Шведский язык

Шведский язык
Самоназвание:	Svenska
Страны:	Швеция Швеция, Финляндия Финляндия
Регионы:	Северная Европа
Официальный статус:	Швеция Швеция Финляндия Финляндия Аландские острова Аландские острова Европейский союз Европейский союз
Регулирующая организация:	Шведский языковой совет в Швеции (полуофициальный статус) и Шведское языковое бюро для шведскоговорящих в Финляндии
Общее число говорящих:	~ 10 млн.
Рейтинг:	89
Классификация
Категория:	Языки Евразии
Индоевропейская семья Германская ветвь Скандинавская группа Континентальная подгруппа
Письменность:	латиница (Шведский алфавит)
Языковые коды
ГОСТ 7.75–97:	шве 805
ISO 639-1:	sv
ISO 639-2:	swe
ISO 639-3:	swe
См. также: Проект:Лингвистика

Шве́дский язы́к (швед. svenska ) — язык восточной подгруппы скандинавской группы, на котором говорят в Швеции, части Финляндии и на автономных Аландских островах. Самый распространённый язык Скандинавии с числом носителей, превосходящим девять миллионов.

Лингвогеография

Политический статус

Швеция — одна из наиболее однородных в этническом, религиозном и языковом аспектах стран мира, что придаёт говорящим на шведском чувство сохранности их языка. Шведский язык был доминирующим почти на всём протяжении современной истории Швеции. Языковые меньшинства, такие как саамы, были очень небольшими и часто маргинализированными, в течение XIX и начале XX веков — даже подавляемыми. И хотя шведский использовался в администрации и богослужениях с начала XVI века, присвоение ему статуса официального никогда не казалось необходимым.

Шведский является единственным официальным языком Аландских островов, автономной провинции Финляндии, где для 95 % населения численностью 26 тысяч человек шведский является родным языком. В Финляндии шведский является вторым официальным языком после финского, а у говорящих на шведском в Финляндии (хотя в этой стране их всего лишь 300 тысяч, то есть 6 % от всего населения) есть очень стабильное и устоявшееся положение в обществе. В соответствии с исследовательским отчётом, изданным в 1997 году, семь десятых говорящих на финском в Финляндии считают шведский язык неотъемлемой частью финского общества, а 73 % огорчились бы исчезновению шведского языка и культуры в Финляндии. Самая знаменитая писательница Финляндии — Туве Янссон, автор «Муми-Тролля», — писала по-шведски. Шведский также является одним из официальных языков Европейского союза.

Регулирующие институты

В отношении шведского языка официальных регулирующих институтов не существует. Шведский языковой совет (Svenska språknämnden) имеет полуофициальный статус и финансируется шведским правительством, однако не пытается осуществлять контроль над языком подобно тому, как это делает, например, Académie française в отношении французского языка. Среди многих организаций, входящих в Шведский языковой совет, Шведская академия (основана в 1786) считается наиболее влиятельной. Её основные инструменты — это словари Svenska Akademiens Ordlista и Svenska Akademiens Ordbok, а также различные книги по грамматике, правописанию и руководства по стилю. И хотя словари иногда используются для выяснения «эталонности» языка, их главное назначение — описывать современное состояние языка.

В Финляндии особое отделение Исследовательского института языков Финляндии имеет официальный статус как регулирующий институт шведского языка в этой стране. Среди его главных приоритетов — поддержание взаимопонимания с языком, на котором говорят в Швеции. Институт опубликовал Finlandssvensk ordbok — словарь различий между шведским в Финляндии и в Швеции.

Диалекты

Сохранилось много диалектов шведского языка — местных вариаций языка, избежавших большого влияния стандартного шведского и имеющих признаки самостоятельного развития ещё со времён древнескандинавского языка. Многие настоящие сельские диалекты, например в Даларне или Эстерботтене, имеют весьма заметные фонетические и грамматические особенности, такие, как множественное число в глаголах или архаичное словоизменение по падежам. Эти диалекты могут быть практически непонятны для большинства шведов. Различные диалекты часто настолько локализованы, что область их распространения ограничена отдельными приходами, в результате чего шведские лингвисты называют их sockenmål (букв. «приходская речь»). Обычно их делят на шесть основных групп с общими характеристиками просодии, грамматики и словарного состава:

• Норрландские диалекты;
• Шведский язык Финляндии;
• Свеаландские диалекты;
• Диалекты острова Готланд;
• Гёталандские диалекты;
• Диалекты юга Швеции.

Общее число шведских диалектов исчисляется несколькими сотнями, если отдельно учитывать манеру речи каждой общины.

Шведскоязычные меньшинства на территории бывшего СССР

• См. статью Балтийские шведы

Раньше существовали шведскоязычные общины в Эстонии, в частности, на островах балтийского побережья. Шведскоязычные меньшинства были представлены в парламенте и имели разрешение на использование своего родного языка в парламентских дебатах. После потери Швецией прибалтийских территорий в войне с Россией в начале XVIII века около тысячи шведскоязычных жителей были вынуждены идти походом на Украину, где они основали село Старошведское, к северу от Крыма. Несколько старейших жителей деревни до сих пор говорят на шведском и соблюдают праздники шведского календаря, хотя их диалекту, скорее всего, угрожает скорое исчезновение.

В Эстонии же к небольшим остаткам шведских общин относились очень хорошо между Первой и Второй мировыми войнами. Муниципалитеты с преимущественно шведским населением (в основном расположенные на побережье Балтийского моря) использовали шведский в качестве административного языка, и шведско-эстонская культура была на подъёме. Однако бо́льшая часть шведскоязычного населения бежала в Швецию в конце Второй мировой войны, когда Эстония стала частью Советского Союза. Сегодня в Эстонии проживает очень небольшое число старейших шведскоязычных граждан.

История

Языки, на которых сейчас говорят в Скандинавии, развились из древнескандинавского языка, который не очень различался на территории нынешних Дании, Норвегии и Швеции. Торговцы-викинги распространили язык по всей Европе (включая поселения в нынешней России), сделав древнескандинавский одним из наиболее широко распространённых языков своего времени. Три континентальных скандинавских языка (шведский, датский и норвежский) оставались практически одним языком до примерно 1050 года, но затем начали разделяться. В более позднее время сильно влияние нижненемецкого языка, особенно в городах, находившихся под ганзейским влиянием.

Стандартный письменный язык шведского государства образовался из свейских и ётских диалектов; начало формирования шведского языка можно отнести ко времени Магнуса II Эрикссона (XIV век). Нынешний стандартный разговорный язык Швеции возник позже, вместе с индустриализацией в XIX веке и началом радиовещания в 1920-х годах. Нормирующий эффект радио и телевидения сосуществует с влиянием региональных вариантов стандартного шведского в этих средах.

Язык, на котором в Швеции говорят сегодня, в лингвистике обозначают термином nusvenska («современный шведский», букв. «сейчас-шведский»). С наступлением в Швеции периода индустриализации и урбанизации во второй половине XIX века новое поколение писателей оставило свой след в шведской литературе. Многие писатели, учёные, политики и другие общественные фигуры имели большое влияние на зарождающийся новый национальный язык, из них всех самым влиятельным часто называют Августа Стриндберга (1849—1912).

В XX веке общий, стандартизированный национальный язык стал доступен всем шведам. Орфография наконец-то была стабилизирована и к моменту реформы правописания в 1906 году стала практически единообразной, за исключением нескольких небольших отклонений. За исключением форм множественного числа глаголов и немного изменившегося синтаксиса (особенно в письменном языке) язык был таким же, на каком говорят в Швеции сегодня. Формы множественного числа глаголов оставались в (постоянно сокращающемся) употреблении в формальной (и особенно письменной) речи вплоть до 1950-х, когда они наконец-то были отменены официально.

Очень существенное изменение в шведском языке произошло в 1960-х, с так называемой du-reformen («ты-реформа»). Ранее допустимой манерой обращения к лицам того же или более высокого социального статуса было обращение по званию и фамилии. Использование herr («господин»), fru («госпожа») или fröken («незамужняя барышня») считалось приемлемым только в первом разговоре с незнакомцами неизвестной профессии, академической степени или военного звания. Тот факт, что к слушателю предпочтительно было обращаться в третьем лице, ещё больше запутывал устное общение между членами общества. В начале XX века была сделана не имевшая успеха попытка заменить использование титулов и званий местоимением Ni (стандартное местоимение второго лица во множественном числе) — аналогично ситуации во французском и русском языках. В итоге Ni стало использоваться как менее вызывающая форма du, используемая для обращения к людям более низкого социального статуса. С либерализацией и радикализацией шведского общества в 1950-е и 60-е годы эти ранее значительные различия между социальными классами стали менее важными, и du стало стандартным обращением даже в формальном и официальном контекстах.

Стандартный шведский (шведами называемый «государственным» — rikssvenska — или, иногда, «высоким» — högsvenska) — самый распространённый вариант шведского языка, выросший из говоров Стокгольма и его области и устоявшийся к началу XX века. На нём вещают СМИ (хотя довольно часто журналисты говорят с сильным региональным акцентом), его учат в школах, и понимают его почти все шведы, хотя некоторые местные диалекты шведского могут настолько отличаться как произношением, так и грамматикой, что непонятны для незнающих. Большинство шведов в Финляндии также могут говорить на стандартном шведском. Многие региональные вариации стандартного языка, специфичные для географических областей разного размера (регионы, провинции Швеции, города, посёлки и т. д.), находятся под сильным влиянием диалектов шведского, однако их грамматическая и фонологическая структура остаётся близкой к диалектам центральной Швеции.

Большинство шведов, не знакомых с лингвистическими терминами, а также с различиями между местными говорами и историческим фоном появления этих различий, считают эти региональные вариации стандартного шведского «диалектами».

Письменность

Алфавит шведского языка — латинский, с буквами Å, Ä, и Ö (в таком порядке в конце алфавита), а также É. До 2006 буква W считалась не самостоятельной буквой, а аналогом V, и использовалась лишь в именах иностранного происхождения и заимствованиях. В 2006 году W была включена в алфавит. При широком многообразии диалектов и говоров письменный шведский единообразен и стандартизован.

Лингвистическая характеристика

Фонетика и фонология

Гласные

Звук	Пример	Звук	Пример
i	слушать  sil, /siːl/, «решето»	ɪ	слушать  sill, /sɪl/, «сельдь»
y	слушать  syl, /syːl/, «шило»	ʏ	слушать  syll, /sʏl/, «шпала»
u	слушать  bot, /buːt/, «штраф»	ʊ	слушать  bott, /bʊt/, «супин от bo 'жить'»
e	слушать  hel, /heːl/, «целый»
ɛ	слушать  häl, /hɛːl/, «пятка»	ɛ	слушать  häll, /hɛl/, «плоский валун»
ø	слушать  nöt, /nøːt/, «орех»	œ	слушать  nött, /nœt/, «изношенный»
o	слушать  mål, /moːl/, «цель»	ɔ	слушать  måll, /mɔl/, «минор» (музыка)
ʉ	слушать  ful, /fʉːl/, «уродливый»	ɵ	слушать  full, /fɵl/, «полный»
ɑ	слушать  mat, /mɑːt/, «еда»	a	слушать  matt, /mat/, «утомлённый»

Согласные

	Губно-губ.		Губно-зуб.		Зубные			Альвеор.	Палат.		Велярные		Гортанные
Взрывные	p	b			t	d					k	g
Аппроксиманты				v			l	r		j			h
Фрикативные			f		s				ɕ		ɧ
Дрожащие
Носовые	m				n						ŋ

Звук	Пример	Звук	Пример
p	слушать  pol, /puːl/, «полюс»	b	слушать  bok, /buːk/, «книга»
t	слушать  tok, /tuːk/, «дурак»	d	слушать  dop, /duːp/, «крещение»
k	слушать  kon, /kuːn/, «конус»	g	слушать  god, /guːd/, «хороший»
f	слушать  fot, /fuːt/, «нога»	v	слушать  våt, /voːt/, «мокрый»
s	слушать  sot, /suːt/, «сажа»	ɧ	слушать  sjok, /ɧuːk/, «слой»
ɕ	слушать  kjol, /ɕuːl/, «юбка»	j	слушать  jord, /juːrd/, «земля»
h	слушать  hot, /huːt/, «угроза»	r	слушать  rov, /ruːv/, «добыча»
l	слушать  lov, /loːv/, «обещание»	m	слушать  mod, /muːd/, «мужество»
n	слушать  nod, /nuːd/, «развилка»	ŋ	слушать  lång, /lɔŋ/, «длинный»

Просодия

Для шведского характерно двоякое ударение в слове: силовое (динамическое) и музыкальное (тоническое).

Главное силовое ударение, как правило, бывает на первом корневом слоге.

Шведский говор, наряду с норвежским, часто описывается как «мелодичный» из-за особенностей просодии, которая может весьма варьироваться от диалекта к диалекту. В большинстве диалектов главный ударный слог в слове может нести один из двух разных тонических (мелодических) акцентов:

• первый тон (акут, ´, простое музыкальное ударение) — после ударного гласного тон понижается. Характерен для исторически односложных слов и большинства слов иностранного происхождения.

или

• второй тон (гравис, `, сложное музыкальное ударение) — тон понижается в пределах ударного слога, а в последующем слоге вновь повышается и вновь понижается. Свойствен многосложным словам.

Распределение акцентов в словах зависит от количества слогов и от места главного силового ударения.

Тон в шведском может играть смыслоразличительную роль в словах-омонимах, напр.:

• anden [ándɛn] (с акцентом акут) — «утка»
• anden [àndɛn] (с акцентом гравис) — «дух»
• tomten [´tɔmtɛn] (с акцентом акут) — «пустырь»
• tomten [`tɔmtɛn] (с акцентом гравис) — «домовой»

Тоны никак не обозначаются на письме.

Кроме того, гласные и согласные различаются по долготе, причём в каждом ударном слоге обязательно или гласный, или согласный является долгим.

В языке 18 согласных фонем и 17 гласных фонем (их состав несколько различается по разновидностями шведского языка).

Морфология

Шведский — язык в большой степени аналитического строя. Имеются два рода — общий (объединивший мужской и женский; в некоторых диалектах шведского они сохраняются до сих пор) и средний — и отсутствуют падежи (в древнешведском существовали именительный, родительный, винительный и дательный падежи).

Артикль является показателем рода, числа, а также определённости и неопределённости слова в контексте. Неопределённый артикль, который ставится перед существительным, для общего рода — en, а для среднего рода — ett, например: en flicka (девочка), en dag (день), ett hus (дом), ett regn (дождь).

Определённый, также известен как «постпозитивный артикль», в шведском языке используется по традиционной для скандинавских языков схеме, которая отличается от большинства других европейских языков (однако имеет аналоги в балканских языках). Он присоединяется к концу слова как суффикс. Это происходит по схеме: существительное + -en / -et, например:

Dag + en = dagen, hus + et = huset.

По способу образования множественного числа существительные делятся на 6 групп. Примеры парадигм:

	I класс	II класс	III класс	IV класс	V класс	VI класс
indef. sg.	skol-a	arm	tjej	bi	bord	ko
def. sg.	skol-a-n	arm-en	tjej-en	bi-(e)t	bord-et	ko-n
indef. pl.	skol-or	arm-ar	tjej-er	bi-n	bord	ko-r
def. pl.	skol-or-na	arm-ar-na	tjej-er-na	bi-n-a	bord-en	ko-r-na

Если у существительного с определённым артиклем есть определение, то перед ними употребляется ещё один вид артикля — это безударный «свободностоящий артикль», ещё он известен под названием «предпозитивный артикль». Он имеет следующие формы: den (ед. ч. общ. род), det (ед. ч. ср. род), de (читается dom) (мн. ч.), например:

den långa dagen — долгий день, det långa bordet — длинный стол, de långa dagarna/borden — длинные дни/столы.

В шведском имеется два типа склонения прилагательных — сильное и слабое. Сильное склонение применяется в конструкции, состоящей из прилагательного и существительного с неопределённым артиклем. В этом случае форма прилагательного зависит от рода существительного. Прилагательное, определяющее существительное общего рода, получает нулевое окончание _, например: en röd_ bil — красная машина, en vacker_ flicka — красивая девушка, Прилагательное, определяющее существительное среднего рода, получает окончание -t например: ett vackert hus — красивый дом. Прилагательное, определяющее существительное во множественном числе, получает окончание -a, например dyra bilar — дорогие автомобили

Слабое склонение прилагательного применяется в конструкции с определённым артиклем и с существительным, стоящим во множественном или единственном числе, при этом прилагательное получает окончание -a вне зависимости от рода определяемого существительного, например: den dyra bilen — этот дорогой автомобиль, det våta golvet — этот сырой/мокрый пол, de dyra bilarna — эти дорогие автомобили. (Однако иногда может употребляться окончание -e для обозначения одного лица мужского пола: den unge mannen — молодой человек).

В шведском языке сохраняется различие перфекта и простого прошедшего времени, грамматикализируются новые глагольные формы со значением прогрессива (аналогичные английским временам серии continuous). Перфект образуется не при помощи страдательного причастия, а при помощи особой формы, так называемого супина. Личное спряжение глагола утрачено. Помимо аналитического пассива со вспомогательным bli употребителен синтетический пассив на -s.

Глаголы имеют 4 спряжения — 3 слабых и одно сильное, в котором глаголы делятся на несколько подгрупп в зависимости от чередования по аблауту. Примеры спряжений:

	1е спряжение	2е спряжение (а)	2е спряжение (б)	3е спряжение	4е спряжение
инфинитив	att kalla	att hänga	att läsa	att tro	att finna
наст.вр. (актив)	kallar	hänger	läser	tror	finner
наст.вр. (пассив)	kallas	hängs	läses	tros	finns
претерит (актив)	kallade	hängde	läste	trodde	fann
претерит (пассив)	kallades	hängdes	lästes	troddes	fanns
претерит конъюнктив (актив)	kallade	hängde	läste	trodde	funne
претерит конъюнктив (пассив)	kallades	hängdes	lästes	troddes	funnes
супин	kallat	hängt	läst	trott	funnit
причастие 2	kallad	hängd	läst	trodd	funnen
императив	kalla	häng	läs	tro	finn

Правила практической транскрипции на русский язык

• См. статью Шведско-русская практическая транскрипция

Литература

• Шведский язык // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Маслова-Лашанская С. С. Шведский язык: Часть первая. — Л.: Изд-во ЛГУ им. А. А. Жданова, 1953. — 320 с.
• Маслова-Лашанская С. С., Толстая Н. Н. Учебник шведского языка. — СПб.: Петро-РИФ, 1996.
• Русско-шведский словарь/ С. С. Маслова-Лашанская, И. В. Каллистова, А. Г. Густавссон и др. — М.: Русский язык, 1976. — 960 с.
• Большой русско-шведский словарь/ С. С. Маслова-Лашанская, И. В. Каллистова, А. Г. Густавссон и др. — 5-е изд. — М.: Живой язык, 2006. — 960 с.
• Маслова-Лашанская С. С. Лексикология шведского языка. — 2-е изд. — СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2011. — 240 с. (1-е изд. — 1973).
• Чекалина Е. М. Хрестоматия по истории шведского языка (1526—1732). — М.: Изд-во МГУ, 2004. — 352 с.

Ссылки

В Викисловаре список слов шведского языка содержится в категории «Шведский язык»

• [en.wikibooks.org/wiki/Swedish Изучение шведского языка в англоязычном разделе Викиучебника]
• [www.svenskaspraket.org/ Учим шведский язык]
• [svspb.net/html/sv.php Материалы для изучающих шведский язык.]
• [www.valenta.se/dictionary/ Русско-Шведский словарь]

Отрывок, характеризующий Шведский язык

– Что же вы не служите, дядюшка?
– Служил, да бросил. Не гожусь, чистое дело марш, я ничего не разберу. Это ваше дело, а у меня ума не хватит. Вот насчет охоты другое дело, это чистое дело марш! Отворите ка дверь то, – крикнул он. – Что ж затворили! – Дверь в конце коридора (который дядюшка называл колидор) вела в холостую охотническую: так называлась людская для охотников. Босые ноги быстро зашлепали и невидимая рука отворила дверь в охотническую. Из коридора ясно стали слышны звуки балалайки, на которой играл очевидно какой нибудь мастер этого дела. Наташа уже давно прислушивалась к этим звукам и теперь вышла в коридор, чтобы слышать их яснее.
– Это у меня мой Митька кучер… Я ему купил хорошую балалайку, люблю, – сказал дядюшка. – У дядюшки было заведено, чтобы, когда он приезжает с охоты, в холостой охотнической Митька играл на балалайке. Дядюшка любил слушать эту музыку.
– Как хорошо, право отлично, – сказал Николай с некоторым невольным пренебрежением, как будто ему совестно было признаться в том, что ему очень были приятны эти звуки.
– Как отлично? – с упреком сказала Наташа, чувствуя тон, которым сказал это брат. – Не отлично, а это прелесть, что такое! – Ей так же как и грибки, мед и наливки дядюшки казались лучшими в мире, так и эта песня казалась ей в эту минуту верхом музыкальной прелести.
– Еще, пожалуйста, еще, – сказала Наташа в дверь, как только замолкла балалайка. Митька настроил и опять молодецки задребезжал Барыню с переборами и перехватами. Дядюшка сидел и слушал, склонив голову на бок с чуть заметной улыбкой. Мотив Барыни повторился раз сто. Несколько раз балалайку настраивали и опять дребезжали те же звуки, и слушателям не наскучивало, а только хотелось еще и еще слышать эту игру. Анисья Федоровна вошла и прислонилась своим тучным телом к притолке.
– Изволите слушать, – сказала она Наташе, с улыбкой чрезвычайно похожей на улыбку дядюшки. – Он у нас славно играет, – сказала она.
– Вот в этом колене не то делает, – вдруг с энергическим жестом сказал дядюшка. – Тут рассыпать надо – чистое дело марш – рассыпать…
– А вы разве умеете? – спросила Наташа. – Дядюшка не отвечая улыбнулся.
– Посмотри ка, Анисьюшка, что струны то целы что ль, на гитаре то? Давно уж в руки не брал, – чистое дело марш! забросил.
Анисья Федоровна охотно пошла своей легкой поступью исполнить поручение своего господина и принесла гитару.
Дядюшка ни на кого не глядя сдунул пыль, костлявыми пальцами стукнул по крышке гитары, настроил и поправился на кресле. Он взял (несколько театральным жестом, отставив локоть левой руки) гитару повыше шейки и подмигнув Анисье Федоровне, начал не Барыню, а взял один звучный, чистый аккорд, и мерно, спокойно, но твердо начал весьма тихим темпом отделывать известную песню: По у ли и ице мостовой. В раз, в такт с тем степенным весельем (тем самым, которым дышало всё существо Анисьи Федоровны), запел в душе у Николая и Наташи мотив песни. Анисья Федоровна закраснелась и закрывшись платочком, смеясь вышла из комнаты. Дядюшка продолжал чисто, старательно и энергически твердо отделывать песню, изменившимся вдохновенным взглядом глядя на то место, с которого ушла Анисья Федоровна. Чуть чуть что то смеялось в его лице с одной стороны под седым усом, особенно смеялось тогда, когда дальше расходилась песня, ускорялся такт и в местах переборов отрывалось что то.
– Прелесть, прелесть, дядюшка; еще, еще, – закричала Наташа, как только он кончил. Она, вскочивши с места, обняла дядюшку и поцеловала его. – Николенька, Николенька! – говорила она, оглядываясь на брата и как бы спрашивая его: что же это такое?
Николаю тоже очень нравилась игра дядюшки. Дядюшка второй раз заиграл песню. Улыбающееся лицо Анисьи Федоровны явилось опять в дверях и из за ней еще другие лица… «За холодной ключевой, кричит: девица постой!» играл дядюшка, сделал опять ловкий перебор, оторвал и шевельнул плечами.
– Ну, ну, голубчик, дядюшка, – таким умоляющим голосом застонала Наташа, как будто жизнь ее зависела от этого. Дядюшка встал и как будто в нем было два человека, – один из них серьезно улыбнулся над весельчаком, а весельчак сделал наивную и аккуратную выходку перед пляской.
– Ну, племянница! – крикнул дядюшка взмахнув к Наташе рукой, оторвавшей аккорд.
Наташа сбросила с себя платок, который был накинут на ней, забежала вперед дядюшки и, подперши руки в боки, сделала движение плечами и стала.
Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала – эта графинечка, воспитанная эмигранткой француженкой, этот дух, откуда взяла она эти приемы, которые pas de chale давно бы должны были вытеснить? Но дух и приемы эти были те самые, неподражаемые, не изучаемые, русские, которых и ждал от нее дядюшка. Как только она стала, улыбнулась торжественно, гордо и хитро весело, первый страх, который охватил было Николая и всех присутствующих, страх, что она не то сделает, прошел и они уже любовались ею.
Она сделала то самое и так точно, так вполне точно это сделала, что Анисья Федоровна, которая тотчас подала ей необходимый для ее дела платок, сквозь смех прослезилась, глядя на эту тоненькую, грациозную, такую чужую ей, в шелку и в бархате воспитанную графиню, которая умела понять всё то, что было и в Анисье, и в отце Анисьи, и в тетке, и в матери, и во всяком русском человеке.
– Ну, графинечка – чистое дело марш, – радостно смеясь, сказал дядюшка, окончив пляску. – Ай да племянница! Вот только бы муженька тебе молодца выбрать, – чистое дело марш!
– Уж выбран, – сказал улыбаясь Николай.
– О? – сказал удивленно дядюшка, глядя вопросительно на Наташу. Наташа с счастливой улыбкой утвердительно кивнула головой.
– Еще какой! – сказала она. Но как только она сказала это, другой, новый строй мыслей и чувств поднялся в ней. Что значила улыбка Николая, когда он сказал: «уж выбран»? Рад он этому или не рад? Он как будто думает, что мой Болконский не одобрил бы, не понял бы этой нашей радости. Нет, он бы всё понял. Где он теперь? подумала Наташа и лицо ее вдруг стало серьезно. Но это продолжалось только одну секунду. – Не думать, не сметь думать об этом, сказала она себе и улыбаясь, подсела опять к дядюшке, прося его сыграть еще что нибудь.
Дядюшка сыграл еще песню и вальс; потом, помолчав, прокашлялся и запел свою любимую охотническую песню.
Как со вечера пороша
Выпадала хороша…
Дядюшка пел так, как поет народ, с тем полным и наивным убеждением, что в песне все значение заключается только в словах, что напев сам собой приходит и что отдельного напева не бывает, а что напев – так только, для складу. От этого то этот бессознательный напев, как бывает напев птицы, и у дядюшки был необыкновенно хорош. Наташа была в восторге от пения дядюшки. Она решила, что не будет больше учиться на арфе, а будет играть только на гитаре. Она попросила у дядюшки гитару и тотчас же подобрала аккорды к песне.
В десятом часу за Наташей и Петей приехали линейка, дрожки и трое верховых, посланных отыскивать их. Граф и графиня не знали где они и крепко беспокоились, как сказал посланный.
Петю снесли и положили как мертвое тело в линейку; Наташа с Николаем сели в дрожки. Дядюшка укутывал Наташу и прощался с ней с совершенно новой нежностью. Он пешком проводил их до моста, который надо было объехать в брод, и велел с фонарями ехать вперед охотникам.
– Прощай, племянница дорогая, – крикнул из темноты его голос, не тот, который знала прежде Наташа, а тот, который пел: «Как со вечера пороша».
В деревне, которую проезжали, были красные огоньки и весело пахло дымом.
– Что за прелесть этот дядюшка! – сказала Наташа, когда они выехали на большую дорогу.
– Да, – сказал Николай. – Тебе не холодно?
– Нет, мне отлично, отлично. Мне так хорошо, – с недоумением даже cказала Наташа. Они долго молчали.
Ночь была темная и сырая. Лошади не видны были; только слышно было, как они шлепали по невидной грязи.
Что делалось в этой детской, восприимчивой душе, так жадно ловившей и усвоивавшей все разнообразнейшие впечатления жизни? Как это всё укладывалось в ней? Но она была очень счастлива. Уже подъезжая к дому, она вдруг запела мотив песни: «Как со вечера пороша», мотив, который она ловила всю дорогу и наконец поймала.
– Поймала? – сказал Николай.
– Ты об чем думал теперь, Николенька? – спросила Наташа. – Они любили это спрашивать друг у друга.
– Я? – сказал Николай вспоминая; – вот видишь ли, сначала я думал, что Ругай, красный кобель, похож на дядюшку и что ежели бы он был человек, то он дядюшку всё бы еще держал у себя, ежели не за скачку, так за лады, всё бы держал. Как он ладен, дядюшка! Не правда ли? – Ну а ты?
– Я? Постой, постой. Да, я думала сначала, что вот мы едем и думаем, что мы едем домой, а мы Бог знает куда едем в этой темноте и вдруг приедем и увидим, что мы не в Отрадном, а в волшебном царстве. А потом еще я думала… Нет, ничего больше.
– Знаю, верно про него думала, – сказал Николай улыбаясь, как узнала Наташа по звуку его голоса.
– Нет, – отвечала Наташа, хотя действительно она вместе с тем думала и про князя Андрея, и про то, как бы ему понравился дядюшка. – А еще я всё повторяю, всю дорогу повторяю: как Анисьюшка хорошо выступала, хорошо… – сказала Наташа. И Николай услыхал ее звонкий, беспричинный, счастливый смех.
– А знаешь, – вдруг сказала она, – я знаю, что никогда уже я не буду так счастлива, спокойна, как теперь.
– Вот вздор, глупости, вранье – сказал Николай и подумал: «Что за прелесть эта моя Наташа! Такого другого друга у меня нет и не будет. Зачем ей выходить замуж, всё бы с ней ездили!»
«Экая прелесть этот Николай!» думала Наташа. – А! еще огонь в гостиной, – сказала она, указывая на окна дома, красиво блестевшие в мокрой, бархатной темноте ночи.


Граф Илья Андреич вышел из предводителей, потому что эта должность была сопряжена с слишком большими расходами. Но дела его всё не поправлялись. Часто Наташа и Николай видели тайные, беспокойные переговоры родителей и слышали толки о продаже богатого, родового Ростовского дома и подмосковной. Без предводительства не нужно было иметь такого большого приема, и отрадненская жизнь велась тише, чем в прежние годы; но огромный дом и флигеля всё таки были полны народом, за стол всё так же садилось больше человек. Всё это были свои, обжившиеся в доме люди, почти члены семейства или такие, которые, казалось, необходимо должны были жить в доме графа. Таковы были Диммлер – музыкант с женой, Иогель – танцовальный учитель с семейством, старушка барышня Белова, жившая в доме, и еще многие другие: учителя Пети, бывшая гувернантка барышень и просто люди, которым лучше или выгоднее было жить у графа, чем дома. Не было такого большого приезда как прежде, но ход жизни велся тот же, без которого не могли граф с графиней представить себе жизни. Та же была, еще увеличенная Николаем, охота, те же 50 лошадей и 15 кучеров на конюшне, те же дорогие подарки в именины, и торжественные на весь уезд обеды; те же графские висты и бостоны, за которыми он, распуская всем на вид карты, давал себя каждый день на сотни обыгрывать соседям, смотревшим на право составлять партию графа Ильи Андреича, как на самую выгодную аренду.
Граф, как в огромных тенетах, ходил в своих делах, стараясь не верить тому, что он запутался и с каждым шагом всё более и более запутываясь и чувствуя себя не в силах ни разорвать сети, опутавшие его, ни осторожно, терпеливо приняться распутывать их. Графиня любящим сердцем чувствовала, что дети ее разоряются, что граф не виноват, что он не может быть не таким, каким он есть, что он сам страдает (хотя и скрывает это) от сознания своего и детского разорения, и искала средств помочь делу. С ее женской точки зрения представлялось только одно средство – женитьба Николая на богатой невесте. Она чувствовала, что это была последняя надежда, и что если Николай откажется от партии, которую она нашла ему, надо будет навсегда проститься с возможностью поправить дела. Партия эта была Жюли Карагина, дочь прекрасных, добродетельных матери и отца, с детства известная Ростовым, и теперь богатая невеста по случаю смерти последнего из ее братьев.
Графиня писала прямо к Карагиной в Москву, предлагая ей брак ее дочери с своим сыном и получила от нее благоприятный ответ. Карагина отвечала, что она с своей стороны согласна, что всё будет зависеть от склонности ее дочери. Карагина приглашала Николая приехать в Москву.
Несколько раз, со слезами на глазах, графиня говорила сыну, что теперь, когда обе дочери ее пристроены – ее единственное желание состоит в том, чтобы видеть его женатым. Она говорила, что легла бы в гроб спокойной, ежели бы это было. Потом говорила, что у нее есть прекрасная девушка на примете и выпытывала его мнение о женитьбе.
В других разговорах она хвалила Жюли и советовала Николаю съездить в Москву на праздники повеселиться. Николай догадывался к чему клонились разговоры его матери, и в один из таких разговоров вызвал ее на полную откровенность. Она высказала ему, что вся надежда поправления дел основана теперь на его женитьбе на Карагиной.
– Что ж, если бы я любил девушку без состояния, неужели вы потребовали бы, maman, чтобы я пожертвовал чувством и честью для состояния? – спросил он у матери, не понимая жестокости своего вопроса и желая только выказать свое благородство.
– Нет, ты меня не понял, – сказала мать, не зная, как оправдаться. – Ты меня не понял, Николинька. Я желаю твоего счастья, – прибавила она и почувствовала, что она говорит неправду, что она запуталась. – Она заплакала.
– Маменька, не плачьте, а только скажите мне, что вы этого хотите, и вы знаете, что я всю жизнь свою, всё отдам для того, чтобы вы были спокойны, – сказал Николай. Я всем пожертвую для вас, даже своим чувством.
Но графиня не так хотела поставить вопрос: она не хотела жертвы от своего сына, она сама бы хотела жертвовать ему.
– Нет, ты меня не понял, не будем говорить, – сказала она, утирая слезы.
«Да, может быть, я и люблю бедную девушку, говорил сам себе Николай, что ж, мне пожертвовать чувством и честью для состояния? Удивляюсь, как маменька могла мне сказать это. Оттого что Соня бедна, то я и не могу любить ее, думал он, – не могу отвечать на ее верную, преданную любовь. А уж наверное с ней я буду счастливее, чем с какой нибудь куклой Жюли. Пожертвовать своим чувством я всегда могу для блага своих родных, говорил он сам себе, но приказывать своему чувству я не могу. Ежели я люблю Соню, то чувство мое сильнее и выше всего для меня».
Николай не поехал в Москву, графиня не возобновляла с ним разговора о женитьбе и с грустью, а иногда и озлоблением видела признаки всё большего и большего сближения между своим сыном и бесприданной Соней. Она упрекала себя за то, но не могла не ворчать, не придираться к Соне, часто без причины останавливая ее, называя ее «вы», и «моя милая». Более всего добрая графиня за то и сердилась на Соню, что эта бедная, черноглазая племянница была так кротка, так добра, так преданно благодарна своим благодетелям, и так верно, неизменно, с самоотвержением влюблена в Николая, что нельзя было ни в чем упрекнуть ее.
Николай доживал у родных свой срок отпуска. От жениха князя Андрея получено было 4 е письмо, из Рима, в котором он писал, что он уже давно бы был на пути в Россию, ежели бы неожиданно в теплом климате не открылась его рана, что заставляет его отложить свой отъезд до начала будущего года. Наташа была так же влюблена в своего жениха, так же успокоена этой любовью и так же восприимчива ко всем радостям жизни; но в конце четвертого месяца разлуки с ним, на нее начинали находить минуты грусти, против которой она не могла бороться. Ей жалко было самое себя, жалко было, что она так даром, ни для кого, пропадала всё это время, в продолжение которого она чувствовала себя столь способной любить и быть любимой.
В доме Ростовых было невесело.


Пришли святки, и кроме парадной обедни, кроме торжественных и скучных поздравлений соседей и дворовых, кроме на всех надетых новых платьев, не было ничего особенного, ознаменовывающего святки, а в безветренном 20 ти градусном морозе, в ярком ослепляющем солнце днем и в звездном зимнем свете ночью, чувствовалась потребность какого нибудь ознаменования этого времени.
На третий день праздника после обеда все домашние разошлись по своим комнатам. Было самое скучное время дня. Николай, ездивший утром к соседям, заснул в диванной. Старый граф отдыхал в своем кабинете. В гостиной за круглым столом сидела Соня, срисовывая узор. Графиня раскладывала карты. Настасья Ивановна шут с печальным лицом сидел у окна с двумя старушками. Наташа вошла в комнату, подошла к Соне, посмотрела, что она делает, потом подошла к матери и молча остановилась.
– Что ты ходишь, как бесприютная? – сказала ей мать. – Что тебе надо?
– Его мне надо… сейчас, сию минуту мне его надо, – сказала Наташа, блестя глазами и не улыбаясь. – Графиня подняла голову и пристально посмотрела на дочь.
– Не смотрите на меня. Мама, не смотрите, я сейчас заплачу.
– Садись, посиди со мной, – сказала графиня.
– Мама, мне его надо. За что я так пропадаю, мама?… – Голос ее оборвался, слезы брызнули из глаз, и она, чтобы скрыть их, быстро повернулась и вышла из комнаты. Она вышла в диванную, постояла, подумала и пошла в девичью. Там старая горничная ворчала на молодую девушку, запыхавшуюся, с холода прибежавшую с дворни.
– Будет играть то, – говорила старуха. – На всё время есть.
– Пусти ее, Кондратьевна, – сказала Наташа. – Иди, Мавруша, иди.
И отпустив Маврушу, Наташа через залу пошла в переднюю. Старик и два молодые лакея играли в карты. Они прервали игру и встали при входе барышни. «Что бы мне с ними сделать?» подумала Наташа. – Да, Никита, сходи пожалуста… куда бы мне его послать? – Да, сходи на дворню и принеси пожалуста петуха; да, а ты, Миша, принеси овса.
– Немного овса прикажете? – весело и охотно сказал Миша.
– Иди, иди скорее, – подтвердил старик.
– Федор, а ты мелу мне достань.
Проходя мимо буфета, она велела подавать самовар, хотя это было вовсе не время.
Буфетчик Фока был самый сердитый человек из всего дома. Наташа над ним любила пробовать свою власть. Он не поверил ей и пошел спросить, правда ли?
– Уж эта барышня! – сказал Фока, притворно хмурясь на Наташу.
Никто в доме не рассылал столько людей и не давал им столько работы, как Наташа. Она не могла равнодушно видеть людей, чтобы не послать их куда нибудь. Она как будто пробовала, не рассердится ли, не надуется ли на нее кто из них, но ничьих приказаний люди не любили так исполнять, как Наташиных. «Что бы мне сделать? Куда бы мне пойти?» думала Наташа, медленно идя по коридору.
– Настасья Ивановна, что от меня родится? – спросила она шута, который в своей куцавейке шел навстречу ей.
– От тебя блохи, стрекозы, кузнецы, – отвечал шут.
– Боже мой, Боже мой, всё одно и то же. Ах, куда бы мне деваться? Что бы мне с собой сделать? – И она быстро, застучав ногами, побежала по лестнице к Фогелю, который с женой жил в верхнем этаже. У Фогеля сидели две гувернантки, на столе стояли тарелки с изюмом, грецкими и миндальными орехами. Гувернантки разговаривали о том, где дешевле жить, в Москве или в Одессе. Наташа присела, послушала их разговор с серьезным задумчивым лицом и встала. – Остров Мадагаскар, – проговорила она. – Ма да гас кар, – повторила она отчетливо каждый слог и не отвечая на вопросы m me Schoss о том, что она говорит, вышла из комнаты. Петя, брат ее, был тоже наверху: он с своим дядькой устраивал фейерверк, который намеревался пустить ночью. – Петя! Петька! – закричала она ему, – вези меня вниз. с – Петя подбежал к ней и подставил спину. Она вскочила на него, обхватив его шею руками и он подпрыгивая побежал с ней. – Нет не надо – остров Мадагаскар, – проговорила она и, соскочив с него, пошла вниз.
Как будто обойдя свое царство, испытав свою власть и убедившись, что все покорны, но что всё таки скучно, Наташа пошла в залу, взяла гитару, села в темный угол за шкапчик и стала в басу перебирать струны, выделывая фразу, которую она запомнила из одной оперы, слышанной в Петербурге вместе с князем Андреем. Для посторонних слушателей у ней на гитаре выходило что то, не имевшее никакого смысла, но в ее воображении из за этих звуков воскресал целый ряд воспоминаний. Она сидела за шкапчиком, устремив глаза на полосу света, падавшую из буфетной двери, слушала себя и вспоминала. Она находилась в состоянии воспоминания.
Соня прошла в буфет с рюмкой через залу. Наташа взглянула на нее, на щель в буфетной двери и ей показалось, что она вспоминает то, что из буфетной двери в щель падал свет и что Соня прошла с рюмкой. «Да и это было точь в точь также», подумала Наташа. – Соня, что это? – крикнула Наташа, перебирая пальцами на толстой струне.
– Ах, ты тут! – вздрогнув, сказала Соня, подошла и прислушалась. – Не знаю. Буря? – сказала она робко, боясь ошибиться.
«Ну вот точно так же она вздрогнула, точно так же подошла и робко улыбнулась тогда, когда это уж было», подумала Наташа, «и точно так же… я подумала, что в ней чего то недостает».
– Нет, это хор из Водоноса, слышишь! – И Наташа допела мотив хора, чтобы дать его понять Соне.
– Ты куда ходила? – спросила Наташа.
– Воду в рюмке переменить. Я сейчас дорисую узор.
– Ты всегда занята, а я вот не умею, – сказала Наташа. – А Николай где?
– Спит, кажется.
– Соня, ты поди разбуди его, – сказала Наташа. – Скажи, что я его зову петь. – Она посидела, подумала о том, что это значит, что всё это было, и, не разрешив этого вопроса и нисколько не сожалея о том, опять в воображении своем перенеслась к тому времени, когда она была с ним вместе, и он влюбленными глазами смотрел на нее.
«Ах, поскорее бы он приехал. Я так боюсь, что этого не будет! А главное: я стареюсь, вот что! Уже не будет того, что теперь есть во мне. А может быть, он нынче приедет, сейчас приедет. Может быть приехал и сидит там в гостиной. Может быть, он вчера еще приехал и я забыла». Она встала, положила гитару и пошла в гостиную. Все домашние, учителя, гувернантки и гости сидели уж за чайным столом. Люди стояли вокруг стола, – а князя Андрея не было, и была всё прежняя жизнь.
– А, вот она, – сказал Илья Андреич, увидав вошедшую Наташу. – Ну, садись ко мне. – Но Наташа остановилась подле матери, оглядываясь кругом, как будто она искала чего то.