Шаховской, Константин Михайлович

князь Константин Михайлович Шаховской
Род деятельности:	член Государственной думы IV созыва от Псковской губернии

Князь Константи́н Миха́йлович Шаховско́й (1869—1942) — русский офицер, общественный деятель и политик, член IV Государственной думы от Псковской губернии.

Биография

Православный. Из старинного княжеского рода. Землевладелец Холмского уезда (406 десятин).

Сын Холмского уездного предводителя дворянства князя Михаила Константиновича Шаховского (1842—1907).

Учился в Псковском Сергиевском реальном училище, из которого выбыл в 1888 г. Окончил Новгородское реальное училище, воинскую повинность отбывал охотником из вольноопределяющихся в 1-м лейб-гвардии Екатеринославском полку. Затем окончил Московское пехотное юнкерское училище (1893), был выпущен подпоручиком в Санкт-Петербургский полк (1893—1894), затем служил лейб-гвардии Гродненском гусарском полку (1894—1896).

В 1896 году вышел в запас в чине корнета, поселился в своем имении Холмского уезда и занялся общественной деятельностью. Служил земским начальником 3-го участка Холмского уезда (?—1908). Избирался гласным Холмского уездного и Псковского губернского земств, Холмским уездным предводителем дворянства (1910—1917). Состоял председателем комиссии по народному образованию.

В 1912 году был избран членом Государственной думы от Псковской губернии. Входил во фракцию русских националистов и умеренно-правых (ФНУП), после её раскола в августе 1915 — в группу сторонников П. Н. Балашова. Состоял товарищем председателя комиссии о мерах к прекращению ненормального вздорожания предметов первой необходимости, а также членом комиссий: сельскохозяйственной, финансовой, по народному образованию, земельной, о собраниях, о печати, по военным и морским делам, по рыболовству, по направлению законодательных предположений, по судебным реформам. Входил в Совет старейшин Думы.

В годы Первой мировой войны входил в Особое совещание по обеспечению топливом путей сообщения, государственных и общественных учреждений и предприятий, работающих на оборону государства.

Во время Февральской революции участвовал в Частном совещании членов Государственной думы, проходившем 27 февраля 1917 года в Полуциркульном зале Таврического дворца. Состоял комиссаром Временного комитета Государственной думы на Юго-Западном фронте, был на фронте с 18 марта по 21 апреля. Затем, по заданию ВКГД, был командирован в Псковскую и Рязанскую губернии «для сношения с войсками и населением».

В Гражданскую войну служил во ВСЮР по ведомству Министерства иностранных дел. В эмиграции во Франции, состоял председателем Псковского губернского объединения Союза русских дворян. После смерти жены в 1931 году переехал в Эстонию.

Скончался 1942 году в Печорах. Был женат, имел восемь детей.

Награды

• Георгиевский крест 4-й степени (1917)

Источники

• [www.tez-rus.net/ViewGood42403.html Государственная дума Российской империи: 1906—1917. — Москва: РОССПЭН, 2008.]
• [www.dommuseum.ru/index.php?m=dist&pid=16164 Российское зарубежье во Франции 1919—2000. Л. Мнухин, М. Авриль, В. Лосская. Москва, 2008.]

Отрывок, характеризующий Шаховской, Константин Михайлович

– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)