Швирцина, Тино

Тино Швирцина
обер-бургомистр Восточного Берлина
30 мая 1990 — 11 января 1991
Предшественник:	Кристиан Хартенхауэр

Ти́но Анто́ни Швирци́на (нем. Tino Antoni Schwierzina; 30 мая 1927, Кёнигсхютте, Верхняя Силезия — 29 декабря 2003, Берлин) — немецкий политик, член СДП в ГДР. Последний обер-бургомистр Восточного Берлина.

Биография

Сын врача, Тино Швирцина пошёл в школу в 1933 году в Магдебурге, в 1944 году был призван на фронт и в 1945—1948 годах находился в плену у американцев. Окончив школу, Швирцина поступил учиться на юридический факультет Берлинского университета в 1948 году и с 1952 года работал юристом в ГДР. В 1963 году за помощь беглецам из ГДР Швирцина был приговорён к 6 месяцам лишения свободы условно, спустя пять лет завершил профессиональную юридическую деятельность по нетрудоспособности.

В 1989 году Швирцина выступил одним из соучредителей Социал-демократической партии в ГДР и входил в правление. В мае 1990 года был избран в законодательное собрание Восточного Берлина. С 30 мая 1990 по 11 января 1991 года Тино Швирцина занимал должность обер-бургомистра Восточного Берлина. С января 1991 года по октябрь 1995 года входил в состав Берлинского городского собрания, был избран заместителем председателя и в 1995 году ушёл в отставку. Похоронен на берлинском кладбище Святой Гедвиги в Вайсензе. Со 2 июня 2014 года имя Швирцины носит одна из улиц в берлинском районе Хайнерсдорф.

Ссылки

• [bundesstiftung-aufarbeitung.de/wer-war-wer-in-der-ddr-%2363%3B-1424.html?ID=3244 Биография  (нем.)]
• [www.berlin.de/rbmskzl/regierender-buergermeister/buergermeister-von-berlin/buergermeistergalerie/artikel.4571.php Биография на официальном сайте Берлина  (нем.)]
• [archiv.spd-berlin.de/geschichte/personen/l-z/schwierzina-tino/ Биография на сайте СДПГ Берлина  (нем.)]
• [www.munzinger.de/search/go/document.jsp?id=00000019508 Биография на сайте munziger.de  (нем.)]

Отрывок, характеризующий Швирцина, Тино

«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.
Перед восходом солнца его разбудили громкие частые выстрелы и крики. Мимо Пьера пробежали французы.
– Les cosaques! [Казаки!] – прокричал один из них, и через минуту толпа русских лиц окружила Пьера.
Долго не мог понять Пьер того, что с ним было. Со всех сторон он слышал вопли радости товарищей.