Шеврёз

Шеврёз (Chevreuse) — старинный город на речке Иветт, коммуна во французском департаменте Ивелин (Иль-де-Франс), в составе парижской агломерации, с населением ок. 5,8 тыс. жит. (2008).

В XI веке местные феодалы выстроили главную достопримечательность города — крепость св. Магдалины, одну из самых мощных в округе. Строительные работы в крепости продолжались и в XII веке; тогда же была заложена церковь св. Мартина. В Столетнюю войну крепостью владели англичане; позднее над её укреплением работал Жан Расин.

Франциск I в 1545 году объединил Шеврёз с окрестными селениями Мёдон и Гриньон в герцогство Шеврёз, пожаловав этим титулом Жана IV де Бросса — супруга королевской возлюбенной Анны де Пислё. Через 10 лет Шеврёз с близлежащим Дампьером выкупил у него кардинал де Гиз.

Род Гизов владел Шеврёзом до 1655 года, после чего местечко было продано потомкам герцога Люиня. Они изменили название герцогства с Шеврёз на Монфор. Самой знаменитой владелицей Шеврёза была, вероятно, Мария де Роган-Монбазон.

В 1693 г. Людовик XIV выкупил Шеврёз в казну, рассчитывая использовать эти земли для расширения Версальского парка. Планы эти остались неосуществлёнными. В 1985 г. окрестности Шеврёза были объявлены природным парком.

Аристократические резиденции близ Шеврёза

Замок Дампьер		Замок Меридон		Замок Бретёй

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Шеврёз
• [www.chevreuse.fr/ Сайт мэрии Шеврёза]
• [www.parc-naturel-chevreuse.fr/ Природный парк «Верхняя долина Шеврёза»]

Отрывок, характеризующий Шеврёз

– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.