Швецов, Аркадий Дмитриевич

Швецов Аркадий Дмитриевич
Дата рождения:	12 (24) января 1892(1892-01-24)
Место рождения:	посёлок Нижне-Сергинского завода, Красноуфимский уезд, Пермская губерния, Российская империя
Дата смерти:	19 марта 1953(1953-03-19) (61 год)
Награды и премии:

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Арка́дий Дми́триевич Швецо́в (1892—1953) — советский конструктор авиационных двигателей, доктор технических наук (1940), генерал-лейтенант инженерно-авиационной службы (1948). Герой Социалистического Труда (1942). Лауреат четырёх Сталинских премий (1942, 1943, 1946, 1948).

Биография

Родился 12 (24) января 1892 года в рабочем посёлке Нижне-Сергинского завода (ныне Нижние Серги Свердловской области) в семье школьного учителя. В 1909 году окончил Алексеевское реальное училище (теперь — Пермский авиационный техникум имени А. Д. Швецова), а в 1921 году — Высшее техническое императорское училище (МВТУ имени Н. Э. Баумана).

Во время Первой мировой войны работал токарем на заводе «Динамо» в Москве. С 1922 года руководил конструкторским бюро завода «Мотор».

В 1925—1926 годах под руководством Швецова был разработан 5-цилиндровый звездообразный авиационный двигатель М-11 — первый в СССР серийный авиационный двигатель воздушного охлаждения, который выпускался до 1940 года (в модификациях — до 1952) и использовался на самолётах У-2 (По-2), АИР-6, УТ-2, Як-18.

Депутат ВС СССР 2—3 созывов (с 1946 года).

А. Д. Швецов скончался в Москве 19 марта 1953 года. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище (участок № 4).

Двигатель Wright R-1820

В 1934 году СССР закупил лицензию на американский радиальный двигатель Wright R-1820. Для освоения и адаптации двигателя был создан завод № 19 в Перми, техническим директором и главным конструктором которого был назначен А. Д. Швецов, который в 1931-34 гг. был в командировке в США на заводе Curtiss-Wright. В 1939 году конструкторский отдел завода был преобразован в ОКБ-19, главным конструктором которого назначен Швецов.

В 1947 году А. Д. Швецову было присвоено звание «Генеральный конструктор». Генерал-лейтенант (17.7.1948). В 1934—1953 годах под руководством А. Д. Швецова было создано семейство поршневых двигателей воздушного охлаждения, основанных на лицензии Wright R-1820:

• М-25 — 1934
• АШ(М)-62 — 1939
• М-63 — 1939
• АШ(М)-82 — 1941
• АШ(М)-82Ф — 1942
• АШ(М)-82ФН — 1943
• М-71 — 1942
• АШ-73 — 1945
• АШ-21 — 1946
• АШ-2ТК — 28-цилиндровый, 4-х рядный мощностью 4000 л.с.
• АШ-2К — комбинированный турбинно-поршневой двигатель мощностью 4500 л.с.

Награды и премии

• Герой Социалистического Труда (22.1.1942)
• пять орденов Ленина (1936, 1942, 1945, 1949, 1952)
• орден Суворова II степени
• орден Кутузова I степени
• орден Трудового Красного Знамени
• медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»
• медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
• Сталинская премия первой степени (1942) — за разработку новой конструкции авиационного мотора
• Сталинская премия первой степени (1943) — за создание нового образца авиационного мотора
• Сталинская премия второй степени (1946) — за создание нового образца авиационного мотора
• Сталинская премия (1948)

Память

Именем Швецова названы Авиационный техникум и улица в Перми. На родине конструктора, в городе Нижние Серги установлен памятник.

Литература

• Грин Б. Генеральный конструктор А. Д. Швецов. — Пермь: Перм. кн. изд-во, 1964. — 104 с. — (Замечательные люди Прикамья).
• Швецов Аркадий Дмитриевич // [archive.is/NCQLc Великая Отечественная война 1941—1945. Энциклопедия] / под ред. М. М. Козлова. — М.: Советская энциклопедия, 1985. — С. 790. — 500 000 экз.

Ссылки

• [www.avid.ru/?url=ru-1-11-2-0-0-0&idinfo=734 ОАО «Авиадвигатель». Архив пресс-релизов.]
• [engine.aviaport.ru/issues/31/page16.html Цель жизни — строить моторы]

Отрывок, характеризующий Швецов, Аркадий Дмитриевич

По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)