Шебат, Валид

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Валид Шебат (Шоебат) (Walid Shoebat) — гражданин США, по его утверждению бывший палестинский террорист, разочаровавшийся в палестинской пропаганде после обучения в американском университете и брака с христианкой, потребовавшейК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 5219 дней] от него изучения Библии. Выступления Шебата в США с заявлениями о политической, исторической и теологической правоте Израиля и о несправедливом, антигуманном характере палестинского сопротивления имели достаточно широкий международный резонанс. Однако в ряде публикаций в прессе, в том числе израильской, правдивость рассказов Шебата о своей жизни, его былая принадлежность к радикальному исламу, террористическим организациям и искренность его разочарования ставится под сомнение.





Биография

Согласно информации, опубликованной на официальном сайте Шебата, он родился в Вифлееме, его дед, мухтар города Бейт-Сахур, был сподвижником муфтия Иерусалима Мухамада Аль-Хусейни, союзника Гитлера. В юности Шебат вступил в ООП и принимал участие в террористической деятельности против Израиля.

В своих интервью он признался в том, что был замешан в террористической атаки на банк Леуми в Вифлееме.

Шебат некоторое время находился в израильской тюрьме, после выхода из которой он вновь продолжил антиизраильскую деятельность, а затем эмигрировал в США. Там он получил специальность программиста и американское гражданство. В 1993 году Шебат перешел в христианство после 6-месячного изучения Библии, которое он первоначально предпринял с целью убедить свою жену перейти в Ислам.

Общественная деятельность

После террористического акта 11 сентября 2001 года, Шебат стал известен как яростный обвинитель исламизма и страстный сторонник Государства Израиль. О нем часто упоминали и приглашали для интервью ведущие мировые СМИ. Также его приглашали как свидетеля-эксперта в широко известные документальные фильмы об исламизме.

Шебат считает. что существует параллель между радикальным исламом и нацизмом. По его словам «светская догма вроде нацизма менее опасна, чем исламофашизм, который мы наблюдаем сегодня, потому что исламофашизм опирается на религию; он повелевает 'Иди сделай это, потому что такова воля Всемогущего Бога'….. исламофашизм пытается добиться власти в 55 исламских государствах. Так что в потенциале, мы можем иметь дело с мощью, равною мощи нескольких нацистских Германий, если эти люди добьются своего.»

Сомнения в правдивости Шебата

Некоторые критики поставили под сомнения правдивость рассказ Шебата о своей жизни, а также и рассказы других связанных с ним людей, заявляющих, что они бывшие исламские террористы. По утверждению критиков, это палестинские арабы-христиане и они никогда не были мусульманами (мать Шебата была католичкой и гражданкой США). Специалисты по Ближнему Востоку, прослушавшие лекции Шебата и его соратников, полагают, что они не могли принимать участия в исламском терроре из-за своего слишком большого возраста, поскольку исламский террор получил развитие лишь в конце 80-х (рассказы Шебата относятся к более раннему периоду). Некоторые члены группы Шебата продемонстрировали глубокое невежество в вопросах ислама, например, якобы бывший террорист Камаль Салим, заявил, что он является прямым потомком Великого Визиря Ислама (титул, который никогда не существовал), он также сообщил, что, будучи ребёнком, пробрался на территорию Израиля с террористическими намерениями по системе туннелей под Голанскими высотами (существование которой также выдумано), а после закладывал в Израиле бомбы.

Израильская газета Jerusalem Post также поставила под сомнение правдивость историй Шебата. В своих интервью Шебат признавался, что он совершил террористическую атаку на банк Леуми в Вифлееме. Однако никаких данных об этой атаке найти не удалось, а банк Леуми заявил, что об этом теракте ему ничего не известно. В статье Jerusalem Post также говорится, что Шебат не смог даже приблизительно вспомнить дату теракта, когда корреспондент задал ему такой вопрос. В статье неоднократно упоминается тот факт, что публично выступая и представляясь раскаявшимся террористом и бывшим мусульманином, перешедшим в христианство, Шебат зарабатывает много тысяч долларов (так, за одну из лекций он и ещё 2 человека из его группы получили 13 000 долларов, лекции оплачиваются частными спонсорами).

На своем сайте Шебат утверждал, что Шебат — его вымышленное имя и что его бывшие руководители-террористы обещают сумму в 10 000 000 долларов за его голову и поэтому он вынужден скрываться. Однако корреспондент Jerusalem Post без труда нашел в Вифлееме его дядю, также носящего фамилию Шебат и крайне удивившегося, узнав о заявлении племянника. В статье также говорится о сборе пожертвований, который Шебат организовал через свой сайт в поддержку своих начинаний. Деньги, которые переводили жертвователи, попадали на счет подставной коммерческой фирмы и растрачивались Шебатом безотчетно. Также в статье приведены и другие примеры противоречий в рассказах Шебата.[1]

Из речи Валида Шебата 17 марта 2004 года в синагоге «Suburban Orthodox» (Балтимор)

В 1993 году я начал читать Библию для того, чтобы обратить свою жену-католичку в Ислам. Моя мать была католичкой, которую мой отец обратил в Ислам, теперь я считал, что моя очередь сделать то же самое со своей женой-католичкой. Моя жена вызывала меня на спор, она говорила: «Покажи мне в тексте то, о чём ты говоришь». Конечно, я бросал привычные с детства лозунги: «Евреи коррумпировали Библию», «Евреи украли наших пророков…» А потом купил Библию, и это был самый лучший денежный вклад в моей жизни. Также я купил компьютерную программу, чтобы найти те цитаты в тексте, о которых говорила мне жена. Я набрал слова Израиль, Иерусалим и увидел, как часто эти слова встречаются в Библии — в Коране Иерусалим не упоминается ни разу. Чей же это город — Иерусалим?"…
Я начал изучать еврейскую историю, начал читать про холокост, всю жизнь я думал, что это фабрикация, что никакого холокоста не было и в помине. Всё, чему меня учили в школе, оказалось бессовестным враньём, всё было перевёрнуто наизнанку. Люди, которых меня учили ненавидеть, оказались надеждой человечества, а герои, которым я поклонялся в детстве, — подонками и головорезами. Я читал о связях муфтия Иерусалима, близкого друга моего деда, Хаджа Амина Аль-Хуссейни с Гитлером, о преступлениях Ясира Арафата

Всё, в чём мы обвиняем вас, мы делаем сами, мы всё выворачиваем наизнанку. Мы обвиняем вас в кровавом навете, но на самом деле сами же пьём вашу кровь, в буквальном смысле. Мы обвиняем вас, что вы устраиваете холокост для палестинского народа, но именно потому, что вы были жертвами холокоста, а мы были и остаёмся верными преемниками Гитлера. Мы обвиняем вас, что вы притесняете палестинцев, как национальное меньшинство, потому что никто хуже нас самих не относится к меньшинству, к пришельцу, к немусульманину.

Источники

  • [www.spectr.org/2004/069/shebat.htm Речь Валида Шебата (начало)]
  • [www.spectr.org/2004/073/shebat.htm Речь Валида Шебата (окончание)]


Напишите отзыв о статье "Шебат, Валид"

Ссылки

  • [www.shoebat.com/ Официальная страница Фонда Валида Шебата]

Примечания

  1. [fr.jpost.com/servlet/Satellite?cid=1206632362598&pagename=JPost/JPArticle/ShowFull] Jerusalem Post. The Palestinian 'terrorist' turned Zionist

Отрывок, характеризующий Шебат, Валид

Первое время своего знакомства с Сперанским князь Андрей питал к нему страстное чувство восхищения, похожее на то, которое он когда то испытывал к Бонапарте. То обстоятельство, что Сперанский был сын священника, которого можно было глупым людям, как это и делали многие, пошло презирать в качестве кутейника и поповича, заставляло князя Андрея особенно бережно обходиться с своим чувством к Сперанскому, и бессознательно усиливать его в самом себе.
В тот первый вечер, который Болконский провел у него, разговорившись о комиссии составления законов, Сперанский с иронией рассказывал князю Андрею о том, что комиссия законов существует 150 лет, стоит миллионы и ничего не сделала, что Розенкампф наклеил ярлычки на все статьи сравнительного законодательства. – И вот и всё, за что государство заплатило миллионы! – сказал он.
– Мы хотим дать новую судебную власть Сенату, а у нас нет законов. Поэтому то таким людям, как вы, князь, грех не служить теперь.
Князь Андрей сказал, что для этого нужно юридическое образование, которого он не имеет.
– Да его никто не имеет, так что же вы хотите? Это circulus viciosus, [заколдованный круг,] из которого надо выйти усилием.

Через неделю князь Андрей был членом комиссии составления воинского устава, и, чего он никак не ожидал, начальником отделения комиссии составления вагонов. По просьбе Сперанского он взял первую часть составляемого гражданского уложения и, с помощью Code Napoleon и Justiniani, [Кодекса Наполеона и Юстиниана,] работал над составлением отдела: Права лиц.


Года два тому назад, в 1808 году, вернувшись в Петербург из своей поездки по имениям, Пьер невольно стал во главе петербургского масонства. Он устроивал столовые и надгробные ложи, вербовал новых членов, заботился о соединении различных лож и о приобретении подлинных актов. Он давал свои деньги на устройство храмин и пополнял, на сколько мог, сборы милостыни, на которые большинство членов были скупы и неаккуратны. Он почти один на свои средства поддерживал дом бедных, устроенный орденом в Петербурге. Жизнь его между тем шла по прежнему, с теми же увлечениями и распущенностью. Он любил хорошо пообедать и выпить, и, хотя и считал это безнравственным и унизительным, не мог воздержаться от увеселений холостых обществ, в которых он участвовал.
В чаду своих занятий и увлечений Пьер однако, по прошествии года, начал чувствовать, как та почва масонства, на которой он стоял, тем более уходила из под его ног, чем тверже он старался стать на ней. Вместе с тем он чувствовал, что чем глубже уходила под его ногами почва, на которой он стоял, тем невольнее он был связан с ней. Когда он приступил к масонству, он испытывал чувство человека, доверчиво становящего ногу на ровную поверхность болота. Поставив ногу, он провалился. Чтобы вполне увериться в твердости почвы, на которой он стоял, он поставил другую ногу и провалился еще больше, завяз и уже невольно ходил по колено в болоте.
Иосифа Алексеевича не было в Петербурге. (Он в последнее время отстранился от дел петербургских лож и безвыездно жил в Москве.) Все братья, члены лож, были Пьеру знакомые в жизни люди и ему трудно было видеть в них только братьев по каменьщичеству, а не князя Б., не Ивана Васильевича Д., которых он знал в жизни большею частию как слабых и ничтожных людей. Из под масонских фартуков и знаков он видел на них мундиры и кресты, которых они добивались в жизни. Часто, собирая милостыню и сочтя 20–30 рублей, записанных на приход, и большею частию в долг с десяти членов, из которых половина были так же богаты, как и он, Пьер вспоминал масонскую клятву о том, что каждый брат обещает отдать всё свое имущество для ближнего; и в душе его поднимались сомнения, на которых он старался не останавливаться.
Всех братьев, которых он знал, он подразделял на четыре разряда. К первому разряду он причислял братьев, не принимающих деятельного участия ни в делах лож, ни в делах человеческих, но занятых исключительно таинствами науки ордена, занятых вопросами о тройственном наименовании Бога, или о трех началах вещей, сере, меркурии и соли, или о значении квадрата и всех фигур храма Соломонова. Пьер уважал этот разряд братьев масонов, к которому принадлежали преимущественно старые братья, и сам Иосиф Алексеевич, по мнению Пьера, но не разделял их интересов. Сердце его не лежало к мистической стороне масонства.
Ко второму разряду Пьер причислял себя и себе подобных братьев, ищущих, колеблющихся, не нашедших еще в масонстве прямого и понятного пути, но надеющихся найти его.
К третьему разряду он причислял братьев (их было самое большое число), не видящих в масонстве ничего, кроме внешней формы и обрядности и дорожащих строгим исполнением этой внешней формы, не заботясь о ее содержании и значении. Таковы были Виларский и даже великий мастер главной ложи.
К четвертому разряду, наконец, причислялось тоже большое количество братьев, в особенности в последнее время вступивших в братство. Это были люди, по наблюдениям Пьера, ни во что не верующие, ничего не желающие, и поступавшие в масонство только для сближения с молодыми богатыми и сильными по связям и знатности братьями, которых весьма много было в ложе.
Пьер начинал чувствовать себя неудовлетворенным своей деятельностью. Масонство, по крайней мере то масонство, которое он знал здесь, казалось ему иногда, основано было на одной внешности. Он и не думал сомневаться в самом масонстве, но подозревал, что русское масонство пошло по ложному пути и отклонилось от своего источника. И потому в конце года Пьер поехал за границу для посвящения себя в высшие тайны ордена.

Летом еще в 1809 году, Пьер вернулся в Петербург. По переписке наших масонов с заграничными было известно, что Безухий успел за границей получить доверие многих высокопоставленных лиц, проник многие тайны, был возведен в высшую степень и везет с собою многое для общего блага каменьщического дела в России. Петербургские масоны все приехали к нему, заискивая в нем, и всем показалось, что он что то скрывает и готовит.
Назначено было торжественное заседание ложи 2 го градуса, в которой Пьер обещал сообщить то, что он имеет передать петербургским братьям от высших руководителей ордена. Заседание было полно. После обыкновенных обрядов Пьер встал и начал свою речь.
– Любезные братья, – начал он, краснея и запинаясь и держа в руке написанную речь. – Недостаточно блюсти в тиши ложи наши таинства – нужно действовать… действовать. Мы находимся в усыплении, а нам нужно действовать. – Пьер взял свою тетрадь и начал читать.
«Для распространения чистой истины и доставления торжества добродетели, читал он, должны мы очистить людей от предрассудков, распространить правила, сообразные с духом времени, принять на себя воспитание юношества, соединиться неразрывными узами с умнейшими людьми, смело и вместе благоразумно преодолевать суеверие, неверие и глупость, образовать из преданных нам людей, связанных между собою единством цели и имеющих власть и силу.