Шебанов, Абрам

Шеба́нов Абра́м (ум. ок. 1840 г.) – штаб-доктор русской армии, писатель-медик, статский советник.

Биография

Родился в семье священнослужителя. В 1794 году поступил в Санкт-Петербургскую генеральную госпитальную школу. В 1798 году Шебанов получил звание кандидата хирургии.

В 1799 году был произведен в лекари и назначен в 7-й егерский полк. Вместе с этим полком он участвовал в двух заграничных кампаниях против французов. В 1805 году он получил звание штаб-лекаря. После кампании 1805—1806 гг. был произведен в старшие лекари 1-го класса. За кампанию 1807 года получил чин коллежского асессора.

В 1809 году был назначен доктором 9-й пехотной дивизии. В военную кампанию этого года Шебанов отличился и получил две крупные денежные награды.

Пик деятельности Шебанова как военного врача пришелся на время Отечественной войны 1812 года и заграничных походов русской армии. Шебанов самоотверженно делал перевязки и даже операции под огнём неприятеля. Его военными наградами были:

• Орден святого Владимира 4-й степени и драгоценный перстень (1812 г.)
• Орден святой Анны 2-й степени (1813 г.)
• Чин надворного советника (за участие в сражениях при Лютцене и Бауцене).

В 1815 году Шебанов был переведен на должность доктора 8-й пехотной дивизии, а затем был назначен исполняющим должность штаб-доктора 6-го пехотного корпуса.

В 1817 году из-за сильно пошатнувшегося здоровья Шебанов оставил военное поприще и перешел в гражданское ведомство с сохранением всего получаемого им содержания. Умер он в чине статского советника, предполагают, что до 1840 года, так как в «Российском медицинском списке» на этот год его фамилия отсутствует.

Литературная деятельность

В свободное от служебных занятий время Шебанов посвящал литературе. Сегодня известна одна из его статей: «О насильственном отделении брыжейки от кишок (наблюдение)» была напечатана во «Всеобщем журнале врачебных наук» (1816 г., ч. III).

Источники и литература

• Змеев Л. Ф. Русские врачи-писатели. — СПб., 1886. — Т. Вып. I, тетрадь 2. — С. 165.
• Российский медицинский список на 1818 г. — СПб. — С. 128.
• Российский медицинский список на 1820 г. — СПб. — С. 141.
• Российский медицинский список на 1825 г. — СПб. — С. 207.

Отрывок, характеризующий Шебанов, Абрам

– Глупо… глупо! Смерть… ложь… – твердил он морщась. Несвицкий остановил его и повез домой.
Ростов с Денисовым повезли раненого Долохова.
Долохов, молча, с закрытыми глазами, лежал в санях и ни слова не отвечал на вопросы, которые ему делали; но, въехав в Москву, он вдруг очнулся и, с трудом приподняв голову, взял за руку сидевшего подле себя Ростова. Ростова поразило совершенно изменившееся и неожиданно восторженно нежное выражение лица Долохова.
– Ну, что? как ты чувствуешь себя? – спросил Ростов.
– Скверно! но не в том дело. Друг мой, – сказал Долохов прерывающимся голосом, – где мы? Мы в Москве, я знаю. Я ничего, но я убил ее, убил… Она не перенесет этого. Она не перенесет…
– Кто? – спросил Ростов.
– Мать моя. Моя мать, мой ангел, мой обожаемый ангел, мать, – и Долохов заплакал, сжимая руку Ростова. Когда он несколько успокоился, он объяснил Ростову, что живет с матерью, что ежели мать увидит его умирающим, она не перенесет этого. Он умолял Ростова ехать к ней и приготовить ее.
Ростов поехал вперед исполнять поручение, и к великому удивлению своему узнал, что Долохов, этот буян, бретёр Долохов жил в Москве с старушкой матерью и горбатой сестрой, и был самый нежный сын и брат.


Пьер в последнее время редко виделся с женою с глазу на глаз. И в Петербурге, и в Москве дом их постоянно бывал полон гостями. В следующую ночь после дуэли, он, как и часто делал, не пошел в спальню, а остался в своем огромном, отцовском кабинете, в том самом, в котором умер граф Безухий.
Он прилег на диван и хотел заснуть, для того чтобы забыть всё, что было с ним, но он не мог этого сделать. Такая буря чувств, мыслей, воспоминаний вдруг поднялась в его душе, что он не только не мог спать, но не мог сидеть на месте и должен был вскочить с дивана и быстрыми шагами ходить по комнате. То ему представлялась она в первое время после женитьбы, с открытыми плечами и усталым, страстным взглядом, и тотчас же рядом с нею представлялось красивое, наглое и твердо насмешливое лицо Долохова, каким оно было на обеде, и то же лицо Долохова, бледное, дрожащее и страдающее, каким оно было, когда он повернулся и упал на снег.
«Что ж было? – спрашивал он сам себя. – Я убил любовника , да, убил любовника своей жены. Да, это было. Отчего? Как я дошел до этого? – Оттого, что ты женился на ней, – отвечал внутренний голос.
«Но в чем же я виноват? – спрашивал он. – В том, что ты женился не любя ее, в том, что ты обманул и себя и ее, – и ему живо представилась та минута после ужина у князя Василья, когда он сказал эти невыходившие из него слова: „Je vous aime“. [Я вас люблю.] Всё от этого! Я и тогда чувствовал, думал он, я чувствовал тогда, что это было не то, что я не имел на это права. Так и вышло». Он вспомнил медовый месяц, и покраснел при этом воспоминании. Особенно живо, оскорбительно и постыдно было для него воспоминание о том, как однажды, вскоре после своей женитьбы, он в 12 м часу дня, в шелковом халате пришел из спальни в кабинет, и в кабинете застал главного управляющего, который почтительно поклонился, поглядел на лицо Пьера, на его халат и слегка улыбнулся, как бы выражая этой улыбкой почтительное сочувствие счастию своего принципала.