Шебеш, Густав

Густав Шебеш
Общая информация
Полное имя	Густав Шаренпек
Родился	22 января 1909(1909-01-22) Будапешт, Австро-Венгрия
Умер	30 января 1986(1986-01-30) (77 лет) Будапешт, ВНР
Гражданство	Венгрия
Позиция	-
Карьера
Молодёжные клубы
1919—1920	Долгозок (Мюсак)
1920—1924	Вашаш
Клубная карьера*
1925—1926	Соваж Номад
1926—1927	Олимпик (Билланкур)
1927	МОМ
1927—1940	Хунгария
1945	Хунгария
Национальная сборная**
1936	Венгрия	1 (0)
Тренерская карьера
1940—1942	Сентлёринц
1942—1944	ВМКАСЕ/Вайсс Манфред
1945—1946	Будафок
1949—1956	Венгрия
1957—1960	Уйпешт Дожа
1960—1961	Будапешт Гонвед
1968	Диошдьёр
Международные медали
Государственные награды
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Гу́став Ше́беш (венг. Sebes Gusztáv; 22 января 1909, Будапешт — 30 января 1986, Будапешт), настоящее имя Гу́став Ша́ренпек (венг. Scharenpeck Gusztáv) — венгерский футболист и тренер. Также работал заместителем министра спорта Венгрии. Автор концепции «социалистического футбола», ранней версии «тотального футбола». Под руководством Шебеша сборная Венгрии 32 матча подряд провела без поражений, что до сих пор является национальным рекордом страны, во время этого периода венгры стали золотыми медалистами Олимпиады 1952, чемпионами Центральной Европы 1953 и серебряными медалистами чемпионата мира 1954.

Карьера

Густав Шебеш родился в семье сапожника. Он начал играть в клубе «Мюсаки Долгозок», а затем в «Вашаше», который принадлежал заводу, на котором работал Шебеш. Затем он переехал во Францию, работал монтёром на заводе Рено в Билланкуре, одновременно с этим он играл за заводскую команду «Олимпик». По возвращении в Венгрию Шебеш играл за клуб МОМ, а затем за МТК Хунгария, позже переименованную в просто «Хунгария», партнёрами Шебеша по клубу были Енё Кальмар и Паль Титкош, которые позже станут помощниками Густава в сборной Венгрии. Во время его игры за «Хунгарию» Шебеш помог клубу трижды выиграть чемпионат Венгрии и один раз кубок Венгрии.

В 1948 году, после работы с клубами «Сентлёринци», «Вайсс Манфред» и «Будафок», Шебеш согласился войти в состав комитета, управляющего сборной Венгрии, помимо него, в комитете состояли ещё два человека — Бела Мандик и Габор Компоти-Клебер. Однако уже через год, с назначением Шебеша заместителем министра спорта Венгрии, ему поручили единолично возглавлять национальную команду. Шебеш сразу стал строить сборную по образцу Вундертим и сборной Италии 1930-х, которые состояли, преимущественно, из игроков одного или двух клубов, это облегчалось тем, что в январе 1949 года в Венгрия была объявлена коммунистическим государством, а клуб-лидер «Ференцварош» считался неподходящим для этой идеи, из-за своей националистической, в прошлом, направленности политики. Лучших игроков из этих и других клубов отправили в «Кишпешт» (впоследствии его переименовали в «Гонвед»), находящийся на содержании Министерства обороны Венгрии. Так идея Шебеша сделать национальную команду на основе двух клубов (вторым стал МТК) воплотилась. Примерно в то же время главный тренер МТК стал использовать схему 3-2-5, вместе с использованием новой позиции на поле, которую назвали «оттянутый центральный нападающий», эти идеи Шебеш сразу стал использовать в венгерской сборной.

В 1952 году сборная Венгрии поехала на Олимпийские игры, на пути к полуфиналу которых они одержали в 5-ти играх 5 побед с колоссальной разницей мячей 20-2, а в полуфинале они победили олимпийских чемпионов прошлой Олимпиады шведов, со счётом 6:0, а в финале победили югославов 2:0. Затем последовала серия товарищеских матчей, в которых венгры победили Англию, с которой встречалась на родине родоначальников футбола 6:3, а в матче-реванше в Будапеште разгромила англичан 7:1. Помимо этого, команда победила в кубке Центральной Европы, набрав 11 очков при 5 победах, двух поражениях и одной ничьей.

В 1954 году Венгрия поехала на чемпионат мира в качестве главного фаворита. В групповой стадии 2 победы в двух матчах с разницей голов 17-3. В четвертьфинале венгры победили Бразилию 4:2; в этой игре, прозванной «Битва при Берне», состоялась драка, где участвовали все представители команд, в частности, Шебеша в подтрибунном помещении ударили разбитой бутылкой, после чего тот был вынужден обратиться в больницу, где ему наложили 4 шва. В полуфинале Венгрия победила чемпионов мира 1950 года, сборную Уругвая в дополнительное время 4-2, а в финале Венгрия неожиданно проиграла ФРГ 2:3, хотя на групповой стадии разгромила ту же команду 8-3, этот матч позже назвали «Чудо в Берне». После чемпионата мира Венгрия начала новую полосу побед из 18-ти матчей, которая закончилась 19 февраля 1956 года, а 9 июня того же года Шебеш был уволен, после ничьи с Португалией 2:2.

После ухода из сборной Шебеш работал администратором и тренером в клубах Уйпешт Дожа, «Гонведе» и Диошдьёре.

Достижения

Как игрок

• Чемпион Венгрии: 1929, 1936, 1937
• Обладатель кубка Венгрии: 1932

Как тренер

• Золотой медалист Олимпиады: 1952
• Чемпион Центральной Европы: 1953

Ссылки

• [www.fifa.com/classicfootball/coaches/coach=61688/bio.html Статья на fifa.com]
• [mek.oszk.hu/00300/00355/html/ABC13280/13683.htm Профиль на oszk.hu]
• [www.labdarugo.be/Sebes.htm Статья на labdarugo.be]
• [www.bocajuniors.ru/bxcvew.html Статья на bocajuniors.ru]
• [www.football-online.com.ua/index.php?section=news_archive&id=693 Борис Талиновский. ГОРДОСТЬ И БОЛЬ ВЕНГЕРСКОГО ФУТБОЛА-1]
• [www.nemzetisport.hu/cikk.php?cikk=13277& Статья на nemzetisport.hu]
• [www.mafoci.extra.hu/mafoci/szeme/sebes.html Статья на mafoci.extra.hu]

Отрывок, характеризующий Шебеш, Густав

Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.
– Mon cher, [Дорогой мой,] – бывало скажет входя в такую минуту княжна Марья, – Николушке нельзя нынче гулять: очень холодно.
– Ежели бы было тепло, – в такие минуты особенно сухо отвечал князь Андрей своей сестре, – то он бы пошел в одной рубашке, а так как холодно, надо надеть на него теплую одежду, которая для этого и выдумана. Вот что следует из того, что холодно, а не то чтобы оставаться дома, когда ребенку нужен воздух, – говорил он с особенной логичностью, как бы наказывая кого то за всю эту тайную, нелогичную, происходившую в нем, внутреннюю работу. Княжна Марья думала в этих случаях о том, как сушит мужчин эта умственная работа.


Князь Андрей приехал в Петербург в августе 1809 года. Это было время апогея славы молодого Сперанского и энергии совершаемых им переворотов. В этом самом августе, государь, ехав в коляске, был вывален, повредил себе ногу, и оставался в Петергофе три недели, видаясь ежедневно и исключительно со Сперанским. В это время готовились не только два столь знаменитые и встревожившие общество указа об уничтожении придворных чинов и об экзаменах на чины коллежских асессоров и статских советников, но и целая государственная конституция, долженствовавшая изменить существующий судебный, административный и финансовый порядок управления России от государственного совета до волостного правления. Теперь осуществлялись и воплощались те неясные, либеральные мечтания, с которыми вступил на престол император Александр, и которые он стремился осуществить с помощью своих помощников Чарторижского, Новосильцева, Кочубея и Строгонова, которых он сам шутя называл comite du salut publique. [комитет общественного спасения.]
Теперь всех вместе заменил Сперанский по гражданской части и Аракчеев по военной. Князь Андрей вскоре после приезда своего, как камергер, явился ко двору и на выход. Государь два раза, встретив его, не удостоил его ни одним словом. Князю Андрею всегда еще прежде казалось, что он антипатичен государю, что государю неприятно его лицо и всё существо его. В сухом, отдаляющем взгляде, которым посмотрел на него государь, князь Андрей еще более чем прежде нашел подтверждение этому предположению. Придворные объяснили князю Андрею невнимание к нему государя тем, что Его Величество был недоволен тем, что Болконский не служил с 1805 года.
«Я сам знаю, как мы не властны в своих симпатиях и антипатиях, думал князь Андрей, и потому нечего думать о том, чтобы представить лично мою записку о военном уставе государю, но дело будет говорить само за себя». Он передал о своей записке старому фельдмаршалу, другу отца. Фельдмаршал, назначив ему час, ласково принял его и обещался доложить государю. Через несколько дней было объявлено князю Андрею, что он имеет явиться к военному министру, графу Аракчееву.
В девять часов утра, в назначенный день, князь Андрей явился в приемную к графу Аракчееву.
Лично князь Андрей не знал Аракчеева и никогда не видал его, но всё, что он знал о нем, мало внушало ему уважения к этому человеку.
«Он – военный министр, доверенное лицо государя императора; никому не должно быть дела до его личных свойств; ему поручено рассмотреть мою записку, следовательно он один и может дать ход ей», думал князь Андрей, дожидаясь в числе многих важных и неважных лиц в приемной графа Аракчеева.
Князь Андрей во время своей, большей частью адъютантской, службы много видел приемных важных лиц и различные характеры этих приемных были для него очень ясны. У графа Аракчеева был совершенно особенный характер приемной. На неважных лицах, ожидающих очереди аудиенции в приемной графа Аракчеева, написано было чувство пристыженности и покорности; на более чиновных лицах выражалось одно общее чувство неловкости, скрытое под личиной развязности и насмешки над собою, над своим положением и над ожидаемым лицом. Иные задумчиво ходили взад и вперед, иные шепчась смеялись, и князь Андрей слышал sobriquet [насмешливое прозвище] Силы Андреича и слова: «дядя задаст», относившиеся к графу Аракчееву. Один генерал (важное лицо) видимо оскорбленный тем, что должен был так долго ждать, сидел перекладывая ноги и презрительно сам с собой улыбаясь.
Но как только растворялась дверь, на всех лицах выражалось мгновенно только одно – страх. Князь Андрей попросил дежурного другой раз доложить о себе, но на него посмотрели с насмешкой и сказали, что его черед придет в свое время. После нескольких лиц, введенных и выведенных адъютантом из кабинета министра, в страшную дверь был впущен офицер, поразивший князя Андрея своим униженным и испуганным видом. Аудиенция офицера продолжалась долго. Вдруг послышались из за двери раскаты неприятного голоса, и бледный офицер, с трясущимися губами, вышел оттуда, и схватив себя за голову, прошел через приемную.
Вслед за тем князь Андрей был подведен к двери, и дежурный шопотом сказал: «направо, к окну».
Князь Андрей вошел в небогатый опрятный кабинет и у стола увидал cорокалетнего человека с длинной талией, с длинной, коротко обстриженной головой и толстыми морщинами, с нахмуренными бровями над каре зелеными тупыми глазами и висячим красным носом. Аракчеев поворотил к нему голову, не глядя на него.
– Вы чего просите? – спросил Аракчеев.
– Я ничего не… прошу, ваше сиятельство, – тихо проговорил князь Андрей. Глаза Аракчеева обратились на него.