Шеддадиды
Шеддадиды | ||||
| ||||
---|---|---|---|---|
Территория Шеддадидов с 1072 | ||||
Столица | Двин — 951—1173 годы Гянджа — 970—1075 годы Ани — 1072—1199 годы | |||
Религия | Ислам | |||
Население | армяне, персы, курды | |||
Шеддадиды (перс. شداديان) — феодальная династия курдского происхождения[1][2], правившая в Арране и Восточной Армении[3]. В XI—XII веках являлась наиболее сильной курдской династией Закавказья[4]. Резиденция Шеддадидов находилась в Гяндже и в древней армянской столице Двин. Боковая ветвь рода правила в другой армянской столице — Ани. Их история примечательна также тем, что в течение своей как воинственной так и мирной деятельности, они находились в тесном контакте со своими христианскими соседями, армянами и грузинам, а также с различными северными захватчиками, в том числе аланами и русами[5].
Содержание
Источники
Сведения о династии Шеддадидов весьма скудны. Краткие сведения о них черпают из грузинской летописи «Картлис цховреба», и армянских источников — Степаноса Таронаци (X—XI вв.), Аристакеса Ластивертци (XI в.), Самуел Анеци (XII в.) и Вардана Аревелци (XIII в.)[6].
История
Наряду с иранскими традициями на Шеддадидов значительное культурное влияние оказало армянское окружение и армянские родственные связи. В генеалогии династии встречаются как типично иранские имена, такие как Лашкари, так и типично армянские имена, такие как Ашот. Это результат того, что Шеддадидам пришлось маневрировать между дейлемитами Азербайджана (исторический регион главным образом на юге Аракса) и христианами — армянами и грузинами[7]. Персидский поэт Катран Тебризи, живший при дворе Шеддадидов Гянджи, даже подчеркивал армянскую родословную династии, называя Фадла III «гордостью династии Багратидов»[8].
Двинский эмират
Воспользовавшись временным ослаблением правления Мусафирида Марзубана ибн Мухаммада, Мухаммад ибн Шаддад, основатель династии[9], утвердился сначала в Двине, в Армении, впервые примерно в 951 году[2][9]. Изначально построив сильную крепость за пределами города Мухаммад ибн Шаддад отразил неоднократные атаки Мусафиридов и их армянских союзников с целью вернуть город[9]. Вскоре после восстановления власти Мусафиридов Мухаммад ибн Шаддад был вынужден сбежать в Васпуракан, где получил убежище у местного армянского царя, и умер в 955 году. Несмотря на потерю Двина сын Мухаммада ибн Шаддада Лашкари вероятно получил некоторые территории в армянской горной области Сюник. Шеддадиды вновь восстановили своё правление в Двине лишь в конце X века усилиями сына Мухаммада ибн Шеддада Фазла[9]. С 1022 года Двинским эмиратом правил Абу-л Асвар. Примерно в 1040 году он безуспешно[9] пытался расширить свою власть за счет царя Ташира Давида Безземельного. Предполагается что в этот период контакты между ветвями в Двине и Гяндже были уменьшены[9]. Абу-л Асвар был использован Византийской империей в период аннексии Армянского царства в середине 1040-х годов, хотя византийцы так и не выполнили своё обещание при помощи Абу-л Асвара оставить ему все захваченные им армянские крепости. Более того, в 1045 году сам Двинский эмират был подвергнут неудачной атаке византийской армией. Последовавшие попытки византийцев сократить зону власти Шеддадидов вокруг Двина также сошли на нет. Византийский хронист Иоанн Скилица называет Абу-л-Асвара «архонтом Тивия и Персармении»[10].
Гянджинский эмират
Сын Мухаммада ибн Шаддада Фазл, находящийся после событий в Двине на службе у Хамданидов, по просьбе Мусафиридского наместника Али аль-Тази отправился в город Гяднжа кавказской области Арран[9] для того, чтобы совместно защитить его от нападений горцев. В 969—970 году[9] к брату присоединился также Лашкари и, при поддержке местного населения, последние выгнали Али аль-Тази а Лашкари стал эмиром[9]. В 978 году его унаследовал брат Марзубан. Через несколько лет он был свергнул Фазлом, который правил областью с 985 года в течение 47 лет. В 993 году последний схватил также Барду и Байлакан. Шеддадиды проявляют себя как энергичные защитники ислама, сражаясь с грузинскими и армянскими князьями, византийцами, аланами и русами[11]. Утверждение Шеддадидской гегемонии на восточных границах Грузии заставило царя Баграта IV предпринять меры, в частности около 990 году он осадил Шамкур. Данные об исходе этой военной акции в источниках противоречивы. Другое столкновение с грузинами имевшее место в 1027 или 1030 году закончился сокрушительным поражением Фазла I. К 1030 году, в конце своего правления, Фазл, с помощью русов находящихся к этому времени военным походов в Ширване, подавил восстание своего сына наместника в Байлакане. Почти ничего не известно о кратковременном правлении его наследника и сына Мусы (1031—1034). Преемник последнего Абу-л Хасан Лашкари продожил военные компании против грузин и армян проявляя месть за поражения своего деда Фазла I. После 1054 года как Шеддадиды так и Раввадиды признали сюзеренитет сельджукского султана Тогрула[9]. Если зависимость Абу-л-Асвара было почти что номинальным, то его сын Фазл II платил сельжукам большую дань. Правление Шеддедидов Гянджи подходило к концу, хотя точные обстоятельства падения династии неясны. Последний представитель Гянджинской линии рода Фазлун ибн Фалз правил около двух лет до 1075 года[2], когда султан Мелик-шах даровал область своему рабу Сав Тегину в качестве икты.
К XII веку город Гянджа имело преимущественно иранское население[12]. Ганджийское эмирство Шеддадидов просуществовавшее почти до конца XI века.
Анийский эмират
После завоевания в 1064 году сельджуками Закавказья Шеддадиды стали их вассалами и в 1072 году[1] получили (по другим данным купили[13]) в вассальное владение территорию бывшего Анийского царства армянских Багратидов, образовав Анийский эмират[2]. Манучихр ибн Шавур II начавший править в Ани, стал основателем анийской ветви Шеддадиды (около 1072—1199), которая прекратила своё существование в 1199 году, когда армянский[14] город Ани был присоединен к Грузии[2] вместе с частью северной Армении[15]. Минорский называет их курдо-армянскими царями Ани[16].
Правители Восточной Армении и Аррана
Список правителей составлен согласно работам «Книга династий» Н. В. Сычева[17] и «Мусульманские династии. Справочник по хронологии и генеалогии» К. Э. Босворта[11].
Главная ветвь в Гяндже и в Двине
- Фазлун — 951—955 гг.
- Мухаммад ибн Шаддад (в Двине) — 951—971 гг.
- Али Лашкари I ибн Мухаммад (в Гяндже) — 971—978 гг.
- Марзубан ибн Мухаммад — 978—985 гг.
- Фадл I (Фазлун I) ибн Мухаммад — 985—1031 гг.
- Абу-л-Фатх Муса — 1031—1034 гг.
- Али Лашкари II — 1034—1049 гг.
- Ануширван ибн Лашкари — 1049 г.
- Абу-л-Асвар Шавур I — в Двине — 1022—1049 гг., в Гяндже —1049—1067 гг.[18]
- Фадл (Фазлун) II ибн Шавур — 1067—1073 гг.
- Фадл (Фазлун) III ибн Фадл — l073/1075—1088/1089 гг.
- Арран захватил сельджукский военачальник Сау-тегин.
Ветвь в Ани, 1072—1174 гг.
- Манучихр ибн Шавур I — 1072—1118 гг.
- Абу-л-Асвар Шавур II — 1118—1124 гг.
- Период 1124—1125 гг. — грузинская оккупация.
- Фадл (Фазлун) IV ибн Шавур II — 1125—? гг.
- Махмуд — ?—1131 гг.
- Хушчихр — 1131—? гг.
- Шаддад — ?—1155 гг.
- Фадл V (Фазлун V) — 1155—1161 гг.
- Период 1161—1164 гг. — грузинская оккупация.
- Шахиншах — 1164—1174 гг.
- Грузинское завоевание.
Напишите отзыв о статье "Шеддадиды"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.britannica.com/EBchecked/topic/35178/Armenia/44272/Ottomans-and-Safavids Armenia] — статья из Энциклопедии Британника:Оригинальный текст (англ.)
The Byzantine conquest was short-lived: in 1048 Toghrïl Beg led the first Seljuq raid into Armenia, in 1064 Ani and Kars fell to Toghrïl’s nephew and heir Alp-Arslan, and after the Battle of Manzikert (1071) most of the country was in Turkish hands. In 1072 the Kurdish Shāddādids received Ani as a fief. A few native Armenian rulers survived for a time in the Kiurikian kingdom of Lori, the Siuniqian kingdom of Baghq or Kapan, and the principates of Khachen (Artzakh) and Sasun.
- ↑ 1 2 3 4 5 Шеддадиды — статья из Большой советской энциклопедии (3 издание).
- ↑ [www.iranicaonline.org/articles/ganja- Ganja] — статья из Encyclopædia Iranica. C. E. BosworthОригинальный текст (англ.)
With the decline of the ʿAbbasid caliphate, Ganja became the chief town of Arrān, replacing Barḏaʿa, and it was the capital of the senior branch of the Kurdish Shaddadids of Arrān and eastern Armenia after their move from Dabīl or Dvin (q.v.; Minorsky, 1953, tr. pp. 5, 12, 25, comm. pp. 28-29, 39, 48-50, 55).
- ↑ Б. Д.Греков. Очерки истории СССР. Период феодализма, IX-XV вв. — Академии наук СССР, 1953. — Т. 1. — С. 621.Оригинальный текст (рус.)
В XI — XII вв. наиболее сильной курдской династией Закавказья были Шеддадиды. В X в. Шеддадиды владели сначала лишь г. Ганджой (ныне Кировабад) и его окрестностями, но затем захватили близлежащие земли мелких феодалов, в том числе во владениях соседних армянских царств Ташира-Дзорагета и Сюникского. В 1048г. Шеддадиды отняли г. Двин у армянского князя Давида, и там обосновалась их ветвь — двинские Шеддадиды.
- ↑ V. Minorsky. [books.google.am/books?id=Pzg8AAAAIAAJ&printsec=frontcover&hl=ru&source=gbs_ge_summary_r&cad=0#v=onepage&q&f=false Studies in Caucasian History]. — Cambridge University Press, 1953. — P. 1.
- ↑ М. М. Альтман. Исторический очерк города Ганджи. — Академии наук Азербайджанской ССР, 1949. — Т. 1. — С. 20.
- ↑ Босворт К.Э. Мусульманские династии. — М: Наука, 1971. — С. 132-134.Оригинальный текст (рус.)
Северо-западный угол иранского мира и примыкающие к нему районы Кавказа на протяжении большей части писанной истории являли собою крайне запутанную в этническом и лингвистическом отношении картину. Присутствие в генеалогии Шаддадидов дейлемитских имён (типа Лашкари) и армянских (типа Ашот), несомненно, объясняется тем, что Шаддадидам пришлось искать себе место между дейлемитами Азербайджана, с одной стороны, и христианами - армянами и грузинами - с другой.
- ↑ [www.iranicaonline.org/articles/shaddadids#pt1 Shaddadis] — статья из Encyclopædia Iranica. Andrew Peacock:Оригинальный текст (англ.)
However, alongside Iranian traditions, the influence of the Shaddadids’ Armenian neighbors and relatives was strong, hence the appearance of typically Armenian names such as Ašoṭ among members of the dynasty. Indeed, Qaṭrān even underlines the dynasty’s Armenian ancestry, calling Fażlun “the glory of the Bagratid family” (Kasravi, p. 261).
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 [www.iranicaonline.org/articles/shaddadids#pt1 Shaddadis] — статья из Encyclopædia Iranica. Andrew Peacock
- ↑ Юзбашян К. Н. [vremennik.biz/opus/BB/40/52472 Скилица о захвате Анийского царства в 1045 г.] // Византийский временник. — Л.—М., 1979. — Т. 40. — С. 77.
- ↑ 1 2 Босворт К. Э. Мусульманские династии. Справочник по хронологии и генеалогии = The Islamic Dynasties. A Cronological and Genealogical Handbook / Пер. с англ. П. А. Грязневича, отв. редактор И. П. Петрушевский. — М.: Наука, ГРВЛ, 1971. — С. 132-134. — 14 000 экз.
- ↑ Francois De Blois. [books.google.com/books?id=UeMOAAAAQAAJ&dq=Persian+Literature+-+A+Bio+Bibliographical+Survey:+Volume+V+Poetry+of+the+Pre-Mongol+Period%22&source=gbs_navlinks_s Persian Literature - A Biobibliographical Survey: Volume V Poetry of the Pre-Mongol Period] / Francois De Blois. — Routledge, 2004. — Т. V. — С. 363. — 544 с. — ISBN 0947593470, 9780947593476.Оригинальный текст (англ.)
Nizami Ganja’i, whose personal name was Ilyas, is the most celebrated native poet of the Persians after Firdausi… His nisbah designates him as a native of Ganja (Elizavetpol, Kirovabad) in Azerbaijan, then still a country with an Iranian population, and he spent the whole of his life in Transcaucasia; the verse in some of his poetic works which makes him a native of the hinterland of Qom is a spurious interpolation.
- ↑ К. А. Мушегян. Денежное обращение Двина. — 1962. — Т. 1. — С. 16. — 201 с.Оригинальный текст (рус.)
Шеддадиды, как известно, впервые выдвинулись в Арране ещё в самом начале второй половины X века. Они первоначально правили в Гандже, где и сформировалось Ганджийское эмирство Шеддадидов, просуществовавшее почти до конца XI века. В 1048 г. Шеддадиды захватили Двин у армянского князя Давида и прочно обосновались в нем. Во второй половине XI в., когда вся Армения и сопредельные страны оказались под владычеством сельджуков, Шеддадиды, будучи вассалами сельджуков, сумели несколько расширить свои владения. Двинский Шеддадид Абу-л-Асвар покупает разрушенный город Ани у сельджукского султана Алп-Арслана (1063 — 1072) и передает своему сыну Мануче, от которого происходила анийская ветвь династии Шеддадидов
- ↑ V. Minorsky. [books.google.am/books?id=Pzg8AAAAIAAJ&printsec=frontcover&hl=ru&source=gbs_ge_summary_r&cad=0#v=onepage&q&f=false Studies in Caucasian History]. — Cambridge University Press, 1953. — P. 104.:Оригинальный текст (англ.)
The development of the Armenian towns Dvin and Ani, which played such an important role in the history of the Shaddadids, was conditioned by the direction of the important and commercial roads under the caliphs.
- ↑ Ани — статья из Большой советской энциклопедии (3 издание).
- ↑ V. Minorsky. [books.google.am/books?id=Pzg8AAAAIAAJ&printsec=frontcover&hl=ru&source=gbs_ge_summary_r&cad=0#v=onepage&q&f=false Studies in Caucasian History]. — Cambridge University Press, 1953. — P. 79.
- ↑ Сычев Н. В. Книга династий. — М., 2008. — С. 626-627.
- ↑ The Cambridge History of Iran / Edited by J. A. Boyle, John Andrew Boyle. — Cambridge University Press, 1968. — Т. 5. — С. 34.
Отрывок, характеризующий Шеддадиды
Когда барабанщик вошел в избушку, Петя сел подальше от него, считая для себя унизительным обращать на него внимание. Он только ощупывал в кармане деньги и был в сомненье, не стыдно ли будет дать их барабанщику.От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки, баранины и которого Денисов велел одеть в русский кафтан, с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова. Петя в армии слышал много рассказов про необычайные храбрость и жестокость Долохова с французами, и потому с тех пор, как Долохов вошел в избу, Петя, не спуская глаз, смотрел на него и все больше подбадривался, подергивая поднятой головой, с тем чтобы не быть недостойным даже и такого общества, как Долохов.
Наружность Долохова странно поразила Петю своей простотой.
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.
– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…
Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.
Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.