Шведская Эстляндия

Шве́дская Эстля́ндия (швед. Svenska Estland) — шведская губерния, существовавшая с 1561 по 1721 год. Её территория была отвоёвана Российской империей в ходе Северной войны, итоги которой, включая территориальные изменения, зафиксированы Ништадтским мирным договором 1721 года.

Становление

В ХVI—ХVII века шведская монархия достигла своего наивысшего могущества. Стремясь превратить Балтийское море во внутреннее «шведское озеро», в 1561 году шведская армия высадилась в Ревеле и взяла под контроль северную часть средневековой Ливонии; при этом шведами была занята примерно та же территория, которую в своё время подчинили датчане. Таким образом, в приблизительных границах Датской Эстонии (1219—1346) возникла Шведская Эстляндия (1561—1721). В 1581 году шведы захватили также материковую часть бывшего Эзель-Викского епископства (современный эстонский уезд Ляэнемаа).

Изменения при шведском правлении

Шведы начали ущемлять в правах старинную остзейскую (немецкую) аристократию, сложившуюся в Эстонии со времён датского правления. Про­винция должна была платить значительные подати, содержать шведские войска, строить дороги и ук­репления. Постановление риксдага о редукции земель (1680) лишило владений многих местных дворян, которые не смогли подтвердить свои права документально.

Сферой, где шведское правление оказало благоприятное влияние на Эстонию, было образование. Были открыты первые гимна­зии в Риге, Ревеле, Дерпте. В 1632 году, на 4 года раньше Гарварда, был основан Дерптский (Тартуский) университет. В 1684 году при поддержке шведской королевской власти близ Дерпта была открыта учительская семинария, где преподавал Бенгт Готтфрид Форселиус. С конца XVII века получило распространение школьное обучение на эстонском языке, расширилось издание книг на эстонском.

В годы Великого голода (1695—1697), из-за неурожайных лет, население сократилось приблизительно на 70 000 человек. Крупнейшими из городов были Ревель, Дерпт, Нарва, Аренсбург, Пернау, Феллин.

До XVII века основой экономики Эстонии служила торговля. В силу выгодного территориального расположения через Таллин и Нарву проходили товары из Европы в Россию и обратно. Река Нарва обеспечивала связь с российскими городами Псковом, Новгородом, Москвой.

Основное число аристократов-землевладельцев в Эстонии составляли немцы и шведы. В 1671 году был принят закон, разрешающий возвращение бежавших крестьян, а также их запись в крепостных книгах. В средние века Эстония являлась крупным поставщиком зерна в северные страны. Только в XVII веке началась индустриализация добывающих отраслей и деревообработки. Обсуждение предполагаемой отмены крепостного права вызвало беспокойство крупных немецких землевладельцев.

Население

Основное население Шведской Эстляндии составляли эсты (80%), населявшие преимущественно сельскую местность. Основу правящего класса в городах составляли большей частью балтийские немцы, в меньшей степени уже онемеченные ими датчане. Кроме того, за 160 лет шведского правления в прибрежных регионах северо-востока и на островах поселились шведы и отчасти финны. Численность балтийских шведов достигла своего пика в 12.000 в конце шведского правления (около 10% населения). После перехода эстонских земель в состав Российской империи германские меньшинства сохранили свои экономико-социальные привилегии, но из-за сокращения иммиграции, как затем и в Финляндии, начался медленный, но верный упадок их относительной доли.

Падение

В начале XVIII века интересы России в Балтийском регионе столкнулись с интересами Швеции. В ходе Северной войны (1700—1721) Эстляндия и Лифляндия были завоёваны русской армией и в 1710 году капитулировали. Война завершилась в 1721 году подписанием Ништадтского мирного договора, закрепившего присоединение к России прибалтийских провинций.

Примечательно, что после присоединения эстонских земель к Российской империи Пётр I восстановил права немецкой аристократии, утерянные при шведском правлении, но положение эстонского крестьянства по-прежнему игнорировалось, хотя культурно-языковое давление на эстонцев со стороны немцев, датчан и шведов ослабло именно благодаря вмешательству российских властей.

См. также

• Датская Эстляндия
• Шведская Ливония
• Шведская Ингерманландия

Литература

• Rein Taagepera. Estonia: Return to Independence. — Boulder, CO: Westview Press, 1993. — 288 p. — (Post-Soviet Republics Series). — ISBN 9780813317038.

Ссылки

• [www.estonica.org/ru/История/1558-1710_гг_В_составе_Шведского_королевства/ 558-1710 гг. В составе Шведского королевства]. estonica.org. Проверено 30 сентября 2013.

Отрывок, характеризующий Шведская Эстляндия

«Куда это собрались?» подумал Ростов.
Через пять минут Денисов вошел в балаган, влез с грязными ногами на кровать, сердито выкурил трубку, раскидал все свои вещи, надел нагайку и саблю и стал выходить из землянки. На вопрос Ростова, куда? он сердито и неопределенно отвечал, что есть дело.
– Суди меня там Бог и великий государь! – сказал Денисов, выходя; и Ростов услыхал, как за балаганом зашлепали по грязи ноги нескольких лошадей. Ростов не позаботился даже узнать, куда поехал Денисов. Угревшись в своем угле, он заснул и перед вечером только вышел из балагана. Денисов еще не возвращался. Вечер разгулялся; около соседней землянки два офицера с юнкером играли в свайку, с смехом засаживая редьки в рыхлую грязную землю. Ростов присоединился к ним. В середине игры офицеры увидали подъезжавшие к ним повозки: человек 15 гусар на худых лошадях следовали за ними. Повозки, конвоируемые гусарами, подъехали к коновязям, и толпа гусар окружила их.
– Ну вот Денисов всё тужил, – сказал Ростов, – вот и провиант прибыл.
– И то! – сказали офицеры. – То то радешеньки солдаты! – Немного позади гусар ехал Денисов, сопутствуемый двумя пехотными офицерами, с которыми он о чем то разговаривал. Ростов пошел к нему навстречу.
– Я вас предупреждаю, ротмистр, – говорил один из офицеров, худой, маленький ростом и видимо озлобленный.
– Ведь сказал, что не отдам, – отвечал Денисов.
– Вы будете отвечать, ротмистр, это буйство, – у своих транспорты отбивать! Наши два дня не ели.
– А мои две недели не ели, – отвечал Денисов.
– Это разбой, ответите, милостивый государь! – возвышая голос, повторил пехотный офицер.
– Да вы что ко мне пристали? А? – крикнул Денисов, вдруг разгорячась, – отвечать буду я, а не вы, а вы тут не жужжите, пока целы. Марш! – крикнул он на офицеров.
– Хорошо же! – не робея и не отъезжая, кричал маленький офицер, – разбойничать, так я вам…
– К чог'ту марш скорым шагом, пока цел. – И Денисов повернул лошадь к офицеру.
– Хорошо, хорошо, – проговорил офицер с угрозой, и, повернув лошадь, поехал прочь рысью, трясясь на седле.
– Собака на забог'е, живая собака на забог'е, – сказал Денисов ему вслед – высшую насмешку кавалериста над верховым пехотным, и, подъехав к Ростову, расхохотался.
– Отбил у пехоты, отбил силой транспорт! – сказал он. – Что ж, не с голоду же издыхать людям?
Повозки, которые подъехали к гусарам были назначены в пехотный полк, но, известившись через Лаврушку, что этот транспорт идет один, Денисов с гусарами силой отбил его. Солдатам раздали сухарей в волю, поделились даже с другими эскадронами.
На другой день, полковой командир позвал к себе Денисова и сказал ему, закрыв раскрытыми пальцами глаза: «Я на это смотрю вот так, я ничего не знаю и дела не начну; но советую съездить в штаб и там, в провиантском ведомстве уладить это дело, и, если возможно, расписаться, что получили столько то провианту; в противном случае, требованье записано на пехотный полк: дело поднимется и может кончиться дурно».
Денисов прямо от полкового командира поехал в штаб, с искренним желанием исполнить его совет. Вечером он возвратился в свою землянку в таком положении, в котором Ростов еще никогда не видал своего друга. Денисов не мог говорить и задыхался. Когда Ростов спрашивал его, что с ним, он только хриплым и слабым голосом произносил непонятные ругательства и угрозы…
Испуганный положением Денисова, Ростов предлагал ему раздеться, выпить воды и послал за лекарем.
– Меня за г'азбой судить – ох! Дай еще воды – пускай судят, а буду, всегда буду подлецов бить, и госудаг'ю скажу. Льду дайте, – приговаривал он.
Пришедший полковой лекарь сказал, что необходимо пустить кровь. Глубокая тарелка черной крови вышла из мохнатой руки Денисова, и тогда только он был в состоянии рассказать все, что с ним было.
– Приезжаю, – рассказывал Денисов. – «Ну, где у вас тут начальник?» Показали. Подождать не угодно ли. «У меня служба, я зa 30 верст приехал, мне ждать некогда, доложи». Хорошо, выходит этот обер вор: тоже вздумал учить меня: Это разбой! – «Разбой, говорю, не тот делает, кто берет провиант, чтоб кормить своих солдат, а тот кто берет его, чтоб класть в карман!» Так не угодно ли молчать. «Хорошо». Распишитесь, говорит, у комиссионера, а дело ваше передастся по команде. Прихожу к комиссионеру. Вхожу – за столом… Кто же?! Нет, ты подумай!…Кто же нас голодом морит, – закричал Денисов, ударяя кулаком больной руки по столу, так крепко, что стол чуть не упал и стаканы поскакали на нем, – Телянин!! «Как, ты нас с голоду моришь?!» Раз, раз по морде, ловко так пришлось… «А… распротакой сякой и… начал катать. Зато натешился, могу сказать, – кричал Денисов, радостно и злобно из под черных усов оскаливая свои белые зубы. – Я бы убил его, кабы не отняли.
– Да что ж ты кричишь, успокойся, – говорил Ростов: – вот опять кровь пошла. Постой же, перебинтовать надо. Денисова перебинтовали и уложили спать. На другой день он проснулся веселый и спокойный. Но в полдень адъютант полка с серьезным и печальным лицом пришел в общую землянку Денисова и Ростова и с прискорбием показал форменную бумагу к майору Денисову от полкового командира, в которой делались запросы о вчерашнем происшествии. Адъютант сообщил, что дело должно принять весьма дурной оборот, что назначена военно судная комиссия и что при настоящей строгости касательно мародерства и своевольства войск, в счастливом случае, дело может кончиться разжалованьем.