Шахта Цольферайн

Всемирное наследие ЮНЕСКО, объект № 975 [whc.unesco.org/ru/list/975 рус.] • [whc.unesco.org/en/list/975 англ.] • [whc.unesco.org/fr/list/975 фр.]

Шахта Цольферайн (нем. Zeche Zollverein) — недействующая каменноугольная шахта в городе Эссен (федеральная земля Северный Рейн-Вестфалия).

Шахта Цольферайн была одной из крупнейших и самых производительных шахт Рурского региона. С 2001 года шахта Цольферайн является объектом Всемирного наследия ЮНЕСКО по критериям II (объект свидетельствует о значительном взаимовлиянии человеческих ценностей в данный период времени или в определённом культурном пространстве, в архитектуре или в технологиях, в монументальном искусстве, в планировке городов или создании ландшафтов) и III (объект является уникальным или по крайней мере исключительным для культурной традиции или цивилизации, которая существует до сих пор или уже исчезла). Также сооружения шахты Цольферайн входят в состав европейского проекта «Европейский путь индустриальной культуры».

Расположение

Основная территория шахты Цольферайн (шахты № 1/2/8 и № 12) находится на границе северо-восточных районов Эссена — Штоппенберг, Катернберг и Шоннебек и ограничена улицами Straßen Arendahls Wiese, Fritz-Schupp-Allee, Gelsenkirchener Straße и Haldenstraße. Главный вход находится на улице Gelsenkirchener Straße.

Территория шахт № 3/7/10 находится в районе Шоннебек примерно в 1 км на восток от основной территории. Территория шахт № 4/5/11 лежит в 2 км севернее основной территории в районе Катернберг. Территория шахт № 6/9 находилась в 1 км к югу от основной территории между улицами Gelsenkirchener Straße и Hallostraße. Все сооружения шахт № 6/9 были снесены в 1979 году и сейчас на месте этих шахт растёт лес. Терриконы шахт Цольферайн располагаются в районе Катернберг и в городе Гельзенкирхен.

История

Ранняя история (1834—1890 годы)

История шахты Цольферайн начинается в 1830-е годы, когда немецкий предприниматель Иоганн Франц Ганиль занялся поиском месторождения коксующегося угля для своих предприятий сталелитейного производства. Первый шурф в мергелевой породе был пробит в 1834 году в Шёнебеке. Особо богатый угольный пласт был найден в Катернберге на глубине 130 м. В 1847 году Франц Ганиль основывает предприятие «Шахта Цольферайн», названная по имени основанного 1 января 1834 года Германского таможенного союза. Акции созданного предприятия Франц Ганиль распространил среди членов своей семьи.

В выборе места для шахты свою роль сыграла также то, что в том же 1847 году была открыта ветка железной дороги Кёльн-Минденер, проходящая чуть севернее от территории шахты, что гарантировало удобство транспортировки добытого угля.

Работы по созданию шахты № 1 начались 18 февраля 1847 года под руководством горного инженера Йозефа Эртгена, имя которого сейчас носит одна из улиц в Катернберге. Добыча угля началась в 1851 году. В 1849 году начались работы по созданию шахты № 2, добыча угля в которой началась в 1852 году. Шурфы обеих шахт были оборудован по принципу башни Малакова.

В 1857 году были запущены первые печи для коксования каменного угля, что положило начало созданию коксового завода. В 1866 году был запущен в эксплуатацию новый коксовый завод, оснащенный современным оборудованием.

В 1880 году начала строиться шахта № 3 в Шоннебеке, первый уголь она дала в 1883 году. В 1890 году все три шахты Цольферайн дали общую годовую добычу в размере 1 млн т угля, что стало абсолютным рекордом среди германских шахт того времени.

История шахта Цольферайн до конца Германской империи (1890—1918 годы)

В промежутке с 1891 по 1896 год были запущены в эксплуатацию шахты № 4 и № 5 в Катернберге. При этих шахтах сразу же был построен современный коксовый завод.

Все первые годы эксплуатации шахты испытывали серьёзные проблемы с вентиляцией. После нескольких аварий, вызванных возгоранием рудничного газа, во всех шахтах стали создавать дополнительные вентиляционные шурфы. С 1897 по 1899 годы такие шурфы пробили на шахтах № 3 и № 7. С 1897 по 1900 годы — в шахтах № 1, 2 и 8. С 1903 по 1905 — в шахтах № 6 и 9.

В 1909 году были углублены и созданы новые подъемные стволы на шахтах № 3 и7. После запуска в эксплуатацию шахты № 10 в 1914 году был сдан в эксплуатацию новый коксовый завод.

К началу первой мировой войны добыча угля на шахте Цольферайн достигла 2,5 млн тонн в год.

Шахта Цольферайн в 1918—1932 годах

С момента своего основания шахта Цольферайн находилась в собственности семейства Ганиль, но в 1920 году она передается компании Phoenix AG. Phoenix AG приступает к полномасштабному обновлению и переоснащению шахты. Шахта № 2 получает транспортёрную эстакаду. Полностью обновляются шахты № 4 и№ 5. Сдаётся в эксплуатацию шахта № 11. В 1927 году шахты № 4 и № 11 были оснащаются транспортерными эстакадами, при шахтах № 4,5,11 строится новый коксовый завод.

После вхождения в 1926 году Phoenix AG в состав корпорации Vereinigte Stahlwerke шахта Цольферайн передаётся в состав горнодобывающего предприятия Gelsenkirchener Bergwerks-AG города Гельзенкирхен.

В 1928 году запускается в эксплуатацию шахта № 12. Шахта № 12 считалась самой технически совершенной шахтой в мире. Суммарная добыча угля возросла до 12 тыс. тонн в сутки. Построенная в 1930 году транспортёрная эстакада стала образцом для многих позднее строившихся конвейерных систем.

Шахта Цольферайн в 1932—1968 годах

В 1937 добыча достигает рекордных 3,6 млн тонн угля в год, на шахте трудится 6900 работников. Новый коксовый завод при шахте 1/2/8 с 54 коксовальными печами производил каждый год 200 тыс. тонн кокса.

Шахта Цольферайн не понесла серьёзных повреждений в ходе второй мировой войны. В 1953 добыча угля вновь возросла до 2,4 млн тонн в год, вследствие чего шахта Цольферайн заняла ведущее место среди всех западногерманских каменноугольных шахт.

После передачи в ведение компании Rheinelbe Bergbau AG шахта Цольферайн пережила новый период модернизаций и усовершенствований. С 1960 по 1968 год происходит полное обновление шахт 1/2/8 под руководством архитектора Фрица Шуппа. С 1961 года работает новый коксовый завод со 192 коксовальными печами в западной части территории шахты. Этот завод, производящий 10.000 тонн кокса в сутки, долгое время считался самым современным и производительным коксовым заводом Европы.

После угольного кризиса возникают трудности сбыта, в связи с чем в 1960-е годы одна за другой закрываются угольные шахты. Первой в 1962 году закрылась шахта № 4, а уже к 1967 году добыча продолжалась только в шахте № 12.

В 1968 году шахта Цольферайн передаётся горнодобывающей компании Ruhrkohle AG.

Последние годы (1968—1986 годы)

В 1970-е годы добыча шахты Цольферайн составляет 3 млн тонн угля в год. Начиная с 1980 годы в связи с обеднением угольных пластов южные и восточные направления добычи угля забрасываются, все усилия сосредотачиваются на северном направлении. В 1982 году происходит соединение шахты Цольферайн с шахтой Нордштерн в Гельзенкирхене.

23 декабря 1986 года принимается решение о полном закрытии шахты Цольферайн. Коксовый завод функционировал ещё до 30 июня 1993 года. При этом было принято решение о сохранении сооружений шахт 12, 1/2/8 и 3/10 в качестве памятника индустриальной культуры.

Шахта Цольферайн сегодня

14 декабря 2001 года шахта Цольферайн была включена в список Всемирного наследия ЮНЕСКО.

Сегодня шахта Цольферайн — это культурный и творческий центр Эссена, тематическая станция регионального проекта «Путь индустриальной культуры» Рурского региона. Здесь можно посетить музей «Дорога угля», музей Рурского региона, дизайн-центр Северного Рейна-Вестфалии, музей керамики «Margaretenhöh». В бывшем коксовом заводе размещена выставка современного искусства, там же находится постоянно действующая выставка «Дворец проектов Ильи Кабакова».

См. также

• Шахта Остерфельд
• Шахта Штеркраде

Литература

• Rolf Tiggemann: Zollverein Schacht XII, Klartext Verlag, Essen 2007, ISBN 978-3-89861-741-3
• Heinrich Böll und Hans Krabel: Arbeiten an Zollverein: Projekte auf der Zeche Zollverein Schacht XII seit 1989, Klartext Verlag, Essen 2009, "ISBN 978-3-89861-912-7
• Wilhelm und Gertrude Hermann: Die alten Zechen an der Ruhr. 6., um einen Foto-Exkurs «Zollverein Weltkulturerbe» von Udo Haafs nach S. 216 erweiterte und aktualisierte Auflage 2008. Langewiesche, Königstein i. Ts. 2008 (Die Blauen Bücher), ISBN 978-3-7845-6994-9
• Zeche Zollverein e.V.: «Zeche Zollverein — Einblicke in die Geschichte eines großen Bergwerks», Klartext Verlag, Essen 1996, ISBN 3-88474-507-7
• Zeche Zollverein e. V.: Die Zeche Zollverein, Sutton Verlag, Erfurt 2008, ISBN 978-3-86680-320-6
• Delia Bösch: Zollverein entdecken — Unterwegs auf dem Welterbe. 3. erweiterte Auflage, Essen 2007, ISBN 3-9809846-0-5

Ссылки

• [www.zollverein.de/index.html Официальный сайт шахты Цольферайн]  (нем.)
• [www.route-industriekultur.de/ankerpunkte/zeche-zollverein/zeche-zollverein.html Страница шахты Цольферайн на сайте регионального проекта] «Путь индустриальной культуры» Рурского региона  (нем.)
• [www.unesco.de/318.html?L=1 Страница шахты Цольферайн на сайте ЮНЕСКО]  (англ.)
• [www.foerdergerueste.de/zollverein.htm Страница шахты Цольферайн на сайте Föerdergerüeste]  (нем.)
• [worldwidepanorama.org/worldwidepanorama/wwp604/html/TomStriewisch-470.html 360°-панорама шахты Цольферайн]
• [www.hfinster.de/StahlArt2/archive-Zollverein-de.html Фотографии шахты Цольферайн Харальда Финстера]

Отрывок, характеризующий Шахта Цольферайн

Впереди его шел берейтор Кутузова, ведя лошадей в попонах. За берейтором ехала повозка, и за повозкой шел старик дворовый, в картузе, полушубке и с кривыми ногами.
– Тит, а Тит! – сказал берейтор.
– Чего? – рассеянно отвечал старик.
– Тит! Ступай молотить.
– Э, дурак, тьфу! – сердито плюнув, сказал старик. Прошло несколько времени молчаливого движения, и повторилась опять та же шутка.
В пятом часу вечера сражение было проиграно на всех пунктах. Более ста орудий находилось уже во власти французов.
Пржебышевский с своим корпусом положил оружие. Другие колонны, растеряв около половины людей, отступали расстроенными, перемешанными толпами.
Остатки войск Ланжерона и Дохтурова, смешавшись, теснились около прудов на плотинах и берегах у деревни Аугеста.
В 6 м часу только у плотины Аугеста еще слышалась жаркая канонада одних французов, выстроивших многочисленные батареи на спуске Праценских высот и бивших по нашим отступающим войскам.
В арьергарде Дохтуров и другие, собирая батальоны, отстреливались от французской кавалерии, преследовавшей наших. Начинало смеркаться. На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и синих куртках моравы и, запыленные мукой, с белыми возами уезжали по той же плотине, – на этой узкой плотине теперь между фурами и пушками, под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно. так же убитыми.
Каждые десять секунд, нагнетая воздух, шлепало ядро или разрывалась граната в средине этой густой толпы, убивая и обрызгивая кровью тех, которые стояли близко. Долохов, раненый в руку, пешком с десятком солдат своей роты (он был уже офицер) и его полковой командир, верхом, представляли из себя остатки всего полка. Влекомые толпой, они втеснились во вход к плотине и, сжатые со всех сторон, остановились, потому что впереди упала лошадь под пушкой, и толпа вытаскивала ее. Одно ядро убило кого то сзади их, другое ударилось впереди и забрызгало кровью Долохова. Толпа отчаянно надвинулась, сжалась, тронулась несколько шагов и опять остановилась.
Пройти эти сто шагов, и, наверное, спасен; простоять еще две минуты, и погиб, наверное, думал каждый. Долохов, стоявший в середине толпы, рванулся к краю плотины, сбив с ног двух солдат, и сбежал на скользкий лед, покрывший пруд.
– Сворачивай, – закричал он, подпрыгивая по льду, который трещал под ним, – сворачивай! – кричал он на орудие. – Держит!…
Лед держал его, но гнулся и трещал, и очевидно было, что не только под орудием или толпой народа, но под ним одним он сейчас рухнется. На него смотрели и жались к берегу, не решаясь еще ступить на лед. Командир полка, стоявший верхом у въезда, поднял руку и раскрыл рот, обращаясь к Долохову. Вдруг одно из ядер так низко засвистело над толпой, что все нагнулись. Что то шлепнулось в мокрое, и генерал упал с лошадью в лужу крови. Никто не взглянул на генерала, не подумал поднять его.
– Пошел на лед! пошел по льду! Пошел! вороти! аль не слышишь! Пошел! – вдруг после ядра, попавшего в генерала, послышались бесчисленные голоса, сами не зная, что и зачем кричавшие.
Одно из задних орудий, вступавшее на плотину, своротило на лед. Толпы солдат с плотины стали сбегать на замерзший пруд. Под одним из передних солдат треснул лед, и одна нога ушла в воду; он хотел оправиться и провалился по пояс.
Ближайшие солдаты замялись, орудийный ездовой остановил свою лошадь, но сзади всё еще слышались крики: «Пошел на лед, что стал, пошел! пошел!» И крики ужаса послышались в толпе. Солдаты, окружавшие орудие, махали на лошадей и били их, чтобы они сворачивали и подвигались. Лошади тронулись с берега. Лед, державший пеших, рухнулся огромным куском, и человек сорок, бывших на льду, бросились кто вперед, кто назад, потопляя один другого.
Ядра всё так же равномерно свистели и шлепались на лед, в воду и чаще всего в толпу, покрывавшую плотину, пруды и берег.


На Праценской горе, на том самом месте, где он упал с древком знамени в руках, лежал князь Андрей Болконский, истекая кровью, и, сам не зная того, стонал тихим, жалостным и детским стоном.
К вечеру он перестал стонать и совершенно затих. Он не знал, как долго продолжалось его забытье. Вдруг он опять чувствовал себя живым и страдающим от жгучей и разрывающей что то боли в голове.
«Где оно, это высокое небо, которое я не знал до сих пор и увидал нынче?» было первою его мыслью. «И страдания этого я не знал также, – подумал он. – Да, я ничего, ничего не знал до сих пор. Но где я?»
Он стал прислушиваться и услыхал звуки приближающегося топота лошадей и звуки голосов, говоривших по французски. Он раскрыл глаза. Над ним было опять всё то же высокое небо с еще выше поднявшимися плывущими облаками, сквозь которые виднелась синеющая бесконечность. Он не поворачивал головы и не видал тех, которые, судя по звуку копыт и голосов, подъехали к нему и остановились.
Подъехавшие верховые были Наполеон, сопутствуемый двумя адъютантами. Бонапарте, объезжая поле сражения, отдавал последние приказания об усилении батарей стреляющих по плотине Аугеста и рассматривал убитых и раненых, оставшихся на поле сражения.
– De beaux hommes! [Красавцы!] – сказал Наполеон, глядя на убитого русского гренадера, который с уткнутым в землю лицом и почернелым затылком лежал на животе, откинув далеко одну уже закоченевшую руку.
– Les munitions des pieces de position sont epuisees, sire! [Батарейных зарядов больше нет, ваше величество!] – сказал в это время адъютант, приехавший с батарей, стрелявших по Аугесту.
– Faites avancer celles de la reserve, [Велите привезти из резервов,] – сказал Наполеон, и, отъехав несколько шагов, он остановился над князем Андреем, лежавшим навзничь с брошенным подле него древком знамени (знамя уже, как трофей, было взято французами).
– Voila une belle mort, [Вот прекрасная смерть,] – сказал Наполеон, глядя на Болконского.
Князь Андрей понял, что это было сказано о нем, и что говорит это Наполеон. Он слышал, как называли sire того, кто сказал эти слова. Но он слышал эти слова, как бы он слышал жужжание мухи. Он не только не интересовался ими, но он и не заметил, а тотчас же забыл их. Ему жгло голову; он чувствовал, что он исходит кровью, и он видел над собою далекое, высокое и вечное небо. Он знал, что это был Наполеон – его герой, но в эту минуту Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими по нем облаками. Ему было совершенно всё равно в эту минуту, кто бы ни стоял над ним, что бы ни говорил об нем; он рад был только тому, что остановились над ним люди, и желал только, чтоб эти люди помогли ему и возвратили бы его к жизни, которая казалась ему столь прекрасною, потому что он так иначе понимал ее теперь. Он собрал все свои силы, чтобы пошевелиться и произвести какой нибудь звук. Он слабо пошевелил ногою и произвел самого его разжалобивший, слабый, болезненный стон.
– А! он жив, – сказал Наполеон. – Поднять этого молодого человека, ce jeune homme, и свезти на перевязочный пункт!
Сказав это, Наполеон поехал дальше навстречу к маршалу Лану, который, сняв шляпу, улыбаясь и поздравляя с победой, подъезжал к императору.
Князь Андрей не помнил ничего дальше: он потерял сознание от страшной боли, которую причинили ему укладывание на носилки, толчки во время движения и сондирование раны на перевязочном пункте. Он очнулся уже только в конце дня, когда его, соединив с другими русскими ранеными и пленными офицерами, понесли в госпиталь. На этом передвижении он чувствовал себя несколько свежее и мог оглядываться и даже говорить.
Первые слова, которые он услыхал, когда очнулся, – были слова французского конвойного офицера, который поспешно говорил:
– Надо здесь остановиться: император сейчас проедет; ему доставит удовольствие видеть этих пленных господ.
– Нынче так много пленных, чуть не вся русская армия, что ему, вероятно, это наскучило, – сказал другой офицер.
– Ну, однако! Этот, говорят, командир всей гвардии императора Александра, – сказал первый, указывая на раненого русского офицера в белом кавалергардском мундире.
Болконский узнал князя Репнина, которого он встречал в петербургском свете. Рядом с ним стоял другой, 19 летний мальчик, тоже раненый кавалергардский офицер.
Бонапарте, подъехав галопом, остановил лошадь.
– Кто старший? – сказал он, увидав пленных.
Назвали полковника, князя Репнина.
– Вы командир кавалергардского полка императора Александра? – спросил Наполеон.
– Я командовал эскадроном, – отвечал Репнин.
– Ваш полк честно исполнил долг свой, – сказал Наполеон.
– Похвала великого полководца есть лучшая награда cолдату, – сказал Репнин.
– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?
Князь Репнин назвал поручика Сухтелена.
Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь:
– II est venu bien jeune se frotter a nous. [Молод же явился он состязаться с нами.]