Шахкулу Текели

Шахку́лу Баба́ Текели́ (азерб. Şahqulu — «Раб шаха», туркм. Şahkulu); настоящее имя Карабыйык-оглу; умер 2 июля 1511) — кызылбаш из племени текели, предводитель широкомасштабного народного восстания, вспыхнувшего в 1511 году в юго-восточной Анатолии и проводимого под шиитскими и сефевидскими лозунгами, но также имевшего антифеодальную направленность. Шахкулу, провозгласив себя «спасителем», призывал к отказу от повиновения турецкому султану. В боях с повстанцами в районах Сиваса и Кайсери султанские войска неоднократно терпели поражения. Однако смерть Шахкулу в бою ознаменовала конец восстания.

Биография

Карабыйык-оглу проживал на территории под названием Текели, названной именем бывшего бейлика Текке в деревне близ Антальи на юго-востоке Турции. Он взял себе прозвище Шахкулу, то есть «Раб шаха» (шаха Исмаила), однако в османских источниках он обычно упоминается как Шайтанкулу (Шейтан-кули), то есть «Раб сатаны» (это прозвище было переделано турками и врагами кызылбашей).

Шахкулу и его отец Хасан-халиф, мюрид шейха Хейдарафа, отца Исмаила I, в течение ряда лет вели аскетический образ жизни, живя в пещерах и проводя время в постоянных молитвах. Своим благочестием они завоевали симпатию местных жителей, и вскоре у Шахкулу было уже множество сторонников. Будучи одновременно и религиозным лидером, и предводителем повстанцев, он лишь ждал подходящего момента для начала восстания. Такой момент наступил, когда началась борьба за трон между сыновьями султана Баязида II.

Восстание

Сначала Шахкулу со своим десятитысячным войском двинулся в Кютахью, одновременно совершая набеги на небольшие города. Вскоре за ним была послана армия во главе с Карагёз Ахмед-Пашей, но она была разгромлена повстанцами. Кстати, к тому времени их было уже 20 тысяч. Через некоторое время состоялась вторая битва, в которой Ахмед-Паша был взят в плен и казнён. Это была вторая крупная победа повстанцев. Затем Шахкулу со своими отрядами двинулся на Бурсу. Обеспокоенный этим, султан послал против повстанцев вторую армию во главе с великим визирем Хадим Али-Пашей и принцем Ахмедом, одним из претендентов на трон. Шахкулу был не в состоянии противостоять таким силам противника и был вынужден отступать на восток, к Сивасу.

Войско султана нагнало Шахкулу только возле реки Гек-чай между Сивасом и Кайсери. Там состоялась решающая битва и повстанцы были побеждены. Хадим Али-Паша и Шахкулу были убиты в сражении. После этого, остатки повстанцев бежали во владения персидского шаха Исмаила, а самого Шахкулу похоронили неподалёку в Амасье.

В популярной культуре

Шахкулу появляется в компьютерной игре Assassin's Creed: Revelations (2011) от французской компании Ubisoft как один из антагонистов. В игре говорится, что ещё в раннем детстве он присоединился к ордену тамплиеров после того, как османы уничтожили его деревню, убили его родителей-беженцев из хорасанской деревни (южная Туркмения) и угнали его и остальных жителей в Стамбул. После окончания восстания Шахкулу, он стал компаньоном тамплиера Мануила Палеолога, титульного наследника Византии, пытавшегося восстановить Византийскую империю под знамёнами тамплиеров. В марте 1512 года Шахкулу пребывал в Деринкую (Каппадокия) и вместе с Мануилом Палеологом готовил армию, однако был убит ассасином Эцио Аудиторе да Фиренце, главным протагонистом игры. Также он присутствует в многопользовательском режиме игры в качестве персонажа по имени «Отступник».

См. также

• Восстание Шахкулу

Отрывок, характеризующий Шахкулу Текели

– И в самом деле…
Они вошли в маленькую комнатку, где спал Борис. Ростов, не садясь, тотчас же с раздраженьем – как будто Борис был в чем нибудь виноват перед ним – начал ему рассказывать дело Денисова, спрашивая, хочет ли и может ли он просить о Денисове через своего генерала у государя и через него передать письмо. Когда они остались вдвоем, Ростов в первый раз убедился, что ему неловко было смотреть в глаза Борису. Борис заложив ногу на ногу и поглаживая левой рукой тонкие пальцы правой руки, слушал Ростова, как слушает генерал доклад подчиненного, то глядя в сторону, то с тою же застланностию во взгляде прямо глядя в глаза Ростову. Ростову всякий раз при этом становилось неловко и он опускал глаза.
– Я слыхал про такого рода дела и знаю, что Государь очень строг в этих случаях. Я думаю, надо бы не доводить до Его Величества. По моему, лучше бы прямо просить корпусного командира… Но вообще я думаю…
– Так ты ничего не хочешь сделать, так и скажи! – закричал почти Ростов, не глядя в глаза Борису.
Борис улыбнулся: – Напротив, я сделаю, что могу, только я думал…
В это время в двери послышался голос Жилинского, звавший Бориса.
– Ну иди, иди, иди… – сказал Ростов и отказавшись от ужина, и оставшись один в маленькой комнатке, он долго ходил в ней взад и вперед, и слушал веселый французский говор из соседней комнаты.


Ростов приехал в Тильзит в день, менее всего удобный для ходатайства за Денисова. Самому ему нельзя было итти к дежурному генералу, так как он был во фраке и без разрешения начальства приехал в Тильзит, а Борис, ежели даже и хотел, не мог сделать этого на другой день после приезда Ростова. В этот день, 27 го июня, были подписаны первые условия мира. Императоры поменялись орденами: Александр получил Почетного легиона, а Наполеон Андрея 1 й степени, и в этот день был назначен обед Преображенскому батальону, который давал ему батальон французской гвардии. Государи должны были присутствовать на этом банкете.
Ростову было так неловко и неприятно с Борисом, что, когда после ужина Борис заглянул к нему, он притворился спящим и на другой день рано утром, стараясь не видеть его, ушел из дома. Во фраке и круглой шляпе Николай бродил по городу, разглядывая французов и их мундиры, разглядывая улицы и дома, где жили русский и французский императоры. На площади он видел расставляемые столы и приготовления к обеду, на улицах видел перекинутые драпировки с знаменами русских и французских цветов и огромные вензеля А. и N. В окнах домов были тоже знамена и вензеля.
«Борис не хочет помочь мне, да и я не хочу обращаться к нему. Это дело решенное – думал Николай – между нами всё кончено, но я не уеду отсюда, не сделав всё, что могу для Денисова и главное не передав письма государю. Государю?!… Он тут!» думал Ростов, подходя невольно опять к дому, занимаемому Александром.
У дома этого стояли верховые лошади и съезжалась свита, видимо приготовляясь к выезду государя.
«Всякую минуту я могу увидать его, – думал Ростов. Если бы только я мог прямо передать ему письмо и сказать всё, неужели меня бы арестовали за фрак? Не может быть! Он бы понял, на чьей стороне справедливость. Он всё понимает, всё знает. Кто же может быть справедливее и великодушнее его? Ну, да ежели бы меня и арестовали бы за то, что я здесь, что ж за беда?» думал он, глядя на офицера, всходившего в дом, занимаемый государем. «Ведь вот всходят же. – Э! всё вздор. Пойду и подам сам письмо государю: тем хуже будет для Друбецкого, который довел меня до этого». И вдруг, с решительностью, которой он сам не ждал от себя, Ростов, ощупав письмо в кармане, пошел прямо к дому, занимаемому государем.
«Нет, теперь уже не упущу случая, как после Аустерлица, думал он, ожидая всякую секунду встретить государя и чувствуя прилив крови к сердцу при этой мысли. Упаду в ноги и буду просить его. Он поднимет, выслушает и еще поблагодарит меня». «Я счастлив, когда могу сделать добро, но исправить несправедливость есть величайшее счастье», воображал Ростов слова, которые скажет ему государь. И он пошел мимо любопытно смотревших на него, на крыльцо занимаемого государем дома.
С крыльца широкая лестница вела прямо наверх; направо видна была затворенная дверь. Внизу под лестницей была дверь в нижний этаж.
– Кого вам? – спросил кто то.
– Подать письмо, просьбу его величеству, – сказал Николай с дрожанием голоса.
– Просьба – к дежурному, пожалуйте сюда (ему указали на дверь внизу). Только не примут.
Услыхав этот равнодушный голос, Ростов испугался того, что он делал; мысль встретить всякую минуту государя так соблазнительна и оттого так страшна была для него, что он готов был бежать, но камер фурьер, встретивший его, отворил ему дверь в дежурную и Ростов вошел.