Шведская Ост-Индская компания

Шведская Ост-Индская компания (швед. Svenska Ostindiska Companiet) — компания, созданная в Швеции в XVIII веке для ведения морской торговли со странами Востока.

История

В Швеции первые торговые компании по образцу иностранных стали возникать ещё в XVII веке, однако их деятельность не имела большого успеха. Лишь в XVIII веке появилась компания, которая по праву могла бы называться Ост-Индской.

Её основание явилось следствием упразднения в 1731 году Австрийской Ост-Индской компании. Иностранцы, которые надеялись получить прибыль от участия в выгодной колониальной торговле, обратили своё внимание на Швецию. Шотландец Колин Кэмпбэлл вместе с гётеборжцем Никласом Сальгреном обратились к комиссару Хенрику Кёнигу, который и стал их представителем перед шведским правительством.

После предварительных обсуждений в правительстве и на риксдаге 14 июня 1731 г. король подписал первую привилегию сроком на 15 лет. Она давала Хенрику Кёнигу и его компаньонам право за умеренную плату короне осуществлять торговлю с Ост-Индией, а именно «во всех портах, городах и реках по другую сторону от мыса Доброй Надежды». Суда, отправлявшиеся компанией, должны были отплывать исключительно из Гётеборга и туда же приходить после плавания, чтобы продать свой груз на открытом аукционе. Ей позволялось снаряжать столько судов, сколько ей было нужно, с тем лишь условием, что они должны были быть построены или куплены в Швеции.

Компания управлялась дирекцией, в которую входили как минимум три сведущих в торговле лица. В случае смерти одного из директоров компании оставшиеся должны были избрать третьего. Директорами могли быть лишь шведские подданные, исповедовавшие протестантскую веру.

Уже в самом начале своего существования компания столкнулась с препятствиями, которые ей чинили иностранные конкуренты и её отечественные противники.

Первый же снаряжённый корабль компании был захвачен голландцами в Зунде, но вскоре всё же был освобождён. Попытка закрепиться в Индии оказалась ещё менее удачной. В сентябре 1733 года компания заложила в Порто-Ново на Коромандельском берегу факторию, однако уже в октябре она была уничтожена войсками, снаряжёнными английским губернатором Мадраса и французским губернатором Пондишери. Все товары были конфискованы, а находившиеся там подданные английского короля арестованы. В 1740 году английское правительство согласилось выплатить компании компенсацию в размере 12 тыс. фунтов стерлингов.

После конфликта в Порто-Ново на риксдагах стали раздаваться голоса против ведения ост-индской торговли, которая портила отношения с морскими державами. Однако дело постепенно продвигалось вперёд. Компания всячески избегала столкновений с остальными ост-индскими компаниями, в связи с чем она сделала акцент на торговле с Китаем, оставив планы закрепиться на побережье Индии.

За время действия первой привилегии было совершено 25 экспедиций, из которых лишь три были в Бенгалию, все же остальные имели конечной целью Китай. Четыре судна потерпели крушение, однако удачно закончившиеся экспедиции принесли значительный доход, который в среднем достигал 42 % сверх вложенных в каждую из них средств.

В 1746 году была предоставлена вторая привилегия, срок действия которой истекал лишь через 20 лет. Первые 14 экспедиций были организованы так же, как и все прежние, то есть средства для оснащения судов собирались каждый раз отдельно. Однако в 1753 г. компания была реорганизована в акционерное общество с уставным фондом.

Из 14 упомянутых судов ни одно не было потеряно, и каждая экспедиция принесла прибыль в 39,5 %. После создания уставного фонда на Восток было отправлено ещё 22 экспедиции, лишь одна из которых ходила в Индию (в Сурат). При этом в ходе них погибло только одно судно.

Особо удачной оказалась третья привилегия (1766—1786). В ходе 39 отправленных экспедиций не было потеряно ни одно судно. Перемирие между морскими державами, установившееся в ходе войны за независимость американских штатов (1775—1783), создало необычайно благоприятную конъюнктуру для торговли нейтральных государств.

Положение приняло иной оборот во время третьего и четвертого возобновления привилегии в 1786—1806 и 1806—1821 гг. Нестабильная политическая ситуация в Европе, связанная с Французской революцией и наполеоновскими войнами, стала значительным препятствием для осуществления торговли. Владельцы четвёртой привилегии с 1803 по 1809 г. не смогли организовать ни одной новой экспедиции, вследствие чего дивиденды в этот период не выплачивались. Несмотря на то, что срок пятой привилегии истекал лишь в 1821 г., в 1814 г. было объявлено о разрешении любому желающему вести торговлю с Ост-Индией.

Для Гётеборга, являвшегося местом резиденции компании, ост-индская торговля послужила толчком для быстрого развития. Дорогие индийские и китайские товары — главным образом шёлк, чай, фарфор и специи — распродавались на оживлённых аукционах, а затем расходились по всей Европе, занимая довольно значительное место в шведском экспорте. Ежегодная средняя стоимость экспорта ост-индских товаров достигала в 1731—1746 гг. (1-я привилегия) 147 971 риксдалера серебром, в 1746—1766 гг. (2-я привилегия) — 215 640 риксдалеров, в 1766—1786 г. (3-я привилегия) — 1 021 559 риксдалеров, в 1786—1806 гг. (4-я привилегия) — 338 805 риксдалеров и, наконец, в 1806—1821 гг. (5-я привилегия) — 208 283 риксдалера.

Среди участников компании были не только крупные торговцы, но и государственные деятели (среди них К. Ф. Шеффер и Ю.Лильенкранц), значительное число членов риксрода и прочих высокопоставленных лиц.

Суда шведской Ост-Индской компании

Корабль	Водоизмещение (в ластах)	Количество орудий	Численность команды
Friedericus Rex Sueciae	200	20	100
Drottning Ulrica Eleonora (Королева Ульрика Элеонора)	250	-	103
Tre Cronor (Тре Крунур)	255	28	-
Suecia	283	28	120
Götheborg (Гётеборг)	340	30	120
Stockholm (Стокгольм)	260	28	120
Riddarhuset (Рыцарское собрание)	340	30	135
Calmar (Кальмар)	254	22	100
Drottningen af Swerige (Королева Швеции)	387	30	130
Cronprinsessan Lovisa Ulrica (Кронпринцесса Ловиса Ульрика)	320	24	120
Freeden (Мир)	260	22	120
Cronprinsen Adolph Friedric (Кронпринц Адольф Фредрик)	387	27	140
Prins Gustaf (Принц Густав)	236	28	110
Götha Leijon (Ёта Лейон)	310	28	120
Hoppet (Надежда)	280	28	130
Enigheten (Единство)	375	28	140
Prins Carl (Принц Карл)	350	30	140
Prins Friederic Adolph (Принц Фредерик Адольф)	398	26	130
Prinsessan Sophia Albertina (Принцесса София Альбертина)	402	26	134
Stockholms slott (Стокгольмский замок)	454	31	154
Riksens ständer (Государственные сословия)	460	34	170
Finland (Финляндия)	450	30	150
Adolph Friedric (Адольф Фредрик)	493	24	160
Lovisa Ulrica (Ловиса Ульрика)	380	24	140
Cron Prins Gustaf (Кронпринц Густав)	480	28	154
Terra Nova	503	18	150
Gustaf III (Густав III)	512	18	155
Gustaf Adolph (Густав Адольф)	518	18	150
Drottning Sophia Magdalena (Королева София Магдалена)	485	18	150
Götheborg (Гётеборг)	530	20	170
Drottningen (Королева)	542	20	150
Maria Carolina (Мария Каролина)	320	10	80
Östergöthland (Эстеръётланд)	266	14	56
Westergöthland (Вестеръётланд)	162	8	-
Fredrica (Фредрика)	243	12	56
Prinsessan (Принцесса)	283	16	70
Wasa (Васа)	477	20	167

Источники

• Nordisk familjebok. B. 20. Stockholm, 1914.
• Nordisk familjebok. B. 21. Stockholm, 1915.
• Stavenow L. Sveriges historia till våra dagar: fihetstiden, B. 9. — Stockholm, 1922.

Литература

• Frängsmyr T. Ostindiska Kompaniet. — Stockholm, 1976.
• Grill C. The Affair of Porto Novo: an Incident in Anglo-Swedish Relations//The English Historical Review 1958.
• Hellstenius J. Bidrag till Svenska Ostindiska compagniets historia 1731—1736. — 1860.
• Kjellberg S. Svenska Ostindiska Compagnierna 1731—1813. — Malmö, 1975.
• Lindkvist H. Historien om Ostindiefararna. — Göteborg, 2002.
• Nyström J. F. De svenska ostindiska kompanierna, historisk-statistisk framställning. — 1883.

Ссылки

• [www.gotheborg.com/essays/priv1731.shtml Королевская привилегия на создание Ост-Индской компании (швед.)]

Отрывок, характеризующий Шведская Ост-Индская компания

С этого дня, во время всего дальнейшего путешествия Ростовых, на всех отдыхах и ночлегах, Наташа не отходила от раненого Болконского, и доктор должен был признаться, что он не ожидал от девицы ни такой твердости, ни такого искусства ходить за раненым.
Как ни страшна казалась для графини мысль, что князь Андрей мог (весьма вероятно, по словам доктора) умереть во время дороги на руках ее дочери, она не могла противиться Наташе. Хотя вследствие теперь установившегося сближения между раненым князем Андреем и Наташей приходило в голову, что в случае выздоровления прежние отношения жениха и невесты будут возобновлены, никто, еще менее Наташа и князь Андрей, не говорил об этом: нерешенный, висящий вопрос жизни или смерти не только над Болконским, но над Россией заслонял все другие предположения.


Пьер проснулся 3 го сентября поздно. Голова его болела, платье, в котором он спал не раздеваясь, тяготило его тело, и на душе было смутное сознание чего то постыдного, совершенного накануне; это постыдное был вчерашний разговор с капитаном Рамбалем.
Часы показывали одиннадцать, но на дворе казалось особенно пасмурно. Пьер встал, протер глаза и, увидав пистолет с вырезным ложем, который Герасим положил опять на письменный стол, Пьер вспомнил то, где он находился и что ему предстояло именно в нынешний день.
«Уж не опоздал ли я? – подумал Пьер. – Нет, вероятно, он сделает свой въезд в Москву не ранее двенадцати». Пьер не позволял себе размышлять о том, что ему предстояло, но торопился поскорее действовать.
Оправив на себе платье, Пьер взял в руки пистолет и сбирался уже идти. Но тут ему в первый раз пришла мысль о том, каким образом, не в руке же, по улице нести ему это оружие. Даже и под широким кафтаном трудно было спрятать большой пистолет. Ни за поясом, ни под мышкой нельзя было поместить его незаметным. Кроме того, пистолет был разряжен, а Пьер не успел зарядить его. «Все равно, кинжал», – сказал себе Пьер, хотя он не раз, обсуживая исполнение своего намерения, решал сам с собою, что главная ошибка студента в 1809 году состояла в том, что он хотел убить Наполеона кинжалом. Но, как будто главная цель Пьера состояла не в том, чтобы исполнить задуманное дело, а в том, чтобы показать самому себе, что не отрекается от своего намерения и делает все для исполнения его, Пьер поспешно взял купленный им у Сухаревой башни вместе с пистолетом тупой зазубренный кинжал в зеленых ножнах и спрятал его под жилет.
Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.
Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно быть совершено его дело. У большей части домов были заперты ворота и ставни. Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно робкими лицами и французы с негородским, лагерным видом, шедшие по серединам улиц. И те и другие с удивлением смотрели на Пьера. Кроме большого роста и толщины, кроме странного мрачно сосредоточенного и страдальческого выражения лица и всей фигуры, русские присматривались к Пьеру, потому что не понимали, к какому сословию мог принадлежать этот человек. Французы же с удивлением провожали его глазами, в особенности потому, что Пьер, противно всем другим русским, испуганно или любопытна смотревшим на французов, не обращал на них никакого внимания. У ворот одного дома три француза, толковавшие что то не понимавшим их русским людям, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по французски?
Пьер отрицательно покачал головой и пошел дальше. В другом переулке на него крикнул часовой, стоявший у зеленого ящика, и Пьер только на повторенный грозный крик и звук ружья, взятого часовым на руку, понял, что он должен был обойти другой стороной улицы. Он ничего не слышал и не видел вокруг себя. Он, как что то страшное и чуждое ему, с поспешностью и ужасом нес в себе свое намерение, боясь – наученный опытом прошлой ночи – как нибудь растерять его. Но Пьеру не суждено было донести в целости свое настроение до того места, куда он направлялся. Кроме того, ежели бы даже он и не был ничем задержан на пути, намерение его не могло быть исполнено уже потому, что Наполеон тому назад более четырех часов проехал из Дорогомиловского предместья через Арбат в Кремль и теперь в самом мрачном расположении духа сидел в царском кабинете кремлевского дворца и отдавал подробные, обстоятельные приказания о мерах, которые немедленно должны были бытт, приняты для тушения пожара, предупреждения мародерства и успокоения жителей. Но Пьер не знал этого; он, весь поглощенный предстоящим, мучился, как мучаются люди, упрямо предпринявшие дело невозможное – не по трудностям, но по несвойственности дела с своей природой; он мучился страхом того, что он ослабеет в решительную минуту и, вследствие того, потеряет уважение к себе.
Он хотя ничего не видел и не слышал вокруг себя, но инстинктом соображал дорогу и не ошибался переулками, выводившими его на Поварскую.
По мере того как Пьер приближался к Поварской, дым становился сильнее и сильнее, становилось даже тепло от огня пожара. Изредка взвивались огненные языка из за крыш домов. Больше народу встречалось на улицах, и народ этот был тревожнее. Но Пьер, хотя и чувствовал, что что то такое необыкновенное творилось вокруг него, не отдавал себе отчета о том, что он подходил к пожару. Проходя по тропинке, шедшей по большому незастроенному месту, примыкавшему одной стороной к Поварской, другой к садам дома князя Грузинского, Пьер вдруг услыхал подле самого себя отчаянный плач женщины. Он остановился, как бы пробудившись от сна, и поднял голову.
В стороне от тропинки, на засохшей пыльной траве, были свалены кучей домашние пожитки: перины, самовар, образа и сундуки. На земле подле сундуков сидела немолодая худая женщина, с длинными высунувшимися верхними зубами, одетая в черный салоп и чепчик. Женщина эта, качаясь и приговаривая что то, надрываясь плакала. Две девочки, от десяти до двенадцати лет, одетые в грязные коротенькие платьица и салопчики, с выражением недоумения на бледных, испуганных лицах, смотрели на мать. Меньшой мальчик, лет семи, в чуйке и в чужом огромном картузе, плакал на руках старухи няньки. Босоногая грязная девка сидела на сундуке и, распустив белесую косу, обдергивала опаленные волосы, принюхиваясь к ним. Муж, невысокий сутуловатый человек в вицмундире, с колесообразными бакенбардочками и гладкими височками, видневшимися из под прямо надетого картуза, с неподвижным лицом раздвигал сундуки, поставленные один на другом, и вытаскивал из под них какие то одеяния.
Женщина почти бросилась к ногам Пьера, когда она увидала его.
– Батюшки родимые, христиане православные, спасите, помогите, голубчик!.. кто нибудь помогите, – выговаривала она сквозь рыдания. – Девочку!.. Дочь!.. Дочь мою меньшую оставили!.. Сгорела! О о оо! для того я тебя леле… О о оо!
– Полно, Марья Николаевна, – тихим голосом обратился муж к жене, очевидно, для того только, чтобы оправдаться пред посторонним человеком. – Должно, сестрица унесла, а то больше где же быть? – прибавил он.
– Истукан! Злодей! – злобно закричала женщина, вдруг прекратив плач. – Сердца в тебе нет, свое детище не жалеешь. Другой бы из огня достал. А это истукан, а не человек, не отец. Вы благородный человек, – скороговоркой, всхлипывая, обратилась женщина к Пьеру. – Загорелось рядом, – бросило к нам. Девка закричала: горит! Бросились собирать. В чем были, в том и выскочили… Вот что захватили… Божье благословенье да приданую постель, а то все пропало. Хвать детей, Катечки нет. О, господи! О о о! – и опять она зарыдала. – Дитятко мое милое, сгорело! сгорело!