Гаварни, Поль

Поль Гаварни
Автопортрет, 1842
Имя при рождении:	Hippolyte Sulpice Guillaume Chevalier
Дата рождения:	13 января 1804(1804-01-13)
Место рождения:	Париж
Дата смерти:	23 ноября 1866(1866-11-23) (62 года)
Место смерти:	Париж
Гражданство:
Жанр:	график, карикатурист
Работы на Викискладе

Поль Гаварни, собственно Ипполит Сюльпис Гийом Шевалье (фр. Paul Gavarni, Hippolyte Sulpice Guillaume Chevalier, 13 января 1804, Париж — 23 ноября 1866, там же) — французский график, карикатурист, художник книги.

Биография

Из бедной семьи. Работал на фабрике, параллельно занимался в бесплатной художественной школе. Был замечен Эмилем Жирарденом, стал публиковаться в его еженедельнике Мод, печатался также в Шаривари, Артист, Иллюстрасьон и другой популярной прессе эпохи. Иллюстрировал романы Бальзака и Эжена Сю, новеллы Гофмана.

Избрал псевдоним по названию живописной деревушки в департаменте Верхние Пиренеи на границе с Испанией, где он в молодости некоторое время работал.

Вместе с Гранвилем участвовал в коллективных сборниках сатирических рассказов и очерков «Дьявол в Париже», которые издавал Пьер-Жюль Этцель и где печатались Бальзак, Жорж Санд, Шарль Нодье. Одна из любимых тем графики Гаварни — парижские карнавалы и, среди других, девицы в костюме дебардёра (грузчика) — тельнике без рукавов с глубоким вырезом и облегающих панталонах (вне рамок карнавала женщина во Франции, желавшая появиться на публике в панталонах, должна была получить специальное разрешение полиции). Гаварни издал альбом гравюр под таким названием (1848), девушка в дебардёре изображена на цоколе его памятника, установленного в Париже на площади Сен-Жорж (IX округ).

В 1847—1851 работал в Великобритании. В последние годы жизни почти забросил рисование, заинтересовался научными открытиями, увлекся воздухоплаванием.

Известность

Первая монография о художнике принадлежит братьям Гонкур, которые с ним дружили (1873, переизд. 1925, 1986).

Шарль Бодлер в статье «Поэт современной жизни» (1863) описывает Гаварни под именем г-н Г.

Литература

• Шевалье, Ипполит Гильом Сюльпис // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Lemoisne P.-A. Gavarni, peintre et lithographe. Paris, H. Floury, 1924—1928
• Dolan T. Gavarni and the critics. Ann Arbor: UMI Research Press, 1981
• L’oeuvre de Gavarni: lithographies originales et essais d’eau-forte et de procédés nouveaux; catalogue raisonné/ J. Armelhaut, E. Bocher, eds. Paris: L’Echelle de Jacob, 2002
• Поль Гаварни (1804—1866). Каталог выставки эстампов. Л.: Изд-во Гос. Эрмитажа, 1961
• Литографии Поля Гаварни и Оноре Домье: каталог передвижной выставки. Л.: Гос. Эрмитаж, 1974

Ссылки

• [www.artfrance.ru/art/g/gavarni/main.htm Поль Гаварни]
• [www.gutenberg.org/ebooks/authors/search/?query=Gavarni,+Paul Gavarni Paul]  (англ.)
• [books.google.ru/books?id=WqwqAAAAYAAJ&source=gbs_navlinks_s&redir_esc=y Gavarni]

Отрывок, характеризующий Гаварни, Поль

– Я тебе про себя скажу. У меня был один cousin…
– Знаю – Кирилла Матвеич, да ведь он старик?
– Не всегда был старик. Но вот что, Наташа, я поговорю с Борей. Ему не надо так часто ездить…
– Отчего же не надо, коли ему хочется?
– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.
– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.

На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.


31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.