Швайбович, Елена Петровна

Елена Швайбович
завершила карьеру
Позиция:	Защитник
Гражданство:	Белоруссия
Дата рождения:	3 февраля 1966(1966-02-03) (58 лет)
Место рождения:	Минск, Белорусская ССР, СССР
Команды «Горизонт» (Минск) (1984-1992) «Олимпия» (Познань, Польша) (1992-1994) «Динамо» (Москва) (1994-2000) Медали Олимпийские игры Золото Барселона 1992 Чемпионаты Европы Золото Болгария 1989 Государственные и ведомственные награды

Елена Петровна Швайбович (девичья фамилия — Ксенжик) (3 февраля 1966, Минск, Белорусская ССР, СССР) — советская белорусская баскетболистка. Защитник. Заслуженный мастер спорта СССР (1992).

Окончила Минский политехнический институт (1990).

Выступала за команды «Горизонт» (Минск) (1984-92), «Олимпия» (Познань, Польша) (1992-94), «Динамо» (Москва) (1994-2000).

Муж — Александр Хожайнов, начальник баскетбольной команды «Локомотив-Ростов».

Ныне генеральный директор женского баскетбольного клуба «Ростов-Дон».

Достижения

• Чемпионка ОИ 1992
• Чемпионка Европы 1989
• Серебряный призер Игр доброй воли 1990
• Чемпионка России 1998, 1999, 2000
• Чемпионка Польши 1993, 1994
• Серебряный призер чемпионатов СССР (1989) и России (1996)
• Бронзовый призер чемпионата России 1995, 1997
• Финалист Кубка Ронкетти (1992), участник «финала четырех» Евролиги (2000), бронзовый призер Кубка европейских чемпионов (1993).

Ссылки

• [noc.by/belorusy_na_olimpijs/chempiony_olimpijskih/shaibovich.html Профиль на сайте НОК Беларуси]
• [www.slamdunk.ru/woman/women.html?Id=19351 Швайбович вновь на площадке!]
• [www.pressball.by/news.php?t=0305&id=10814 Елена Швайбович: я растворилась в детях]
• [www.aksport.ru/index.php?news=off&year=08&paper=on&sport=qq&num=05&script=sc19 Елена Швайбович: «Игрок «огненной команды»]

Отрывок, характеризующий Швайбович, Елена Петровна

– Ничего, грустна. Но знаете, кто ее спас? Это целый роман. Nicolas Ростов. Ее окружили, хотели убить, ранили ее людей. Он бросился и спас ее…
– Еще роман, – сказал ополченец. – Решительно это общее бегство сделано, чтобы все старые невесты шли замуж. Catiche – одна, княжна Болконская – другая.
– Вы знаете, что я в самом деле думаю, что она un petit peu amoureuse du jeune homme. [немножечко влюблена в молодого человека.]
– Штраф! Штраф! Штраф!
– Но как же это по русски сказать?..


Когда Пьер вернулся домой, ему подали две принесенные в этот день афиши Растопчина.
В первой говорилось о том, что слух, будто графом Растопчиным запрещен выезд из Москвы, – несправедлив и что, напротив, граф Растопчин рад, что из Москвы уезжают барыни и купеческие жены. «Меньше страху, меньше новостей, – говорилось в афише, – но я жизнью отвечаю, что злодей в Москве не будет». Эти слова в первый раз ясно ыоказали Пьеру, что французы будут в Москве. Во второй афише говорилось, что главная квартира наша в Вязьме, что граф Витгснштейн победил французов, но что так как многие жители желают вооружиться, то для них есть приготовленное в арсенале оружие: сабли, пистолеты, ружья, которые жители могут получать по дешевой цене. Тон афиш был уже не такой шутливый, как в прежних чигиринских разговорах. Пьер задумался над этими афишами. Очевидно, та страшная грозовая туча, которую он призывал всеми силами своей души и которая вместе с тем возбуждала в нем невольный ужас, – очевидно, туча эта приближалась.
«Поступить в военную службу и ехать в армию или дожидаться? – в сотый раз задавал себе Пьер этот вопрос. Он взял колоду карт, лежавших у него на столе, и стал делать пасьянс.
– Ежели выйдет этот пасьянс, – говорил он сам себе, смешав колоду, держа ее в руке и глядя вверх, – ежели выйдет, то значит… что значит?.. – Он не успел решить, что значит, как за дверью кабинета послышался голос старшей княжны, спрашивающей, можно ли войти.
– Тогда будет значить, что я должен ехать в армию, – договорил себе Пьер. – Войдите, войдите, – прибавил он, обращаясь к княжие.
(Одна старшая княжна, с длинной талией и окаменелым лидом, продолжала жить в доме Пьера; две меньшие вышли замуж.)
– Простите, mon cousin, что я пришла к вам, – сказала она укоризненно взволнованным голосом. – Ведь надо наконец на что нибудь решиться! Что ж это будет такое? Все выехали из Москвы, и народ бунтует. Что ж мы остаемся?
– Напротив, все, кажется, благополучно, ma cousine, – сказал Пьер с тою привычкой шутливости, которую Пьер, всегда конфузно переносивший свою роль благодетеля перед княжною, усвоил себе в отношении к ней.
– Да, это благополучно… хорошо благополучие! Мне нынче Варвара Ивановна порассказала, как войска наши отличаются. Уж точно можно чести приписать. Да и народ совсем взбунтовался, слушать перестают; девка моя и та грубить стала. Этак скоро и нас бить станут. По улицам ходить нельзя. А главное, нынче завтра французы будут, что ж нам ждать! Я об одном прошу, mon cousin, – сказала княжна, – прикажите свезти меня в Петербург: какая я ни есть, а я под бонапартовской властью жить не могу.