отравляло то искусственное спокойствие, которое в виде озабоченно хлопотливой и несколько честолюбивой и тщеславной деятельности устроил себе князь Андрей в Турции.
В 12 м году, когда до Букарешта (где два месяца жил Кутузов, проводя дни и ночи у своей валашки) дошла весть о войне с Наполеоном, князь Андрей попросил у Кутузова перевода в Западную армию. Кутузов, которому уже надоел Болконский своей деятельностью, служившей ему упреком в праздности, Кутузов весьма охотно отпустил его и дал ему поручение к Барклаю де Толли.
Прежде чем ехать в армию, находившуюся в мае в Дрисском лагере, князь Андрей заехал в Лысые Горы, которые были на самой его дороге, находясь в трех верстах от Смоленского большака. Последние три года и жизни князя Андрея было так много переворотов, так много он передумал, перечувствовал, перевидел (он объехал и запад и восток), что его странно и неожиданно поразило при въезде в Лысые Горы все точно то же, до малейших подробностей, – точно то же течение жизни. Он, как в заколдованный, заснувший замок, въехал в аллею и в каменные ворота лысогорского дома. Та же степенность, та же чистота, та же тишина были в этом доме, те же мебели, те же стены, те же звуки, тот же запах и те же робкие лица, только несколько постаревшие. Княжна Марья была все та же робкая, некрасивая, стареющаяся девушка, в страхе и вечных нравственных страданиях, без пользы и радости проживающая лучшие годы своей жизни. Bourienne была та же радостно пользующаяся каждой минутой своей жизни и исполненная самых для себя радостных надежд, довольная собой, кокетливая девушка. Она только стала увереннее, как показалось князю Андрею. Привезенный им из Швейцарии воспитатель Десаль был одет в сюртук русского покроя, коверкая язык, говорил по русски со слугами, но был все тот же ограниченно умный, образованный, добродетельный и педантический воспитатель. Старый князь переменился физически только тем, что с боку рта у него стал заметен недостаток одного зуба; нравственно он был все такой же, как и прежде, только с еще большим озлоблением и недоверием к действительности того, что происходило в мире. Один только Николушка вырос, переменился, разрумянился, оброс курчавыми темными волосами и, сам не зная того, смеясь и веселясь, поднимал верхнюю губку хорошенького ротика точно так же, как ее поднимала покойница маленькая княгиня. Он один не слушался закона неизменности в этом заколдованном, спящем замке. Но хотя по внешности все оставалось по старому, внутренние отношения всех этих лиц изменились, с тех пор как князь Андрей не видал их. Члены семейства были разделены на два лагеря, чуждые и враждебные между собой, которые сходились теперь только при нем, – для него изменяя свой обычный образ жизни. К одному принадлежали старый князь, m lle Bourienne и архитектор, к другому – княжна Марья, Десаль, Николушка и все няньки и мамки.
Во время его пребывания в Лысых Горах все домашние обедали вместе, но всем было неловко, и князь Андрей чувствовал, что он гость, для которого делают исключение, что он стесняет всех своим присутствием. Во время обеда первого дня князь Андрей, невольно чувствуя это, был молчалив, и старый князь, заметив неестественность его состояния, тоже угрюмо замолчал и сейчас после обеда ушел к себе. Когда ввечеру князь Андрей пришел к нему и, стараясь расшевелить его, стал рассказывать ему о кампании молодого графа Каменского, старый князь неожиданно начал с ним разговор о княжне Марье, осуждая ее за ее суеверие, за ее нелюбовь к m lle Bourienne, которая, по его словам, была одна истинно предана ему.
Старый князь говорил, что ежели он болен, то только от княжны Марьи; что она нарочно мучает и раздражает его; что она баловством и глупыми речами портит маленького князя Николая. Старый князь знал очень хорошо, что он мучает свою дочь, что жизнь ее очень тяжела, но знал тоже, что он не может не мучить ее и что она заслуживает этого. «Почему же князь Андрей, который видит это, мне ничего не говорит про сестру? – думал старый князь. – Что же он думает, что я злодей или старый дурак, без причины отдалился от дочери и приблизил к себе француженку? Он не понимает, и потому надо объяснить ему, надо, чтоб он выслушал», – думал старый князь. И он стал объяснять причины, по которым он не мог переносить бестолкового характера дочери.
– Ежели вы спрашиваете меня, – сказал князь Андрей, не глядя на отца (он в первый раз в жизни осуждал своего отца), – я не хотел говорить; но ежели вы меня спрашиваете, то я скажу вам откровенно свое мнение насчет всего этого. Ежели есть недоразумения и разлад между вами и Машей, то я никак не могу винить ее – я знаю, как она вас любит и уважает. Ежели уж вы спрашиваете меня, – продолжал князь Андрей, раздражаясь, потому что он всегда был готов на раздражение в последнее время, – то я одно могу сказать: ежели есть недоразумения, то причиной их ничтожная женщина, которая бы не должна была быть подругой сестры.
Старик сначала остановившимися глазами смотрел на сына и ненатурально открыл улыбкой новый недостаток зуба, к которому князь Андрей не мог привыкнуть.
– Какая же подруга, голубчик? А? Уж переговорил! А?
– Батюшка, я не хотел быть судьей, – сказал князь Андрей желчным и жестким тоном, – но вы вызвали меня, и я сказал и всегда скажу, что княжна Марья ни виновата, а виноваты… виновата эта француженка…
– А присудил!.. присудил!.. – сказал старик тихим голосом и, как показалось князю Андрею, с смущением, но потом вдруг он вскочил и закричал: – Вон, вон! Чтоб духу твоего тут не было!..

Князь Андрей хотел тотчас же уехать, но княжна Марья упросила остаться еще день. В этот день князь Андрей не виделся с отцом, который не выходил и никого не пускал к себе, кроме m lle Bourienne и Тихона, и спрашивал несколько раз о том, уехал ли его сын. На другой день, перед отъездом, князь Андрей пошел на половину сына. Здоровый, по матери кудрявый мальчик сел ему на колени. Князь Андрей начал сказывать ему сказку о Синей Бороде, но, не досказав, задумался. Он думал не об этом хорошеньком мальчике сыне в то время, как он его держал на коленях, а думал о себе. Он с ужасом искал и не находил в себе ни раскаяния в том, что он раздражил отца, ни сожаления о том, что он (в ссоре в первый раз в жизни) уезжает от него. Главнее всего ему было то, что он искал и не находил той прежней нежности к сыну, которую он надеялся возбудить в себе, приласкав мальчика и посадив его к себе на колени.
– Ну, рассказывай же, – говорил сын. Князь Андрей, не отвечая ему, снял его с колон и пошел из комнаты.
Как только князь Андрей оставил свои ежедневные занятия, в особенности как только он вступил в прежние условия жизни, в которых он был еще тогда, когда он был счастлив, тоска жизни охватила его с прежней силой, и он спешил поскорее уйти от этих воспоминаний и найти поскорее какое нибудь дело.
– Ты решительно едешь, Andre? – сказала ему сестра.
– Слава богу, что могу ехать, – сказал князь Андрей, – очень жалею, что ты не можешь.
– Зачем ты это говоришь! – сказала княжна Марья. – Зачем ты это говоришь теперь, когда ты едешь на эту страшную войну и он так стар! M lle Bourienne говорила, что он спрашивал про тебя… – Как только она начала говорить об этом, губы ее задрожали и слезы закапали. Князь Андрей отвернулся от нее и стал ходить по комнате.
– Ах, боже мой! Боже мой! – сказал он. – И как подумаешь, что и кто – какое ничтожество может быть причиной несчастья людей! – сказал он со злобою, испугавшею княжну Марью.
Она поняла, что, говоря про людей, которых он называл ничтожеством, он разумел не только m lle Bourienne, делавшую его несчастие, но и того человека, который погубил его счастие.
– Andre, об одном я прошу, я умоляю тебя, – сказала она, дотрогиваясь до его локтя и сияющими сквозь слезы глазами глядя на него. – Я понимаю тебя (княжна Марья опустила глаза). Не думай, что горе сделали люди. Люди – орудие его. – Она взглянула немного повыше головы князя Андрея тем уверенным, привычным взглядом, с которым смотрят на знакомое место портрета. – Горе послано им, а не людьми. Люди – его орудия, они не виноваты. Ежели тебе кажется, что кто нибудь виноват перед тобой, забудь это и прости. Мы не имеем права наказывать. И ты поймешь счастье прощать.
– Ежели бы я был женщина, я бы это делал, Marie. Это добродетель женщины. Но мужчина не должен и не может забывать и прощать, – сказал он, и, хотя он до этой минуты не думал о Курагине, вся невымещенная злоба вдруг поднялась в его сердце. «Ежели княжна Марья уже уговаривает меня простить, то, значит, давно мне надо было наказать», – подумал он. И, не отвечая более княжне Марье, он стал думать теперь о той радостной, злобной минуте, когда он встретит Курагина, который (он знал) находится в армии.
Княжна Марья умоляла брата подождать еще день, говорила о том, что она знает, как будет несчастлив отец, ежели Андрей уедет, не помирившись с ним; но князь Андрей отвечал, что он, вероятно, скоро приедет опять из армии, что непременно напишет отцу и что теперь чем дольше оставаться, тем больше растравится этот раздор.
– Adieu, Andre! Rappelez vous que les malheurs viennent de Dieu, et que les hommes ne sont jamais coupables, [Прощай, Андрей! Помни, что несчастия происходят от бога и что люди никогда не бывают виноваты.] – были последние слова, которые он слышал от сестры, когда прощался с нею.
«Так это должно быть! – думал князь Андрей, выезжая из аллеи лысогорского дома. – Она, жалкое невинное существо, остается на съедение выжившему из ума старику. Старик чувствует, что виноват, но не может изменить себя. Мальчик мой растет и радуется жизни, в которой он будет таким же, как и все, обманутым или обманывающим. Я еду в армию, зачем? – сам не знаю, и желаю встретить того человека, которого презираю, для того чтобы дать ему случай убить меня и посмеяться надо мной!И прежде были все те же условия жизни, но прежде они все вязались между собой, а теперь все рассыпалось. Одни бессмысленные явления, без всякой связи, одно за другим представлялись князю Андрею.