Шван, Генрих Кристиан
| Пастор Генрих Кристиан Шван | |
| Heinrich Christian Schwan | |
 | |
| Церковь | |
|---|---|
| Рукоположение | |
| В браке с |
Эмма Блюме |
| Учёное звание | |
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
| Дата смерти | |
| Место смерти | |
Генрих Кристиан Шван (нем. Heinrich Christian Schwan; 5 апреля 1819, Хорнебург — 29 мая 1905, Кливленд) — американский лютеранский пастор, третий президент Лютеранской церкви — Синод Миссури с 1878 по 1899 год.
Биография
Генрих Шван родился в Германии в 1819 году. В 1842 году окончил Гёттингенский и Йенский университеты. 13 сентября 1843 года был рукоположен в сан пастора, после чего был направлен на миссионерскую работу в Байе, Бразилия. 4 апреля 1849 года Шван женился на Эмме Блюме[1].
В 1850 году он принял приглашение Салемской лютеранской церкви, Блэк Джек, штат Миссури, где 15 сентября стал пастором. В 1852 году он был призван в Сионскую лютеранскую церковь в Кливленде, штат Огайо. На этой должности он проработал более тридцати лет до своего ухода в отставку. Помимо этого Шван работал на различных должностях в Синоде Миссури, а в 1878 году возглавил церковь[1].
В 1893 году он получил почетную степень доктора богословия в лютеранской семинарии норвежской лютеранской церкви[1]. В 1896 году под его руководством было осуществлено издание версии краткого катехизиса Лютера, принятое в Синоде Миссури.
Напишите отзыв о статье "Шван, Генрих Кристиан"
Примечания
Отрывок, характеризующий Шван, Генрих Кристиан
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
