Швайченко, Андрей Анатольевич

Андрей Анатольевич Швайченко
Дата рождения	18 июня 1953(1953-06-18) (70 лет)
Место рождения	Харьков, Украинская ССР
Принадлежность	СССР СССР Россия Россия
Род войск	РВСН
Годы службы	1975—2010
Звание	генерал-лейтенант
Награды и премии

Андрей Анатольевич Швайченко (род. 18 июня 1953, Харьков) — советский и российский военачальник.

Биография

По окончании в 1975 году Харьковского высшего военного командного училища (окончил с отличием) был направлен для прохождения военной службы в Алейскую ракетную дивизию.

В 1985 году в должности начальника штаба — первого заместителя командира ракетного полка Алейской ракетной дивизии поступил в Военную академию имени Ф. Э. Дзержинского, по окончании которой (окончил с отличием в 1987 году) был назначен командиром ракетного полка 62-й ракетной Краснознамённой дивизии (г. Ужур-4).

1989 год — начальник штаба — первый заместитель командира 62-й ракетной Краснознамённой дивизии (г. Ужур-4).

1993 год — командир 62-й ракетной Краснознамённой дивизии (г. Ужур-4).

С 1997 по 1999 годы проходил обучение в Военной академии Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации (окончил с отличием).

В 1999 году назначен начальником штаба — первым заместителем начальника 4-го Государственного центрального межвидового полигона.

В 2001—2002 годах — первый заместитель начальника штаба РВСН.

В 2002—2006 годах — командующий 33-й ракетной армией (Омск).

С 2006 года — начальник штаба — первый заместитель командующего РВСН.

С 2009 по 2010 годы — командующий Ракетными войсками стратегического назначения. Звание — Генерал-лейтенант

Женат. Воспитывает сына и дочь.

Награды

• Орден «За военные заслуги»
• Орден Красной Звезды
• Орден «За службу Родине в Вооруженных Силах СССР» III степени
• медали

Имеет почетное звание «Заслуженный военный специалист Российской Федерации».

Кандидат военных наук.

Ссылки

• www.mil.ru/848/1045/1275/11906/index.shtml
• Швайченко, Андрей — статья в Лентапедии. 2012 год.

Отрывок, характеризующий Швайченко, Андрей Анатольевич

Все только одного желали: под предводительством государя скорее итти против неприятеля. Под командою самого государя нельзя было не победить кого бы то ни было, так думали после смотра Ростов и большинство офицеров.
Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.


На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что то докладывал князю Андрею.
– Очень хорошо, извольте подождать, – сказал он генералу тем французским выговором по русски, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно, и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису.