Шахматная олимпиада 1935

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
VI Шахматная Олимпиада
Подробности
Место проведения Польша Польша, Варшава
Страны-участницы 20
Количество шахматистов
Количество партий 760
Церемония открытия 16 августа 1935 года
Открывал(а)
Церемония закрытия 31 августа 1935 года
Чемпион (мужчины) США США 1
Чемпион (женщины)

6-я олимпиада по шахматам состоялась в Варшаве с 16 по 31 августа 1935 года при участии 20 стран. На тот момент это было рекордным числом. Турнир был очень популярен в городе, в обычные туры собиралось до двух тысяч зрителей, а к финишу и то больше. На турнире было сыграно 760 партий. Приз за красоту получила партия Э. Элисказес — А. Мюффан [1]. Впервые издавался бюллетень, в котором освещался ход борьбы и публиковались партии.

В составах многих команды присутствовала молодёжь. В роли лидеров команд выступали такие шахматисты, как: П. Керес, Г. Штальберг, Э. Бёк и Р. Файн, на второй доске — Болбочан, А. Лилиенталь, П. Фридман, на третьей — Э. Элисказес, на четвёртой — А. Дейк, П. Трифунович, Л. Сабо.

В команде США отсутствовали двое сильнейших шахматистов Америки: И. Кэжден и С. Решевский. Мало кто рассчитывал на их успех, особенно после поражений против венгров в третьем туре со счётом 1 : 3 и против шведов в четвёртом туре со счётом 1½ : 2½.

Сильно начала турнир шведская команда, победив в первом туре команду из Румынии со счётом 4 : 0. Несмотря на то, что они провели следующие туры не так убедительно, всё равно они оставались среди лидеров. А после 6-го тура вышли вперёд. Выигрывая матч за матчем они всё больше уходили в отрыв, который после 11-го тура составлял 3½ очка от сборной Венгрии, 4 — от сборной США и 5 — от сборных Польши и Чехословакии. Но удержать отрыв им не удалось, в 12-м туре они терпят поражение от сборной Югославии (1½ : 2½), а в 13-м от поляков с тем же счётом. После 15-го тура их догоняет команда из Польши, а сборная США отстаёт к тому моменту на пол очка.

Воодушевленные преследованием американцы, за три тура до конца обошли на пол очка конкурентов. Хотя в последнем туре их едва не постигла неудача в матче против англичан, но на финальный результат это повлиять уже не могло.

Своей победой американская сборная во многом была обязана шахматистам, игравшим на последних досках. А. Дейк, уроженец Польши, показал абсолютно лучший результат — 15½ из 18. Отсутствовал только в одном матче против команды Польши. Неплохой результат показал также И. Горовиц.

На второе место претендовали сразу две команды: Швеции и Польши. За тур до конца поляки оторвались на одно очко, но им нужно было играть против более сильного противника, команды из Югославии, а шведам против сборной Палестины. Шведы победили 3 : 1, а поляки проиграли с минимальным счётом (1½ : 2½). Так команда из Швеции обошла поляков на пол очка и заняла второе место. Больше им этот успех повторить не удавалось, несмотря на то, что они участвовали в каждой олимпиаде.

Сразу после турнира, шведские делегаты подали заявку на проведения у себя следующей олимпиады.

Польская команда рассчитывала у себя дома добиться более высокого места. Хотя, она и заняла третье место, но проиграл меньше всех партий — 5; США — 8; Швеция — 9.

Восемь участников смогли пройти турнир без поражений, среди них: А. Алехин, С. Флор, А. Лилиенталь.

В отличие от предыдущих олимпиад, А. Алехин играл неровно, в нескольких партиях благодаря только своей хорошей технике избежал поражений. А через несколько месяцев ему предстояло защищать свой титул против М. Эйве, который вообще не приехал на олимпиаду, а посвятил всё время подготовке.

Параллельно с олимпиадой проходил очередной чемпионат мира среди женщин. В турнире приняло участие 10 шахматисток и вновь победила В. Менчик со 100% результатом (9 из 9), её сестра Ольга была 4-й (5½ очков).

Во время олимпиады состоялся очередной конгресс ФИДЕ, один из самых обсуждаемых вопросов был тот, что Германия (за год до этого вышедшая из Международной федерации) приглашала страны принять участие в турнире, который будет проходить во время олимпиады в Мюнхене в 1936 году . Многие страны считали, что подобное направлено на подрыв ФИДЕ. На конгрессе было постановили, что каждая страна решает сама, будет ли она принимать участие в этом турнире. Несмотря на предостережения часть «купилась» на уловки и турнир состоялся, но не являлся 7-й олимпиадой.





Регламент

  • 36 ходов на 2 часа и 18 ходов на каждый последующий час.

Сборные

Командные результаты

Место Страна 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 + = Очки
1 США 1 3 3 4 3 17 2 0 54
2 Швеция Швеция 2 2 2 3 3 3 3 4 4 3 14 2 3 52½
3 Польша Польша 2 2 2 3 3 3 3 2 4 4 4 13 2 4 52
4 Венгрия Венгрия 3 2 2 3 2 3 3 3 3 14 2 3 51
5 Чехословакия Чехословакия 1 2 2 2 2 2 2 3 3 2 4 3 2 3 4 10 1 8 49
6 Югославия 1 2 1 2 2 3 3 3 3 3 3 4 12 4 3 45½
7 Австрия Австрия 2 2 2 2 3 2 2 2 2 3 3 4 7 4 8 43½
8 Аргентина Аргентина ½ 2 2 2 1 2 3 3 10 5 4 42
9 Латвия Латвия 1 1 2 2 3 2 1 3 3 3 3 9 7 3 41
10 Франция Франция ½ ½ 1 1 2 2 2 3 3 2 2 4 4 6 8 5 38
11 Эстония Эстония ½ 1 ½ 1 1 1 2 2 4 3 7 10 2 37½
12 Англия Англия ½ 2 2 3 3 1 3 2 6 10 3 37
13 Финляндия Финляндия ½ 1 0 1 2 2 2 4 1 2 6 9 4 35
14 Литва 1 1 1 2 2 2 2 2 1 3 3 4 10 5 34
15 Палестина ½ 1 1 ½ 2 1 1 1 1 2 2 2 4 4 11 4 32
16 Дания Дания 1 1 1 ½ ½ 1 1 1 ½ 3 2 2 2 3 2 4 11 4 31½
17 Румыния Румыния 0 0 2 1 1 1 2 ½ 0 ½ 2 3 5 11 3 27½
18 Италия Италия ½ 0 0 ½ 1 1 1 ½ ½ 2 0 1 3 3 2 1 2 3 13 3 24
19 Швейцария Швейцария ½ 1 0 ½ ½ ½ ½ 0 1 2 ½ 1 ½ 2 1 3 3 14 2 21
20 Ирландия 1 ½ 0 1 0 0 0 1 1 0 ½ ½ 2 1 0 ½ ½ 1 0 1 18 12

Личные результаты команд победителей

США:

Швеция

Польша

Лучшие индивидуальные результаты

  • Первая доска — С. Флор (Чехословакия) — 13 из 17 (+9 −0 =8)
  • Вторая доска — А. Лилиенталь (Венгрия) — 15 из 19 (+11 −0 =8)
  • Третья доска — Э. Элисказес (Австрия) — 15 из 19 (+12 −1 =6)
  • Четвёртая доска — А. Дейк (США) — 15½ из 18 (+13 −0 =5)
  • Запасной — И. Горовиц (США) — 12 из 15 (+10 −1 =4)

Напишите отзыв о статье "Шахматная олимпиада 1935"

Литература

Примечания

  1. [www.chessgames.com/perl/chessgame?gid=1040784 Э. Элисказес — А. Мюффан, Варшава, 1935]

Ссылки

  • [www.olimpbase.org/1935/1935in.html 6-я шахматная олимпиада] на сайте OlimpBase.org  (англ.)
  • [www.chessbase.de/nachrichten.asp?newsid=7490 История шахматной олимпиады (часть третья)]  (нем.)

Отрывок, характеризующий Шахматная олимпиада 1935

Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.


Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.