Шведе, Евгений Евгеньевич
Поделись знанием:
Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?
Князь Андрей сказал, что он не принадлежит к штабу светлейшего и тоже приезжий. Гусарский подполковник обратился к нарядному денщику, и денщик главнокомандующего сказал ему с той особенной презрительностью, с которой говорят денщики главнокомандующих с офицерами:
– Что, светлейший? Должно быть, сейчас будет. Вам что?
Гусарский подполковник усмехнулся в усы на тон денщика, слез с лошади, отдал ее вестовому и подошел к Болконскому, слегка поклонившись ему. Болконский посторонился на лавке. Гусарский подполковник сел подле него.
– Тоже дожидаетесь главнокомандующего? – заговорил гусарский подполковник. – Говог'ят, всем доступен, слава богу. А то с колбасниками беда! Недаг'ом Ег'молов в немцы пг'осился. Тепег'ь авось и г'усским говог'ить можно будет. А то чег'т знает что делали. Все отступали, все отступали. Вы делали поход? – спросил он.
– Имел удовольствие, – отвечал князь Андрей, – не только участвовать в отступлении, но и потерять в этом отступлении все, что имел дорогого, не говоря об именьях и родном доме… отца, который умер с горя. Я смоленский.
– А?.. Вы князь Болконский? Очень г'ад познакомиться: подполковник Денисов, более известный под именем Васьки, – сказал Денисов, пожимая руку князя Андрея и с особенно добрым вниманием вглядываясь в лицо Болконского. – Да, я слышал, – сказал он с сочувствием и, помолчав немного, продолжал: – Вот и скифская война. Это все хог'ошо, только не для тех, кто своими боками отдувается. А вы – князь Андг'ей Болконский? – Он покачал головой. – Очень г'ад, князь, очень г'ад познакомиться, – прибавил он опять с грустной улыбкой, пожимая ему руку.
Князь Андрей знал Денисова по рассказам Наташи о ее первом женихе. Это воспоминанье и сладко и больно перенесло его теперь к тем болезненным ощущениям, о которых он последнее время давно уже не думал, но которые все таки были в его душе. В последнее время столько других и таких серьезных впечатлений, как оставление Смоленска, его приезд в Лысые Горы, недавнее известно о смерти отца, – столько ощущений было испытано им, что эти воспоминания уже давно не приходили ему и, когда пришли, далеко не подействовали на него с прежней силой. И для Денисова тот ряд воспоминаний, которые вызвало имя Болконского, было далекое, поэтическое прошедшее, когда он, после ужина и пения Наташи, сам не зная как, сделал предложение пятнадцатилетней девочке. Он улыбнулся воспоминаниям того времени и своей любви к Наташе и тотчас же перешел к тому, что страстно и исключительно теперь занимало его. Это был план кампании, который он придумал, служа во время отступления на аванпостах. Он представлял этот план Барклаю де Толли и теперь намерен был представить его Кутузову. План основывался на том, что операционная линия французов слишком растянута и что вместо того, или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу французам, нужно было действовать на их сообщения. Он начал разъяснять свой план князю Андрею.
– Они не могут удержать всей этой линии. Это невозможно, я отвечаю, что пг'ог'ву их; дайте мне пятьсот человек, я г'азог'ву их, это вег'но! Одна система – паг'тизанская.
Денисов встал и, делая жесты, излагал свой план Болконскому. В средине его изложения крики армии, более нескладные, более распространенные и сливающиеся с музыкой и песнями, послышались на месте смотра. На деревне послышался топот и крики.
– Сам едет, – крикнул казак, стоявший у ворот, – едет! Болконский и Денисов подвинулись к воротам, у которых стояла кучка солдат (почетный караул), и увидали подвигавшегося по улице Кутузова, верхом на невысокой гнедой лошадке. Огромная свита генералов ехала за ним. Барклай ехал почти рядом; толпа офицеров бежала за ними и вокруг них и кричала «ура!».
Вперед его во двор проскакали адъютанты. Кутузов, нетерпеливо подталкивая свою лошадь, плывшую иноходью под его тяжестью, и беспрестанно кивая головой, прикладывал руку к бедой кавалергардской (с красным околышем и без козырька) фуражке, которая была на нем. Подъехав к почетному караулу молодцов гренадеров, большей частью кавалеров, отдававших ему честь, он с минуту молча, внимательно посмотрел на них начальническим упорным взглядом и обернулся к толпе генералов и офицеров, стоявших вокруг него. Лицо его вдруг приняло тонкое выражение; он вздернул плечами с жестом недоумения.
– И с такими молодцами всё отступать и отступать! – сказал он. – Ну, до свиданья, генерал, – прибавил он и тронул лошадь в ворота мимо князя Андрея и Денисова.
– Ура! ура! ура! – кричали сзади его.
С тех пор как не видал его князь Андрей, Кутузов еще потолстел, обрюзг и оплыл жиром. Но знакомые ему белый глаз, и рана, и выражение усталости в его лице и фигуре были те же. Он был одет в мундирный сюртук (плеть на тонком ремне висела через плечо) и в белой кавалергардской фуражке. Он, тяжело расплываясь и раскачиваясь, сидел на своей бодрой лошадке.
– Фю… фю… фю… – засвистал он чуть слышно, въезжая на двор. На лице его выражалась радость успокоения человека, намеревающегося отдохнуть после представительства. Он вынул левую ногу из стремени, повалившись всем телом и поморщившись от усилия, с трудом занес ее на седло, облокотился коленкой, крякнул и спустился на руки к казакам и адъютантам, поддерживавшим его.
Он оправился, оглянулся своими сощуренными глазами и, взглянув на князя Андрея, видимо, не узнав его, зашагал своей ныряющей походкой к крыльцу.
– Фю… фю… фю, – просвистал он и опять оглянулся на князя Андрея. Впечатление лица князя Андрея только после нескольких секунд (как это часто бывает у стариков) связалось с воспоминанием о его личности.
– А, здравствуй, князь, здравствуй, голубчик, пойдем… – устало проговорил он, оглядываясь, и тяжело вошел на скрипящее под его тяжестью крыльцо. Он расстегнулся и сел на лавочку, стоявшую на крыльце.
– Ну, что отец?
– Вчера получил известие о его кончине, – коротко сказал князь Андрей.
Кутузов испуганно открытыми глазами посмотрел на князя Андрея, потом снял фуражку и перекрестился: «Царство ему небесное! Да будет воля божия над всеми нами!Он тяжело, всей грудью вздохнул и помолчал. „Я его любил и уважал и сочувствую тебе всей душой“. Он обнял князя Андрея, прижал его к своей жирной груди и долго не отпускал от себя. Когда он отпустил его, князь Андрей увидал, что расплывшие губы Кутузова дрожали и на глазах были слезы. Он вздохнул и взялся обеими руками за лавку, чтобы встать.
– Пойдем, пойдем ко мне, поговорим, – сказал он; но в это время Денисов, так же мало робевший перед начальством, как и перед неприятелем, несмотря на то, что адъютанты у крыльца сердитым шепотом останавливали его, смело, стуча шпорами по ступенькам, вошел на крыльцо. Кутузов, оставив руки упертыми на лавку, недовольно смотрел на Денисова. Денисов, назвав себя, объявил, что имеет сообщить его светлости дело большой важности для блага отечества. Кутузов усталым взглядом стал смотреть на Денисова и досадливым жестом, приняв руки и сложив их на животе, повторил: «Для блага отечества? Ну что такое? Говори». Денисов покраснел, как девушка (так странно было видеть краску на этом усатом, старом и пьяном лице), и смело начал излагать свой план разрезания операционной линии неприятеля между Смоленском и Вязьмой. Денисов жил в этих краях и знал хорошо местность. План его казался несомненно хорошим, в особенности по той силе убеждения, которая была в его словах. Кутузов смотрел себе на ноги и изредка оглядывался на двор соседней избы, как будто он ждал чего то неприятного оттуда. Из избы, на которую он смотрел, действительно во время речи Денисова показался генерал с портфелем под мышкой.
– Что? – в середине изложения Денисова проговорил Кутузов. – Уже готовы?
– Готов, ваша светлость, – сказал генерал. Кутузов покачал головой, как бы говоря: «Как это все успеть одному человеку», и продолжал слушать Денисова.
– Даю честное благородное слово гусского офицег'а, – говорил Денисов, – что я г'азог'ву сообщения Наполеона.
– Тебе Кирилл Андреевич Денисов, обер интендант, как приходится? – перебил его Кутузов.
– Дядя г'одной, ваша светлость.
– О! приятели были, – весело сказал Кутузов. – Хорошо, хорошо, голубчик, оставайся тут при штабе, завтра поговорим. – Кивнув головой Денисову, он отвернулся и протянул руку к бумагам, которые принес ему Коновницын.
– Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, – недовольным голосом сказал дежурный генерал, – необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. – Вышедший из двери адъютант доложил, что в квартире все было готово. Но Кутузову, видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…
– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.
Кутузов зачмокал губами и закачал головой, выслушав это дело.
– В печку… в огонь! И раз навсегда тебе говорю, голубчик, – сказал он, – все эти дела в огонь. Пуская косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу. Без этого нельзя. Дрова рубят – щепки летят. – Он взглянул еще раз на бумагу. – О, аккуратность немецкая! – проговорил он, качая головой.
– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.
| Евгений Евгеньевич Шведе | |||||||||||||||
 контр-адмирал Шведе Е. Е. | |||||||||||||||
| Место смерти: | |||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Научная сфера: | |||||||||||||||
| Место работы: | |||||||||||||||
| Учёная степень: | |||||||||||||||
| Учёное звание: | |||||||||||||||
| Альма-матер: | |||||||||||||||
| Награды и премии: |
| ||||||||||||||
Евгений Евгеньевич Шведе (1890—1977) — морской офицер, учёный, географ и историк, один из основоположников советской военно-морской географии, педагог, первый в СССР доктор военно-морских наук, профессор, заслуженный деятель науки и техники РСФСР, почётный член Географического общества, участник Первой мировой, Гражданской и Великой Отечественной войн, контр-адмирал.
Содержание
Биография
Евгений Евгеньевич Шведе родился 25 октября (6 ноября) 1890 год (по другим источникам 7 октября)[1] в Санкт-Петербурге. Происходил из старинного морского рода лифляндских дворян Шведе[2] с немецко-шведскими корнями[3]. Сын морского офицера, полярного исследователя лейтенанта Е. Л. Шведе (1859—1893), внук кораблестроителя генерал-майора Л. Г. Шведе (1823—1882).
С 1901 по 1904 годы учился в 8-й петербургской гимназии.
Служба в Российском императорском флоте
В августе 1904 года дядя Евгения, старший офицер броненосца «Орел» лейтенант Константин Леопольдович Шведе определил племянника в Морской кадетский корпус, который он окончил в ноябре 1910 года с Нахимовской медалью[4] и пожалован золотой черногорской медалью с надписью «За ревность»[5], был произведён в мичманы. В службе находился с 1907 года.
С ноября 1910 по апрель 1911 года — полуротный командир 2-го Балтийского флотского экипажа, затем вахтенный офицер, младший штурман, вахтенный начальник на крейсере «Рюрик»[4]. С августа 1913 по март 1914 года слушатель штурманских офицерских классов, ученик Ю.М. Шокальского, преподававшего на классах. 6 апреля 1914 года произведён в лейтенанты флота[6]. Участник Первой мировой войны. С мая 1914 по февраль 1917 года — временно исполняющий обязанности флаг-офицера штаба командующего Морскими силами Балтийского моря, младший штурман линкора «Севастополь», с февраля по ноябрь 1917 года — старший штурман крейсера «Громобой». За участие в боевых действиях был награждён орденами Святой Анны 4 степени с надписью «за храбрость» и Святого Станислава 3 степени с мечами[4].
Служба в РККФ
После Октябрьской революции Е. Е. Шведе перешёл на сторону советской власти. Службу в РККА начал с ноября 1917 года[7] старшим штурманом линкора «Севастополь». В феврале-мае 1918 года Шведе участвовал в Ледовом походе кораблей Балтийского флота из Ревеля и Гельсингфорса в Кронштадт. Из-за болезни с сентября 1918 года на береговой службе[4][8]. С сентября 1918 года — помощник редактора лоций Главного гидрографического управления, в декабре 1919 года назначен преподавателем штурманского класса курсов усовершенствования командного состава РККФ. С 1920 года — член Русского географического общества (с 1940 года — член его Ученого совета, с 1948 года — член Президиума, с 1962 года — Почетный член). С мая 1920 года — начальник иностранного отдела Оперативного управления штаба Морских сил Республики (МСР), с конца 1921 года — начальник оперативного отдела походного штаба Командующего морскими силами по переброске частей Рабоче-крестьянской Красной армии из Крыма на Кавказ[4]. В 1921 году получил диплом штурмана дальнего плавания.
С февраля 1922 — помощник начальника отдела (факультета), адъюнкт кафедры военно-морской географии Военно-морской академии в Петрограде. В 1924 году Шведе в качестве штурмана судна «Франц Меринг» участвовал в перегоне судов с Балтики на Черное море в Севастополь. С февраля 1925 года, оставаясь адъюнктом, назначен учёным секретарём исторического отдела штаба МСР, с августа 1926 года — преподаватель Военно-морской академии. В 1930 году вместе со слушателями академии на линкоре «Парижская коммуна» и крейсере «Профинтерн» повторил морской поход через Атлантику, по маршруту Кронштадт-Севастополь[4].
В 1938 году присвоено звание капитан 2 ранга, в 1939 году — звание капитан 1 ранга[4]. С июля 1939 года — доцент, в 1940 году защитил кандидатскую диссертацию в области географии. С июля 1940 года — профессор кафедры военно-морской географии Военно-морской академии им. К. Е. Ворошилова. В августе-октябре 1940 года на борту подводной лодки «Щ-423» капитан 1-го ранга Шведе прошёл Северным морским путём из Полярного на Дальний Восток[3]. В ходе похода изучал движение льдов и морские течения, собирал материал для докторской диссертации.
Участие в Великой Отечественной войне
В Великую Отечественную войну вступил в прежней должности. Находясь в эвакуации в Астрахани, Шведе одновременно с преподавательской работой, участвовал в рекогносцировке Сталинградского оборонительного рубежа, организации обороны реки Волги и Астраханского рейда, а также в военно-географического обеспечении боевых действий Северного флота[4].
В 1942 году стал первым в СССР доктором военно-морских наук. В 1944 году вступил в члены компартии. 5 ноября 1944 года ему присвоено звание контр-адмирал. В 1943—1945 годах — старший преподаватель, с мая 1945 года — начальник кафедры морских театров, с сентября 1945 года — начальник кафедры военно-морской географии военно-морской академии[4].
Евгений Евгеньевич Шведе заочно окончил искусствоведческое отделение Ленинградского Государственного университета. Спектр его знаний и научных устремлений был очень широк - география, история, искусство, литература, океанография. В совершенстве владел английским, немецким и французским языками, с голландского и шведского переводил со словарем[5].
В 1948 году Шведе присуждено почётное звание — Заслуженный деятель науки РСФСР[9].
С 1960 года являлся членом Высшей аттестационной комиссии при Министерстве высшего образования СССР, до апреля 1965 года продолжал работать начальником кафедры истории военно-морского искусства и военно-морской географии ВМА. С апреля 1965 года в отставке[9].
Умер Евгений Евгеньевич Шведе 26 апреля 1977 года в Ленинграде. Похоронен в посёлке Комарово на поселковом кладбище.
Библиография
Е. Е. Шведе опубликовано 45 книг и около 300 научных статей. С его именем связано два фундаментальных издания — «Морской атлас» (в котором лично редактировал около 500 карт), изданный по решению Совета Министров СССР в 1950 году, и шеститомная «География Мирового океана». Он одним из первых в советском ВМФ начал составление справочника «Военные флоты мира», который с 1925 по 1940 выдержал семь изданий. Шведе принадлежит первый полный академический курс военно-морской географии и учебник по этому курсу для ВМУЗ, им написаны работы «Северный морской театр», «Руководство по составлению военно-морских географических описаний» и другие, среди которых:
- Военно-морской флот Германии. — М.—Л., 1939;
- Военно-морской флот Японии. — М.—Л., 1939;
- Военно-морской флот Италии. — М.—Л., 1939;
- Средиземноморский театр. — М.—Л., 1940;
- Военные флоты (1939—1940). Справочник по военно-морским флотам иностранных государств. Изд. 7-е. — М.—Л., 1940;
- Открытие Антарктиды русскими мореплавателями, Знание, 1952;
- География океанов. Сб. научных трудов. — М., 1975 и др. изд.
- Желтое море и Шанхай. Экон.-геогр. очерк. / Воен.-мор. акад. РККФ им. т. Ворошилова. — Л., Картотип. ГУ РККФ, 1938. — 28 с.: ил.;
- Статьи
- Германский опыт по организации военно-морской судовой повинности и германская транспортная флотилия // Морской сборник. 1925. № 4.
- Военно-морские силы Японии // Морской сборник. 1932. № 4.
- Сведения о военно-морских силах // Морской сборник. 1933. № 10.
- Аварийность в иностранных флотах // Морской сборник. 1932. № 9.
Награды
Российской империи:
- Орден Святой Анны 4 степени с надписью «за храбрость»(1915),
- Орден Святого Станислава 3 степени с мечами и бантом (1916),
- Светло-бронзовая медаль «В память 300-летия царствования дома Романовых»(1913),
- Светло-бронзовая медаль «В память 200-летия морского сражения при Гангуте» (1915).
СССР:
- Орден Ленина (1945)[8],
- Орден Красного Знамени (1944, 1948)[10],
- Орден Красной Звезды (1943),
- Медали, в том числе - юбилейная медаль «XX лет Рабоче-Крестьянской Красной Армии»
- Именное оружие (1955).
- Золотая медаль им. Н. М. Пржевальского (1949).
Иностранные:
Память
- В 1966 году именем Е. Е. Шведе названа одна из гор на Земле Королевы Мод в Антарктиде[11].
Семья
- Отец — Шведе, Евгений Леопольдович (1859—1893), морской офицер, автор учебных пособий и статей по электрическому и минному делу, в 1893 году командир колёсного парохода «Лейтенант Малыгин» и руководитель Северной Енисейской экспедиции, в ходе которой открыл и обследовал бухту на юго-востоке острова Вилькицкого в Карском море, названную в его память Бухтой Шведе.
- Мать — Шведе Мария Александровна, урождённая Обермиллер (1861—1939), дочь доктора медицины, лейб-хирурга А. Л. Обермиллера.
- Сестра — Шведе Мария Евгеньевна (1892—1963, Ленинград), художница, замужем за капитаном 1-го ранга Алексеем Константиновичем де Плансоном (1896—1964), вахтенным офицером «Авроры» (1916-17), преподавателем военно-морского училища во Владивостоке (1945 год).
- Сестра — Шведе Елизавета Евгеньевна (1894—1980), искусствовед, художник, заведующая библиотекой Ленинградской государственной консерватории[12].
- Жена (1-й брак с 1913 до 1922 года) — Шведе Надежда Константиновна, урождённая Плансон (1895—1944), дочь вице-адмирала К. А. Плансон, художница.
- Жена (2-й брак с 1922 по 1935 годы) — Оношкович-Яцына, Ада Ивановна (1897—1935) — русская советская поэтесса и переводчица, умерла от тифа.
- Жена (3-й брак с 1936 по 1940 годы) — Вельтман Елизавета Альбертовна[12].
- Жена (4-й брак с 1941 года) — Ольга Константиновна Васильева (Васильева-Шведе), урождённая Афанасьева (1896—1987) — российский филолог-романист, доктор филологических наук, профессор. Труды по грамматике иберо-романских и баскского языков, по испанской, португальской и бразильской литературе.
- Сын от А. И. Оношкович-Яцыной — Шведе Николай Евгеньевич (1924—2003), капитан 1-го ранга, окончил Высшее военно-морское училище им. М. В. Фрунзе, служил в Гидрографической службе Балтийского флота, с 1957 работал в научно-исследовательском институте Военно-морского флота. С 1976 года — научный сотрудник Государственного океанографического института в Санкт-Петербурге[13].
Напишите отзыв о статье "Шведе, Евгений Евгеньевич"
Примечания
- ↑ По другим источникам 7 октября 1890 года [podvignaroda.ru/filter/filterimage?path=VS_Gatchina/013/3-1-1144/00000963.jpg&id=50824082&id1=e02380ae55c8ef574acb41ce387889dc Согласно пункту № 4, Наградного листа 1945 года, из электронного банка документов «Подвиг Народа в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»]
- ↑ ф. 1343 Департамент герольдии Сената в РГИА
- ↑ 1 2 [www.rusdeutsch-panorama.ru/jencik_statja.php?mode=view&site_id=34&own_menu_id=2854 Шведе.]. сайт «Российские немцы. История и современность». Проверено 7 августа 2014.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 [rgavmf.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=275:2009-12-28-11-37-34&catid=46:-51-100&Itemid=59#shvede Биография Шведе Е. Е.]. Сайт «РГА ВМФ». Проверено 20 августа 2014.
- ↑ 1 2 Лурье В. М. [books.google.com/books?id=XTshAQAAIAAJ Адмиралы и генералы Военно-Морского флота СССР в период Великой Отечественной и советско-японской войн (1941—1945)]. — СПб.: Русско-балтийский информационный центр БЛИЦ, 2001. — 280 с. — 2000 экз. — ISBN 5-86789-102-X.
- ↑ [www.petergen.com/publ/omsn216.shtml Список офицерских чинов русского императорского флота. Шведе Е. Е.]. Сайт «Петербургский генеалогический портал». Проверено 7 августа 2014.
- ↑ [podvignaroda.ru/filter/filterimage?path=VS_Gatchina/013/3-1-1144/00000964.jpg&id=50824084&id1=d5ff523e951a1a72c6abfcaad2d5f517 Послужной список к наградному листу 1945 года.]
- ↑ 1 2 [www.podvignaroda.ru/?n=50604656 Наградные документы] в электронном банке документов «Подвиг Народа» (архивные материалы ЦАМО, ф. 3, оп. 1, д. 1144, л. 1)
- ↑ 1 2 Доценко В. Д., Щербаков В. Н.. [flot.com/publications/books/shelf/vma/9.htm Профессора Военно-морской академии] / Под ред. Н. Д. Закорина.. — СПб.: Аврора-Дизайн, 2004. — 328 с. — ISBN 5-93768-006-5.
- ↑ [www.podvignaroda.ru/?n=50649612 Наградные документы] в электронном банке документов «Подвиг Народа» (архивные материалы ЦАМО, ф. 3, оп. 1, д. 823, л. 1)
- ↑ [www.randewy.ru/karta/kartaSH.html Гора Шведе]. Имена на морской карте. Проверено 7 августа 2014.
- ↑ 1 2 [afg-hist.ucoz.ru/photo/ballada/41-0-987 Биографическая справка о членах семьи Шведе]. сайт «Страницы истории Афганистана». Проверено 7 августа 2014.
- ↑ [www.laidinen.ru/women.php?part=1811&letter=%CE&code=1812 Биографическая справка об Аде Оношкевич-Яцыной]. сайт Натальи Лайдинен. Проверено 7 августа 2014.
Литература
- Доценко В. Д., Щербаков В. Н.. [flot.com/publications/books/shelf/vma/9.htm Профессора Военно-морской академии] / Под ред. Н. Д. Закорина.. — СПб.: Аврора-Дизайн, 2004. — 328 с. — ISBN 5-93768-006-5.
- Вопросы тактики в советских военных трудах (1917—1940 гг.). — М., 1970. С. 505; Мор. сб. 1973. № 7. С. 72; 1980. № 11. С. 64-65;
- Военно-морская академия. Краткая история. Изд. 2-е, испр. и доп. — Л., 1991. См. им. указ.;
- Династия русских моряков Шведе. Дневник А. И. Оношкович-Яцына (записи 1919-27 годы) в альманахе «Минувшее», Atheneum-Феникс, — М., — СПб., № 13, 1993, стр. 355—456, публ. Н. К. Телетовой.
- Дубин А. С. Петербуржцы давних лет и нашего времени. — СПб., 2007;
- История гидрографической службы Российского флота. Т. 4. — СПб., 1997. С. 358—359;
- Известия Всесоюзного Географического Общества. 1981, т. 113 (о Е. Е. Шведе);
- Лурье В. М. [books.google.com/books?id=XTshAQAAIAAJ Адмиралы и генералы Военно-Морского флота СССР в период Великой Отечественной и советско-японской войн (1941—1945)]. — СПб.: Русско-балтийский информационный центр БЛИЦ, 2001. — 280 с. — 2000 экз. — ISBN 5-86789-102-X.;
- Лебеденко А. Г. Учёный-мореход. Очерк. — М., 1965;
- Некрологи: Ленинградская правда. 28.4.1977; Советский моряк. 29.4.1977;
- Российские имена на карте Мирового Океана. Справочно-энциклопедическое издание / Автор-сост. В. А. Золотарев. — М., 1994. С. 375;
- [litrus.net/book/read/119891/Odisseja_michmana_D…?p=53 Черкашин Н. Одиссея мичмана Д… // Коллекция «Совершенно секретно», 2003].
Ссылки
- [ru.rodovid.org/wk/Запись:{{{1}}} Шведе, Евгений Евгеньевич] на «Родоводе». Дерево предков и потомков.
- [rosgenea.ru/?alf=25&serchcatal=%D8%E2%E5%E4%E5&r=4 Шведе Е. Е.]. Центр генеалогических исследований. Проверено 7 августа 2014..
- [livenzev.sitecity.ru/ltext_1511220813.phtml?p_ident=ltext_1511220813.p_2011192915 Изучение развития японского императорского флота в трудах военно-морского историка Е. Е. Шведе.]. Сайт Д. В. Ливенцева. Проверено 7 августа 2014..
- [www.polarpost.ru/forum/viewtopic.php?f=8&t=1343&p=48794&hilit=Шведе#p48794 Биография Шведе Е. Е.]. Сайт «Полярная почта». Проверено 20 августа 2014..
- Список адмиралов, вице-адмиралов, контр-адмиралов, ВМФ СССР (1940—1945).
|
Эта статья входит в число добротных статей русскоязычного раздела Википедии. |
Отрывок, характеризующий Шведе, Евгений Евгеньевич
Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?
Князь Андрей сказал, что он не принадлежит к штабу светлейшего и тоже приезжий. Гусарский подполковник обратился к нарядному денщику, и денщик главнокомандующего сказал ему с той особенной презрительностью, с которой говорят денщики главнокомандующих с офицерами:
– Что, светлейший? Должно быть, сейчас будет. Вам что?
Гусарский подполковник усмехнулся в усы на тон денщика, слез с лошади, отдал ее вестовому и подошел к Болконскому, слегка поклонившись ему. Болконский посторонился на лавке. Гусарский подполковник сел подле него.
– Тоже дожидаетесь главнокомандующего? – заговорил гусарский подполковник. – Говог'ят, всем доступен, слава богу. А то с колбасниками беда! Недаг'ом Ег'молов в немцы пг'осился. Тепег'ь авось и г'усским говог'ить можно будет. А то чег'т знает что делали. Все отступали, все отступали. Вы делали поход? – спросил он.
– Имел удовольствие, – отвечал князь Андрей, – не только участвовать в отступлении, но и потерять в этом отступлении все, что имел дорогого, не говоря об именьях и родном доме… отца, который умер с горя. Я смоленский.
– А?.. Вы князь Болконский? Очень г'ад познакомиться: подполковник Денисов, более известный под именем Васьки, – сказал Денисов, пожимая руку князя Андрея и с особенно добрым вниманием вглядываясь в лицо Болконского. – Да, я слышал, – сказал он с сочувствием и, помолчав немного, продолжал: – Вот и скифская война. Это все хог'ошо, только не для тех, кто своими боками отдувается. А вы – князь Андг'ей Болконский? – Он покачал головой. – Очень г'ад, князь, очень г'ад познакомиться, – прибавил он опять с грустной улыбкой, пожимая ему руку.
Князь Андрей знал Денисова по рассказам Наташи о ее первом женихе. Это воспоминанье и сладко и больно перенесло его теперь к тем болезненным ощущениям, о которых он последнее время давно уже не думал, но которые все таки были в его душе. В последнее время столько других и таких серьезных впечатлений, как оставление Смоленска, его приезд в Лысые Горы, недавнее известно о смерти отца, – столько ощущений было испытано им, что эти воспоминания уже давно не приходили ему и, когда пришли, далеко не подействовали на него с прежней силой. И для Денисова тот ряд воспоминаний, которые вызвало имя Болконского, было далекое, поэтическое прошедшее, когда он, после ужина и пения Наташи, сам не зная как, сделал предложение пятнадцатилетней девочке. Он улыбнулся воспоминаниям того времени и своей любви к Наташе и тотчас же перешел к тому, что страстно и исключительно теперь занимало его. Это был план кампании, который он придумал, служа во время отступления на аванпостах. Он представлял этот план Барклаю де Толли и теперь намерен был представить его Кутузову. План основывался на том, что операционная линия французов слишком растянута и что вместо того, или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу французам, нужно было действовать на их сообщения. Он начал разъяснять свой план князю Андрею.
– Они не могут удержать всей этой линии. Это невозможно, я отвечаю, что пг'ог'ву их; дайте мне пятьсот человек, я г'азог'ву их, это вег'но! Одна система – паг'тизанская.
Денисов встал и, делая жесты, излагал свой план Болконскому. В средине его изложения крики армии, более нескладные, более распространенные и сливающиеся с музыкой и песнями, послышались на месте смотра. На деревне послышался топот и крики.
– Сам едет, – крикнул казак, стоявший у ворот, – едет! Болконский и Денисов подвинулись к воротам, у которых стояла кучка солдат (почетный караул), и увидали подвигавшегося по улице Кутузова, верхом на невысокой гнедой лошадке. Огромная свита генералов ехала за ним. Барклай ехал почти рядом; толпа офицеров бежала за ними и вокруг них и кричала «ура!».
Вперед его во двор проскакали адъютанты. Кутузов, нетерпеливо подталкивая свою лошадь, плывшую иноходью под его тяжестью, и беспрестанно кивая головой, прикладывал руку к бедой кавалергардской (с красным околышем и без козырька) фуражке, которая была на нем. Подъехав к почетному караулу молодцов гренадеров, большей частью кавалеров, отдававших ему честь, он с минуту молча, внимательно посмотрел на них начальническим упорным взглядом и обернулся к толпе генералов и офицеров, стоявших вокруг него. Лицо его вдруг приняло тонкое выражение; он вздернул плечами с жестом недоумения.
– И с такими молодцами всё отступать и отступать! – сказал он. – Ну, до свиданья, генерал, – прибавил он и тронул лошадь в ворота мимо князя Андрея и Денисова.
– Ура! ура! ура! – кричали сзади его.
С тех пор как не видал его князь Андрей, Кутузов еще потолстел, обрюзг и оплыл жиром. Но знакомые ему белый глаз, и рана, и выражение усталости в его лице и фигуре были те же. Он был одет в мундирный сюртук (плеть на тонком ремне висела через плечо) и в белой кавалергардской фуражке. Он, тяжело расплываясь и раскачиваясь, сидел на своей бодрой лошадке.
– Фю… фю… фю… – засвистал он чуть слышно, въезжая на двор. На лице его выражалась радость успокоения человека, намеревающегося отдохнуть после представительства. Он вынул левую ногу из стремени, повалившись всем телом и поморщившись от усилия, с трудом занес ее на седло, облокотился коленкой, крякнул и спустился на руки к казакам и адъютантам, поддерживавшим его.
Он оправился, оглянулся своими сощуренными глазами и, взглянув на князя Андрея, видимо, не узнав его, зашагал своей ныряющей походкой к крыльцу.
– Фю… фю… фю, – просвистал он и опять оглянулся на князя Андрея. Впечатление лица князя Андрея только после нескольких секунд (как это часто бывает у стариков) связалось с воспоминанием о его личности.
– А, здравствуй, князь, здравствуй, голубчик, пойдем… – устало проговорил он, оглядываясь, и тяжело вошел на скрипящее под его тяжестью крыльцо. Он расстегнулся и сел на лавочку, стоявшую на крыльце.
– Ну, что отец?
– Вчера получил известие о его кончине, – коротко сказал князь Андрей.
Кутузов испуганно открытыми глазами посмотрел на князя Андрея, потом снял фуражку и перекрестился: «Царство ему небесное! Да будет воля божия над всеми нами!Он тяжело, всей грудью вздохнул и помолчал. „Я его любил и уважал и сочувствую тебе всей душой“. Он обнял князя Андрея, прижал его к своей жирной груди и долго не отпускал от себя. Когда он отпустил его, князь Андрей увидал, что расплывшие губы Кутузова дрожали и на глазах были слезы. Он вздохнул и взялся обеими руками за лавку, чтобы встать.
– Пойдем, пойдем ко мне, поговорим, – сказал он; но в это время Денисов, так же мало робевший перед начальством, как и перед неприятелем, несмотря на то, что адъютанты у крыльца сердитым шепотом останавливали его, смело, стуча шпорами по ступенькам, вошел на крыльцо. Кутузов, оставив руки упертыми на лавку, недовольно смотрел на Денисова. Денисов, назвав себя, объявил, что имеет сообщить его светлости дело большой важности для блага отечества. Кутузов усталым взглядом стал смотреть на Денисова и досадливым жестом, приняв руки и сложив их на животе, повторил: «Для блага отечества? Ну что такое? Говори». Денисов покраснел, как девушка (так странно было видеть краску на этом усатом, старом и пьяном лице), и смело начал излагать свой план разрезания операционной линии неприятеля между Смоленском и Вязьмой. Денисов жил в этих краях и знал хорошо местность. План его казался несомненно хорошим, в особенности по той силе убеждения, которая была в его словах. Кутузов смотрел себе на ноги и изредка оглядывался на двор соседней избы, как будто он ждал чего то неприятного оттуда. Из избы, на которую он смотрел, действительно во время речи Денисова показался генерал с портфелем под мышкой.
– Что? – в середине изложения Денисова проговорил Кутузов. – Уже готовы?
– Готов, ваша светлость, – сказал генерал. Кутузов покачал головой, как бы говоря: «Как это все успеть одному человеку», и продолжал слушать Денисова.
– Даю честное благородное слово гусского офицег'а, – говорил Денисов, – что я г'азог'ву сообщения Наполеона.
– Тебе Кирилл Андреевич Денисов, обер интендант, как приходится? – перебил его Кутузов.
– Дядя г'одной, ваша светлость.
– О! приятели были, – весело сказал Кутузов. – Хорошо, хорошо, голубчик, оставайся тут при штабе, завтра поговорим. – Кивнув головой Денисову, он отвернулся и протянул руку к бумагам, которые принес ему Коновницын.
– Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, – недовольным голосом сказал дежурный генерал, – необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. – Вышедший из двери адъютант доложил, что в квартире все было готово. Но Кутузову, видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…
– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.
Кутузов зачмокал губами и закачал головой, выслушав это дело.
– В печку… в огонь! И раз навсегда тебе говорю, голубчик, – сказал он, – все эти дела в огонь. Пуская косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу. Без этого нельзя. Дрова рубят – щепки летят. – Он взглянул еще раз на бумагу. – О, аккуратность немецкая! – проговорил он, качая головой.
– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.
Категории:
- Персоналии по алфавиту
- Умершие в Санкт-Петербурге
- Доктора наук
- Кавалеры ордена Святой Анны 4 степени
- Кавалеры ордена Святого Станислава 3 степени
- Кавалеры ордена Ленина
- Кавалеры ордена Красного Знамени
- Кавалеры ордена Красной Звезды
- Награждённые медалью «XX лет Рабоче-Крестьянской Красной Армии»
- Награждённые медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
- Награждённые Золотой медалью имени Н. М. Пржевальского
- Заслуженные деятели науки и техники РСФСР
- Учёные по алфавиту
- Военные моряки Российской империи
- Контр-адмиралы (СССР)
- Участники Первой мировой войны
- Участники Гражданской войны в России
- Участники Великой Отечественной войны
- Исследователи Арктики
- Похороненные на Комаровском кладбище
