Шведов, Григорий Сергеевич

Григорий Сергеевич Шведов
Род деятельности:	редактор, журналист
Дата рождения:	14 октября 1976(1976-10-14) (47 лет)
Награды и премии:	«Медаль гёзов» (2012)

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Григорий Сергеевич Шведов (род. 14 октября 1976) — правозащитник и журналист, главный редактор интернет-издания «Кавказский узел». Награждён «Медалью гёзов» за деятельность по преодолению информационных барьеров и распространению информации о состоянии правах человека.

Биография

Родился 14.10.1976. Учился на экспериментальном историко-филологическом факультете Российского государственного гуманитарного университета.

С 1999 г. работал в международном обществе «Мемориал». В 2001 — 2004 годах руководил более чем четырнадцатью региональными и межрегиональными проектами по обучению и информированию людей. В 2002 — 2006 годах руководил 70 региональными отделениями «Мемориала» в России и других стран бывшего СССР. Член Правления «Мемориала», директор информационного агентства «Мемо.Ру».

С 2003 и по настоящее время — главный редактор интернет-издания «Кавказский узел».

С 2010 г. активный противник проведения Олимпиады в Сочи 2014. О чем многократно сообщал Российским и зарубежным СМИ.

В 2011 году в эфире ТК «ДОЖДЬ» критиковал Президента Чечни Кадырова за растрату бюджетных денег потраченных на собственный день рождения.

В 2012 году в интервью радио «Голос Америки» рассказал о конфликте Кадырова и Евкурова, открыто раскритиковав политику президента Чечни за коррупцию и средневековые формы правления.

Книги

• Быть чеченцем. Мир и война глазами школьников / Редакторы и составители: Ирина Щербакова, Григорий Шведов. — Новое издательство, «Мемориал», 2004. — 224 с. — 1500 экз. — ISBN 5-98379-021-8.

Доклады

2012 год: выступление на форуме КАВКАЗ 2020. Григорий Шведов предполагает 5 сценариев развития Кавказа. Первые три — чеченский, дагестанский и ингушский привязаны к ситуации развивающейся на этих территориях, четвертый — реактивный , активирующийся в случае военных действий, если, например, начнется длительная война на Южном Кавказе, и пятый эсхатологический предполагающий «откат», скажем так, Кремля от Северного Кавказа.

Григорий Шведов так оценивает предложенные сценарии: «Если Чеченский сценарий будет распространен на другие регионы, судя по представленной выше статистике, может принести некоторую стабилизацию. Я бы сказал такую, как в морге, — то есть много трупов, и они спокойно лежат. Те, кто не хочет быть в таком же положении, тоже понимают, что надо быть не слишком активным в Чечне. Но дагестанский сценарий также не сулит успехов в краткосрочной перспективе. Во многом он связан с опасениями федерального центра — стоит ли усиливать еще один регион?».

Награды

В марте 2012 года Шведов награждён серебряной «Медалью гёзов» за деятельность по преодолению информационных барьеров и распространению информации о состоянии правах человека.

Ссылки

• [www.msps.su/user/4376 Григорий Сергеевич Шведов]. Профиль. Московская школа политических исследований. Проверено 6 июня 2013. [www.webcitation.org/6HBvyxPTK Архивировано из первоисточника 7 июня 2013].
• [www.oslofreedomforum.com/speakers/gregory_shvedov.html Gregory Shvedov] (англ.). Speakers. en:Oslo Freedom Forum. Проверено 6 июня 2013. [www.webcitation.org/6HBw0vP2x Архивировано из первоисточника 7 июня 2013].
• [www.gmfus.org/brusselsforum/2010/docs/Speaker-Bios.pdf Discussant Biographies] (англ.) (PDF). Brussels Forum. en:German Marshall Fund. Проверено 6 июня 2013. [www.webcitation.org/6HBw1y9mg Архивировано из первоисточника 7 июня 2013].

Отрывок, характеризующий Шведов, Григорий Сергеевич

«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…


Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.
– Да, да, – проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать…с кем не бывало! да, с кем не бывало… – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.
– Папенька! па…пенька! – закричал он ему вслед, рыдая; простите меня! – И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.

В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.
– Мама!… Мама!… он мне сделал…
– Что сделал?
– Сделал, сделал предложение. Мама! Мама! – кричала она. Графиня не верила своим ушам. Денисов сделал предложение. Кому? Этой крошечной девочке Наташе, которая еще недавно играла в куклы и теперь еще брала уроки.