Швабе, Карл Иванович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Швабе Карл Иванович
Дата рождения

1806(1806)

Место рождения

Рига

Дата смерти

23 февраля 1863(1863-02-23)

Место смерти

Колпино

Принадлежность

Российская империя Российская империя

Род войск

ВМФ

Годы службы

1820-1863

Звание

полковник

Командовал

Адмиралтейские Ижорские заводы

Карл Иванович Шва́бе (18061863) — русский кораблестроитель XIX века, строил парусные и винтовые суда различного ранга и класса для Российского императорского флота, начальник Адмиралтейских Ижорских заводов, участвовал в строительстве кронштадтского Пароходного завода, полковник Корпуса корабельных инженеров.



Биография

Карл Иванович Швабе родился в 1806 году в Риге в семье бедного немецкого дворянина Иоганна Швабе, который в конце VIII века перешел на русскую военную службу. В 1820 году, по желанию своего дяди, который после скоропостижной смерти своего брата воспитывал его сына, Карл поступил воспитанником в Училище корабельной архитектуры при Морском кадетском корпусе[1].

В 1827 году по окончании училища одним из лучших учеников, кондуктор К. И. Швабе был командирован на 4 года в Англию для усовершенствования в практическом кораблестроении. 26 декабря 1828 года за отличие был произведён в чин прапорщика. По возвращении из Англии в 1831 году состоял при Охтинской верфи[1]. 9 декабря 1833 года заложил 16-пушечную шхуну «Дождь», которая после спуска на воду 15 сентября 1834 года вошла в состав Балтийского флота[2].

С 1840 по 1845 годы Швабе читал курс корабельной архитектуры в офицерских и гардемаринских классах Морского Корпуса. В 1843—1844 годах преподавал корабельную архитектуру Великому князю Константину Николаевичу. Параллельно с преподавательской деятельностью работал старшим строителем в Новой Голландии. Участвовал в постройке двух 44-пушечных фрегатов «Цесаревич» и «Цесаревна», заведовал чертёжной в Главном Адмиралтействе[3]. С 1845 по 1849 годы находился в командировке в Англии, изучал организацию постройки железных кораблей. По возвращении из-за границы был произведён в подполковники и назначен членом пароходного и учёного комитетов Морского ведомства. Принимал участие в строительстве кронштадтского Пароходного завода[4]. Был наблюдающим за установкой механизмов на первое русское винтовое судно — фрегат «Архимед». В 1850 году был командирован в Гельсингфорс и Або для согласования размещения заказов на постройку там военных судов для России — паровых фрегатов «Рюрик» и «Олаф». В том же году подполковник Корпуса корабельных инженеров К. И. Швабе был назначен наблюдающим за постройкой императорской паровой яхты «Александрия»[5].

Летом 1854 года К. И. Швабе, по возвращении из Англии, по поручению Великого князя Константина Николаевича провёл осмотр заводов и мастерских Морского ведомства, в которых производилась механическая заготовка предметов и механизмов для флота. Подробные описания Петрозаводского Александровского завода, Колпинского и других заводов были напечатаны в журнале «Морской сборник» в 1855 году, в статье Швабе «Описание Александровского пушечно-литейного завода в Петрозаводске»[6].

В 1855 году был назначен помощником начальника адмиралтейских Ижорских заводов, с августа 1856 года исправлял должность начальника и произведён в полковники Корпуса корабельных инженеров. Осенью 1856 года по указанию директора Кораблестроительного департамента М. Д. Тебенькова, организовал срочные работы по изготовлению механизмов для винтовых клиперов типа «Крейсер»[7]. В 1859 году Великий князь, будучи владельцем города Павловска пожаловал в пожизненное владение К. И. Швабе одну из старейших построек города — бывший охотничий домик «Крак»[3]. В 1861 году Швабе был утверждён в должности начальника Ижорских заводов. За время его правления заводом было положено начало постройки первых железных судов, созданы паровая кузница, сварочная печь, сборочное здание с машинами и механическими станками. С середины XIX века Ижорские заводы стали основным поставщиком брони для российского флота и береговых укреплений[1].

В 1862 году Швабе был снова командирован за границу для осмотра и ознакомления с новым искусством строения броненосных судов. Они посетил около 60 заводов в Англии, Шотландии, Франции, Бельгии и Пруссии, составил их планы и описания. По возвращении из командировки К. И. Швабе представил проект броневого завода. На Ижорском заводе был внедрён новый способ выделки брони методом проката. Практическое освоение производства брони началось уже после кончины в 1863 году Швабе при новом начальнике Адмиралтейских Ижорских заводов И. И. Зарубине[8].

Большое внимание Швабе уделял развитию и благоустройству города Колпино, повышению грамотности среди населения. В 1860 году по инициативе К. И. Швабе было открыто благотворительное общество, первый параграф устава которого гласил: «Общество имеет целью доставлять средства к улучшению не только материального, но и нравственного положения бедных жителей села Колпино»[9]. С именем Карла Швабе связано и открытие первого почтового отделения в Колпино, о чём он 3 декабря 1862 года подал ходатайство в кораблестроительный департамент[10]. Швабе К. И. умер 23 февраля 1863 года от апоплексического удара во время обхода заводской территории[1]. Похоронен на Колпинском кладбище. Могила не сохранилась[10].

Напишите отзыв о статье "Швабе, Карл Иванович"

Примечания

  1. 1 2 3 4 [dlib.rsl.ru/viewer/01002921774#?page=614 Швабе Карл Иванович] // Русский биографический словарь / Изд. под наблюдением председателя Императорского Русского Исторического Общества А. А. Половцова. — СПб.: Типография И. Н. Скороходова, 1905. — Т. 22. — С. 612-613. — 642 с.
  2. Чернышёв А. А. Российский парусный флот. Справочник. — М.: Воениздат, 2002. — Т. 2. — С. 144, 146. — 480 с. — (Корабли и суда Российского флота). — 5000 экз. — ISBN 5-203-01789-1.
  3. 1 2 Лопатенко Н. Л. [www.konstantinpalace.ru/doc/ Труд об Ижорском заводе. Карл Швабе. 1854] // «Константиновские чтения». Великий князь Константин Николаевич: либерал, реформатор, государственный : Брошюра. — 2007.
  4. Соколов А. [kronvestnik.ru/kmv/7658 Морской завод: история длиной в 155 лет]. Сайт газеты «Кронштадтский вестник». Проверено 13 февраля 2015.
  5. Ларионов А. Л. [keu-ocr.narod.ru/Imp_yaht/ Из истории Императорских яхт Российского флота] // «Гангут» : Журнал. — 2000. — № 22. — С. 41-56. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=5-85875-053-2&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 5-85875-053-2].
  6. Швабе К. И. Описание Александровского пушечно-литейного завода в Петрозаводске // «Морской сборник» : Журнал. — 1855. — № 7. — С. 1-53.
  7. Щербацкий В. Т. [briz-spb.narod.ru/Articles/Clipers1.html Архангельские винтовые клиперы] // «Бриз» : Сборник. — февраль-июль 1996 года. — № 7, 8, 9.
  8. Ефимова Г.А., Иволга Р.С., Сизёнов Е.П. [kolpino-city.ru/city/history/7/127/ История нашего города. Формирование нового облика Колпина (1803—1860 гг.)]. Сайт «Колпино сити». Проверено 13 февраля 2015.
  9. Ефимова Г.А., Иволга Р.С., Сизёнов Е.П. [kolpino-city.ru/city/history/7/129/ История нашего города. Колпино в эпоху реформ (1860—1881 гг.)]. Сайт «Колпино сити». Проверено 13 февраля 2015.
  10. 1 2 Бурим Л. Заводы и почты // «Ижорец» : Газета. — 25 ноября — 8 декабря 2005 года.

Литература

  • [dlib.rsl.ru/viewer/01002921774#?page=614 Швабе Карл Иванович] // Русский биографический словарь / Изд. под наблюдением председателя Императорского Русского Исторического Общества А. А. Половцова. — СПб.: Типография И. Н. Скороходова, 1905. — Т. 22. — С. 612-613. — 642 с.

Отрывок, характеризующий Швабе, Карл Иванович

– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.


Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.
Икона тронулась дальше, сопутствуемая толпой. Пьер шагах в тридцати от Кутузова остановился, разговаривая с Борисом.
Пьер объяснил свое намерение участвовать в сражении и осмотреть позицию.
– Вот как сделайте, – сказал Борис. – Je vous ferai les honneurs du camp. [Я вас буду угощать лагерем.] Лучше всего вы увидите все оттуда, где будет граф Бенигсен. Я ведь при нем состою. Я ему доложу. А если хотите объехать позицию, то поедемте с нами: мы сейчас едем на левый фланг. А потом вернемся, и милости прошу у меня ночевать, и партию составим. Вы ведь знакомы с Дмитрием Сергеичем? Он вот тут стоит, – он указал третий дом в Горках.
– Но мне бы хотелось видеть правый фланг; говорят, он очень силен, – сказал Пьер. – Я бы хотел проехать от Москвы реки и всю позицию.
– Ну, это после можете, а главный – левый фланг…
– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!
– Вы про левый фланг? – сказал Кайсаров.
– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.
В начальствовании армией были две резкие, определенные партии: партия Кутузова и партия Бенигсена, начальника штаба. Борис находился при этой последней партии, и никто так, как он, не умел, воздавая раболепное уважение Кутузову, давать чувствовать, что старик плох и что все дело ведется Бенигсеном. Теперь наступила решительная минута сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл сражение, дать почувствовать, что все сделано Бенигсеном. Во всяком случае, за завтрашний день должны были быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди. И вследствие этого Борис находился в раздраженном оживлении весь этот день.
За Кайсаровым к Пьеру еще подошли другие из его знакомых, и он не успевал отвечать на расспросы о Москве, которыми они засыпали его, и не успевал выслушивать рассказов, которые ему делали. На всех лицах выражались оживление и тревога. Но Пьеру казалось, что причина возбуждения, выражавшегося на некоторых из этих лиц, лежала больше в вопросах личного успеха, и у него не выходило из головы то другое выражение возбуждения, которое он видел на других лицах и которое говорило о вопросах не личных, а общих, вопросах жизни и смерти. Кутузов заметил фигуру Пьера и группу, собравшуюся около него.
– Позовите его ко мне, – сказал Кутузов. Адъютант передал желание светлейшего, и Пьер направился к скамейке. Но еще прежде него к Кутузову подошел рядовой ополченец. Это был Долохов.
– Этот как тут? – спросил Пьер.
– Это такая бестия, везде пролезет! – отвечали Пьеру. – Ведь он разжалован. Теперь ему выскочить надо. Какие то проекты подавал и в цепь неприятельскую ночью лазил… но молодец!..
Пьер, сняв шляпу, почтительно наклонился перед Кутузовым.
– Я решил, что, ежели я доложу вашей светлости, вы можете прогнать меня или сказать, что вам известно то, что я докладываю, и тогда меня не убудет… – говорил Долохов.
– Так, так.
– А ежели я прав, то я принесу пользу отечеству, для которого я готов умереть.
– Так… так…
– И ежели вашей светлости понадобится человек, который бы не жалел своей шкуры, то извольте вспомнить обо мне… Может быть, я пригожусь вашей светлости.
– Так… так… – повторил Кутузов, смеющимся, суживающимся глазом глядя на Пьера.
В это время Борис, с своей придворной ловкостью, выдвинулся рядом с Пьером в близость начальства и с самым естественным видом и не громко, как бы продолжая начатый разговор, сказал Пьеру: