Шелиа, Рудольф фон
| Рудольф фон Шелиа | |
 | |
| Род деятельности: | |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: |
деревня Цессель, Силезия, Германская империя |
| Гражданство: | |
| Дата смерти: |
22 декабря 1942 (45 лет) |
| Место смерти: | |
Ру́дольф фон Ше́лиа (иногда в русском написании — фон Шелиха) (нем. Rudolf von Scheliha; (31 мая 1897, деревня Цессель, Силезия, Германская империя, ныне Чешле, Польша — 22 декабря 1942, Берлин, Германия) — барон, немецкий дипломат, агент советской разведки (оперативный псевдоним Ариец).
Биография
Учился в университетах Бреслау и Гейдельберга, получил юридическое образование. Участник Первой мировой войны 1914—1918 гг., награждён Железным крестом 1-го и 2-го класса, серебряной медалью за ранение. С 1922 на дипломатической службе: был атташе в Праге, Анкаре, вице-консулом в Катовице. В 1930 году переведён в Варшаву. Член НСДАП с 1933 года. С августа 1939 г. работал в центральном аппарате МИД Германии, возглавлял группу «Отделы по территориальным секторам», в которую входили области Центральной и Восточной Европы.
Работа на советскую разведку
В 1937 году во время работы в посольстве Германии в Варшаве был завербован советской военной разведкой. Пытался помогать своим еврейским и польским друзьям; при этом работал на материальной основе[1]. Связь с Центром поддерживал через агента Альту (Ильза Штёбе). Поставлял в Москву ценную информацию политического характера, в частности, в конце декабря 1940 года сообщил о разработке «Директивы 21» (плана нападения на СССР, более известного под названием «Барбаросса»).
В 1942 году гестапо арестовало связного, направленного Москвой к Шелиа, и через него вышло на самого Арийца. На допросах Шелиа выдал Штёбе, уже арестованную к тому времени. Был осуждён за государственную измену и казнён.
Напишите отзыв о статье "Шелиа, Рудольф фон"
Примечания
- ↑ …фон Шелиха был скорее наемником, чем разведчиком в силу идеологических соображений. В феврале 1938 года Четвёртое Управление перевело на счет фон Шелиха в цюрихском банке шесть с половиной тысяч долларов — одна из самых крупных сумм, выплаченных какому-либо советскому агенту в период между войнами. К. Эндрю, О. Гордиевский. "КГБ. История внешнеполитических операций от Ленина до Горчабева. М.: Nota Bene, 1992. С.256.
Литература
- Фашизм и антифашизм. Энциклопедия. М., Терра, 2008;
- Гладков Т. Король нелегалов. М., Гея-итэрум, 2000;
- Sahm Ulrich. Rudof von Scheliha 1897—1942. Ein deutscher Diplomat gegeu Hitler, Verlag C. H. München: Beck, 1990.
Отрывок, характеризующий Шелиа, Рудольф фон
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.
Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
