Шведская колонизация Америки

Шведская колонизация Америки — процесс колонизации Швецией территорий в Северной Америке. В XVII веке у Швеции были колонии у реки Делавэр, на территории современных штатов Делавэр, Нью-Джерси, Пенсильвания и Мэриленд; также к шведским колониям относятся два владения, бывшие в Карибском море, которыми Швеция владела в XVIII и XIX веках.

До 1809 года Финляндия была частью Швеции, поэтому многие переселенцы в колониях были этническими финнами и говорили на финском языке. Финны ехали в Америку в первую очередь из отдалённых районов Саво и Кайнуу, где было распространено подсечно-огневое земледелие, поэтому эти люди быстро привыкли к жизни пионеров прерий.

Шведы и финны принесли в Америку традицию строительства бревенчатых домов, и они стали типичными бревенчатыми домами пионеров.

Северная Америка

Королевство Швеция к середине XVII века достигло вершины своего могущества в Европе и стало настоящей Балтийской империей, включив в свой состав множество территорий. Колония Новая Швеция (1638—1655 годы существования) была расположена вдоль реки Делавэр с населёнными пунктами в современных Делавэре (например, Уилмингтон), Пенсильвании (например, Филадельфия) и Нью-Джерси (например, Новый Стокгольм (сейчас Бриджпорт) и Сведесборо). Уимингтон в то время был фортом и носил название в честь шведской королевы Кристины. Современный город Бриджпорт был основан шведами под названием Новый Стокгольм.

Колония была завоёвана голландцами, которые начали исследование этих территорий ранее шведов и воспринимали присутствие шведских колонистов в Северной Америке как угрозу своим интересам в колонии Новая Голландия. В мае 1654 года губернатор Новой Швеции Йохан Рост со своими солдатами оккупировал один из голландских фортов, Казимир. Ответ голландцев не заставил себя ждать: Питер Стёйвесант, последний губернатор Новых Нидерландов, в конце лета 1655 года с сотнями вооружённых голландцев переправился через реку Делавэр и взял Казимир обратно, а также взял шведские форты Кристины и Троицы. Губернатор колонии Новая Швеция согласился передать Стёйвесанту все права на неё, и на этом 17-летняя история колонии окончилась. Тем не менее, условия для жизни у шведских и финских поселенцев были хорошими: голландцы позволили им сохранить собственное вооружённое ополчение, собственную церковь, суд в земельных вопросах и даже определённую политическую автономию.

Такое положение дел сохранялось до 1664 года, пока Новые Нидерланды не были захвачены Англией, и в 1682 году эта территория была включена Уильямом Пенном в состав колонии Пенсильвания. До этого времени число шведских поселенцев даже увеличивалось, и в 1669 году они основали новое поселение около современной Филадельфии.

Карибское море

Остров Сен-Бартельми (1787—1878 годы шведского правления) был куплен Швецией у Франции и затем продан ей же. Действовал как порто-франко (свободный порт). Была создана Шведская Вест-Индская компания (занимавшаяся в том числе ввозом рабов), прекратившая, впрочем, своё существование в 1805 году. Рабство на острове было отменено в 1846 году. В период шведского правления на остров прибывали иммигранты из стран Северной Европы, а также Бретани. Административный центр Густавия, получивший своё название по имени шведского короля, сохраняет своё название и поныне.

Гваделупа в 1813—1814 годах была оккупирована шведами в ходе Наполеоновских войн, но потом возвращена Франции.

Другие поселения

Шведские иммигранты продолжали прибывать в Америку, чтобы поселяться в других странах и колониях. Середина XIX-начало XX веков — период большой шведской иммиграции в США. Около 1,3 млн шведов переехало в Америку за это время, а сейчас^{[когда?]} шведов в США насчитывается 3 998 310 чел.

Благодаря Дону Педро II, императору Бразилии, который поощрял иммиграцию, большое количество шведов въехало в Бразилию, осев в основном в городах Жоинвили и Ижуи. В конце XIX века провинция Мисьонес в Аргентине стала крупным центром шведской иммиграции, где заложились основы формирования шведских аргентинцев как национальной общности.

Ссылки

• [www.colonialnewsweden.org The New Sweden Centre], museum tours and reenactors.
• [www.memoirestbarth/EN/ Mémoire St Barth | History of St Barthélemy (archives & history of slavery, slave trade and their abolition)], Comité de Liaison et d’Application des Sources Historiques.

Отрывок, характеризующий Шведская колонизация Америки

Пьер не чувствовал в эту минуту уже ничего, кроме желания показать, что все ему нипочем и что он всем готов жертвовать. Как упрек ему представлялась его речь с конституционным направлением; он искал случая загладить это. Узнав, что граф Мамонов жертвует полк, Безухов тут же объявил графу Растопчину, что он отдает тысячу человек и их содержание.
Старик Ростов без слез не мог рассказать жене того, что было, и тут же согласился на просьбу Пети и сам поехал записывать его.
На другой день государь уехал. Все собранные дворяне сняли мундиры, опять разместились по домам и клубам и, покряхтывая, отдавали приказания управляющим об ополчении, и удивлялись тому, что они наделали.



Наполеон начал войну с Россией потому, что он не мог не приехать в Дрезден, не мог не отуманиться почестями, не мог не надеть польского мундира, не поддаться предприимчивому впечатлению июньского утра, не мог воздержаться от вспышки гнева в присутствии Куракина и потом Балашева.
Александр отказывался от всех переговоров потому, что он лично чувствовал себя оскорбленным. Барклай де Толли старался наилучшим образом управлять армией для того, чтобы исполнить свой долг и заслужить славу великого полководца. Ростов поскакал в атаку на французов потому, что он не мог удержаться от желания проскакаться по ровному полю. И так точно, вследствие своих личных свойств, привычек, условий и целей, действовали все те неперечислимые лица, участники этой войны. Они боялись, тщеславились, радовались, негодовали, рассуждали, полагая, что они знают то, что они делают, и что делают для себя, а все были непроизвольными орудиями истории и производили скрытую от них, но понятную для нас работу. Такова неизменная судьба всех практических деятелей, и тем не свободнее, чем выше они стоят в людской иерархии.
Теперь деятели 1812 го года давно сошли с своих мест, их личные интересы исчезли бесследно, и одни исторические результаты того времени перед нами.
Но допустим, что должны были люди Европы, под предводительством Наполеона, зайти в глубь России и там погибнуть, и вся противуречащая сама себе, бессмысленная, жестокая деятельность людей – участников этой войны, становится для нас понятною.
Провидение заставляло всех этих людей, стремясь к достижению своих личных целей, содействовать исполнению одного огромного результата, о котором ни один человек (ни Наполеон, ни Александр, ни еще менее кто либо из участников войны) не имел ни малейшего чаяния.
Теперь нам ясно, что было в 1812 м году причиной погибели французской армии. Никто не станет спорить, что причиной погибели французских войск Наполеона было, с одной стороны, вступление их в позднее время без приготовления к зимнему походу в глубь России, а с другой стороны, характер, который приняла война от сожжения русских городов и возбуждения ненависти к врагу в русском народе. Но тогда не только никто не предвидел того (что теперь кажется очевидным), что только этим путем могла погибнуть восьмисоттысячная, лучшая в мире и предводимая лучшим полководцем армия в столкновении с вдвое слабейшей, неопытной и предводимой неопытными полководцами – русской армией; не только никто не предвидел этого, но все усилия со стороны русских были постоянно устремляемы на то, чтобы помешать тому, что одно могло спасти Россию, и со стороны французов, несмотря на опытность и так называемый военный гений Наполеона, были устремлены все усилия к тому, чтобы растянуться в конце лета до Москвы, то есть сделать то самое, что должно было погубить их.
В исторических сочинениях о 1812 м годе авторы французы очень любят говорить о том, как Наполеон чувствовал опасность растяжения своей линии, как он искал сражения, как маршалы его советовали ему остановиться в Смоленске, и приводить другие подобные доводы, доказывающие, что тогда уже будто понята была опасность кампании; а авторы русские еще более любят говорить о том, как с начала кампании существовал план скифской войны заманивания Наполеона в глубь России, и приписывают этот план кто Пфулю, кто какому то французу, кто Толю, кто самому императору Александру, указывая на записки, проекты и письма, в которых действительно находятся намеки на этот образ действий. Но все эти намеки на предвидение того, что случилось, как со стороны французов так и со стороны русских выставляются теперь только потому, что событие оправдало их. Ежели бы событие не совершилось, то намеки эти были бы забыты, как забыты теперь тысячи и миллионы противоположных намеков и предположений, бывших в ходу тогда, но оказавшихся несправедливыми и потому забытых. Об исходе каждого совершающегося события всегда бывает так много предположений, что, чем бы оно ни кончилось, всегда найдутся люди, которые скажут: «Я тогда еще сказал, что это так будет», забывая совсем, что в числе бесчисленных предположений были делаемы и совершенно противоположные.