Шведское великодержавие

Шведское королевство
швед. Konungariket Sverige
королевство
1561 — 1721
Флаг Герб
Шведская империя в 1658 году
Столица	Уппсала (до 1634), Стокгольм (50 000 ч., 1700г)
Язык(и)	шведский
Религия	лютеранство
Денежная единица	шведский риксдалер
Площадь	900 000 км²
Население	2 500 000 (1600), 20 000 000 (1708)
Форма правления	дуалистическая монархия
Династия	Васа, Пфальц-Цвейбрюккен

К:Появились в 1561 годуК:Исчезли в 1721 году

Шведское великодержавие — исторический термин, обозначающий королевство Швеция (собственно Швецию) и её владения в период с 1561 (после завоевания Эстляндии) по 1721 год (уступка Прибалтики и восточной Финляндии России по Ништадтскому мирному договору). В течение этого времени Швеция представляла собой одну из великих европейских держав.

По Вестфальскому миру Швеции достались немецкие герцогства Бремен и Верден, вся восточная и часть западной Померании (Шведская Померания) и Висмар. В 1654 году королева Христина отказалась от короны в пользу своего двоюродного брата, вступившего на шведский престол под именем Карла Х Августа.

В его царствование политическое могущество и территориальные приобретения Швеции достигли своего зенита. По миру в Роскилле отошли от Дании к Швеции Тронхейм, Борнхольм, Блекинге, Сконе, Халланд и Бохуслен. Через 2 года Тронхейм и Борнхольм были возвращены Дании, но зато Швеция приобрела по миру с Польшей всю Лифляндию.

По мнению шведской историографии, победоносное окончание шведско-датской Северной войны 1655—1660 годов позволило, наконец, Швеции обзавестись на Скандинавском полуострове естественными границами с Данией, сохранившимися и до сих пор. В результате перечисленных территориальных приобретений народонаселение Швеции увеличилось почти на ¹/₃.

В 1660 году, когда скончался Карл X, оставивший малолетнего сына Карла XI, территориальные владения охватывали всю нынешнюю Швецию, Финляндию, Эстляндию, Лифляндию, Ингерманландию, восточную Померанию и часть западной, Висмар, Бремен и Верден, то есть пространство приблизительно в 900 тыс. км², с населением около 3 млн. Продолжительные войны и неожиданное политическое возвеличение повлекли за собой важные последствия для внутренней жизни страны. Усиленное общение с Европой оказало сильное воздействие на общую культуру Швеции, чему много содействовали и заботы Густава-Адольфа, Оксеншерны и Карла X.

На шведском языке период империи называется stormaktstiden, «Эпоха великодержавия». Расцвет империи пришелся на XVII век, когда Швеция выступала гарантом Вестфальского мира и придерживалась геополитической концепции балтийского господства — «Битва за господство на Балтийском море».

Тридцатилетняя война 1618—1648

После распада Кальмарской унии шведская внешняя политика сосредоточилась на получении господства над Балтийским морем, что привело ко многим войнам с Данией, начиная с 1560-х гг. После успешного вступления Швеции в Тридцатилетнюю войну в 1630 г. на стороне немецких протестантов король Густав II Адольф стал одним из самых могущественных европейских монархов. Затем Швеция одержала победу над Данией в двух войнах 1643—1645 и 1657—1658 гг. Финляндия, некоторые провинции северной Германии и современные балтийские республики также принадлежали Швеции, а после Вестфальского мира в 1648 г. и Роскилльского мира с Данией в 1658 г. Швеция стала сильной державой Северной Европы. Страна даже основала колонию в Северной Америке, которая просуществовала недолгое время (в настоящее время это штат Делавэр). Однако у Швеции была в основном аграрная экономика, и ей не хватило ресурсов поддерживать статус великой державы в долгосрочной перспективе.

Согласно Вестфальскому миру Швеция получила:

• Рюген;
• Шведская Померания
• Штеттин;
• Висмар;
• Бремен;
• Вердер.

Во владении Швеции оказались, таким образом, важнейшие гавани не только Балтийского, но и Северного моря. Она как владелица германских княжеств стала членом Священной Римской империи с правом посылать своих депутатов на имперские сеймы.

Роскилльский мир

Согласно Роскилльскому миру Швеция получила:

• Сконе (провинция);
• Халланд (провинция);
• Блекинге (провинция);
• Борнхольм;
• Вен (остров);
• Бохуслен.
• Трёнделаг

Владения Швеции

В этом списке представлены все территории мира, когда-либо находившиеся во владении, вассальной, колониальной или близкой к ним зависимости от Швеции.

В Европе

• В Скандинавии:
  • Аландские острова (ок. 1180—1809, 1918)
  • остров Борнхольм (1658—1660)
  • Норвегия (1814—1905)
  • Финляндия (ок. 1180—1808)
• В Прибалтике:
  • Курляндия (1701—1709)
  • Шведская Эстляндия (включая остров Эзель) (1561—1710)
  • Шведская Ингерманландия (Ингрия) (1583-95, 1617—1703)
  • Шведская Ливония (1621—1710)
  • Мемель (Клайпеда) (1629—1635)
• Германские земли:
  • Бремен-Верден (1645—1715)
  • Аугсбург (1632—1635)
  • Эрфурт (1632—1650)
  • Минден (1636—1649)
  • Шведская Померания и Рюген (1631—1815)
  • Шведская Пруссия (1629—1635)
  • Висмар (1632—1803)

Заморские колонии

• Антильские острова:
  • остров Гваделупа (1813—1814)
  • остров Сен-Бартельми (1784—1878)
• В Северной Америке:
  • Новая Швеция (1638—1655)
• В Африке:
  • Шведский Золотой берег (1650—1653)

Войны Швеции

Термин Датско-шведская война может быть применён по отношению к любой войне, в которой Дания и Швеция воевали между собой или другое обозначение показывает с кем воюет Швеция в данный момент.

• Русско-шведские войны;
• Датско-шведские войны;
• Польско-шведские войны.

См. также

• Скандинавский колониализм
• Формирование территории Российской империи

Отрывок, характеризующий Шведское великодержавие

«Никто не прав, никто не виноват, стало быть и она не виновата», думал он. – Ежели Пьер не изъявил тотчас же согласия на соединение с женою, то только потому, что в состоянии тоски, в котором он находился, он не был в силах ничего предпринять. Ежели бы жена приехала к нему, он бы теперь не прогнал ее. Разве не всё равно было в сравнении с тем, что занимало Пьера, жить или не жить с женою?
Не отвечая ничего ни жене, ни теще, Пьер раз поздним вечером собрался в дорогу и уехал в Москву, чтобы повидаться с Иосифом Алексеевичем. Вот что писал Пьер в дневнике своем.
«Москва, 17 го ноября.
Сейчас только приехал от благодетеля, и спешу записать всё, что я испытал при этом. Иосиф Алексеевич живет бедно и страдает третий год мучительною болезнью пузыря. Никто никогда не слыхал от него стона, или слова ропота. С утра и до поздней ночи, за исключением часов, в которые он кушает самую простую пищу, он работает над наукой. Он принял меня милостиво и посадил на кровати, на которой он лежал; я сделал ему знак рыцарей Востока и Иерусалима, он ответил мне тем же, и с кроткой улыбкой спросил меня о том, что я узнал и приобрел в прусских и шотландских ложах. Я рассказал ему всё, как умел, передав те основания, которые я предлагал в нашей петербургской ложе и сообщил о дурном приеме, сделанном мне, и о разрыве, происшедшем между мною и братьями. Иосиф Алексеевич, изрядно помолчав и подумав, на всё это изложил мне свой взгляд, который мгновенно осветил мне всё прошедшее и весь будущий путь, предлежащий мне. Он удивил меня, спросив о том, помню ли я, в чем состоит троякая цель ордена: 1) в хранении и познании таинства; 2) в очищении и исправлении себя для воспринятия оного и 3) в исправлении рода человеческого чрез стремление к таковому очищению. Какая есть главнейшая и первая цель из этих трех? Конечно собственное исправление и очищение. Только к этой цели мы можем всегда стремиться независимо от всех обстоятельств. Но вместе с тем эта то цель и требует от нас наиболее трудов, и потому, заблуждаясь гордостью, мы, упуская эту цель, беремся либо за таинство, которое недостойны воспринять по нечистоте своей, либо беремся за исправление рода человеческого, когда сами из себя являем пример мерзости и разврата. Иллюминатство не есть чистое учение именно потому, что оно увлеклось общественной деятельностью и преисполнено гордости. На этом основании Иосиф Алексеевич осудил мою речь и всю мою деятельность. Я согласился с ним в глубине души своей. По случаю разговора нашего о моих семейных делах, он сказал мне: – Главная обязанность истинного масона, как я сказал вам, состоит в совершенствовании самого себя. Но часто мы думаем, что, удалив от себя все трудности нашей жизни, мы скорее достигнем этой цели; напротив, государь мой, сказал он мне, только в среде светских волнений можем мы достигнуть трех главных целей: 1) самопознания, ибо человек может познавать себя только через сравнение, 2) совершенствования, только борьбой достигается оно, и 3) достигнуть главной добродетели – любви к смерти. Только превратности жизни могут показать нам тщету ее и могут содействовать – нашей врожденной любви к смерти или возрождению к новой жизни. Слова эти тем более замечательны, что Иосиф Алексеевич, несмотря на свои тяжкие физические страдания, никогда не тяготится жизнию, а любит смерть, к которой он, несмотря на всю чистоту и высоту своего внутреннего человека, не чувствует еще себя достаточно готовым. Потом благодетель объяснил мне вполне значение великого квадрата мироздания и указал на то, что тройственное и седьмое число суть основание всего. Он советовал мне не отстраняться от общения с петербургскими братьями и, занимая в ложе только должности 2 го градуса, стараться, отвлекая братьев от увлечений гордости, обращать их на истинный путь самопознания и совершенствования. Кроме того для себя лично советовал мне первее всего следить за самим собою, и с этою целью дал мне тетрадь, ту самую, в которой я пишу и буду вписывать впредь все свои поступки».
«Петербург, 23 го ноября.
«Я опять живу с женой. Теща моя в слезах приехала ко мне и сказала, что Элен здесь и что она умоляет меня выслушать ее, что она невинна, что она несчастна моим оставлением, и многое другое. Я знал, что ежели я только допущу себя увидать ее, то не в силах буду более отказать ей в ее желании. В сомнении своем я не знал, к чьей помощи и совету прибегнуть. Ежели бы благодетель был здесь, он бы сказал мне. Я удалился к себе, перечел письма Иосифа Алексеевича, вспомнил свои беседы с ним, и из всего вывел то, что я не должен отказывать просящему и должен подать руку помощи всякому, тем более человеку столь связанному со мною, и должен нести крест свой. Но ежели я для добродетели простил ее, то пускай и будет мое соединение с нею иметь одну духовную цель. Так я решил и так написал Иосифу Алексеевичу. Я сказал жене, что прошу ее забыть всё старое, прошу простить мне то, в чем я мог быть виноват перед нею, а что мне прощать ей нечего. Мне радостно было сказать ей это. Пусть она не знает, как тяжело мне было вновь увидать ее. Устроился в большом доме в верхних покоях и испытываю счастливое чувство обновления».


Как и всегда, и тогда высшее общество, соединяясь вместе при дворе и на больших балах, подразделялось на несколько кружков, имеющих каждый свой оттенок. В числе их самый обширный был кружок французский, Наполеоновского союза – графа Румянцева и Caulaincourt'a. В этом кружке одно из самых видных мест заняла Элен, как только она с мужем поселилась в Петербурге. У нее бывали господа французского посольства и большое количество людей, известных своим умом и любезностью, принадлежавших к этому направлению.
Элен была в Эрфурте во время знаменитого свидания императоров, и оттуда привезла эти связи со всеми Наполеоновскими достопримечательностями Европы. В Эрфурте она имела блестящий успех. Сам Наполеон, заметив ее в театре, сказал про нее: «C'est un superbe animal». [Это прекрасное животное.] Успех ее в качестве красивой и элегантной женщины не удивлял Пьера, потому что с годами она сделалась еще красивее, чем прежде. Но удивляло его то, что за эти два года жена его успела приобрести себе репутацию
«d'une femme charmante, aussi spirituelle, que belle». [прелестной женщины, столь же умной, сколько красивой.] Известный рrince de Ligne [князь де Линь] писал ей письма на восьми страницах. Билибин приберегал свои mots [словечки], чтобы в первый раз сказать их при графине Безуховой. Быть принятым в салоне графини Безуховой считалось дипломом ума; молодые люди прочитывали книги перед вечером Элен, чтобы было о чем говорить в ее салоне, и секретари посольства, и даже посланники, поверяли ей дипломатические тайны, так что Элен была сила в некотором роде. Пьер, который знал, что она была очень глупа, с странным чувством недоуменья и страха иногда присутствовал на ее вечерах и обедах, где говорилось о политике, поэзии и философии. На этих вечерах он испытывал чувство подобное тому, которое должен испытывать фокусник, ожидая всякий раз, что вот вот обман его откроется. Но оттого ли, что для ведения такого салона именно нужна была глупость, или потому что сами обманываемые находили удовольствие в этом обмане, обман не открывался, и репутация d'une femme charmante et spirituelle так непоколебимо утвердилась за Еленой Васильевной Безуховой, что она могла говорить самые большие пошлости и глупости, и всё таки все восхищались каждым ее словом и отыскивали в нем глубокий смысл, которого она сама и не подозревала.
Пьер был именно тем самым мужем, который нужен был для этой блестящей, светской женщины. Он был тот рассеянный чудак, муж grand seigneur [большой барин], никому не мешающий и не только не портящий общего впечатления высокого тона гостиной, но, своей противоположностью изяществу и такту жены, служащий выгодным для нее фоном. Пьер, за эти два года, вследствие своего постоянного сосредоточенного занятия невещественными интересами и искреннего презрения ко всему остальному, усвоил себе в неинтересовавшем его обществе жены тот тон равнодушия, небрежности и благосклонности ко всем, который не приобретается искусственно и который потому то и внушает невольное уважение. Он входил в гостиную своей жены как в театр, со всеми был знаком, всем был одинаково рад и ко всем был одинаково равнодушен. Иногда он вступал в разговор, интересовавший его, и тогда, без соображений о том, были ли тут или нет les messieurs de l'ambassade [служащие при посольстве], шамкая говорил свои мнения, которые иногда были совершенно не в тоне настоящей минуты. Но мнение о чудаке муже de la femme la plus distinguee de Petersbourg [самой замечательной женщины в Петербурге] уже так установилось, что никто не принимал au serux [всерьез] его выходок.