Шаттлворт, Марк

Марк Шаттлворт
Mark Shuttleworth
после выступления на LinuxTag 2006
Род деятельности:	предприниматель, второй космический турист
Дата рождения:	18 сентября 1973(1973-09-18) (50 лет)
Место рождения:	Велком, ЮАР
Гражданство:	ЮАР ЮАР
Подданство:	Великобритания Великобритания
Сайт:	[www.markshuttleworth.com www.markshuttleworth.com]

Марк Ри́чард Ша́ттлворт (англ. Mark Richard Shuttleworth; род. 18 сентября 1973) — южноафриканский предприниматель, второй космический турист. Шаттлворт основал Canonical Ltd. и руководит разработкой операционной системы Ubuntu. Его состояние составляет 150 миллионов фунтов стерлингов (225 миллионов долларов). В настоящее время он проживает на острове Мэн, имеет двойное гражданство: британское и ЮАР.

Ранняя жизнь

Марк Шаттлворт родился 18 сентября 1973 года в южноафриканском городе Велком в семье хирурга и воспитательницы детского сада. После окончания Rondebosch Boys' High School и Diocesan College Шаттлворт получил степень бакалавра экономических наук в области финансов и информационных систем в Университете Кейптауна. Он жил в Smuts Hall, где участвовал в установке первого постоянного интернет-соединения в университете.

Работа

В 1995 году Шаттлворт основал Thawte, которая специализировалась на цифровых сертификатах и интернет-безопасности. В декабре 1999 года он продал её компании VeriSign, заработав 3,5 миллиарда южноафриканских рандов (примерно 575 миллионов долларов США в то время).

В сентябре 2000 года Шаттлворт создал HBD Venture Capital, занимающуюся поддержкой начинающих фирм и предоставлением стартового капитала. В марте 2004 года он создал Canonical Ltd. для популяризации и коммерческой поддержки проектов свободного программного обеспечения. В декабре 2009 года Шаттлворт ушёл с поста CEO компании Canonical.

Linux и открытое программное обеспечение

В 1990-х годах Шаттлворт был одним из разработчиков операционной системы Debian.

В 2001 году он создал Shuttleworth Foundation — некоммерческую организацию, занимающуюся социальными инновациями. Фонд финансирует образовательные проекты, а также проекты свободного и открытого программного обеспечения в ЮАР (например, Freedom Toaster).

В 2004 году через свою компанию Canonical Ltd. он начал финансировать разработку Ubuntu — дистрибутива Linux на основе Debian.

В 2005 году он основал Ubuntu Foundation и осуществил первоначальные инвестиции в размере 10 миллионов долларов США. В проекте Ubuntu Шаттлворта часто иронично называют самоназначенным великодушным пожизненным диктатором (англ. Self-Appointed Benevolent Dictator for Life, SABDFL). Чтобы прийти к списку имён людей, которых можно было бы нанять для работы в проекте, Шаттлворт потратил шесть месяцев на архивы рассылки электронной почты Debian во время путешествия на Антарктиду на ледоколе «Капитан Хлебников» в начале 2004 года. В сентябре 2005 года он приобрёл 65 % акций Impi Linux.

15 октября 2006 года было объявлено, что Шаттлворт стал первым покровителем KDE, то есть получил самый высокий статус спонсора.

17 декабря 2009 года объявил, что в марте 2010 года покинет пост CEO компании Canonical с целью вплотную заняться дизайном Ubuntu и контролем качества в дистрибутиве, не отвлекаясь при этом на руководство Canonical. Его должность заняла Джейн Зильбер, бывшая до этого COO Canonical.

27 марта 2013 года журнал «Forbes» признал Марка Шаттлворта личностью, которая встряхнула компьютерную индустрию в 2013 году.

Космический полёт

Шаттлворт получил всемирную известность 25 апреля 2002 года, став вторым коммерческим участником космического полёта. Он вышел в космос на борту корабля «Союз ТМ-34», заплатив Space Adventures почти 20 миллионов долларов США за путешествие. Два дня спустя «Союз» прибыл на Международную космическую станцию, где Шаттлворт провёл восемь дней, участвуя в экспериментах, связанных с исследованиями генома и Синдрома приобретённого иммунного дефицита. 5 мая 2002 года он вернулся на Землю. Для того, чтобы участвовать в полёте, Шаттлворту пришлось пройти один год обучения и подготовки, в том числе семь месяцев он провёл в Звёздном городке.

Во время пребывания в космосе Шаттлворт общался по радио с Нельсоном Манделой и с четырнадцатилетней южноафриканской девушкой, Мишель Фостер, которая просила его жениться на ней. Шаттлворт вежливо избежал ответа на просьбу, сказав для изменения темы разговора, что это очень большая честь для него. Беседа с неизлечимо больной Фостер была организована фондом Reach for a Dream.

Транспорт

У Шаттлворта есть частный самолет, Bombardier Global Express, который часто называют Canonical One, но на самом деле он владеет самолётом через компанию HBD Venture Capital. Дракон Норман, изображённый на боковой стороне, является талисманом HBD Venture Capital.

Ссылки

• [www.markshuttleworth.com/ Домашняя страница]
• [companion.ua/Articles/Content/Forprint/?Id=12327 Интервью в Companion]
• [www.yarmis.com.ua/perevod-intervyu-marka-shattlevorta-mark-shuttleworth Перевод интервью Марка Шаттлеворта журналу Linux-Magazine Italia]

Статьи

• [www.1tv.ru/news/n40384 С космодрома Байконур успешно стартовал космический корабль «Союз ТМ-34»]
• [www.1tv.ru/news/n40475 Российский пилотируемый корабль «Союз ТМ-34» успешно состыковался с Международной космической станцией]
• [www.1tv.ru/news/n40845 В Звёздном городке прошла пресс-конференция экспедиции посещения МКС]
• [www.1tv.ru/news/n41174 В Звёздном городке прошла торжественная встреча вернувшихся с орбиты космонавтов]

Отрывок, характеризующий Шаттлворт, Марк

Он беспрестанно больно оскорблял княжну Марью, но дочь даже не делала усилий над собой, чтобы прощать его. Разве мог он быть виноват перед нею, и разве мог отец ее, который, она всё таки знала это, любил ее, быть несправедливым? Да и что такое справедливость? Княжна никогда не думала об этом гордом слове: «справедливость». Все сложные законы человечества сосредоточивались для нее в одном простом и ясном законе – в законе любви и самоотвержения, преподанном нам Тем, Который с любовью страдал за человечество, когда сам он – Бог. Что ей было за дело до справедливости или несправедливости других людей? Ей надо было самой страдать и любить, и это она делала.
Зимой в Лысые Горы приезжал князь Андрей, был весел, кроток и нежен, каким его давно не видала княжна Марья. Она предчувствовала, что с ним что то случилось, но он не сказал ничего княжне Марье о своей любви. Перед отъездом князь Андрей долго беседовал о чем то с отцом и княжна Марья заметила, что перед отъездом оба были недовольны друг другом.
Вскоре после отъезда князя Андрея, княжна Марья писала из Лысых Гор в Петербург своему другу Жюли Карагиной, которую княжна Марья мечтала, как мечтают всегда девушки, выдать за своего брата, и которая в это время была в трауре по случаю смерти своего брата, убитого в Турции.
«Горести, видно, общий удел наш, милый и нежный друг Julieie».
«Ваша потеря так ужасна, что я иначе не могу себе объяснить ее, как особенную милость Бога, Который хочет испытать – любя вас – вас и вашу превосходную мать. Ах, мой друг, религия, и только одна религия, может нас, уже не говорю утешить, но избавить от отчаяния; одна религия может объяснить нам то, чего без ее помощи не может понять человек: для чего, зачем существа добрые, возвышенные, умеющие находить счастие в жизни, никому не только не вредящие, но необходимые для счастия других – призываются к Богу, а остаются жить злые, бесполезные, вредные, или такие, которые в тягость себе и другим. Первая смерть, которую я видела и которую никогда не забуду – смерть моей милой невестки, произвела на меня такое впечатление. Точно так же как вы спрашиваете судьбу, для чего было умирать вашему прекрасному брату, точно так же спрашивала я, для чего было умирать этому ангелу Лизе, которая не только не сделала какого нибудь зла человеку, но никогда кроме добрых мыслей не имела в своей душе. И что ж, мой друг, вот прошло с тех пор пять лет, и я, с своим ничтожным умом, уже начинаю ясно понимать, для чего ей нужно было умереть, и каким образом эта смерть была только выражением бесконечной благости Творца, все действия Которого, хотя мы их большею частью не понимаем, суть только проявления Его бесконечной любви к Своему творению. Может быть, я часто думаю, она была слишком ангельски невинна для того, чтобы иметь силу перенести все обязанности матери. Она была безупречна, как молодая жена; может быть, она не могла бы быть такою матерью. Теперь, мало того, что она оставила нам, и в особенности князю Андрею, самое чистое сожаление и воспоминание, она там вероятно получит то место, которого я не смею надеяться для себя. Но, не говоря уже о ней одной, эта ранняя и страшная смерть имела самое благотворное влияние, несмотря на всю печаль, на меня и на брата. Тогда, в минуту потери, эти мысли не могли притти мне; тогда я с ужасом отогнала бы их, но теперь это так ясно и несомненно. Пишу всё это вам, мой друг, только для того, чтобы убедить вас в евангельской истине, сделавшейся для меня жизненным правилом: ни один волос с головы не упадет без Его воли. А воля Его руководствуется только одною беспредельною любовью к нам, и потому всё, что ни случается с нами, всё для нашего блага. Вы спрашиваете, проведем ли мы следующую зиму в Москве? Несмотря на всё желание вас видеть, не думаю и не желаю этого. И вы удивитесь, что причиною тому Буонапарте. И вот почему: здоровье отца моего заметно слабеет: он не может переносить противоречий и делается раздражителен. Раздражительность эта, как вы знаете, обращена преимущественно на политические дела. Он не может перенести мысли о том, что Буонапарте ведет дело как с равными, со всеми государями Европы и в особенности с нашим, внуком Великой Екатерины! Как вы знаете, я совершенно равнодушна к политическим делам, но из слов моего отца и разговоров его с Михаилом Ивановичем, я знаю всё, что делается в мире, и в особенности все почести, воздаваемые Буонапарте, которого, как кажется, еще только в Лысых Горах на всем земном шаре не признают ни великим человеком, ни еще менее французским императором. И мой отец не может переносить этого. Мне кажется, что мой отец, преимущественно вследствие своего взгляда на политические дела и предвидя столкновения, которые у него будут, вследствие его манеры, не стесняясь ни с кем, высказывать свои мнения, неохотно говорит о поездке в Москву. Всё, что он выиграет от лечения, он потеряет вследствие споров о Буонапарте, которые неминуемы. Во всяком случае это решится очень скоро. Семейная жизнь наша идет по старому, за исключением присутствия брата Андрея. Он, как я уже писала вам, очень изменился последнее время. После его горя, он теперь только, в нынешнем году, совершенно нравственно ожил. Он стал таким, каким я его знала ребенком: добрым, нежным, с тем золотым сердцем, которому я не знаю равного. Он понял, как мне кажется, что жизнь для него не кончена. Но вместе с этой нравственной переменой, он физически очень ослабел. Он стал худее чем прежде, нервнее. Я боюсь за него и рада, что он предпринял эту поездку за границу, которую доктора уже давно предписывали ему. Я надеюсь, что это поправит его. Вы мне пишете, что в Петербурге о нем говорят, как об одном из самых деятельных, образованных и умных молодых людей. Простите за самолюбие родства – я никогда в этом не сомневалась. Нельзя счесть добро, которое он здесь сделал всем, начиная с своих мужиков и до дворян. Приехав в Петербург, он взял только то, что ему следовало. Удивляюсь, каким образом вообще доходят слухи из Петербурга в Москву и особенно такие неверные, как тот, о котором вы мне пишете, – слух о мнимой женитьбе брата на маленькой Ростовой. Я не думаю, чтобы Андрей когда нибудь женился на ком бы то ни было и в особенности на ней. И вот почему: во первых я знаю, что хотя он и редко говорит о покойной жене, но печаль этой потери слишком глубоко вкоренилась в его сердце, чтобы когда нибудь он решился дать ей преемницу и мачеху нашему маленькому ангелу. Во вторых потому, что, сколько я знаю, эта девушка не из того разряда женщин, которые могут нравиться князю Андрею. Не думаю, чтобы князь Андрей выбрал ее своею женою, и откровенно скажу: я не желаю этого. Но я заболталась, кончаю свой второй листок. Прощайте, мой милый друг; да сохранит вас Бог под Своим святым и могучим покровом. Моя милая подруга, mademoiselle Bourienne, целует вас.
Мари».


В середине лета, княжна Марья получила неожиданное письмо от князя Андрея из Швейцарии, в котором он сообщал ей странную и неожиданную новость. Князь Андрей объявлял о своей помолвке с Ростовой. Всё письмо его дышало любовной восторженностью к своей невесте и нежной дружбой и доверием к сестре. Он писал, что никогда не любил так, как любит теперь, и что теперь только понял и узнал жизнь; он просил сестру простить его за то, что в свой приезд в Лысые Горы он ничего не сказал ей об этом решении, хотя и говорил об этом с отцом. Он не сказал ей этого потому, что княжна Марья стала бы просить отца дать свое согласие, и не достигнув бы цели, раздражила бы отца, и на себе бы понесла всю тяжесть его неудовольствия. Впрочем, писал он, тогда еще дело не было так окончательно решено, как теперь. «Тогда отец назначил мне срок, год, и вот уже шесть месяцев, половина прошло из назначенного срока, и я остаюсь более, чем когда нибудь тверд в своем решении. Ежели бы доктора не задерживали меня здесь, на водах, я бы сам был в России, но теперь возвращение мое я должен отложить еще на три месяца. Ты знаешь меня и мои отношения с отцом. Мне ничего от него не нужно, я был и буду всегда независим, но сделать противное его воле, заслужить его гнев, когда может быть так недолго осталось ему быть с нами, разрушило бы наполовину мое счастие. Я пишу теперь ему письмо о том же и прошу тебя, выбрав добрую минуту, передать ему письмо и известить меня о том, как он смотрит на всё это и есть ли надежда на то, чтобы он согласился сократить срок на три месяца».
После долгих колебаний, сомнений и молитв, княжна Марья передала письмо отцу. На другой день старый князь сказал ей спокойно:
– Напиши брату, чтоб подождал, пока умру… Не долго – скоро развяжу…
Княжна хотела возразить что то, но отец не допустил ее, и стал всё более и более возвышать голос.
– Женись, женись, голубчик… Родство хорошее!… Умные люди, а? Богатые, а? Да. Хороша мачеха у Николушки будет! Напиши ты ему, что пускай женится хоть завтра. Мачеха Николушки будет – она, а я на Бурьенке женюсь!… Ха, ха, ха, и ему чтоб без мачехи не быть! Только одно, в моем доме больше баб не нужно; пускай женится, сам по себе живет. Может, и ты к нему переедешь? – обратился он к княжне Марье: – с Богом, по морозцу, по морозцу… по морозцу!…