Шарп, Ли

Ли Шарп
Общая информация
Полное имя	Ли Стюарт Шарп
Родился	27 мая 1971(1971-05-27) (52 года) Хейлсоуэн, Англия
Гражданство	Англия
Рост	183 см
Позиция	полузащитник
Информация о клубе
Клуб	завершил карьеру игрока
Карьера
Клубная карьера*
1988	Торки Юнайтед	14 (3)
1988—1996	Манчестер Юнайтед	193 (21)
1996—1999	Лидс Юнайтед	30 (5)
1998—1999	→  Сампдория	3 (0)
1999	→  Брэдфорд Сити	9 (2)
1999—2002	Брэдфорд Сити	47 (2)
2001	→  Портсмут	17 (0)
2002	Эксетер Сити	4 (1)
2003	Гриндавик	7 (0)
2004	Гарфорт Таун	21 (6)
1988—2004	Всего за карьеру	345 (40)
Национальная сборная**
1989—1990	Англия (до 21)	8 (0)
1991—1993	Англия	8 (0)
1992	Англия (B)	1 (0)
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Ли Стю́арт Шарп (англ. Lee Stuart Sharpe; родился 27 мая 1971 года в Хейлсоуэне, Западный Мидлендс, Англия) — английский футболист, левый крайний полузащитник. Наиболее известен по своим выступлениям за английский «Манчестер Юнайтед», в котором он считался одним из самых перспективных молодых игроков, однако так и не смог полностью реализовать свой потенциал.

Завершил футбольную карьеру в 2003 году, после чего начал работать на телевидении (в частности, в реалити-шоу).

Клубная карьера

«Торки Юнайтед»

Шарп с детства был болельщиком «Астон Виллы», но его первым профессиональным клубом стал «Торки Юнайтед». Проведя за «Торки» лишь 19 матчей, он покинул команду, перейдя в «Манчестер Юнайтед» в июне 1988 года за £185 000 — на тот момент рекордный трансфер за молодого футболиста.

«Манчестер Юнайтед»

Шарп дебютировал за «Манчестер» 24 сентября 1988 года в игре против «Вест Хэма» (2:0 в пользу «красных дьяволов»). В сентябре 1989 года Ли Шарп забил свой первый гол за «Манчестер Юнайтед», поразив ворота «Миллуолла» в матче Первого дивизиона. Сначала он играл на позиции левого защитника, но уже к сезону 1990/91 заменил Ральфа Милна на позиции левого вингера. Шарп сыграл во всех ключевых матчах Кубка обладателей кубков в этом сезоне, включая победный финал против «Барселоны», а в ответном полуфинальном матче забил гол польской «Легии», который принёс «Юнайтед» ничью 1:1. Кроме того, Ли Шарп сделал хет-трик в ворота «Арсенала» на «Хайбери» в матче Кубка Лиги (манкунианцы победили со счётом 6:2, а Шарп позднее признался, что этот хет-трик стал одним из лучших моментов в его футбольной карьере). По итогам сезона 1990/91 Шарп получил награду лучшему молодому игроку по версии ПФА.

Утвердившись на позиции левого вингера в клубе, Шарп получил вызов в сборную Англии, однако не смог вытеснить из основы сборной Джона Барнса. Шарп пропустил по несколько месяцев в начале сезонов 1991/92 и 1992/93 из-за травм и болезни (вирусный менингит) и в итоге потерял своё место на левом фланге, которое занял молодой Райан Гиггз. Шарпу снова пришлось играть на несвойственной ему позиции на левом фланге обороны или на правом фланге полузащиты, где он конкурировал с Андреем Канчельскисом. Тем не менее, в сезоне 1993/94 Ли Шарп сыграл 30 матчей в Премьер-лиге и забил 9 голов. «Манчестер Юнайтед» досрочно завоевал титул чемпионов Англии и оформил победу в Кубке страны, разгромив в финале «Челси» — 4:0. Шарп принял участие в этом матче, заменив Дениса Ирвина на 84-й минуте.

В матче групповой стадии Лиги чемпионов 1994/95 Ли Шарп забил эффектный гол пяткой в ворота «Барселоны» на «Олд Траффорд», а до этого отдал голевую передачу на Марка Хьюза. В сезоне 1995/96 Шарп помог «красным дьяволам» победить в чемпионате и Кубке Англии; таким образом, «Манчестер Юнайтед» стал первой английской командой, дважды сделавшей «дубль».

«Лидс Юнайтед»

Несмотря на склонность Шарпа к травмам, в его услугах заинтересовался «Лидс Юнайтед», подписавший футболиста летом 1996 года за £4,5 млн (рекорд клуба). В сезоне 1996/97 он провёл 26 матчей в Премьер-лиге и забил пять голов, но уже летом 1997 года в предсезонном туре команды получил травму колена и пропустил весь следующий сезон. После восстановления от травмы он так и не смог вернуть себе место в основе «Лидса».

Осенью 1998 года Шарп был отдан в аренду в итальянскую «Сампдорию», но не смог там заиграть и к новому году вернулся в Англию. В марте 1999 года перешёл в «Брэдфорд Сити» на правах аренды и помог команде обеспечить выход в Премьер-лигу, впервые после 77 лет отсутствия в высшем дивизионе.

Другие клубы

Летом 1999 года Шарп подписал полноценный контракт с «Брэдфордом» стоимостью £250 000. В сезоне 1999/2000 он помог клубу сохранить своё место в Премьер-лиге.

В сезоне 2000/2001 Шарп утратил своё место в основе «Брэдфорда» и перед самым Рождеством перешёл на правах аренды в «Портсмут», выступавший в Первом дивизионе. В сезоне 2001/02 он вернулся в «Брэдфорд», но по окончании сезона его контракт подошёл к концу и он был отпущен на правах свободного агента. После краткого пробного периода, проведённого в клубе «Гримсби Таун», Шарп перешёл в «Эксетер Сити», а затем в исландский «Гриндавик». В июне 2003 года он объявил о своём решении завершить профессиональную карьеру в возрасте 32 лет.

В феврале 2004 года Шарп ненадолго вернулся в футбол, сыграв сначала за «Хубрук Краун» в Киддерминстерской воскресной лиге, а затем, летом этого же года, за «Гарфорт Таун» в Премьер-лиге восточного дивизиона Северных графств.

Выступления за сборную

Шарп сыграл за сборную Англии восемь матчей с 1991 по 1993 годы. Он защищал цвета сборной в отборочных турнирах к Евро-92 и чемпионату мира 1994 года, а также в нескольких товарищеских матчах.

Матчи за сборную

Матчи Ли Шарпа за сборную Англии
№	Дата	Оппонент	Стадион	Счёт	Турнир
1	27 марта 1991	Ирландия	Уэмбли	1:1	Квалификация Евро-1992
2	31 марта 1993	Турция	Ататюрк	2:0	Квалификация ЧМ-1994
3	2 июня 1993	Норвегия	Уллевол	0:2	Квалификация ЧМ-1994
4	9 июня 1993	США	Фоксборо	0:2	Товарищеский матч
5	13 июня 1993	Бразилия	Роберт Ф. Кеннеди Мемориэл Стэдиум	1:1	Товарищеский матч
6	19 июня 1993	Германия	Сильвердом	1:2	Товарищеский матч
7	8 сентября 1993	Польша	Уэмбли	3:0	Квалификация ЧМ-1994
8	13 октября 1993	Нидерланды	Де Кёйп	0:2	Квалификация ЧМ-1994

Итого: 8 матчей / 0 голов; 2 победы, 2 ничьих, 4 поражения.

Достижения

Командные

Манчестер Юнайтед

• Чемпион английской Премьер-лиги (3): 1992/93, 1993/94, 1995/96
• Обладатель Кубка Англии (2): 1993/94, 1995/96
• Обладатель Кубка Футбольной лиги: 1991/92
• Обладатель Суперкубка Англии (3): 1990, 1993, 1994
• Обладатель Кубка кубков: 1990/91

Итого: 10 трофеев

Личные

• Молодой игрок года по версии ПФА: 1991

Статистика выступлений

Клубная карьера

Клуб	Сезон	Лига		Кубки		Еврокубки		Прочие		Итого
		Игры	Голы	Игры	Голы	Игры	Голы	Игры	Голы	Игры	Голы
Торки Юнайтед	1987/88	14	3	0	0	0	0	5	0	19	3
	Итого	14	3	0	0	0	0	5	0	19	3
Манчестер Юнайтед	1988/89	22	0	8	0	0	0	0	0	30	0
	1989/90	18	1	2	0	0	0	0	0	20	1
	1990/91	23	2	10	6	8	1	0	0	41	9
	1991/92	14	1	5	1	0	0	0	0	19	2
	1992/93	27	1	3	0	0	0	0	0	30	1
	1993/94	30	9	7	2	4	0	0	0	41	11
	1994/95	28	3	9	1	3	2	1	0	41	6
	1995/96	31	4	8	2	2	0	0	0	41	6
	Итого	193	21	52	12	17	3	1	0	263	36
Лидс Юнайтед	1996/97	26	5	4	1	0	0	0	0	30	6
	1997/98	0	0	0	0	0	0	0	0	0	0
	1998/99	4	0	0	0	3	0	0	0	7	0
	Итого	30	5	4	1	3	0	0	0	37	6
Сампдория (аренда)	1998/99	3	0	0	0	0	0	0	0	3	0
	Итого	3	0	0	0	0	0	0	0	3	0
Брэдфорд Сити	1998/99	9	2	0	0	0	0	0	0	9	2
	1999/00	18	0	3	0	0	0	0	0	21	0
	2000/01	11	0	2	0	3	0	0	0	16	0
	2001/02	18	2	2	0	0	0	0	0	20	2
	Итого	56	4	7	0	3	0	0	0	66	4
Портсмут (аренда)	2000/01	17	0	0	0	0	0	0	0	17	0
	Итого	17	0	0	0	0	0	0	0	17	0
Эксетер Сити	2002/03	4	1	0	0	0	0	0	0	4	1
	Итого	4	1	0	0	0	0	0	0	4	1
Гриндавик	2003	7	0	0	0	0	0	0	0	7	0
	Итого	7	0	0	0	0	0	0	0	7	0
Всего за карьеру		324	34	63	13	23	3	6	0	416	50

После завершения футбольной карьеры

После завершения карьеры Шарп работал футбольным комментатором для телеканалов ESPN Star (в 2004 и 2006 годах) и BBC. В 2005 году он принял участие в реалити-шоу Love Island, снимавшемся на островах Фиджи.

Интересные факты

Ли Шарп известен оригинальным празднованием голов, которые он забивал. Иногда Шарп танцевал буги-вуги, а несколько раз, подбежав к угловому флажку, хватал его как микрофонную стойку, подражая рок-звёздам (т. н. Sharpey shuffle). В 2012 году, во время празднования 20-летия английской Премьер-лиги, Шарп был номинирован на приз за лучшее празднование гола (за Sharpey shuffle, исполненный им в матче против «Арсенала» 22 марта 1995 года), но эту награду выиграл Эрик Кантона.

Ссылки

• [www.leesharpe.com/ Официальный сайт] (англ.)
• [www.stretfordend.co.uk/playermenu/sharpe_l.html Профиль на StretfordEnd.co.uk]  (англ.)
• [www.soccerbase.com/players/player.sd?player_id=7197 Статистика на soccerbase.com] (англ.)
• [www.englandstats.com/players.php?pid=856 Статистика выступлений за сборную]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Шарп, Ли

Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.


Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
Графиня осталась в деревне, а граф, взяв с собой Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.



Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.
В Москве, как только он въехал в свой огромный дом с засохшими и засыхающими княжнами, с громадной дворней, как только он увидал – проехав по городу – эту Иверскую часовню с бесчисленными огнями свеч перед золотыми ризами, эту Кремлевскую площадь с незаезженным снегом, этих извозчиков и лачужки Сивцева Вражка, увидал стариков московских, ничего не желающих и никуда не спеша доживающих свой век, увидал старушек, московских барынь, московские балы и Московский Английский клуб, – он почувствовал себя дома, в тихом пристанище. Ему стало в Москве покойно, тепло, привычно и грязно, как в старом халате.
Московское общество всё, начиная от старух до детей, как своего давно жданного гостя, которого место всегда было готово и не занято, – приняло Пьера. Для московского света, Пьер был самым милым, добрым, умным веселым, великодушным чудаком, рассеянным и душевным, русским, старого покроя, барином. Кошелек его всегда был пуст, потому что открыт для всех.
Бенефисы, дурные картины, статуи, благотворительные общества, цыгане, школы, подписные обеды, кутежи, масоны, церкви, книги – никто и ничто не получало отказа, и ежели бы не два его друга, занявшие у него много денег и взявшие его под свою опеку, он бы всё роздал. В клубе не было ни обеда, ни вечера без него. Как только он приваливался на свое место на диване после двух бутылок Марго, его окружали, и завязывались толки, споры, шутки. Где ссорились, он – одной своей доброй улыбкой и кстати сказанной шуткой, мирил. Масонские столовые ложи были скучны и вялы, ежели его не было.
Когда после холостого ужина он, с доброй и сладкой улыбкой, сдаваясь на просьбы веселой компании, поднимался, чтобы ехать с ними, между молодежью раздавались радостные, торжественные крики. На балах он танцовал, если не доставало кавалера. Молодые дамы и барышни любили его за то, что он, не ухаживая ни за кем, был со всеми одинаково любезен, особенно после ужина. «Il est charmant, il n'a pas de seхе», [Он очень мил, но не имеет пола,] говорили про него.
Пьер был тем отставным добродушно доживающим свой век в Москве камергером, каких были сотни.
Как бы он ужаснулся, ежели бы семь лет тому назад, когда он только приехал из за границы, кто нибудь сказал бы ему, что ему ничего не нужно искать и выдумывать, что его колея давно пробита, определена предвечно, и что, как он ни вертись, он будет тем, чем были все в его положении. Он не мог бы поверить этому! Разве не он всей душой желал, то произвести республику в России, то самому быть Наполеоном, то философом, то тактиком, победителем Наполеона? Разве не он видел возможность и страстно желал переродить порочный род человеческий и самого себя довести до высшей степени совершенства? Разве не он учреждал и школы и больницы и отпускал своих крестьян на волю?
А вместо всего этого, вот он, богатый муж неверной жены, камергер в отставке, любящий покушать, выпить и расстегнувшись побранить легко правительство, член Московского Английского клуба и всеми любимый член московского общества. Он долго не мог помириться с той мыслью, что он есть тот самый отставной московский камергер, тип которого он так глубоко презирал семь лет тому назад.
Иногда он утешал себя мыслями, что это только так, покамест, он ведет эту жизнь; но потом его ужасала другая мысль, что так, покамест, уже сколько людей входили, как он, со всеми зубами и волосами в эту жизнь и в этот клуб и выходили оттуда без одного зуба и волоса.
В минуты гордости, когда он думал о своем положении, ему казалось, что он совсем другой, особенный от тех отставных камергеров, которых он презирал прежде, что те были пошлые и глупые, довольные и успокоенные своим положением, «а я и теперь всё недоволен, всё мне хочется сделать что то для человечества», – говорил он себе в минуты гордости. «А может быть и все те мои товарищи, точно так же, как и я, бились, искали какой то новой, своей дороги в жизни, и так же как и я силой обстановки, общества, породы, той стихийной силой, против которой не властен человек, были приведены туда же, куда и я», говорил он себе в минуты скромности, и поживши в Москве несколько времени, он не презирал уже, а начинал любить, уважать и жалеть, так же как и себя, своих по судьбе товарищей.
На Пьера не находили, как прежде, минуты отчаяния, хандры и отвращения к жизни; но та же болезнь, выражавшаяся прежде резкими припадками, была вогнана внутрь и ни на мгновенье не покидала его. «К чему? Зачем? Что такое творится на свете?» спрашивал он себя с недоумением по нескольку раз в день, невольно начиная вдумываться в смысл явлений жизни; но опытом зная, что на вопросы эти не было ответов, он поспешно старался отвернуться от них, брался за книгу, или спешил в клуб, или к Аполлону Николаевичу болтать о городских сплетнях.
«Елена Васильевна, никогда ничего не любившая кроме своего тела и одна из самых глупых женщин в мире, – думал Пьер – представляется людям верхом ума и утонченности, и перед ней преклоняются. Наполеон Бонапарт был презираем всеми до тех пор, пока он был велик, и с тех пор как он стал жалким комедиантом – император Франц добивается предложить ему свою дочь в незаконные супруги. Испанцы воссылают мольбы Богу через католическое духовенство в благодарность за то, что они победили 14 го июня французов, а французы воссылают мольбы через то же католическое духовенство о том, что они 14 го июня победили испанцев. Братья мои масоны клянутся кровью в том, что они всем готовы жертвовать для ближнего, а не платят по одному рублю на сборы бедных и интригуют Астрея против Ищущих манны, и хлопочут о настоящем Шотландском ковре и об акте, смысла которого не знает и тот, кто писал его, и которого никому не нужно. Все мы исповедуем христианский закон прощения обид и любви к ближнему – закон, вследствие которого мы воздвигли в Москве сорок сороков церквей, а вчера засекли кнутом бежавшего человека, и служитель того же самого закона любви и прощения, священник, давал целовать солдату крест перед казнью». Так думал Пьер, и эта вся, общая, всеми признаваемая ложь, как он ни привык к ней, как будто что то новое, всякий раз изумляла его. – «Я понимаю эту ложь и путаницу, думал он, – но как мне рассказать им всё, что я понимаю? Я пробовал и всегда находил, что и они в глубине души понимают то же, что и я, но стараются только не видеть ее . Стало быть так надо! Но мне то, мне куда деваться?» думал Пьер. Он испытывал несчастную способность многих, особенно русских людей, – способность видеть и верить в возможность добра и правды, и слишком ясно видеть зло и ложь жизни, для того чтобы быть в силах принимать в ней серьезное участие. Всякая область труда в глазах его соединялась со злом и обманом. Чем он ни пробовал быть, за что он ни брался – зло и ложь отталкивали его и загораживали ему все пути деятельности. А между тем надо было жить, надо было быть заняту. Слишком страшно было быть под гнетом этих неразрешимых вопросов жизни, и он отдавался первым увлечениям, чтобы только забыть их. Он ездил во всевозможные общества, много пил, покупал картины и строил, а главное читал.