Шахматная школа

Ша́хматная шко́ла — условное название группы сильных шахматистов, которые имеют общие взгляды на шахматы и успешно применяют их на практике.

Итальянская школа

«Романтические» шахматы: шахматы как искусство

Первая шахматная школа появилась в Италии в XVI — XVII веках. Партиям итальянских мастеров, собранных Джулио Полерио, Джоакино Греко, Алессандро Сальвио, Пьетро Карреры и другими, свойственно:

• гамбитная игра,
• жертва шахматного материала ради выигрыша времени для развития фигур, вскрытия линий и создания атаки на короля соперника,
• стремительные атаки,
• эффектные неожиданные комбинации, нередко заканчивающиеся матом,
• контратака вместо защиты.

У итальянских шахматистов подготовка к атаке начиналась, как правило, в дебюте. Белыми они избирали либо итальянскую партию, сразу нацеливаясь на самый уязвимый пункт в позиции соперника — f7, либо королевский гамбит, стремясь к немедленному вскрытию линий.

В середине XVIII века жившие в Модене шахматные мастера Эрколе дель Рио, Джамбатиста Лолли и Понциани обосновали теоретически основы положения итальянской школы и развили «романтические» идеи своих предшественников.

Теоретики итальянской школы называли игру в шахматы искусством. Их идеалом была тактическая борьба фигур, отмеченная комбинационными ударами, тонкостью и изяществом замыслов.

Пешки, считалось, только мешают фигурам проявлять активность, поэтому их нужно быстрее разменивать, чтобы дать фигурам необходимый простор. Основной объект атаки в расположении сил соперника — король, на которого и должны быть направлены действия фигур. Главная фигура в атаке — ферзь, действия которого необходимо скоординировать с другими фигурами, что удаётся в тактической комбинационной игре.

Значение итальянской школы

Значение итальянской школы прежде всего в том, что она рассматривала шахматы как искусство, показала их красоту и богатые комбинационные возможности. В области развития теории шахматной игры итальянская школа положила начало систематическим исследованиям открытых дебютов, в частности гамбитов, изучению ряда эндшпилей, особенно тех, где фигуры борются друг с другом.

Итальянская школа оказала заметное влияние на развитие шахмат в Европе. В начале XIX века пропагандистами её идей выступали англичане Саррат, Уильям Дейвис Эванс, Уильям Льюис, во Франции — Александр Дешапель, в России — Александр Петров и Карл Яниш. Во второй половине XIX века идеи итальянской школы отразились на игре Адольфа Андерсена в Германии, Блэкберна в Англии, Ильи Шумова в России.

Показательная партия

NN — Джоакино Греко, 1620

	a	b	c	d	e	f	g	h
8									8
7									7
6									6
5									5
4									4
3									3
2									2
1									1
	a	b	c	d	e	f	g	h

11... Фxf2+ 12. Крh1 Фg1+ 13. Л:g1 Кf2# Атака, завершающаяся красивой комбинацией — идеал для итальянской шахматной школы.

Примером, характеризующим стиль итальянской школы, может послужить партия, сыгранная неизвестным шахматистом против Джоакино Греко в 1620 году.

1. e4 e5 2. Кf3 Кc6 3. Сc4 Сc5 Итальянская партия — популярный дебют того времени. Как белые, так и чёрные атакуют слабый пункт возле короля противника: f7 и f2 соответственно.

4. O-O Кf6 5. Лe1 O-O 6. c3 Фe7 Чёрные могли провести комбинацию 6... K:e4 7. Л:e4 d5 или постараться развить белопольного слона 6... d6, но приоритет атаки, где главная роль отводилась ферзю, определяет раннюю активность сильнейшей фигуры.

7. d4 exd4 8. e5 Кg4 9. cxd4 Кxd4 10. Кxd4 Белые атакуют в центре, чёрные — на королевском фланге. Никто не беспокоится о защите. Такая острая игра быстро приводит к проигрышу менее защищённой стороны.

10... Фh4 От угроз ферзя нет спасения.

11. Кf3 Фxf2+ 12. Крh1 Фg1+ 13. Л:g1 Кf2×

Эффектный финал, что также свойственно итальянским мастерам. При этом на доске остаются множество незадействованных фигур. Особенно это относится к белым, у которых не развит весь ферзевой фланг.

Позиционная школа

Филидор: шахматы как наука

Впервые основные положения позиционной школы задолго до её возникновения изложил Филидор в книге 1749 года «Анализ шахматной игры». Выбрав шахматы предметом научного исследования, он подверг анализу стратегию игры. Выводами такого анализа стали:

• «Пешка — душа шахмат». Недооценка итальянской школой роли пешек — неверна.
• Сила фигур в значительной мере зависит от пешечного расположения, которое фактически определяет стратегию игры.
• Мобильность пешечных цепей — важнейший фактор стратегии игры.
• Изолированные и отсталые пешки — позиционная слабость.
• Объект атаки в шахматах не только король, как гласила итальянская школа. К ним также относятся различные дефекты в пешечной формации, которые следует выявлять и использовать в свою выгоду.
• Также Филидор представил практический курс эндшпиля, продемонстрировал стратегию игры в различных окончаниях, показал взаимодействие фигур друг с другом и с пешками.

Филидор впервые показал, что в изучении шахмат возможен научный подход. Более того, шахматная теория достойна быть наукой, которую следует изучать, если хочешь овладеть игрой.

Хотя ряд идей Филидора были заимствованы отдельными европейскими шахматистами того времени, как-то Лабурдонне, в целом его научный подход к игре ещё не был воспринят современниками. Филидор намного опередил своё время. Даже в середине XIX века к его последователям можно причислить лишь Стаунтона.

Дальнейший вклад в развитие идей позиционной школы внёс Пол Морфи. Его шахматное творчество отвечало традициям итальянской школы, но игра базировалась на позиционной основе. Морфи на практике показал важность пешечного центра и стратегию игры в открытых позициях.

Стейниц — основоположник позиционной школы

Создание позиционной школы во второй половине XIX века связано с именем первого чемпиона мира Вильгельма Стейница, который успешно осуществлял её принципы на практике, немало способствовал её дальнейшему развитию. Изучая собственные партии, а также игру современников, Стейниц пришёл к таким открытиям:

• Многие эффектные, сопровождавшиеся жертвами атаки можно было при правильной игре отразить, что атака может быть успешной лишь при ослабленной позиции соперника. Стейниц проверил свой вывод на практике. Иногда он умышленно провоцировал атаку и отражал её, потому что не допускал при этом ослаблений своей позиции, умело использовал ресурсы защиты и контратаки.
• Шахматная позиция может быть разложена на основные элементы, позволяющие дать ей объективную оценку и исходя из этой оценки наметить наиболее целесообразный план действия.
• Стратегия игры заключается в накоплении мелких преимуществ, в маневрировании с целью усиления своей позиции и ослабления неприятельской. Из этого вытекало, что к прямой атаке следует переходить, лишь получив достаточный позиционный перевес. В положениях равновесия, согласно взглядам Стейница, плюсы и минусы позиции уравновешены, поэтому нужно заставить соперника нарушить это равновесие путём маневрирования и использовать нарушение равновесия для захвата и развития инициативы.

В конце XIX — начала XX веков учение Стейница приобрело широкую популярность благодаря усилиям второго чемпиона мира Эмануэля Ласкера и особенно Зигберта Тарраша, ставшего учителем целой плеяды молодых мастеров.

Значение позиционной школы

Значение позиционной школы игры для развития шахмат нельзя переоценить. Вместо конкретного расчёта вариантов она предложила общий метод игры, основанный на объективной оценке позиции — стратегию накопления мелких преимуществ. В середине игры появилась новая фаза — фаза маневрирования с целью захвата инициативы, создания слабостей в позиции соперника, достижения позиционного перевеса, позволяющего приступить затем к активным, конкретным действиям.

Учением Стейница овладеть было легко, и поэтому в конце XIX — начала XX веков число сильных шахматистов в Европе, особенно в Германии и в Австро-Венгрии, стало возрастать. Появилось, однако, немало мастеров, которые при маневрировании применяли выжидательную тактику, не желая рисковать, избегали ослабления своей позиции, уклонялись от обострения игры и быстро соглашались на ничью. В соревнованиях того периода возрос процент ничьих, появился термин «гроссмейстерская ничья». Таким образом, чрезмерный уклон в сторону техники игры нанёс ущерб творческому содержанию шахмат.

Школа гипермодернистов

Гипермодернизм — направления развития шахматной мысли в 1910-х — 20-х годах. Основоположники гипермодернизма были Арон Нимцович, Рихард Рети, Дьюла Брейер. Появился как отклик на «сухую» игру позиционистов.

Гипермодернизм произвёл переворот в дебютной теории. Было установлено, что фигурное давление на центр может быть не менее эффективным, чем образование пешечного центра. Появились новые дебютные планы с отказом от немедленного продвижения центральных пешек и фланговым развитием с использованием фианкетто. Эти идеи легли в основу многих новых дебютов: защит Нимцовича, Алехина, Грюнфельда, новоиндийской, дебютов Рети и других. Такое разнообразие новых начал привело к ранее не встречавшимся позициям в миттельшпиле.

Также гипермодернисты разработали множество новых принципов и приёмов: блокада, профилактика, избыточная защита, лавирование.

Гипермодернизм не был ни полным отрицанием классических принципов шахмат ни возвратом к романтизму, а был успешной попыткой расширить границы шахматного творчества, находя в нём новые понятия и принципы.

Советская школа

Синтез традиций

Советская школа возникла на традициях основоположников отечественных шахмат — Александра Петрова, Чигорина, Алехина. Опирается на творческое наследие прошлого, но занимает по отношению к нему критическую позицию:

• от итальянской школы заимствовано отношение к шахматам как к искусству, но значительно более в широком смысле, чем у итальянцев;
• от позиционной школы — отношение к шахматам как к науке, которую следует изучать научными методами.
• от гипермодернистов — стремление чёрных к контригре, к перехвату инициативы.
• от Чигорина и Алехина — многие дебютные идеи, высокую технику игры, стремление к инициативе, атаке, в защите — к контрнаступлению; боевые качества шахматиста.
• от Ласкера — психологический подход в шахматной борьбе.

Значение советской школы: шахматы как спорт

Творчески восприняв идеи своих предшественников, советская школа внесла свой вклад в дальнейшее развитие шахматной игры:

• Введено новое понятие — «динамически равновесные позиции», где различные слабости компенсируются свободной фигурной игрой и простором для тактических операций. Нововедение стало продолжением учение Стейница о равновесии.

• Переосмысленны слабости позиции. Например, в варианте Болеславского или челябинском варианте сицилианской защиты чёрные сами создают явную слабость на поле d5, получая взамен хорошую фигурную игру.

• Непрерывный поиск новых путей в дебютах, связанный с их углублением в середине игры, глубоким изучением возникающих позиций, которые нередко бывают настолько сложны, что не поддаются общим оценкам, открывая широкие возможности для творчества, проявления интуиции и фантазии.

• Шахматы — спорт. Исходя из этого так называемый патриарх советской шахматной школы Михаил Ботвинник и другие советские шахматисты разработали научно обоснованные методы подготовки к соревнованиям, в том числе теоретическую, практическую, физическую и психологическую подготовку.

Советская шахматная школа показала свою устойчивую жизнеспособность: за исключением чемпионства Роберта Фишера с 1972 по 1975 года, с 1948 года до самого распада СССР чемпионами мира становились только советские шахматисты. Показательным было также выступление шахматистов Советского Союза против сборной мира в 1970 году в матче века. Подобная гегемония на шахматном Олимпе во многом стала возможна благодаря преемственности поколений шахматистов и государственной поддержкой Советского Союза, для которого шахматы стали визитной карточкой страны.

Литература

• Абрамов Л.Я. Шахматы за 1954 год // Романовский П. Итальянская шахматная школа, Москва. «Физкультура и спорт», 1955, С. 279 — 304.
• Бахман Л. Шахматная игра в её историческом развитии, Л., 1925
• Ботвинник М. Советская шахматная школа., 1951
• Котов А., Юдович М. Советская шахматная школа, М., 1955
• Нейштадт Я. Шахматы до Стейница, М., 1961
• Рети Р. Новые идеи в шахматной игре, М., 1924
• Шахматы : энциклопедический словарь / гл. ред. А. Е. Карпов. — М.: Советская энциклопедия, 1990. — 624 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-85270-005-3.
• Костров В, Давлетов Д. Шахматный учебник для детей и родителей. В 2 частях. Часть 1. Изд: Russian Chess House, 2012. 128 с.
• Капабланка Х.Р. «Учебник шахматной игры» Издательство: Москва. «Russian Chess House», 2013 г. 128 с. ISBN 978-5-946933-11-7

Ссылки

• [rsport.netorn.ru/ech/khariton/scool.htm Л. Харитон Школы, школки и осколки]: статья, критикующая понятие «советской шахматной школы».

Отрывок, характеризующий Шахматная школа

– Но законы, религия… – уже сдаваясь, говорило лицо.
– Законы, религия… На что бы они были выдуманы, ежели бы они не могли сделать этого! – сказала Элен.
Важное лицо было удивлено тем, что такое простое рассуждение могло не приходить ему в голову, и обратилось за советом к святым братьям Общества Иисусова, с которыми оно находилось в близких отношениях.
Через несколько дней после этого, на одном из обворожительных праздников, который давала Элен на своей даче на Каменном острову, ей был представлен немолодой, с белыми как снег волосами и черными блестящими глазами, обворожительный m r de Jobert, un jesuite a robe courte, [г н Жобер, иезуит в коротком платье,] который долго в саду, при свете иллюминации и при звуках музыки, беседовал с Элен о любви к богу, к Христу, к сердцу божьей матери и об утешениях, доставляемых в этой и в будущей жизни единою истинною католическою религией. Элен была тронута, и несколько раз у нее и у m r Jobert в глазах стояли слезы и дрожал голос. Танец, на который кавалер пришел звать Элен, расстроил ее беседу с ее будущим directeur de conscience [блюстителем совести]; но на другой день m r de Jobert пришел один вечером к Элен и с того времени часто стал бывать у нее.
В один день он сводил графиню в католический храм, где она стала на колени перед алтарем, к которому она была подведена. Немолодой обворожительный француз положил ей на голову руки, и, как она сама потом рассказывала, она почувствовала что то вроде дуновения свежего ветра, которое сошло ей в душу. Ей объяснили, что это была la grace [благодать].
Потом ей привели аббата a robe longue [в длинном платье], он исповедовал ее и отпустил ей грехи ее. На другой день ей принесли ящик, в котором было причастие, и оставили ей на дому для употребления. После нескольких дней Элен, к удовольствию своему, узнала, что она теперь вступила в истинную католическую церковь и что на днях сам папа узнает о ней и пришлет ей какую то бумагу.
Все, что делалось за это время вокруг нее и с нею, все это внимание, обращенное на нее столькими умными людьми и выражающееся в таких приятных, утонченных формах, и голубиная чистота, в которой она теперь находилась (она носила все это время белые платья с белыми лентами), – все это доставляло ей удовольствие; но из за этого удовольствия она ни на минуту не упускала своей цели. И как всегда бывает, что в деле хитрости глупый человек проводит более умных, она, поняв, что цель всех этих слов и хлопот состояла преимущественно в том, чтобы, обратив ее в католичество, взять с нее денег в пользу иезуитских учреждений {о чем ей делали намеки), Элен, прежде чем давать деньги, настаивала на том, чтобы над нею произвели те различные операции, которые бы освободили ее от мужа. В ее понятиях значение всякой религии состояло только в том, чтобы при удовлетворении человеческих желаний соблюдать известные приличия. И с этою целью она в одной из своих бесед с духовником настоятельно потребовала от него ответа на вопрос о том, в какой мере ее брак связывает ее.
Они сидели в гостиной у окна. Были сумерки. Из окна пахло цветами. Элен была в белом платье, просвечивающем на плечах и груди. Аббат, хорошо откормленный, а пухлой, гладко бритой бородой, приятным крепким ртом и белыми руками, сложенными кротко на коленях, сидел близко к Элен и с тонкой улыбкой на губах, мирно – восхищенным ее красотою взглядом смотрел изредка на ее лицо и излагал свой взгляд на занимавший их вопрос. Элен беспокойно улыбалась, глядела на его вьющиеся волоса, гладко выбритые чернеющие полные щеки и всякую минуту ждала нового оборота разговора. Но аббат, хотя, очевидно, и наслаждаясь красотой и близостью своей собеседницы, был увлечен мастерством своего дела.
Ход рассуждения руководителя совести был следующий. В неведении значения того, что вы предпринимали, вы дали обет брачной верности человеку, который, с своей стороны, вступив в брак и не веря в религиозное значение брака, совершил кощунство. Брак этот не имел двоякого значения, которое должен он иметь. Но несмотря на то, обет ваш связывал вас. Вы отступили от него. Что вы совершили этим? Peche veniel или peche mortel? [Грех простительный или грех смертный?] Peche veniel, потому что вы без дурного умысла совершили поступок. Ежели вы теперь, с целью иметь детей, вступили бы в новый брак, то грех ваш мог бы быть прощен. Но вопрос опять распадается надвое: первое…
– Но я думаю, – сказала вдруг соскучившаяся Элен с своей обворожительной улыбкой, – что я, вступив в истинную религию, не могу быть связана тем, что наложила на меня ложная религия.
Directeur de conscience [Блюститель совести] был изумлен этим постановленным перед ним с такою простотою Колумбовым яйцом. Он восхищен был неожиданной быстротой успехов своей ученицы, но не мог отказаться от своего трудами умственными построенного здания аргументов.
– Entendons nous, comtesse, [Разберем дело, графиня,] – сказал он с улыбкой и стал опровергать рассуждения своей духовной дочери.


Элен понимала, что дело было очень просто и легко с духовной точки зрения, но что ее руководители делали затруднения только потому, что они опасались, каким образом светская власть посмотрит на это дело.
И вследствие этого Элен решила, что надо было в обществе подготовить это дело. Она вызвала ревность старика вельможи и сказала ему то же, что первому искателю, то есть поставила вопрос так, что единственное средство получить права на нее состояло в том, чтобы жениться на ней. Старое важное лицо первую минуту было так же поражено этим предложением выйти замуж от живого мужа, как и первое молодое лицо; но непоколебимая уверенность Элен в том, что это так же просто и естественно, как и выход девушки замуж, подействовала и на него. Ежели бы заметны были хоть малейшие признаки колебания, стыда или скрытности в самой Элен, то дело бы ее, несомненно, было проиграно; но не только не было этих признаков скрытности и стыда, но, напротив, она с простотой и добродушной наивностью рассказывала своим близким друзьям (а это был весь Петербург), что ей сделали предложение и принц и вельможа и что она любит обоих и боится огорчить того и другого.
По Петербургу мгновенно распространился слух не о том, что Элен хочет развестись с своим мужем (ежели бы распространился этот слух, очень многие восстали бы против такого незаконного намерения), но прямо распространился слух о том, что несчастная, интересная Элен находится в недоуменье о том, за кого из двух ей выйти замуж. Вопрос уже не состоял в том, в какой степени это возможно, а только в том, какая партия выгоднее и как двор посмотрит на это. Были действительно некоторые закоснелые люди, не умевшие подняться на высоту вопроса и видевшие в этом замысле поругание таинства брака; но таких было мало, и они молчали, большинство же интересовалось вопросами о счастии, которое постигло Элен, и какой выбор лучше. О том же, хорошо ли или дурно выходить от живого мужа замуж, не говорили, потому что вопрос этот, очевидно, был уже решенный для людей поумнее нас с вами (как говорили) и усомниться в правильности решения вопроса значило рисковать выказать свою глупость и неумение жить в свете.
Одна только Марья Дмитриевна Ахросимова, приезжавшая в это лето в Петербург для свидания с одним из своих сыновей, позволила себе прямо выразить свое, противное общественному, мнение. Встретив Элен на бале, Марья Дмитриевна остановила ее посередине залы и при общем молчании своим грубым голосом сказала ей:
– У вас тут от живого мужа замуж выходить стали. Ты, может, думаешь, что ты это новенькое выдумала? Упредили, матушка. Уж давно выдумано. Во всех…… так то делают. – И с этими словами Марья Дмитриевна с привычным грозным жестом, засучивая свои широкие рукава и строго оглядываясь, прошла через комнату.
На Марью Дмитриевну, хотя и боялись ее, смотрели в Петербурге как на шутиху и потому из слов, сказанных ею, заметили только грубое слово и шепотом повторяли его друг другу, предполагая, что в этом слове заключалась вся соль сказанного.
Князь Василий, последнее время особенно часто забывавший то, что он говорил, и повторявший по сотне раз одно и то же, говорил всякий раз, когда ему случалось видеть свою дочь.
– Helene, j'ai un mot a vous dire, – говорил он ей, отводя ее в сторону и дергая вниз за руку. – J'ai eu vent de certains projets relatifs a… Vous savez. Eh bien, ma chere enfant, vous savez que mon c?ur de pere se rejouit do vous savoir… Vous avez tant souffert… Mais, chere enfant… ne consultez que votre c?ur. C'est tout ce que je vous dis. [Элен, мне надо тебе кое что сказать. Я прослышал о некоторых видах касательно… ты знаешь. Ну так, милое дитя мое, ты знаешь, что сердце отца твоего радуется тому, что ты… Ты столько терпела… Но, милое дитя… Поступай, как велит тебе сердце. Вот весь мой совет.] – И, скрывая всегда одинаковое волнение, он прижимал свою щеку к щеке дочери и отходил.
Билибин, не утративший репутации умнейшего человека и бывший бескорыстным другом Элен, одним из тех друзей, которые бывают всегда у блестящих женщин, друзей мужчин, никогда не могущих перейти в роль влюбленных, Билибин однажды в petit comite [маленьком интимном кружке] высказал своему другу Элен взгляд свой на все это дело.
– Ecoutez, Bilibine (Элен таких друзей, как Билибин, всегда называла по фамилии), – и она дотронулась своей белой в кольцах рукой до рукава его фрака. – Dites moi comme vous diriez a une s?ur, que dois je faire? Lequel des deux? [Послушайте, Билибин: скажите мне, как бы сказали вы сестре, что мне делать? Которого из двух?]
Билибин собрал кожу над бровями и с улыбкой на губах задумался.
– Vous ne me prenez pas en расплох, vous savez, – сказал он. – Comme veritable ami j'ai pense et repense a votre affaire. Voyez vous. Si vous epousez le prince (это был молодой человек), – он загнул палец, – vous perdez pour toujours la chance d'epouser l'autre, et puis vous mecontentez la Cour. (Comme vous savez, il y a une espece de parente.) Mais si vous epousez le vieux comte, vous faites le bonheur de ses derniers jours, et puis comme veuve du grand… le prince ne fait plus de mesalliance en vous epousant, [Вы меня не захватите врасплох, вы знаете. Как истинный друг, я долго обдумывал ваше дело. Вот видите: если выйти за принца, то вы навсегда лишаетесь возможности быть женою другого, и вдобавок двор будет недоволен. (Вы знаете, ведь тут замешано родство.) А если выйти за старого графа, то вы составите счастие последних дней его, и потом… принцу уже не будет унизительно жениться на вдове вельможи.] – и Билибин распустил кожу.
– Voila un veritable ami! – сказала просиявшая Элен, еще раз дотрогиваясь рукой до рукава Билибипа. – Mais c'est que j'aime l'un et l'autre, je ne voudrais pas leur faire de chagrin. Je donnerais ma vie pour leur bonheur a tous deux, [Вот истинный друг! Но ведь я люблю того и другого и не хотела бы огорчать никого. Для счастия обоих я готова бы пожертвовать жизнию.] – сказала она.
Билибин пожал плечами, выражая, что такому горю даже и он пособить уже не может.
«Une maitresse femme! Voila ce qui s'appelle poser carrement la question. Elle voudrait epouser tous les trois a la fois», [«Молодец женщина! Вот что называется твердо поставить вопрос. Она хотела бы быть женою всех троих в одно и то же время».] – подумал Билибин.
– Но скажите, как муж ваш посмотрит на это дело? – сказал он, вследствие твердости своей репутации не боясь уронить себя таким наивным вопросом. – Согласится ли он?
– Ah! Il m'aime tant! – сказала Элен, которой почему то казалось, что Пьер тоже ее любил. – Il fera tout pour moi. [Ах! он меня так любит! Он на все для меня готов.]
Билибин подобрал кожу, чтобы обозначить готовящийся mot.
– Meme le divorce, [Даже и на развод.] – сказал он.
Элен засмеялась.
В числе людей, которые позволяли себе сомневаться в законности предпринимаемого брака, была мать Элен, княгиня Курагина. Она постоянно мучилась завистью к своей дочери, и теперь, когда предмет зависти был самый близкий сердцу княгини, она не могла примириться с этой мыслью. Она советовалась с русским священником о том, в какой мере возможен развод и вступление в брак при живом муже, и священник сказал ей, что это невозможно, и, к радости ее, указал ей на евангельский текст, в котором (священнику казалось) прямо отвергается возможность вступления в брак от живого мужа.
Вооруженная этими аргументами, казавшимися ей неопровержимыми, княгиня рано утром, чтобы застать ее одну, поехала к своей дочери.
Выслушав возражения своей матери, Элен кротко и насмешливо улыбнулась.
– Да ведь прямо сказано: кто женится на разводной жене… – сказала старая княгиня.
– Ah, maman, ne dites pas de betises. Vous ne comprenez rien. Dans ma position j'ai des devoirs, [Ах, маменька, не говорите глупостей. Вы ничего не понимаете. В моем положении есть обязанности.] – заговорилa Элен, переводя разговор на французский с русского языка, на котором ей всегда казалась какая то неясность в ее деле.