Шах-Фазиль

Шах-Фазиль — крупный историко-архитектурный комплекс среднеазиатского зодчества, сочетающий в себе памятники разных эпох. Расположен в поселении Гулистан, Ала-Букинский район, Джалал-Абадская область, республика Кыргызстан, в 10 км от села Кербен, в 5 км от границы с республикой Узбекистан. Представляет большую научно-историческую ценность так как является единственным комплексом Средней Азии, обнаруживающим следы древнего фаллического культа. Это указывает на то что сам комплекс возник в доисламскую эпоху как святилище фаллического культа у священной горы Арча-Мазар. Позднее, в состав комплекса, помимо самой горы, вошли памятники разных периодов исламской эпохи: мавзолей Аламбердара XIX в., пещера святого отшельника, место казни 2 772 арабских воинов-шахидов Кыргын-Мачет, мечеть XVIII - XIX в.в., мавзолей Шах-Фазиль XI в., рядом с которым расположен вертикально установленный камень в форме фаллоса, а также мавзолей Сафид-Буленд (или Сафед-Булон) XIX в. Характерной чертой памятников является сочетание наружного аскетизма с богатством внутреннего декора, представленного орнаментальной ганчевой резьбой с частичной подсветкой синих, голубых, жёлтых и красных цветов. Реставрационные работы проводились в 1980-е, затем повторно в 2003 году. Все памятники издавна являлись местом паломничества для среднеазиатским мусульман.

Отрывок, характеризующий Шах-Фазиль

О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.